14
2 января 2022 г. в 21:13
Лин Хунь крупно вздрагивает всем телом, рывком садясь на кровати. Искусанные губы перетянуты множеством вертикальных трещинок, уходящих внутрь ребристыми бороздками. Заклинательница машинально облизывает их, так же бездумно сдираясь кусочки кожи зубами, оставляя новые кровящие бороздки. Каждый глубокий вдох тяжестью давит на грудь, подгоняя с трудом стучащее внутри сердце. Горьковатая кровь кислой медью оседает на языке и кажется такой густой и липкой, что заклинательница невольно удивляется как вообще нечто подобное может свободно перетекать по венам и так легко разбрызгиваться вокруг, что потом не отмыться от вездесущих кровавых разводов.
Косые лучи янтарного солнца пробиваются в безликую комнату постоялого двора через неплотно затворённое окно. Всё в этом свете кажется припорошенным золотой пудрой и политым сверху рыжей карамелью, которая приторно-сладким стеклом хрустит на зубах царапая ребристое нёбо. Лин никогда не любила карамель за её сладость сводящую скулы и терпеть не могла вычурную золотую роскошь, которая почти всегда смотрелась слишком вычурно и отчаянно безвкусно. Хуже только, когда золото пытались сочетать с насыщенным красным оттенком, заставляя всё пространство множеством светильников и бесчисленным количеством свечей.
Лин не помнит каким выглядел Безночный город в его лучшие дни. Она была слишком маленькой когда родителям довелось прибывать в резиденции верховного заклинателя на одном из праздников. В далёком детстве Безночный город казался огромным пугающим миром, таким большим и утопающим в густом полумраке. Там всё было залито янтарным светом бесчисленного множества искусно вырезанных из тёмного дерева фонарей, красные шелка терялись в полумраке, а золотые элементы убранства тревожно поблёскивали огненной росой, отражённого света.
Лин была очень маленькой и мало что понимала в происходящем, цепляясь за подол материнского платья. Она была тихим и довольно спокойным ребёнком, в отличии от вечно капризничающего брата-близнеца, которого мать немного напряжённым голосом пыталась успокоить укачивая на руках. Детские ручки устали цепляться за жёсткую ткань нарядного платья и Лин совсем ненадолго опускает руки, семеня за мелкими но всё равно слишком большими для коротких детских ног шагами матери. На неё привычно не обращают внимания, вроде начавший успокаиваться брат испугался метнувшейся в окне тени и собрался разрыдаться.
Сначала незаметное, но с каждым шагом матери и тремя Лин, расстояние непреодолимо увеличивалось пока девочка не стала совсем уж сильно отставать. Брат плакал навзрыд и всё больше тревожащаяся мать торопилась в отведённые гостевые покои, чтобы сдать детей нянькам и не навлекать недовольство господина на их клан. Возможно стоило бы перебежать рассечённый густыми тенями от резных колонн коридор, вскрикнуть, привлекая внимание родительницы, но Лин замирает в полукруге тёплого света.
Мама много раз повторяла строгим голосом, что бегать и шуметь в этом огромном дворце запрещено. Лин хотела быть хорошей девочкой и старалась не тревожить маму плохим поведением. Девочка нахмурила тонкие тёмные бровки оглядывая знакомо-незнакомый коридор. Утром они выходили на прогулку по очень похожему месту, но все коридоры в этом крыле были похожи, различаясь лишь некоторыми деталями на колоннах или шёлковых полотнах с красивыми узорами.
«Собака… Рядом с нашими комнатами была собака на стене или там был страшный усатый зверь?» — неуверенно двинувшись к краю освещённого пространства обеспокоенно подумала девочка, ощущая себя такой маленькой и слабой.
— Какая чушь только не лезет в голову, — усмехнулась заклинательница сжимая в кулаке покрывало, частично сползшее на пол.
В разрушенном Безночном городе она бывала куда чаще и там ей было почти спокойно. Странное умиротворение прохладным шёлком ложилось на плечи от созерцания покрытого тончайшим слоем снежных хлопьев чернеющих остовов некогда никогда не знавшего ночной темноты города. Не было больше янтарных огней, сочного красного шёлка и золотых узоров. Победители с превеликим удовольствием раздирали занавески на кровавые лоскутки, срезали недрогнувшей рукой золотые украшения с колон, выламывали из стен ещё рабочие артефакты и подобно саранче опустошали все комнаты до которых только могли дотянуться.
Победители назвали это разграбление репарацией, Лин же видела только следы вандализма и неоправданной жестокости. Ей было не понять зачем разбивать мозаичные картины, которые не удалось снять, зачем обрывать медленно тлеющие занавески и заваливать трупами колодцы с водой. Это было грустно. Растерзанный и опустевший город стал домом для нечисти со всей округи. После резни в Безночном городе, когда Вэй Усянь повторно воспользовался мощью печати даже самые отважные заклинатели обходили бывшую столицу Цишань Вэнь стороной, а редкие тёмные заклинатели предпочитали облюбовывать другие вымершие города Цишаня.
В Безночном городе было тихо и достаточно спокойно, чтобы возвращаться сюда каждую зиму, когда становилось совсем уж невыносимо сталкиваться с другими людьми. А ещё на камне — большом обломке стены — было криво выцарапано последнее пожелание, которое только смогла выдавить из себя Лин, завершая импровизированную могилу. «Спи спокойно, маленькое Солнце» Лин редко навещала двор того дома, где в корнях старого, обсыпанного синеватым лишайником, покоился тот камень.
Сердце не болело и ничего уже болезненно не сжималось внутри. Просто… возвышаясь мрачной тенью над надгробием соблазн попытаться призвать душу А-Юаня был так велик, что едва хватало сил не тревожить покой мёртвых. Однако, сделай она это Лин Хунь уподобилась бы «благородным» господам-заклинателям, что всем миром никак не могут оставить душу Вэй Ина в покое. Тогда бы она ничем не отличалась бы от этого ушибленного своей мнимой святостью Лань Ванцзи.
Впрочем она и не отличалась. Такой же человек, с теми же пороками и слабостями, разве что её официально не существует для мира заклинателей, а имя Ханьгуан Цзюня до сих пор на слуху, приобретая уже какой-то совсем мистический флёр.
— И толку, от этой святости? — разглядывая руки и удивляясь почему на них нет крови забитых насмерть псов-оборотней, вяло размышляет в слух Лин Хунь. — Безгрешных небожителей под этими равнодушными небесами нет…
Бесцветными картинками бессвязно мелькают смутные, больше похожие на кошмарный сон, воспоминания. Страшная тишина вместо бьющегося в каждом вздохе «ещё чуть-чуть, я успею, должна успеть». Не успела, снова ничего не смогла сделать. Яростный выкрики только краем задетых адептов Цинхэ Не, звон обнажаемых сабель, тёплая, почти горячая кровь плёнкой покрывающая руки, лицо. Вой впервые в жизни испуганно поджимающих хвосты псов, которые если встанут на задние лапы будут на голову выше Лин Хунь и раз в пять, если не больше, тяжелее.
Испуганные вопли постояльцев гостиницы. Лин скользит мутным взглядом по утопающих в чёрном тумане лицам и безразлично отодвигает трясущуюся в ужасе служанку в сторону. На лестнице от её рук остаются кровавые следы, та же кровь или иная дрянь влажно капает с отяжелевших от влаги одежд. Плевать. Возвращаться в комнату бессмысленно, но тёмная заклинательница с друдом отодвигает отпертую дверь, пустым взглядом окидывая комнату с убогим убранством.
Из-под кровати к её ногам на четвереньках бросается маленькое тело. Ещё по человечески плоские маленькие зубки впиваются в лодыжку, с удивительной для столь мелкого создания силой смыкаясь поверх поношенного сапога. Сил прокусить хоть и поизносившуюся, но всё ещё прочную кожу не хватает. Лин пошатываясь из-за неподъёмного веса на правой ноге с силой захлопывает дверь сползая на пол. Из тела словно вынули все кости и выкачали всю энергию, всё утопает во мраке и странно искажается.
Сознание возвращается урывками. Одержимое тёмной энергией тело А-Юаня впивается отросшими клыками в руку, почерневшие ногти раздирают и царапают всё до чего только могут дотянуться короткие ручки. Лин глухо стонет от боли, с трудом разжимая намертво сомкнувшиеся челюсти нечисти и отрывает злобно шипящее и угрём извивающееся тельце от себя. Где-то внизу слышится сотрясающий воздух гневный голос Чифэн Цзуня. Тёмная заклинательница вздрагивает, затравленно оборачиваясь на хлипкую дверь по лестнице тяжело поднимаются быстрые шаги нескольких заклинателей.
Нечисть странно обмякает в её руках, словно чует близкое присутствие заклинателей, которые с радостью прервут её существование. Лин Хунь растерянно смотрит в пустые белые глаза, замечает оскаленную в почти насмешливом оскале физиономию нечисти и делает неуверенный шаг к запертому окну. Второй этаж, вроде не высоко и окна выходят не на оживлённую улицу, а в укромный закуток. Но куда девать тело А-Юаня? Оставить на растерзание заклинателям? Взять с собой?
Укус на руке горит огнём и по ощущениям уже успел воспалиться, глубокие царапины кровоточат, а ухмылка нечисти становится всё ехиднее и голоднее, когда Лин едва не подпрыгивает от сотрясшего хлипкую дверь удара. Думать некогда.
«Сиди тихо,» — почти умоляет заклинательница одной рукой пытаясь выдрать заклинившие задвижки.
Женщину передёргивает. Прокушенное плечо ноет и заклинательница машинально тянется рукой к горлу, подсознательно ожидая наткнуться пальцами на горячую и припухшую от воспалительного процесса кожу, но натыкается только на гладкую кожу с едва заметными бугорками застарелых шрамов. Она трёт след от самого глубокого укуса, озадаченно хмуря брови, что-то отчаянно не сходится.
— Я же уже давно разобралась с упокоением А-Юаня… Да и следы зажили… Что вообще происходит? Мозги видимо окончательно прогнили… Ничего не понимаю! — ощутимо постучав костяшками пальцев по лбу пробормотала Лин.
Постепенно Лин удалось собрать разрозненные мысли в кучку, немного разобравшись в путающихся воспоминаниях. Свеже образовавшийся провал в памяти неизвестной продолжительности и совсем уж никак не вяжущееся ни с чем явление Вэнь Нина порождало новые сомнения. Что из этого было реальным: беготня по лесу от уничтоженного лютого мертвеца, её оцепенелое сидение на поляне у каменного форта или возвращение Вэй Ина?
Проверят на подлинность ни одну из линий событий женщина не горела особым желанием. В комнате она была одна и по субъективным ощущениям сидела ковыряясь в памяти достаточно долго. Ни единого следа присутствия другого человека в одноместной комнате не наблюдалось и недавние воспоминания из прошлого липким холодком ползли по спине. Становилось как-то тоскливо и муторно наблюдать пустой безликий интерьер дешёвой комнатки на постоялом дворе, дожидаясь непонятно чего.
Криво усмехнувшись своему мутному отражению в медном зеркале Лин Хунь выбралась в коридор. Она даже не успела осмотреться как на неё налетел канареечно-жёлтый вихрь, сбивая с ног. Мальчишка пробормотав нечто невнятное тут же вскочил, таращась серыми с лиловым отблеском глазами на не успевающую в полной мере реагировать на события Лин. Та поднялась с пола, украдкой потирая спину, обалдело моргая.
— Т-ты ещё кто?! — скорее удивлённо, чем гневно выпалил юноша в кое-как завязанных жёлтых одеждах с размазанными следами земли то тут то там.
— Для тебя никто, — разглядывая мальчишку с поблёкшим сиянием средь снегов на груди фыркнула Лин Хунь. — Однако это не повод носиться сломя голову по узким коридорам и сшибать людей с ног! — возвращаясь в обычный режим мыслительной деятельности слегка возмутилась Лин.
Мальчишка нахохлился отводя взгляд, на лице его застыло гневно-высокомерное выражение. В другой ситуации Лин проигнорировала бы малолетнего грубияна, мало на свете грубых людей, она сама мало напоминает человека с хорошими манерами. Однако, если принимать на веру подлинность возвращения Вэй Ина, то следовало проявлять особое внимание к таким вот молодым да дерзким. Тем более уж больно странная аура была у мальчишки, прямо как у тех людей с которыми вскоре случались несчастия после «плохих» предсказаний Лин Хунь.
На самом деле это были не то чтобы предсказания, скорее тёмная заклинательница иногда, в приступах редкого человеколюбия, не слишком усердно пыталась предупредить людей о том, что с их аурой только неприятностей и ждать. Но кто бы слушал странную предсказательницу, намного проще было обвинить в надвигающихся бедах того кто о них предупреждает, впрочем, в этом все люди.
— Ох, что за манеры… — вздохнула заклинательница, хватая мальчишку за шиворот, когда тот попытался протиснуться мимо неё, не слишком вежливо отодвигая плечом. — Так-так, — женщина прищурилась, — Словил проклятие, да такой силы что тёмной энергией за милю несёт и всё одно пытается куда-то смыться.
— Какое проклятие, ты что несёшь?! — вспыхнул от возмущения малолетний Цзинь дёргаясь в хватке внезапно ставшей до странного пугающей женщины.
Лин совсем не впечатлилась сверканием глаз мальчишки, для надёжности сжимая руку на плече мальчишки. То что мальчишка был типичным Цзинем прекрасно читалось в киноварной точке на лбу и непередаваемым ощущением непомерной гордости, которая пробивалась даже сквозь превалирующие в данный момент смущение, возмущение и совсем немного страх.
— Слушай, а ты точно заклинатель? — на всякий случай решила уточнить Лин Хунь, прикидывая насколько сложно будет объяснять юноше про про опасности проклятой метки, особенно учитывая удручающие пробелы в собственных знаниях заклинательской теории.
Цзинь возмущённо вскинулся, со всей юношеской дури дёргаясь и Лин пришлось резко впечатать мальчишку лбом в стенку, а то у этого хватило бы ума сбежать на поиски новых неприятностей на свои задницу, толком не разобравшись с проклятой меткой. Да и если он сбежит разобраться в том какие из воспоминаний Лин реальны будет совсем уж затруднительно.
— Упс, малость не рассчитала, — перехватив подмышки обмякшего и начавшего оседать юношу нервно хмыкнула Лин, прикидывая насколько подозрительно будет выглядеть отмазка про напившегося товарища с наливающейся на лбу краснотой.
Из-за поворота легко ступая по половицам выскочил Мо Сюаньюй? Лин моргнула пытаясь поймать какой-то один образ, ибо когда лицо деревенского дурачка бесконтрольно меняется на лицо Старейшины Илин, только лет на пять моложе, это сильно сбивает с толку.
«Кажется что-то похожее уже было… Эх, тяжко жить с протекающей крышей, полезные мысли прискорбно быстро теряются,» — начиная раздражаться от творящегося в голове бардака, думает про себя Лин.
— Да что же это такое! Какое же все-таки несносное… — глаза молодого человека комично округлились — дитя… — всё же договорил тот.
— Полагаю это твоё, — кивая на Цзиня говорит Лин, — Кстати, а ты кто?
Вэй Сюаньюй аж подавился готовой сорваться с губ фразой, с беспокойством глядя на тёмную заклинательницу.
— Лин, не шути так, — с очень уж похожими на заботливо-обеспокоенного Старейшину Илин интонациями в едва заметно дрогнувшем голосе просит молодой человек.