* * *
Когда они уже вернулись в снятую комнату Лин и так погружённая в странную задумчивость последнюю часть вечера, внезапно остановила Вэй Ина. — Раз уж решили пока таскаться с Ханьгуан Цзюнем и собирать «дражайшего друга», то мне стоит кое-что тебе рассказать. Лучше ты узнаешь это от меня, чем тот же Ханьгуан Цзюнь попытается открыть тебе «правду», когда ему надоест терпеть моё общество. — Ты это о чём? — Для мира заклинателей официально меня не существует, — не слишком понятно выразилась Лин. — Точнее не существует тёмной заклинательницы, что нагнала ужасу на территории Цинхэ Не лет… десять назад, если я снова не путаюсь в хронологии событий. Блёклая улыбка дрогнула в голосе, пока какие бы то ни было эмоции уходили с застывшего лица заклинательницы, уступая место непробиваемому равнодушию. Начиная разговор, Лин скользила взглядом вокруг, ни за что особо не цепляясь. Теперь же её взгляд остановился, найдя единственный фокус внимания: слегка растерянное лицо Вэй Усяня. От противоречивых догадок, роящихся потревоженными пчёлами в голове, становилось почти дурно. Усянь не был склонен к излишней панике, но по неволе занервничаешь, когда к мысли подводят с такими приготовлениями, особенно если так юлит Лин. Усянь не был великим знатоком человеческих душ и не умел читать других людей так же легко как Ланьфан Цзунь или Цзэу Цзюнь, но надо быть слепым самовлюблённым идиотом, чтобы совсем не чувствовать близких людей. Более взрослую версию его Лин правильно понимать было сложнее, госпожа-заклинательница в условно нормальном состоянии существовала в состоянии пониженной эмоциональной активности, реагируя на внешние раздражители усталым взглядом омертвевших глаз. Её было бесполезно о чём-то упрашивать, спорить или ругаться. Пока Вэй Ин отыгрывал роль Мо Сюаньюя Лин Хунь лишь равнодушно пожимала плечами на его попытки как-то её расшевелить. «Что-то не устраивает?» — всё тем же бесцветным голосом как-то поинтересовалась заклинательница, после того как Вэй Усянь полдня пытался совладать с возмущением от такой тупиковой ситуации. «Да!» — почти завопил Вэй Ин, ощущая как от этого даже легче дышать стало. «Либо что-то меняй, либо уходи от этой ситуации совсем. Не стоит тратить время на бессмысленные страдания, лучше никому от этого не станет.» «Легко сказать «меняй»!» — недовольно надул щёки Усянь. — «В жизни так легко не получится!» «Кому как…» — пожала плечами Лин Хунь и разговор оборвался. Весьма проблематично спорить с человеком, который совершенно не заинтересован ни в предмете спора, ни в поддержании диалога вообще. Хоть немного пробиться сквозь стену этого глухого безразличия Вэй Ину удалось только отбросив маску другого человека. Больше не нужно было тратить лишние силы притворяясь посторонним человеком, от праздного любопытства, лезущего к случайной попутчице с грязными сапогами прямо в душу. А ещё исчезло постоянное сопротивление и опаска Лин, в попытках извернуться и не выдать себя слишком рано, Усянь едва ли это замечал. «Знаешь как жутко когда посторонний человек, явно не пристающий ко всем и каждому с желанием осчастливить помощью, безо всякой причины начинает эту самую помощь навязывать конкретно тебе?» — куда живее чем за все беседы до этого, эмоциональные перекосы не в счёт, замечает Лин, когда Вэй Усянь не подумав ляпнул про удивительную перемену поведения. «Не то чтобы меня особо пугало чужое странное поведение, но было не слишком приятно.» Вэй Ин неловко вспоминает, что его Лин и раньше людей не слишком жаловала, а сейчас это вообще перешло в стойкое отвращение. И тем разительнее был контраст в их общении, когда заклинательница действительно поверила в реальность его возвращения. Если бы речь шла про других людей, то радость казалась бы чем-то ненормальным. Но Усянь искренне обрадовался, когда вместо равнодушного «зря деньги тратишь» и отодвигания еды в сторону, появилось слегка обиженное «ну зачем?» и почти ласковое «изверг» с обречённым вялым ковырянием в предложенном блюде. Усянь особо не настаивал сейчас на чём-то большем, собираясь из маленьких осторожных шажков собрать тропинку к здоровым отношениям Лин с едой. В прошлый раз ему совсем немного не хватило времени, чтобы добраться до приемлемого минимума, который бы одобрила Вэнь Цин, как целитель. Недавняя встряска из-за тёмной энергии могла подпортить наметившуюся положительную тенденцию, но Вэй Усянь не собирался так просто сдаваться и от того ещё тревожнее выглядело это крайне неуверенное вступление. Смятение разума после возвращения из неконтролируемого погружения во тьму, не лучшим образом сказывалось на моральном состоянии. Внезапная тяга исповедаться в чём-то страшном во многом продиктована тем же смятением. Самого Вэй Ина после таких «погружений» больше тянуло с головой погрузиться в изобретение чего-нибудь полезного и чтобы Лин тихо сидела рядом, прижимаясь сбоку. Присутствие подруги успакаивало. «Что бы ты ни сказала и ни сделала, я постараюсь это адекватно принять. Я на твоей стороне,» — Вэй Ин не разрывал зрительный контакт, стараясь передать эту мысль через взгляд. — Даже не знаю как подступиться к тем событиям, чтобы не слишком уж искажать правду, — нахмурилась Лин. — Если сокращать получится слишком наигранно трагично, пересказать в общих чертах таже петрушка… А полный и подробный пересказ-исповедь будет долгим… — Я никуда не тороплюсь и всё выслушаю, — кивнул Усянь. — Придётся начать, забирая даже слишком далеко. Однако основными причинами того к чему всё пришло в итоге были страх, гордость и эгоизм.* * *
На Луаньцзан лишний раз ворошить прошлое считалось чем-то вроде общего табу. Впрочем, совсем посторонними были только Вэй Усянь и Лин, остальные Вэни успели стать одной сплочённой группой даже если до войны они были представителями разных ветвей главной семьи или получили фамилию Вэнь подобно Сжигающему ядра. Однако никому и в голову не пришло лезть с расспросами к Лин, удовлетворившись очень общим рассказом о целях и намерениях, чью правдивость почти случайно в общей суматохе Лин и так уже подтвердила. Вот Лин никогда и не рассказывала как на самом деле оказалась одна на улицах посреди раздирающей ранее вполне мирные земли войны, тогда это не казалось особо важным. Потом, оказавшись взаперти с собственной памятью, погребённой под обломками рухнувшего мира единственным способом окончательно не свихнуться было перетряхивать память, пока вместо по-детски обиженного «за что?» не появилось хоть какого-то подобия понимания почему всё сложилось столь ужасно. Лин отчаянно не хватало достоверной информации о многих событиях, где-то приходилось полагаться на косвенно подходящие разговоры и обращаться к гуляющим по миру слухам, а ещё ей не хватало времени. Ужасно не хватало того времени, что она потратила выползая из-под обломков рухнувшего мира и оправляясь от первого и самого страшного срыва в качестве тёмной заклинательницы. Лин Хунь никогда и никому раньше не рассказывала о том к каким выводам пришла и выливать их так сразу на Вэй Ина было страшно. Отчаянно страшно, потому Лин не станет и не сможет врать какой ценой стройные цепочки рассуждений были скованы: кровью виновных и совсем не виноватых людей. Хотя… В этой истории невиновных нет. — Мои кровные родственники много поколений назад присягнули на верность Цишань Вэнь. Они никогда не были особо богатыми или знатными, просто один из старейших вассальных кланов заклинателей под рукой великого ордена, но в их способе заклинательства всё же появились некоторые странности, выделяющие их из безликой толпы. Лин не стала называть фамилию клана от которого отреклась, оставляя себе лишь имя, позднее ставшее таким созвучным её прозвищу, что даже нарочно такое не придумать. Назвавшись «Лин Хунь» заклинательница ощутила мрачное удовлетворение, такое прозвище куда лучше соответствовало ей, хочешь трактуй как «мёртвое сердце» или «душа покойника», в лучшие дни вспоминалось более светлое значение «одарённый дух» или «проницательное сердце». А клановое имя было не для неё, словно одежда снятая с чужого плеча, а от того давящее и неудобное. Немного собравшись с мыслями, Лин продолжила рассказ, стараясь не слишком погружаться в эмоциональный аспект своего прошлого. Все кланы заклинателей таят свои секреты мастерства. И так же, как Орден Гусу Лань особенно искусен в музыке, кровожадные сабли Ордена Цинхэ Не стали его собственным способом сражения за место под солнцем с другими кланами. Сила же Цишань Вэнь была в количестве вассальных кланов и коллекционировании уникальных талантов, которые преумножили бы могущество главенствующего ордена. Особенно сильно страсть к редким талантам заклинателей проявилась у последнего владыки солнечного ордена Вэнь Жоханя. — Для родителей было мечтой всей жизни возвыситься сыграв на обнаружившейся и упорно культивирующейся предками странности: способности видеть сгущающиеся тени тёмной энергии вокруг других людей. Однако Вэнь Жохань лишь посмеялся, ему показалась эта способность забавной, но бесполезной для увеличения его могущества. «Этим только людей на ярмарке за звонкую монету развлекать или потешить захмелевших гостей на пиру!» Так он тогда выразился, обронив ещё на последок: «В самый раз талант для наложницы…» Лин неприятно улыбнулась, талант может и бесполезный, но непойми откуда взявшаяся гордость и дикий страх перед участью наложницы во дворце Безночного города, буквально подтолкнули её в спину и она сбежала во время переезда её семьи в один из наблюдательных пунктов. Очень вовремя сбежала. Как раз хватило времени чтобы разминуться с Вэнь Чжао и Сжигающим ядра. Второй молодой господин Вэнь в ужасе удирал от обернувшегося персональным мстительным духом Вэй Усяня, который уничтожал вэньские надзирательные пункты, ловко подделав талисманы. Лин ни за что не расскажет Вэй Ину об этом, вместо этого выдавая половинчатую правду. — Родителей всё устраивало, — с непонятно откуда просочившейся злостью выдохнула Лин, — Не надо было беспокоиться об устройстве судьбы дочери, господин, сказав в шутку, щедро подкинул им идею, тем более о распутстве второго молодого господина Вэнь не слышал только глухой, да и сам Верховный заклинатель был не так уж стар. Они надеялись сыграть на этом, — «алчные мрази» неозвученное ругательство непролитым ядом обожгло губы. — Но случилась Аннигиляция солнца и я от них сбежала! Пользуясь своим малолетством прикидывалась мальчишкой, а чтобы поддерживать эту иллюзию и дальше приучалась есть так мало и настолько редко как только возможно, чтобы не падать в голодный обморок. Так было безопаснее и намного проще… Вэй Усянь смотрит на неё так, словно её откровения причиняют ему физическую боль. Лин улыбается и едва заметно качает головой: «Я привыкла… Так действительно проще и безопаснее.» Лин ненормально быстро набирала вес и эта особенность сыграла с ней злую шутку после осады Луаньцзан. Тогда она была уже даже почти на девушку похожа, слишком расслабившись и уверившись, что ей больше не придётся полагаться только на себя. Конечно, красавицей её было не назвать, но её вид был достаточно сносным, чтобы всяким пьяным уродам это казалось провокацией. Благо кое-какими приёмами тёмного пути она всё же научилась пользоваться, хотя Вэй Усянь и отказывался её учить. Никто её и пальцем не тронул. Однако мерзкое ощущение собственной беспомощности и страх, что подобное может повториться был лучшим стимулом для обучения и совершенствования собственных навыков. Именно после того случая Лин зареклась налегать на сладкое и мучное, а плохие предсказания стали всегда сбываться, но об этом Вэй Усяню тоже лучше не говорить. Ему хватит знания и о другой грязи, что она творила. Тем более сейчас же всё уже хорошо. — Подготавливая к почётной участи наложницы вместо основ заклинательства меня научили предсказывать будущее несколькими способами, делая упор на некоторую театральность действа. Пожалуй это единственное за что можно поблагодарить Вэнь Жоханя и моих родителей, ярмарочная гадалка получилась из меня вполне неплохой. Если добавить к гаданиям продажу небольших «магических» безделушек вроде плетёных бабочек, приносящих удачу и браслетиков, кулонов с около любовными чарами, то на это вполне можно было жить от ярмарки до ярмарки. Всё было не настолько уж плохо, я была свободна как ветер в поле. Вэй Ин смотрит на неё так, словно не верит, что её такое действительно устраивало, а может он уже понимает что она добровольно никогда не озвучит, щадя его совесть. Но всё правда было неплохо, потом война закончилась. Аннигиляция солнца праздновала победу, раздирая богатства побеждённого Цишань Вэнь. Солнце пало и в этом новом мире Лин подумала, что не будет ничего для неё плохого если она пойдёт под руку Вэнь Цин, всё же та была не в том положении, чтобы отказываться от пары рабочих рук. — А потом война кончилась и мы встретились с тобой! — заклинательница искренне улыбается, воспоминания о могильных холмах сейчас не вызывают того болезненного ощущения невосполнимой потери, отдавая согревающим теплом и умиротворением. — Ну а после… — убылка блекнет. «Начался мой персональный ад. Мир рухнул, утягивая за собой в пропасть и не было ни единой причины ползти к свету, только опускаться глубже во тьму…» — прозвучало бы слишком наигранно и трагично, словно Лин выпрашивает ласку и утешение, поэтому она вовремя прикусывает язык, нервно потирая через ткань шрам на плече. У неё достаточно шрамов на теле: следы от зубов и когтей нечисти, в которую из-за её бесполезности обратился А-Юань, отпечаток от клыков псины-людоеда на бедре, тонкая сеточка следов на спине от чёрной метёлки дружка-заклинателя Сяо Синчэня, несколько бурых относительно свежих шрамов от неудачного падения на острых камнях в недавнюю зиму, тогда был жуткий гололёд, мелкие следы от ранок оставленных каменным кулоном и бесчисленное количество царапин от веток и колючек Лин вообще никогда не считала. Но не о них сейчас речь. — После мне нужно было как-то защищать себя и А-Юаня, — находит наиболее подходящую формулировку Лин Хунь. — Судорожно вспоминая, оказывается основательно позабытые правила безопасного существования без надёжной фигуры за спиной. К хорошему быстро привыкаешь. Приёмам светлого пути меня никто не учил, а для использования тёмного пути меня ещё не покинула надежда, что этого как-то можно избежать. — Почему ты не присоединилась к какому-нибудь небольшому ордену заклинателей? Заклинателей до сих пор мало, а тогда мне кажется принимали всех желающих, лишь бы хоть какая-то склонность была. Лин коротко и совсем не весело смеётся. Жмурясь от больно бухнувшегося о грудную клетку сердца. В это наивном вопросе Вэй Ина столько надежды, что она могла выбрать иную дорогу и спастись, будто они обсуждают её планы на будущее, а не уже свершившееся. — Да тогда даже великие ордена принимали всякий сброд вроде сумасшедшего босяка из Куйджоу. И лицемерно винили во всех грехах тех, кого сами же ранее признали невиновными. Вэй Ин, я же говорила что во многом виновата моя гордость? — невольно дёргаются губы в зверином желании обнажить человеческие клыки, едва ли выделяющиеся среди других не острых зубов. — Тогда присоединиться к любому из существующих кланов заклинателей, для меня означало собственноручно переломить себе хребет. Предать тебя, себя и всё хорошее что в моей жизни на тот момент было. Лучше уж было проститукой в бордель податься! Но страшным шлюхам слишком мало платят чтобы цена подобного унижения была приемлемой. Лин действительно раздумывала над работой в квартале красных фонарей, долго прикидывала на воображаемых весах что тяжелее: «собственная гордость» или «жизнь и здоровье А-Юаня». Стыдно признаваться, но гордость всё же перевесила и Лин Хунь, надменно фыркнув, с высоко поднятой головой сделала первые шаги в сторону тёмного пути. Она говорила с духами, постепенно научившись приказывать им и плохие предсказания стали всегда сбываться. Не всегда ради получения заветных и так остро необходимых монет приходилось убивать недовольных предсказанием клиентов. Если попадались духи разбойников или других пропащих личностей, вроде слабых тёмных заклинателей или убийц, надо было только хорошо спрашивать и получалось узнавать много интересного, например где схоронено краденое или как лучше прятать трупы, чтобы городской страже и проезжим заклинателям труднее их было найти. Руки Лин быстро оказались по локоть в крови, а тень тёмной заклинательницы всё меньше походила на человеческую. Она стала избегать других людей, по широкой дуге обходя храмы любых божеств, постоянно ощущая привкус кислой меди и горького железа, по долгу соскребая любые следы со своей кожи, прежде чем вернуться к доверчиво жмущемуся к ней А-Юаню. Реже появлялась на ярмарках, потому что фальшиво улыбаться и веселить толпу хорошими предсказаниями она физически не могла, кровожадно скалясь на вопрос о суженом и рассказывала жуткие истории, кажется цитируя рассказы души убийцы-потрошителя. — Может из-за наследственной особенности, может из-за особой ауры Луаньцзан, но бесполезная способность превратилась в один из способов пользоваться тёмной энергией. Не смогу объяснить как так вышло, но я приловчилась общаться с духами, видеть и слышать их без костылей вроде «Расспроса», но от таких заигрываний с восприятием мира медленно начинала ехать крыша. А когда мне не повезло попасть под горячую руку Чифэн Цзуня разум уплыл окончательно и я почти с облегчением провалилась в то кровавое безумие. Тогда как раз умер А-Юань и причин цепляться за остатки человечности не нашлось. Лин опустила взгляд на свои руки, не находя больше сил смотреть Вэй Усяню в глаза. Она творила много ужасных вещей и цели были довольно сомнительными. Рассказывать подобное Старейшине Илин, который как мог обращал тёмный путь на благо близких ему людей, было верхом наглости. Однако, уж лучше Лин сама расскажет эту отвратительную историю до конца, чем видящий мир удручающе чёрно-белым Лань Ванцзи откроет свой рот, малюя те события исключительно чёрной краской. Тогда там была не столько чернота, сколько реки крови и беспросветный мрак. — Понятия не имею скольких адептов Цинхэ Не мне удалось достать, но до Чифэн Цзюня мне добраться не удалось. Даже не задела этого урода, зато его шавок почти всех уничтожила! — Лин жестоко усмехается, она не чувствует вины за учинённую резню в Цинхэ Не, заклинатели и их псины-людоеды это заслужили. — Крови было много и липкой свалявшейся комками шерсти. Могло быть ещё больше, но из двухлетнего уединения на грешную землю вылез Ханьгуан Цзюнь и мы сцепились. Больше словесно, шансов против Второго нефрита у меня не было никаких, но его благородство и переклинившие мозги позволили мне сбежать. «Благородный» господин-заклинатель не мог оставить без внимания множество Флагов чёрного ветра хаотично разбросанных по всему городу, ему пришлось выбирать между убийством одной сумасшедшей тёмной заклинательницы и спасением города. Повисло удушающее молчание. Лин по-прежнему разглядывала свои руки, ладони мелко дрожали. Не выдержав этого тягостного молчания Лин продолжила, торопливо пытаясь выплеснуть всю мысль до того как она дождётся реакции Вэй Ина. — Как можешь видеть Цинхэ устоял и я тоже вполне себе жива. Я только одного не могу понять зачем Лань Ванцзи соврал всем о том, что убил тёмную заклинательницу в тот день и избавился от тела, опасаясь преображения трупа в нечисть небывалой силы и злобы. Вот и получилось, что официально нет никакой тёмной заклинательницы, а есть Лин Хунь, личность неопределённой профессиональной принадлежности.