Salvation

      Монотонное тиканье часов выводило Хану Ваду из себя. Время давно перевалило за полночь, а его всё ещё нет. Он, как и всегда, придёт только под утро, поспит несколько часов и опять уйдет на работу, даже не позавтракав. Начинало надоедать, но сил на то, чтобы покинуть его, не находилось. Любила. Любила настолько, что прощала ему всё. Любила так сильно, что не обращала внимания на очевидные вещи, которые так и кричали, что она всего лишь замена, низкокачественное средство для утоления одиночества.       Не выдержала, легла спать, но сна ни в одном глазу. Прошло ещё некоторое время, на часах половина четвёртого утра. Хлопнула входная дверь — вернулся домой. Скрип пола, шорох снимаемой одежды. Хана прикрыла глаза, делая вид, что давно спит, но парень даже не посмотрел в её сторону.       Доракен устало сел на кровать и упёрся локтями в колени, прикрывая глаза ладонями. Посидел так некоторое время и, даже не сходив в душ, лёг спиной к девушке. Между ними пропасть. Но как давно она возникла? Никто так и не узнал. Да и не хотелось, если честно.       В семь утра его уже не было, и только запах машинного масла вперемешку с его одеколоном говорил, что он был здесь. Хана поднялась с постели, ощущая неприятную прохладу, и слегка потянулась. Первый делом прошла на кухню, чтобы проверить, взял ли он бэнто. Так и лежало на месте нетронутым. Было обидно, ведь она старалась, готовила для него. Коробка полетела в мусорку.       Терпение кончалось.       На работу Хана всегда шла мимо «D&D Motor cycle shop» — так было быстрее, да и приятнее, ведь она могла увидеть своего возлюбленного. Проходя мимо магазина, девушка заметила Сейшу, что стоял за кассой и как-то грустно ей улыбался, и сгорбленную спину. Так бы и дать ему по хребтине. Она прошла мимо, даже не удосужившись зайти и пожелать Доракену хорошего дня. Всё равно не поможет.       На своём рабочем месте Хана чуть не сошла с ума. Тонны бумаг и ненавистные лентяи с нижнего этажа измотали её настолько, что она решила забить на свою гордость и всё-таки зайти к нему в магазин. Втайне мечтала, что всё будет как раньше: долгие объятия после отвратительного дня, будоражащие всё нутро поцелуи и чувственный секс.       Пришла, а он всё также сидел к ней спиной. Даже не обернулся ни когда скрипнула дверь, ни когда зазвенел колокольчик, оповещающий о новом посетителе, ни когда она скинула сумку и села сзади него на колени, обнимая его со спины. Как будто знал, кто к нему сегодня заявится под конец рабочего дня.       — Пошли домой, — прошептала Хана, потираясь щекой о его напрягшуюся спину, и прикрыла глаза.       Такой до боли родной запах окутал её, возвращая в воспоминания, когда всё ещё было хорошо. А было ли?       — Много работы, — сухо ответил Доракен, копошась в очередном байке.       Небольшой укол совести. Врал. Он за всё время, что старался избегать девушку, уже перевыполнил нужную норму. Байков, которые следовало починить, практически и не осталось. Сейшу это наталкивало на не очень приятные мысли, и он много раз старался поговорить с ним на личные темы, но парень оставался непреклонен и почти всегда молчал, не желая затрагивать важные проблемы.       — Отдохни немного… Я скучала, — тихо сказала Хана.       Девушка повернула его голову вбок и оставила лёгкий поцелуй на щеке. Тот слегка нахмурился и даже, казалось, поморщился. Скинув её руки, он вернулся к работе и недовольно ответил:       — Некогда.       Ну, раз некогда, значит некогда. Она медленно поднялась на ноги, взяла сумку и молча вышла из помещения. Домой Доракен той ночью не вернулся вообще.       Шли дни. Парень всегда помнил важные и не очень даты. Он вообще был удивительно чутким, по-своему заботливым, сочувственным. Но тут что-то пошло не так. Рюгуджи не забыл про свадьбу своего друга, Па-чина, и дату формирования Свастонов, но забыл про их годовщину и про день рождения Ханы. Она не стала закатывать истерик и устраивать скандалы.       «Заработался, забыл», — успокаивала себя думала она.       Шли дни. Пустая квартира, пустая кровать, пустое всё. Он стал ещё реже приходить домой, ведь поставил в магазине диван и ночевал теперь там.       Терпение кончалось.       Она заходила к нему пару раз, но Доракен или спал, или сидел над очередным байком. В первом случае она просто укрывала его пледом и трепетно гладила по голове, наблюдая за его относительно умиротворённым лицом. Во втором же случае Хана просто обнимала его со спины, тщетно надеясь на ответную ласку, а после возвращалась в пустую квартиру.       Она пыталась завести разговор об их отношениях, но в ответ слышала «извини, работа». Нагло лгал прямо в лицо.       Шли дни.       Терпение всё-таки кончилось.       В один очередной одинокий вечер Хана всё же не выдержала. Собрала все свои вещи, оставила ключи под ковриком и ушла, даже не оставив записки.       Доракен в тот день решил вернуться домой. Прямо как чувствовал. У входа в квартиру на что-то наступил, отодвинул коврик и увидел ключи. Что-то внутри дрогнуло, но паниковать раньше времени не стал. Отпер дверь, зашёл внутрь, а в квартире была звенящая и такая непривычная тишина. Сердце парня быстро заколотилось, а во рту резко пересохло. Прошёл на кухню, а там ничего. Ни ужина, ни бэнто, ни грязной посуды в раковине. Прошёл в гостиную, что была идеально убрана, и там пусто. Осознание всей ситуации начало доходить до Доракена, но тот старательно отгонял все противные мысли, надеясь, что девушка просто вымоталась и уснула на их кровати. Открыл дверь в спальню и замер. В шкафу висела только его одежда и всё. Все её вещи с туалетного столика у окна также пропали. Пропал и чемодан. Догадки подтвердились, и он осторожно присел на холодную постель, положив рядом букет цветов. Посидел несколько минут, и достал из внутреннего кармана куртки красную коробочку. Осмотрел её со всех сторон, затем посмотрел на помолвочное кольцо и отложил его к цветам.       Опоздал.       Сейшу всё-таки смог до него достучаться и разговорить его. Доракен много говорил и ещё больше плакал. Они долго обсуждали возникшую проблему, да вот толку-то теперь. Хана ушла, оставив после себя лишь лёгкий шлейф духов.       Парень заплакал. Опоздал.       Хана же сидела в своей старой комнате и попивала вино. Решила вернуться к маме. Родные стены лечат, ведь так? Тогда почему же на душе с каждой минутой становилось всё тяжелее и тяжелее?       С каждым выпитым бокалом вина мысли становились всё навязчивее, безрадостнее и страшнее. Могла ли девушка винить её во всей сложившейся ситуации? Нет. Она ни в чём не виновата. В этом случае вообще ничьей вины не было. Так почему так сложилось? Почему он просыпался посреди ночи, выкрикивая её имя? Почему в момент пика его наслаждения с губ срывалось громкое «Эма»? Почему всё чаще и чаще он называл именно это имя, а не её?       Почему он выбрал её, если любил другую?       Вада всегда хотела спросить об этом, да смелости как-то не хватало. Но, наверное, всё же стоило это сделать, может, и жить было бы легче. А, может, и нет, кто теперь знает?       В тот вечер она всё же поняла, почему всё сложилось именно так. Смерть первой любви и потеря двух лучших друзей — всё это сказалось не только на нём, но и на их отношениях. Доракен не позволял подойти к нему, оказать помощь, поддержку. Вот и итог. Он окончательно запутался в своих чувствах и эмоциях, а она не смогла что-то сделать, чтобы спасти и его, и их и без того хрупкие отношения.       Но дело сделано и жалеть об этом уже не стоило.       Его номер она заблокировала, впрочем, как и номер Сейшу. Каждое утро теперь ходила по другому пути и на полтора часа позже — еле уговорила начальника, чтобы он слегка изменил её график работы. Идти по новому маршруту было на пятнадцать минут дольше, но ничего страшного, главное — не видеть его.       Так и прошли длительных два месяца. Доракен пытался найти девушку, как-то связаться с ней, но безуспешно. Дозвониться или дописаться не мог, мимо его магазина она больше не проходила, пытался дождаться её на работе, но тоже тщетно. Как сквозь землю провалилась. Но, о чудо! Стоило ему отчаяться и бросить все попытки её найти, как вдруг произошло волшебство.       Они встретились в одном из парков. Она шла через него, чтобы попасть домой, а он просто прогуливался. По иронии судьбы, они столкнулись, задумавшись о своём. Оба извинились, собираясь идти дальше, но услышав такие до боли знакомые голоса, резко остановились. Парень окинул её быстрым взглядом и заметил, что она совсем похудела и осунулась. Волна вины нахлынула на него. Это всё из-за него.       — Привет, — тихо сказал Доракен и услышал молчание в ответ. — Мы можем поговорить?       Послышалась лёгкая усмешка, а после болезненное:       — Некогда.       Хана собиралась пройти дальше, но парень быстро перегородил ей дорогу, сделав шаг в сторону.       — Пожалуйста.       Говорить ей, если честно, совсем не хотелось. Уже не было смысла — надо было раньше. Но деваться было некуда и она, тяжело вздохнув, села на ближайшую скамейку. Он сел рядом, но говорить не стал. Вада тихо усмехнулась, будучи совсем не удивлённой такому развитию событий.       Девушка слегка подняла голову и начала наблюдать за пожелтевшей листвой, что с деревьев медленно оседала на землю. Холодало.       Доракен всё также молчал. Открывал уже было рот, чтобы сказать что-то важное, но тут же закрывал обратно. Слова никак не хотели вырываться из его рта, а ведь он даже речь подготовил на тот случай, если бы всё же встретил её. Ну, вот она здесь, сидела рядом с ним, стоило протянуть руку, и можно было бы коснуться её, а слова куда-то пропали. Как не вовремя!       — Я хотел сделать тебе предложение, — выпалил он, — в тот день, когда ты ушла.       Хана ничего не ответила. Ни один мускул на её лице не дрогнул, но внутри у неё был целый ураган, который быстро гонял кровь по венам и заставлял её сердце быстро биться.       — Если бы даже и сделал, то я бы, скорее всего, отказалась, — честно ответила она и боковым зрением заметила удивлённый взгляд. — Между нами давно образовалась пустота, Кен, мы стали абсолютно чужими людьми. И не смотри на меня так, это слишком очевидно, чтобы отрицать.       — Но… Я хотел всё рассказать тебе в тот день, но не успел, — прошептал парень, опуская взгляд.       — Что ты хотел рассказать?       — Много чего, — ответил он и услышал насмешливый смешок. — Хотел рассказать о том, что чувствовал всё это время, об Эме, о том, что она часто преследовала меня в кошмарах, о моих чувствах к тебе…       — Брось это. У тебя уже давно отсутствуют какие-либо чувства ко мне, Кен. Я даже порой задумываюсь, а были ли они вообще?       — Они и сейчас есть, Хана.       — Ни единому слову не верю, — холодно ответила она. — За дуру меня держишь? Я же слышала, как ты не раз называл меня её именем. Я знаю, что ты всё ещё любишь Эму, и что твои чувства к ней никогда не пройдут. Хватит, Кен, закончим этот разговор.       — Я просто совсем запутался… Неужели ничего нельзя изменить?       — Слишком поздно.       — Ты меня больше не любишь?       — Люблю и всегда буду. Вот только нельзя построить семью, где любит только один человек, — он хотел было запротестовать, но увидев её поднятую ладонь, замолк на полуслове. — Ты действительно запутался, Доракен, и я тебя в этом практически не виню. Однако ты всё же должен понимать, что наши отношения рано или поздно закончились бы. Мы были счастливы лишь в начале, а теперь… Ты слишком долго закрывался от меня, а теперь время для откровений прошло, закончилось. Закончилась и наша история.       Хана поднялась со скамейки и окинула парня грустным, тоскливым взглядом. И только сейчас она заметила его мешки под глазами, что выдавали его отвратительное состояние. Проскочила жалость. Проскочило желание простить и вернуться к нему, но она тут же отогнала его. Нельзя.       Он встал, подошёл к девушке и крепко обнял её. У обоих потекли слёзы. Прощаться было трудно и невыносимо больно. Но надо.       — Будь счастлив, Кен Рюгуджи.       — Будь счастлива, Хана Вада.       Они на пару секунд отстранились друг от друга, но только для того, чтобы соединить свои губы в чувственном прощальном поцелуе. А после они разошлись в разные стороны, как в море корабли. Никто из них даже не обернулся. Их история закончилась, открывая просторы для создания новой.       Но вот будут ли они счастливы друг без друга?