Река сожалений

      Лань Ванцзи решился посетить могильные холмы в Илине, спустя несколько месяцев после публичного отречения главы ордена Юньмэн Цзян от бывшего первого ученика ордена — Вэй Усяня. Критика в сторону Вэй Усяня становилась всё злее день ото дня. Люди страшились лютого мертвеца, в которого обратился Вэнь Нин по воле Усяня.       «Мало печати, повелевающей армией мёртвых, так теперь у этого бессовестного человека, Вэй Усяня, появился ещё и лютый мертвец небывалой мощи! Что же с нами всеми будет, если Вэй Усяню надоест сидеть на этой проклятой горе?» — так перешёптывались люди, опасливо косясь по сторонам, словно им хватило бы стыда смутиться, застань их за этим разговором сам виновник сплетен.       «Ничего не будет. Вэй Ин не безумец, чтобы идти против целого мира,» — как хотелось бы Лань Ванцзи не сомневаться в верности этих мыслей преодолевая последние часы пути до Луаньцзан.       Однако, Вэй Ин очень сильно изменился и все его поступки, которые он совершал во время и после войны, лишали Ванцзи убедительных аргументов, которые позволили бы ему молить брата о снисхождении к отступнику праведного пути.       Что-то небольшое мягко ударилось о голень. Заклинатель замер опустив взгляд вниз. Ребёнок, лет двух на вид, шлёпнулся на землю около его ног и смотрел большими серова-то зелёными глазами на возвышающегося над ним взрослого влажно поблёскивающими глазами. Он был совсем маленьким и мало что мог увидеть в толпе взрослых, разве что ботинки и штаны. По детски пухлые губы ребёнка задрожали, когда ребёнок с беспомощным выражением лица ещё раз оглянулся вокруг, не находя знакомых ботинок рядом и страдальчески скривился собираясь заплакать.       Лань Ванцзи беспокойно оглядел толпу, надеясь, что среди совершенно не обращающих внимания на разворачивающуюся сцену людей отыщутся обеспокоенные пропажей малыша родители. Когда ребёнок разревелся, Ванцзи невольно отпрянул, напарываясь на осуждающий взгляд какого-то пожилого человека. Проходящая мимо с корзиной овощей женщина неодобрительно хмыкнула. Заклинатель словно примёрз к месту, внезапно оказываясь в кольце зевак. Лань Ванцзи не мог ни уйти, навлекая на себя ещё большее осуждения людей, ни остаться, порождая своим оцепенелым бездействием столь же сильное недовольство. Не мог он и протянуть руку, успокаивая ребёнка, ни заговорить с ним.       Ванцзи понятия не имел как обращаться с детьми, и тем более он не представлял что с ним сделает отец ребёнка, если от его неуместных действий ребёнок заплачет ещё горше. Что за безответственные родители оставили без присмотра своего ребёнка?       Не прекращая грызть дынные семечки, один из зевак произнес: «Что здесь происходит? Малец плакал так громко, что я до смерти перепугался».       Кто-то уверенно заявил: «Его явно отругал отец».       Ванцзи бросил отчаянный взгляд на людей вокруг. Толпа так легко записала его в отцы этому ребёнку и никто даже не думал, что на самом деле всё совсем не так.       «Я не его отец,» — попытался объяснить это чудовищное недоразумение, но его никто не слушал. Никого не интересовала правда.       При слове «отец» ребёнок поднял заплаканное личико и громко, всхлипывая, закричал: «Папа! Папа…»       Ванцзи вздрогнул, невольно втягивая голову в плечи. Создавалось впечатление, что эта ужасная ситуация не закончится никогда и этот ребёнок так и не дозовётся своих родителей. Шум всё нарастал.       «Свалите к демонам, изверги!» — прорезал общий шум звонкий гневный возглас.       Ванцзи со смесью опасения и надежды уставился в ту сторону, где сквозь толпу зевак пихаясь локтями и не чураясь ходить по чужим ногам продирался совсем юный мальчишка, гневно сверкая на недовольных людей тёмными глазами. Юноша чуть ли не вывалился в свободный круг, ещё раз огрызнувшись на кого-то в толпе.       «Продолжите любоваться чужими несчастиями, свои беды проглядите!»       Гневно тряхнув головой и полоснув подозрительным взглядом Лань Ванцзи, юноша подхватил уже икающего от плача ребенка на руки, каким-то уж очень женским жестом прижимая ребенка к груди. Тут же разрывая дистанцию.       «Мамочка! Мама…» — всхлипнул малыш, отчаянно цепляясь руками за плечи и тонкую шею родительницы.       Брови Ванцзи непроизвольно поползли вверх. Сложно было признать в этом юноше с удручающе красующимися на скуле ярко-красными ссадинами и темнеющими в вороте мужского кроя одеждах синих до черноты синяках девушку. Скорее случайно встретив на улицах эту молодую особу, можно было подумать, что юноша только-только вылез из уличной драки и почти невзначай заметил как на улице заливается слезами его младший брат.       «Всё хорошо Солнце… Не плачь маленький…» — поглаживая ребенка по вздрагивающим плечикам и спине тихим и ласковым голосом пробормотала девушка, окидывая собравшуюся толпу не по-женски тяжёлым и злым взглядом.       «Что это за мать такая, раз у неё ребёнок один по улицам бродит…» — раздалось в противоположном углу, но на этого человека тут же зашикали.       «Тихо ты! Не видишь что-ли? Этот мальчишка-ободранец, та самая непойми откуда взявшаяся предсказательница, я её давеча на ярмарке видел. Так она такое нагадала…!»       Девушка с вызовом вскинула голову, несомненно расслышав потянувшиеся в толпе опасливые шепотки и почуяв перемену в настроении людей.       «Лин!» — Ванцзи одновременно с девушкой обернулся при первых звуках этого голоса и если девушка вся как-то расслабилась, то Лань Ванцзи внутренне подобрался с тревогой вглядываясь в лицо Вэй Усяня. Вэй Усянь помахал рукой — «Расходитесь, представление окончено!»       «А-Юань с тобой! Какое облегчение… Я чуть с ума не сошёл, когда…»       Девушка пихнула Вэй Ина острым локтём в бок, когда тот подошёл к ней практически вплотную.       «Ай, Лин, за что?» — хватаясь за ушибленный бок возмутился Вэй Усянь почти как в юности картинно охая.       «Меня чуть удар не хватил, когда А-Юань заплакал!» — противореча своему возмущённому тону девушка охотно прислонилась головой к плечу Вэй Усяня, уже глуше продолжая выговаривать виновато улыбающемуся Усяню — «Сколько раз я тебе говорила не спускать А-Юаня с рук в городе, потому что он маленький и легко может потеряться?!»       «Ммм… Пять?» — предположил Вэй Ин, по прежнему игнорируя неловко застывшего неподалёку Лань Ванцзи. — «Но я контролировал ситуацию!»       «Я посмотрю на тебя, когда ты попытаешься объяснить это Вэнь Цин…» — слабо усмехнулась Лин.       «Ой…» — побледнел Усянь с надеждой глядя на девушку. — «Лин, ты же не оставишь меня один на один с гневом нашей цзэ-цзэ?»       «Даже и не знаю…» — задумчиво протянула Лин, довольно пакостно улыбаясь. — «Я, конечно, очень тебя люблю. Но наш А-Юань единственный и любимый племянник сестрицы Вэнь, не думаю что в этом мире есть что-то, что сможет тебя спасти от заслуженной головомойки.»       Ванцзи стало совсем неуютно наблюдать за семейной сценой и он развернулся собираясь уйти, когда Вэй Усянь, после полного разочарования стона, наигрался в страдальца, наконец заметив присутствие Лань Ванцзи.       «Давно не виделись Лань Чжань!»

* * *

      Со смерти Старейшины Илин прошло почти три года. Лань Ванцзи только-только получил разрешение вернуться из уединённой медитации, тут же покинув Облачные глубины. Как бы ни пытался смягчить наказание старейшин брат следы от дисциплинарного кнута давали о себе знать до сих пор, а тогда, снова оказавшись в дороге, только долгие медитации позволяли Ванцзи держать спину так же ровно как и несколько лет назад.       Не было и не могло быть ему покоя в ледяной безмятежности сердца родного ордена. Беспокойная душа находила драгоценные мгновения безмятежности лишь развеивая сгущающиеся грозовые тучи над чужими головами. Людская молва очень точно подобрала ему прозвище. Творящийся в обедневшем на талантливых и праведных заклинателей мире хаос неотвратимо притягивал Ванцзи.       В Цинхэ было неспокойно. Чифэн Цзунь, старший из трёх названных братьев-героев Аннигиляции солнца, крайне разгневанный затянувшейся историей с тёмным-заклинателем Сюэ Яном гневался больше обычного и находился в опасной близости от искажения ци. Лань Ванцзи не собирался вмешиваться в дела главы ордена Не, но он был обязан помочь простым людям, которые оказались в весьма уязвимом положении из-за того, что адепты ордена Не, были вынуждены преимущественно охотиться на тёмных заклинателей вместо обычной нечисти.       Прибыв в земли Цинхэ заклинатель имел возможность убедиться, что дела обстояли ещё хуже, чем могло показаться из слухов. Натасканные чуять тёмную энергию пепельно-серые псы-оборотни одинаково кидались, и на людей отравленных тёмной энергией, и несчастных, проклятых тёмными заклинателями, и на самих тёмных заклинателей. Однако хуже всего в этом подходе оказалось то, что одной пойманной тёмной заклинательнице всё же удалось сбежать и теперь её разыскивали по всему региону.       «Вы слышали? Ой, что творится… Да, за что нам такие беды?! Ежели так пойдёт и дальше, то гляди, чего доброго и Старейшина Илин возвратится в мир…»       Ванцзи до побелевших костяшек пальцев сжимает руку на рукояти Бичэня, вслушиваясь в звенящие ничем неприкрытым ужасом сплетни местных.       «Говорят беглая тёмная заклинательница вырвалась из рук самого Чифэн Цзюня ранив многих адептов и убив всех псов-оборотней что находились поблизости. А сегодня в городе нашли растерзанный труп заклинательского пса, прямо перед воротами дома главы города! Ой, что же будет…»       Люди испуганно ахают, причитая, что раз уж сам Чифэн Цзунь не смог усмирить это бедствие, то они точно обречены. Лань Ванцзи хмурится, ощущая как от нехорошего предчувствия шевелятся волосы и мурашки ползут по спине. В Илине, когда могильные холмы стали прибежищем остаткам живых Вэней, всех бродячих собак задирали мертвецы, а ещё Вэй Усянь жаловался в одну из встреч, что ему не нравится охота Лин на собак, ведь девушка запретила Усяню посылать мертвецов ей в сопровождение на ярмарки в соседние поселения.       «А я слышал, что эта демоница во плоти таскает с собой обращённого в нечисть ребёнка и проклинает всех и каждого, кто на пути попадётся!»       Ванцзи вспоминается хитро улыбающаяся девушка держащая на руках играющегося с синей расшитой лентой и самодельной бабочкой из жёсткой травы могильных холмов ребёнка. Кровь стынет в жилах от жуткой догадки.       «А не могла ли дева Лин сойти с ума после осады Луаньцзан и обратиться к тёмному пути? Тогда становилась понятна ненависть к собакам-оборотням, россказни про проклятия и ребенок-мертвец, которого тёмная заклинательница носит с собой.»       Живо вспоминаются все рассказы Вэй Ина об этой девушке. Лань Ванцзи всегда слушал Вэй Ина, даже если тот перескакивал с обсуждения новостей из мира заклинателей на проделки маленького А-Юаня и без явного перехода начинал жаловаться на то, что Лин опять сговорилась с Вэнь Цин и снова заставила его сажать невкусную репу, вместо картошки.       Найти деву Лин оказывается совсем просто. Да она и не прячется в открытую неупокоенным призраком маяча на крыше одного из домов, словно провоцируя разыскивающих её адептов Цинхэ Не. Ванцзи бесшумно поднимается на крышу, замечая висящие тут и там самодельные флаги призывающие духов. Очень много листов исписанных кровавыми символами. Зловещие письмена влажно поблёскивают свежей кровью и запах этот столь насыщенный, что горечь оседает на языке и ядовитым дурманом проникает в лёгкие.       Дева Лин оборачивается, криво усмехаясь. Сложно узнать в этой измождённой женщине ту девушку, о которой так беспокоился Вэй Ин. Взгляд сам собой цепляется за воспалившиеся следы от укусов и царапин, покрывающих шею, плечи и не скрытую воротом потрёпанных и бурых от впитавшейся крови одеждах часть груди. Девушка стоит на крыше в одиночестве, ни единого намёка на присутствии обращённого в нечисть ребёнка нет.       «О, Хангуан Цзюнь, давно вас видно не было!» — хрипло усмехается тёмная заклинательница растягивая губы в широкой злой ухмылке. — «Решили, раз не получилось самолично покарать Вэй Ина, поймать кого-то ещё из обитателей Луаньцзан? Тогда я вас разочарую, никто не пережил осаду, выживших не было. И зря вы рвёте ночами струны. Он вам не ответит…»       Лин сипло смеется, в конце заходясь кашлем и в пустых тёмных глазах девушки медленно разгорается алая дымка бесконечной боли, таящейся за ненасытностью тёмной энергии.       «Нет, я хотел его спасти,» — застывшими губами помимо своей воли шепчет Лань Ванцзи, не в силах молчать под этим мёртвым взглядом.       «Не хотели,» — гневно сузила глаза тёмная заклинательница. — «Спасти? Ханьгуан Цзюнь, хоть себе-то не врите! Человек с вашим богатством и влиянием в состоянии спасти тех, кого он действительно желает защитить. Вы были в Илине, видели как и чем живут обитатели могильных холмов и ничего не делали! Вы только твердили «Вэй Ин, вернись со мной в Гусу» и больше ничего кроме застывшего взгляда! О каком спасении речь? Ваш брат глава велико ордена и у вас, как говорят люди, прекрасные отношения. Неужели было так сложно сделать хоть что-то полезное кроме призывов непойми к чему. Где была ваша настойчивость, когда вы возвращались из Илина домой или отправлялись на собрания глав орденов?! Или праведному господину-заклинателю, не по чину беспокоиться о каких-то там тёмных заклинателях, даже если без Вэй Усяня вся ваша Аннигиляция солнца захлебнулась бы в крови так и не начавшись?»       Лань Ванцзи моргает, с трудом отгоняя призраков прошлого и обращает свой взор к юноше, чьё тело стало сосудом для души Вэй Усяня. Это Вэй Ин, нет сомнений. Ванцзи не сомневается, не потому что сам Усянь так глупо проговорился на моменте с сыном покойной госпожи Цзян. Лань Ванцзи знал что этот юноша и есть Вэй Ин, потому что никого иного Лин Хунь не стала бы так отчаянно защищать, опасно балансируя на грани одержимости тёмной энергией только от одного намёка на угрозу своему спутнику.

* * *

— Вэй Ин, вернись со мной в Гусу.       Вэй Усянь аж остановился от внезапности фразы, машинально поправляя тело полубессознательного племянника у себя на спине. — Ханьгуан Цзюнь, ты опять за старое? — то ли восхитился, то ли возмутился, Вэй Усянь, он сам не понял как относится к возобновлению старой темы.        Упоминание Облачных глубин не вызывало в Усяне особо тёплых чувств, а от одной только тени мысли о добровольном возращении в колыбель нескольких тысяч запретов, хотелось рычать диким зверем. — Ханьгуан Цзюнь, неужели твоему стремлению наказать отступника недостаточно того, что я уже умер один раз? — Усянь не злился, пока ещё нет, но в голосе уже звенел металл. — Как и стращал Старик Лань тёмный путь разрушил тело и душу ужасного Старейшины Илин. Вы оба были правы, доволен? — Нет, — чересчур поспешно, чтобы у него была возможность осмыслить ответ, выпалил Лань Ванцзи.       Вэй Усянь криво усмехнулся продолжая путь обратно к выходу. Сын шицзэ уж очень тяжёл для медленно входящего в силу тела Мо Сюаньюя, да и юноше не помешало бы оказать адекватную помощь, а не торчать в странной крепости с трупами в стенах и саблями в роскошных гробах. Тем более снаружи его ждала Лин и у Усяня не было ни единой причины задерживаться в форте дольше необходимого.       Что-то близкое к разочарованию тяжестью легло на сердце. Усянь очень редко разочаровывался в людях, не ожидая от них чего-то определённого, но этот поспешный ответ Лань Ванцзи вызвал именно разочарование.       «Хотя чего я ожидал от главной гордости Старика Ланя? Что столь безупречный Второй нефрит забудет о всех деяниях Старейшины Илин, только от того, что меня уже однажды растерзали собственные мертвецы?» — тяжело пыхтит Усянь, упорно продвигаясь к выходу.       Вэй Усянь никогда не понимал Лань Ванцзи, а сейчас поймал себя на мысли, что и не особо хочет разбираться. Он пытался всеми доступными способами подружиться с Лань Чжанем, даже когда этот невозможный заклинатель появлялся в Илине. И всё что Усянь получал в ответ на свои старания, это игнорирование и жестокое в своей холодности: «Мы не друзья».