* * *
Почти потухший зелёно-голубой огонёк светильника высвечивал только тёмный силуэт нескольких ступеней и попорченные тиной носки сапог. На этом уровне башни, окна не предусматривались и определить сколько осталось до рассвета, не поднимаясь по лестнице до узкого окна-бойницы, не представлялось возможным. Лин Хунь сидит на основательно закопчённых, после очищения огнём каменных внутренностей башни от склизкого налёта вездесущей сырости, ступенях. Ещё ниже, в единственном подземной уровне башни кроме колодца находится единственная не сгнившая от вечной сырости бочка. Можно было бы достать с обнаруженного здесь же ящика ещё один медный светильник и поставить рядом с бочкой, но тёмной заклинательнице довольно смутного ощущения присутствия Призрачного генерала, любоваться его разлагающимся ликом она не намерена. С тихим скрипом тонкой цепочки покачивается светильник. Огонёк дрожит, грозясь потухнуть от слишком резкого движения рукой. Раз-два, раз-два. Светильник на цепочке в руках Лин раскачивается подобно маятнику, скрипом медных звеньев частично заглушая тихий и ломкий как бумага, рассохшаяся от времени, голос лютого мертвеца. Чуть больше энергии в движении кисти и звук частично перекрывает голос самой тёмной заклинательницы. Её совершенно не заботит слышит её лютый или нет, куда важнее, что даже если Вэй Ин проснётся и пойдёт искать Лин повторяющийся скрип скроет лишнюю информацию. — Получается Цзинь Гуанъяо если и не разделяет фанатичной жадности своего покойного папаши до мощных тёмных артефактов и техник, то как минимум не может упустить из рук возможность получить ещё больше силы, — хмуря брови пробормотала Лин Хунь, пытаясь припомнить насколько страшные рукописи могли храниться в тайниках могильных холмов. Созданные частично от скуки, частично от необходимости убрать подальше от слишком любопытного ребёнка опасные рукописи, тайники не были рассчитаны на защиту от жадных до запретных знаний заклинателей. Впрочем «тайники» были тайной только для А-Юаня и то не слишком долго: кто же знал, что в один прекрасный день Вэй Ин таки сможет дойти до того состояния, когда вино развяжет ему язык и благополучно всё разболтает Вэнь Юаню. За случайное раскрытие тайников Лин совершенно на Вэй Ина не обижалась, а вот з-за необходимости объяснять почему Сянь-гэгэ странно себя вёл и почему от него странно пахло… Лин тоже не обижалась. Хуже, что обиделась цзэ-цзэ и в воспитательных целях мстительно выделила в своём перегруженном расписании шичэнь времени на занудную лекцию о вреде чрезмерных алкогольных заплывов и недостойном поведении некоторых личностей. Лин предпочла бы никогда не вспоминать ту лекцию в целом и довольно обидную выволочку про то что она должна была лучше следить за тем какое влияние оказывается на неокрепший детский разум А-Юаня, в частности. Было не очень приятно выслушивать это всё, из последних сил сдерживаясь от опрометчивого желания начать спорить с целительницей Вэнь. Подобное было равносильно ритуальному самоубийству. Благо Лин тогда всё же сдержалась, вместо прощания на грани слышимости пробубнив что-то про то, что: «В гробу я видала идею лезть к пьяному Старейшине Илин! А-Юаню он может и не слишком сильно по мозгам проедется, но рассуждать о достоинствах и недостатках списка молодых господ травмоопасно для моей тонкой душевной организации. Особенно по второму кругу…» Хмельной Вэй Усянь как-то очень быстро скатывался до состояния «Старейшина Илин желает порассуждать о высоком». С виду он выглядел почти так же как трезвый, если не считать весьма зловещие смешки нормой. Лин пару раз попадалась, подходила, даже пыталась что-то осмысленное отвечать и понимала свою ошибку слишком поздно. Когда Вэй Ин уже самым бессовестным образом делал всё чтобы мозг жертвы вытек через уши от его потуг в философию. Может сами мысли и казались не лишёнными смысла, но Усянь не мог долго фокусироваться на одной теме хаотично перескакивая с мысли на мысль. В такие моменты Лин уныло думала, что лучше бы Вэй Усяня тянуло на приключения или просто активные действия: так бы девушка могла с чистой совестью вырубить дошедшего до кондиции друга парализующим талисманом и сдать в нежные руки цзэ-цзэ за беспредел и пристрастие топить здравый смысл в бутылке. Но Вэй Ин не был буйным и сдавать его Вэнь Цин было жалко, так что Лин предпочитала просто не попадаться на глаза захмелевшему другу. Благо такие «заплывы» были очень редкими. --… Госпожа… Госпожа Лин! Лин Хунь вздрогнула, выныривая из своих мыслей. Она настолько отрешилась от происходящего, что просто забыла о необходимости держать светильник и тот с оглушительным грохотом покатился по ступеням вниз, разбрызгивая остатки непрогоревшего порошка по ступеням. Помещение погрузилось в полную, совершенно непроглядную темноту. — Сиди там! — рявкнула Лин, когда со стороны бочки раздался подозрительный всплеск. Пахнуло травяным супчиком, в котором до этого вполне мирно отмокал Призрачный генерал. Всплеск, более глухой, повторился. Тёмная заклинательница напряглась, нащупывая дрогнувшей рукой ступени за своей спиной. Как на зло в голове мелькнула предательская мысль, а действуют ли вообще на лютого мертвеца её приказы? Лин Хунь не знала наверняка и вновь совершенно забыла, что она не может свободно пользоваться тёмной энергией. «Сколько ударов сердца нужно лютому чтобы выскочить из бочки и свернуть шею слабому человеку?» — Госпожа Лин, я не причиню вам вреда, — почти обиженно заметил лютый и если бы мог, тяжело вздохнул. Лин Хунь криво усмехнулась на всякий случай отползая на пару ступеней вверх и судорожно кусая губы, на подрагивающих ногах медленно, по стеночке приняла вертикальное положение. — Я в это поверю когда сама в состоянии буду тебя убить, — кусая и облизывая вновь закровившие губы, отозвалась тёмная заклинательница, торопливо поднимаясь по скрытым во мраке ступеням. Нервную дрожь мурашками обнявшую спину Лин ощущала даже когда успела взобраться практически до верхнего уровня башни, слишком торопливо, чтобы это было тихо минуя уровень с местом временного ночлега. Встряхнувшись тёмная заклинательница силой заставила себя двигаться не так поспешно, преодолевая последние несколько десятков ступеней до смотровой площадки, где за мутным стеклом в постепенно бледнеющем небе вспыхнул и рассеялся голубыми искрами сигнальный огонь Ордена Гусу Лань.26
27 марта 2022 г. в 20:07
Вэй Усянь судорожно вздохнул с трудом выныривая из удушающих объятий кошмара. Сердце продолжало с бешеной силой болезненно ударяться о грудную клетку, посылая по всему телу импульсы нервной дрожи. Перед мутным взором ещё смутно чудились отголоски образов неприятного сна, обессиливая и вдавливая обратно в жёсткую временную лежанку. Вэй Усянь с ностальгией вспоминал о выстланном шкурами и грубым сукном большом гнезде в пещере Фумо.
В те времена изматывающие и так уставший разум кошмары посещали Усяня куда чаще, но там просыпаться было куда приятнее. Достаточно было в особо паршивые ночи безмолвной тенью выскользнуть из-под давящих своим мраком каменных сводов пещеры на обманчиво-спокойные тропы спящей Луаньцзан. Немного побродив между домами Вэней Вэй Усянь либо сталкивался с кем-нибудь из стариков, мучимых бессонницей и неплохо проводил время за по-ночному умиротворёнными даже в их неприветливом обиталище разговорами или так никого и не встретив проверял границы безопасной территории и возвращался обратно, когда заканчивал импровизированный обход.
Иногда такие ночные прогулки приходилсь весьма кстати и Вэй Усянь подмечал намечающиеся прорывы в границах до того как всех подняли бы на уши сигнальные талисманы, понапрасну напугав и потревожив жителей его деревни. Ему везло оказываться у мест ближайшего прорыва вовремя, а после Вэнь Нин вернулся в разум и с каким-то непонятным облегчением взял на себя почётную обязанность охранять сон жителей Луаньцзан и чинить бреши с каждым разом всё больше и больше совершенствующейся защиты.
Усяню не нужно было больше патрулировать окрестности и он всё реже стал после кошмаров прогуливаться в сторону поселения. Почему-то лишний раз сталкиваться с Вэнь Нином по ночам было не слишком приятно. Вэй Усянь стал обходить уже изученные маршруты лютого мертвеца стороной, всё чаще обращаясь к Чэньцин в более мирных целях. Ночью на было на удивление легко облекать ещё непонятные разуму мысли и чувства в мелодичные переливы чарующего голоса гордой Чэньцин. Это было лучше любой медитации, казалось вместе со взлетающей к тёмным небесам мелодией Усянь возносился сам, жадно заглатывая кусочки вырванной у мира свободы.
«Тебе не холодно?» — с плохо подавленным сонным зевком негромко спросила Лин, опускаясь на небрежно накинутое на ледяной камень покрывало, слишком тонкое чтобы полностью поглотить весь холод.
Она всё же зевнула, совсем слабо приобнимая Усяня за плечи. Вэй Усянь растерялся от той волны тепла, которая облизнула его продрогшие на ночном ветру плечи. Усянь даже не замечал насколько холодно ему было, слишком занятый извлечением звуков из довольно щебечущей флейты, пока подруга не обняла его. Лин была очень тёплой.
«Даже не заметил холода…»
Лин тихо рассмеялась, обнимая его чуть сильнее. Наверное на этом промозглом ветру ей тоже было холодно, но вместе было достаточно тепло чтобы не замечать небольшие неудобства. Было так спокойно и легко.
«Пойдём обратно спать?» — со звенящей в голосе улыбкой предложила Лин.
Возвращаться обратно в пещеру Фумо к давно остывшей кровати отчаянно не хотелось. Сейчас, глубокой ночью, даже грелку не поставишь, а без неё под тяжёлыми одеялами из шкур и шерсти будет зябко и неуютно. Вэй Усянь всё равно покорно возвращается в пещеру, провожая чуть ли не на ходу засыпающую подругу до её кровати, спрятанной от сквозняков за естественными выступами породы. Кровать больше походила на гнездо из измятого и отстиранного до мягкости сукна, умеренно колючей шерсти, таких же тяжёлых, буквально неподъёмных одеял из шкур и целого вороха мягких подушек, набитых обрезками шерсти, ткани и совсем немного невесть откуда притащенными пуховыми перьями. Места было почти преступно много и приводить постель-гнездо в порядок ао время уборки было самым утомительным занятием.
Вэй Усянь не завидовал, лично ему такие масштабы были без надобности, но ему всё меньше хотелось возвращаться к грустному разглядыванию теряющегося во мраке потолка пещеры. Возможно он в этот момент немного завидовал А-Юаню, который мог не спрашивая ничьего дозволения ужом заползти под утро в кровать к своей мамочке, непостижимым образом занимая большую часть нескромных размеров кровати своим маленьким детским тельцем.
«Вэй Ин, я, конечно, верю в твою невероятную одарённость, но стоя спать тебе явно будет не очень удобно…» — снова улыбка прозвучала в голосе и подруга мягко, больше намекая, чем реально подталкивая к действию, легко подёргала его за рукав.
«То есть… Мне можно?» — не до конца уверенный, что правильно понял, но уже ободрённый этой догадкой шёпотом уточнил Усянь.
«Угу. Всё равно к утру нас обоих и кровать самым наглым образом присвоят и хорошо если не выселят на пол,» — немного раздражённо кивнула Лин. — «А-Юаню давно пора учиться спать в своей кровати…»
«Но он же такой маленький.?» — рассеянно пробормотал Вэй Усянь, немного неловко перебираясь на предложенное место.
Сам Вэй Усянь в детстве часто надоедал Цзян Чэну водяной змеёй заползая ему под бок, плаксивым голосом жалуясь на кошмары, даже когда ему просто было слишком скучно слепо таращиться в тёмный потолок комнаты. Привыкнуть к ощущению плещущейся поблизости воды ему было в первое время довольно сложно. Впечатлений за день набиралось слишком много и перегруженное различными эмоциями сознание отказывалось нормально засыпать, а если Усянь и засыпал, то ему начинало казаться что вода начинает заливать Пристань Лотоса и он тонет прямо в своей кровати. Цзян Чэн всегда на него ругался, но не прогонял. Усянь окончательно отстал от своего шиди когда они расселились из общей детской комнаты в отдельные. К тому же они оба стали достаточно взрослыми, чтобы на ночь находилось множество интересных занятий, чем просто сопеть в подушку до побудки.
«Он неплохо говорит и понимает некоторые свои выгоды, он достаточно взрослый чтобы не цепляться за мои юбки круглосуточно…» — глухо произнесла Лин неспешно поправляя положение подушек.
Ночь была тёмная, но даже так Усянь достаточно хорошо различал белеющий силуэт. Немного странно было оказаться в таком положении. Мысли увязали в наконец начавшем захватывать продрогшее тело Усяня тепле. Что-то в тоне подруги, а может и в самом настроении разговора царапало.
«Лин, но у тебя нет юбок!» — зацепился за саму очевидную неровность Усянь.
«Это образное выражение,» — фыркнула Лин, сползая под прикрытие одеяла. — «И вообще спи давай, а то выгоню!»
«Не-хочу!» — хихикнул Усянь, подтаскивая возмущённо мяукнувшую Лин поближе к себе.
Его незамедлительно ударили подвернувшейся под руку подушкой, потом ещё и ещё. Пухлые тканевые прямоугольники были мягкими и лёгкими. Удары подушками не были неприятными или травмирующими. Это немного напоминало шуточную борьбу с Цзян Чэном, когда шиди был не слишком доволен чересчур активным Усянем у него под боком после отбоя. И всё же сильно отличалось. Лин была куда мягче и явно не старалась бить в полную силу, слишком увлекаясь происходящим. От шиди Усянь раз пять бы уже успел получить острым локтём под рёбра и поймать несколько болезненных ударов пяткой точно в голень. Подруга скорее пыталась вывернуться из захватов и хаотично отмахивалась подушкой.
«Балбес, будь тише… если А-Юаня сейчас разбудим мы его не уложим!» — шикнула Лин, склоняясь ближе к прижатому подушкой и трясущемуся от смеха Вэй Ину.
Вэй Ин отобрал подушку активно кивая, хотя его трясло от горячащего кровь веселья. В этот момент он ощущал себя почти счастливым. Лин утомлённо вздохнула, устроившись рядом.
«Если мелкий изверг проснётся разбирайся с ним сам…» — пробормотала подруга.
А-Юань «порадовал» своим визитом только в пять утра. Было невероятно рано. В это время могли вставать и чувствовать себя нормально только Лани или маленькие дети, у которых энергия, казалось, выплёскивалась через край.
«А-Сянь большой и должен спать отдельно!» — категорично заявил ребёнок возмущённо тыкая Вэй Усяня в щёку.
«И тебе доброе утро, А-Юань…» — с трудом открыв глаза хрипло произнёс Усянь.
А-Юань недовольно надулся, когда его маленькую ручку перехватили, остановив от увлекательного занятия: тыкать Сянь-гэгэ пальцем в щёку ставшую шершавой и немного колючей.
«Ма-ам!»
«Я сплю…» — с поразительной невозмутимостью отмахнулась Лин, демонстративно уткнувшись лицом в подушку.
«Мама… Ну ма-ам!» — А-Юань нахмурился, скатываясь с Вэй Усяня, и стал трясти «родительницу» за плечо.
Лин продолжала упорно игнорировать попытки привлечения внимания А-Юаня, успешно изображая бесчувственное тело. Не добившись ничего, ребёнок плюхнулся на постель, наваливась на спину Лин и снова обратил внимание на Сянь-гэгэ.
«Мама устала?» — хмуря светлые брови спросил А-Юань.
Вэй Усянь кивнул, придав кислому выражению из-за раннего пробуждения хоть немного взрослой серьёзности. А-Юань надул губки и недовольно стукнул кулачком по одеялу, попадая по плечу Усяня.
«Из-за А-Сяня?» — требовательно уточнил ребёнок и попытался выглядеть так же грозно как тётушка-Цин, на деле округлое личико лишь забавно скривилось.
«И что А-Юань будет делать если и из-за меня?» — весело уточнил Усянь.
А-Юань задумчиво погрыз палец, обдумывая ответ.
«Плохой А-Сянь!» — детская ладонь звонко шлёпнула Вэй Усяня по лбу.
«Ах так!» — притворно оскорблённо воскликнул Усянь утаскивая радостно взвизгнувшего А-Юаня под одеяло и безжалостно там его щекоча.
Примечания:
Отзывы очень мотивируют писать)