Река сожалений

      Как для женщины, рост Лин не такой уж и маленький, но ей всё равно не хватает высоты, чтобы смотреть на толпу исключительно сверху вниз. Раньше она сама едва дотягивалась макушкой до подбородка Старейшины Илин, чем тот бессовестно пользовался.       Вэй Ин тихо подкрадывался со спины, внезапно заключая в кокон из широких тёмных рукавов и, будто так и надо, устраивал подбородок как на подставке у Лин на макушке.       «Лин ты такая маленькая, может тебя как нашу редисочку — А-Юаня надо посадить в землю и хорошенько полить?»       «Ничего я не маленькая!» — Лин уже не может вспомнить почему её так задевало упоминание про рост, — «Это ты макушкой небеса подпираешь…»       «Эй, не злись… Это просто шутка, » — мягко смеётся наводящий ужас на весь заклинательским мир Старейшина Илин, подобно большому коту потираясь щекой о плечо недовольно сопящей и забавно хмурящейся Лин.       «Сам будешь объяснять сестрице Вэнь Цин почему А-Юань снова мокрый и грязный…» — бормочет девушка едва удерживая недовольный тон голоса, губы то и дело подрагивают, норовя расползтись в улыбке. — «Отстань!»       «Не-а!» — по-лисьему ухмыляется Вэй Ин.       Почему-то наиболее детально запоминается именно эта сценка, хотя подобное повторялось десятки раз и были куда более примечательные случаи. Взять хотя бы тот, когда «это бесстыдство» — Вэнь Цин именно так и выразилась — сестрица Вэнь увидела впервые. Почему-то это смутило и возмутило деву Вэнь, но Лин едва помнит про этот случай. Больше по тому безграничному удивлению, которое вызвала длинная и непонятная, в сути своих претензий, тирада целительницы.       Потом кто-то из старших Вэней в более мягкой и менее осуждающей форме доступно объяснил, что было не так.       «Конечно, слухи всякие по миру ходят… Но чтобы… я? Да никогда! За кого вы меня принимаете?!» — сколько же возмущения и почти детской обиды было в голосе Вэй Ина.        Третья тётушка ранее отозвала Лин в сторону для «женского» разговора, а Четвёртый дядюшка, решился побеседовать со Старейшиной Илин только после почти недели гневных зырканий со стороны Вэнь Цин. Лин не должна была присутствовать при этом разговоре, но ноги сами привели её сюда, сразу же, как только удалось оставить А-Юаня под присмотром Бабушки Вэнь.       Вэй Усянь выскочил из главной хижины так быстро, будто за ним все демоны ада вместе с их владыкой гнались. Лин ничего не успела ни сделать, ни сказать.       «Тц! Вэй Ин, не заставляй меня гоняться за тобой, » — раздражённо выдохнула девушка, даже не попытавшись окликнуть Усяня.       Лин фыркнула переходя сначала на быстрый шаг, а потом уже и на бег, легко избегая столкновения с то и дело выскакивающими прямо под ноги камешками. Она не надеялась угнаться за Вэй Усянем, обычному человеку всё равно не тягаться с заклинателем в скорости и выносливости, но просто оставить Вэй Ина наедине с его впечатлениями от не самой приятной беседы, казалось худшим решением из возможных.       К счастью, возмущение Старейшины Илин было так велико, что пещера Фумо казалась ему тесной клеткой и он устремился к тропе, ведущей на мёртвую часть Луаньцзан. Не сбавляя скорости у Лин уже не получалось так ловко петлять между обломками скал, вздымающимися из земной тверди оскаленными клыками. Некоторые камни так сильно клонились к норовящей затеряться в сероватой дымке тропе, едва-едва освещённой самодельными магическими светильниками даже в самый яркий полдень, что приходилось едва ли не буквально проползать под некоторыми каменюками, лишь бы не лишаться защиты светильников.       Тропа вела к каменистому плато, где в окружении клубящегося пепельными облаками тумана возвышалось одно единственное мёртвое дерево, так похожее на фигуру древнего старца, обречённо вздымающего вверх руки в последней отчаянной молитве к равнодушным до страданий жалких смертных небесам.       Лин не чувствует опасения перед тем, что остаётся за слабым мерцанием магических огней. Девушка бесстрашно выходит из круга света, сокращая время вдвое, перепрыгивая с уступа на уступ в густеющем прогорклом тумане. Каменная крошка опасно хрустит под лёгко переступающими ногами срываясь в глубокие трещины между валунами. От чего-то совсем не страшно случайно сорваться или столкнуться с тем, что может обитать в этих провалах.       Последний провал самый широкий и глубокий. Перепрыгнуть его не так-то просто, в первый раз было пожалуй и страшновато, валун под ногами всегда так раскачивается, будто вот-вот сорвётся в провал, но Лин привыкла к этому. Обычно нечисть из провалов не осмеливается показываться на поверхности, боясь гнева Старейшины Илин, но сейчас обитатели расселин выползли наружу, протягивая склизкие лапы к такой неосторожной добыче.       Валун шатается уж очень ощутимо в дымке у самого края маячат то-ли скрюченные руки, то-ли извивающиеся подобно змеям отростки. Лин медлит перед прыжком больше обычного. Зря. Ей чуть-чуть не хватает, чтобы нормально приземлиться на той стороне. То, что почти выползло из, провала вцепилось в ногу и настойчиво тянет вниз.        Испугаться девушка не успевает, больше занятая содранными в кровь ладонями и ноющими от немалой силы удара костями. Короткий вскрик от неожиданной и до слёз резко боли вырывается сам собой.       Гневный окрик Чэньцин кнутом бьёт по протянутым из безопасной черноты расселины конечностям. Вэй Усянь быстро оказывается рядом с Лин, легко как котёнка поднимая её.       «Для кого я тропу с зачарованными светильниками создавал?» — осуждающе сверкая алыми глазами, но не слишком разгневанно, интересуется Старейшина Илина.       «Для себя, » — огрызается Лин, стараясь не опираться на ту ногу, за которую её пытались утянуть в непроглядный мрак.       Вэй Усянь действительно сделал тропу к плато практически непроходимой, чтобы его лишний раз не беспокоили Вэни, в частности Вэнь Цин, когда ему очень хотелось спрятаться от удушающей заботы. Сестрица Вэнь действительно ни разу не почтила тропу своим визитом как бы сильно ни желала добраться до Вэй Усяня. Обычно она в таких ситуациях посылала Лин, либо делала вид что забыла, дожидаясь момента, когда Вэй Усянь уверует в том, что гроза прошла стороной.       «Ох, иногда я понимаю почему сестрица Вэнь мечтает всех и каждого превратить в подушечку для иголок.» — со вздохом извлекая из рукава целебную мазь и бинты проговорил Усянь. — «Руку дай. Лин, зачем? Я же просил тебя не ходить сюда одной.»       «Ай! Тс-с… А что мне нужно было сидеть и ждать пока ты себе ещё парочку грехов надумаешь и будешь держаться на почтительном расстоянии до конца жизни, по тому что «мне так лучше будет»? Сразу говорю — лучше не будет, меня и так всё устраивает. А тем кому не нравится или неприлично стоит отвернуться и не смотреть! Их это не касается…»       Вэй Усянь на неё смотрит как взрослый смотрит на ребёнка, искренне не понимающего простейшие вещи: немного устало, но с таким безграничным терпением       «Но ведь это неправильно. Вэнь Цин права мне не следует…»       «Вэнь Цин — благородная госпожа и это ей не стоит забывать о надуманных приличиях, даже стоя по колено в грязи!» — рассерженной гадюкой шипит Лин, ощущая себя настолькой злой, что в пору плакать. — «Что неправильного в нашем общении, ты сам можешь мне сказать? Сам! А не теми словами, что полоскали мне мозги сестрица Вэнь с Третьей тётушкой. И, упаси тебя Гуаньинь, заикнуться про замужество и поруганную честь…»       Вэй Усянь ничего не говорит, словно понял куда больше, чем Лин могла и хотела ему сказать. Лин никогда не вдавалась в подробности своих путешествий до Луаньцзан, а Вэй Ин не спрашивал, но не трудно было догадаться какая атмосфера царила в разрушенных войной землях. Много чего нехорошего творилось в опустевших домах и на улицах, особенно в тёмное время суток.

* * *

      Широкие улицы, монументальные приземистые дома с серовато-зёленой черепицей, тёмное, словно в туши измазанное дерево и заклинатели с золотисто-песочным узором стилизованной головы свирепого зверя, встречаются чаще, чем хотелось бы. Лин Хунь невольно задаётся вопросом это она настолько не различает архитектуру в пределах одной провинции или у свирепых потомков мясника настолько слабая фантазия, что все города на одно лицо.       Тёмная заклинательница настороженно глядит по сторонам, некстати вспоминая, что собаки-оборотни ордена Не натасканы ловить тёмных заклинателей, перегрызая особо сопротивляющимся сухожилия, чтобы те не смогли сбежать. Люди могут сколько угодно звать Незнайку никчёмным главой ордена Не, но тот продолжает разводить пепельно-серых псов и натаскивать их точно так же как это делал Чифэн Цзунь.       Нехорошие параллели выстраиваются сами собой. Почему-то судьба из раза в раз подкидывала новую порцию проблем на голову Лин Хунь, стоило ей заявиться в земли Цинхэ Не не в гордом одиночестве. Она отчаянно хотела бы верить, что в этот раз ничего плохого не произойдёт, но появление в городе Ханьгуан Цзюня казалось Лин первой ласточкой надвигающейся катастрофы.       В Цинхэ Не не слышали о казнях тёмных заклинателей, пойманных на своей земле с тех самых пор как Чифэн Цзунь умер от искажения ци. Предыдущий глава ордена Не с огромным рвением выискивал всех последователей Старейшины Илин, загоняя их псами-оборотнями, как на обычной охоте загоняли лис. Тогда ещё не существовало странствующей заклинательницы — Лин Хунь, какая охота на нечисть, когда на совести Лин оставался малыш А-Юань?       Лин не могла себе позволить однажды не вернуться к А-Юаню. Никто не стал бы заботиться о чужом ребёнке, особенно если этот ребёнок просыпается по ночам в слезах, отчаянно зовя самое страшное зло мира заклинателей — Старейшину Илин. Оставлять ребёнка одного в комнате на постоялом дворе было опасно, но ещё опаснее было бы брать А-Юаня с собой. Лин понятия не имела насколько удачно пройдёт её день и каким способом так необходимые монеты попадут ей в руки.       Могло статься так, что очередной клиент получивший плохое предсказание, разгневается и попытается ударить «злобную дрянь», которая на него эту беду вешает. И ладно если её ударят, больнее чем уже есть всё равно не будет, но как можно оставлять нечто настолько ценное и уязвимое — ребёнка, в прямой досягаемости для удара. Как правило распускающих руки клиентов, дурные вещи настигали ещё быстрее чем им было предсказано, а все их деньги доставались Лин. Она не гордилась своей деятельностью, но хорошие пилюли от отравления тёмной энергией стоили очень дорого и привередничать не приходилось.       Однако Лин не осознавала в полной мере насколько дорого ей будут стоить подобные «игры» пока девушку не занесло в земли Цинхэ Не, аккурат перед очередной охотой на тёмных заклинателей. Тогда информацию о псах-оборотнях, наученных чуять тёмных заклинателей, Лин пропустила мимо ушей. А-Юань заболел и Лин совершенно не было дела до каки-то там собак и заклинателей во главе с грозным Чифэн Цзунем. Девушка практически не разбиралась в целительстве, но она видела достаточно вариантов отравления тёмной энергией и могла себе представить насколько коварно может протекать болезнь, спровоцированная тёмной энергией. Толкового целителя, который не стал бы задавать лишних вопросов, после осады Луаньцзан все слишком нервно относились к недугам подобного толка, за те жалкие гроши, что оставались у Лин после оплаты комнаты на пару дней, ей даже с помощью Гуаньинь было не отыскать.       Лин всё равно попыталась придумать хоть что-то, подгоняемая в спину отчётливым стуком утекающих драгоценных минут. Девушка уже была готова падать в ноги первому попавшемуся заклинателю и рассказывать самые невероятные истории лишь бы ей хоть кто-нибудь помог остановить этот отсчёт, до того как времени не останется.       На её беду Чифэн Цзунь хорошо натаскал своих псов и Лин схватили, как тёмную заклинательницу, потому что пепельно-серая псина бросилась на неё с отчётливым желанием загрызть на месте. Заклинатель удержал упорно рвущуюся зубастую смерть на месте, а его напарники не слушая никаких возражений поволокли дичь под светлые очи главы клана.       «Да что такого я сделала? Отпустите меня!» — вырваться из крепкой хватки двух рослых громил у Лин не получилось, заклинатели в клановых сероз-зелёных одеждах ордена Не практически не замечали её сопротивления.       «Эй! Может мне уже хоть кто-нибудь объяснит что происходи? Вы вроде заклинатели из великого ордена, а хватаете людей на улицах средь бела дня и тащите неизвестно куда не лучше бандитов!»       «Те кто осмелится следовать тёмному пути, не лучше нечисти, которой управляют!» — громыхнул гневный возглас заклинателя, на фоне которого те двое, что продолжали удерживать Лин заруки уже не казались настолько массивными.       Стать главы Не подавляла, на инстинктивном уровне внушая страх и желание немедленно удрать. Лин и рада была бы куда-нибудь удрать, но две замшелые скалы в человеческом облике красноречиво намекали, что шансов у тощей девицы нет.       «Эх… Извините, а причём тут я?» — очень уж Лин не понравилась категоричность тона главы Не и то как на неё смотрел этот человек.       Как на пойманную в силки лисицу, которой человек страстно жаждет содрать шкуру.       «Эти псы, специально обучены находить тёмных тварей вроде Старейшины Илин и его последователей.»       Упоминание Вэй Ина в таком контексте кнутом прошлось по болезненно сжавшемуся сердцу. Лин дёрнулась со страхом и ненавистью глядя на презрительно усмехнувшегося Не Минцзюэ.       «Если на тебя набросился один из них, значит ты уже замаралась в тёмном пути по саму макушку. Отвертеться не получится! В камеру её, смотрите чтобы не сбежала.»       Отсчёт остановился.       «Вэй Ин — не тёмная тварь…» — её никто не услышал, Лин сама себя в тот момент не слышала оглушённая повисшей тишиной, там где ещё мгновение назад неумолимое время стучало о стенки невидимых песочных часов.       «Кто здесь твари, так это вы, «благородные» господа-заклинатели!»

* * *

— Бешеная собака вырвалась на волю! — крики ужаса звучали все ближе и ближе, громче и громче.       Лин бросила усталый взгляд на безмятежно плывущие в небесной синеве облака. Только заслышав про собаку Вэй Ин переменился в лице с выражением чистого ужаса глядя туда, откуда доносились крики людей. Никто в здравом уме не поверил бы, что Старейшина Илин панически боится собак, какого бы размера они ни были. Лин верит, а ещё она прекрасно помнит то отчаянное нежелание Вэй Усяня отпускать её на ярмарку в соседний город, когда в Илине объявилась свора бродячих собак. Не то чтобы у него не было причин для опасений, всё же это была свора одичавших псов, но Вэй Усянь никогда не показывал себя настолько напуганным, даже когда с Вэнь Нина слетели сдерживающие печати и лютый мертвец мог растерзать всех оставшихся на Луаньцзан людей.       Чёрная зверюга по пояс взрослому человеку вызывала опасения и у людей, что обычных собак не боялись. Лин не боится, её скорее слегка раздражает то, что после использования тёмной энергии им придётся нестись сломя голову незнамо куда, пока не очухались заклинатели. Начнётся ещё одна охота на тёмных заклинателей, снова придётся ныкаться по самым безлюдным и глухим местам. Снова будет страшно до чёртиков, потому что в это раз Лин Хунь есть что и кого терять.       «Почему бы тебе просто не убраться куда подальше? Я не хочу тебя убивать…» — глядя во вроде бы умные глаза затормозившей в паре шагов от них собаке молча вопрошает Лин.       Псина смотрит в ответ, вывалив из клыкастой пасти язык. Ничего зверюга не понимает, делает шаг вперёд и Лин отводит взгляд, не желая смотреть на то как призванные ей тени растерзают глупую псину. Всего одно мгновение когда округа утонет в обиженном вое умирающей псины, но поднятую в невнятном жесте руку перехватывает заклинатель в белом, обрывая так и не сформировавшееся заклятие. — Я хочу умереть… — на грани слышимости стонет Лин Хунь, косясь на белые траурные одежды с едва различимым узором голубых плывущих облаков.