Salvation

      Джун проснулась от звука открывающегося замка и лёгкого хлопка двери. Переведя взгляд в сторону электронных часов, которые стояли рядом с телевизором, она поняла, что проспала до самого вечера. И об этом же говорил мягкий закат за окном и вечерние новости, которые служили всего лишь тихим фоном.       Рядом с диваном, на котором и лежала потирающая глаза девушка, послышались тихие шаги. А после она ощутила ласковое, почти невесомое прикосновение к макушке, как при поглаживании головы. Переведя сонный взгляд в сторону, ей удалось рассмотреть своего до смерти уставшего парня. Казутора уже в который раз возвращался позднее, чем обычно. И Джун даже хотела надавать Чифую по голове, чтобы он перестал наконец гонять её молодого человека.       — Такая милая… — прошептал он и оставил лёгкий поцелуй лбу. — Прости, я разбудил тебя.       Девушка только отмахнулась и, долго и сладко потянувшись, закинула руки ему на шею и притянула к себе, чтобы оставить несколько мимолётных поцелуев на его лице, а в конце и на губах.       — Может посмотрим какой-нибудь фильм, м? — спросил Казутора, на что она несколько раз медленно кивнула, чем только умилила его. — Только подожди я в душ схожу, а то от меня воняет опилками, потом и…       — И какашками, — добавила Джун, когда заметила, что он запнулся, пытаясь подобрать слова.       Парень слегка покраснел, смущаясь, но она только дёрнула его за хвост и поцеловала куда-то в щёку, как бы говоря, что всё нормально. Ей и правда было всё равно на такие мелочи, ведь понимала, где он работает, да и просто привыкла уже. Казутора еле заметно улыбнулся, кивнул ей и быстро выпрямился, снимая по пути в ванную тёмную футболку. И невольно засмотревшись на его спину, девушка подумала, а не присоединиться ли к нему? Правда, она тут же отложила эту идею куда-то подальше, стоило ей увидеть, как его плечи опустились вниз, словно на них лежал огромный груз. Отчасти так, наверное, и было.       Джун глубоко выдохнула, когда дверь в ванную закрылась. Ей следовало встать и проверить, не остыл ли ужин, но глаза так и слипались; хотелось вновь закрыть их и проспать до самого утра. Она быстро проморгалась, а после встала и поплелась на кухню, где витал приятный аромат еды. Рука сама потянулась к графину с водой и, осушив половину и убедившись, что кацудон ещё не остыл, девушка тут же поплелась обратно к дивану, что так и звал её. Кажется, от недосыпа у неё начались галлюцинации.       Плюхнувшись на мягкие подушки, Джун тут же схватила вязанный плед и натянула его до подбородка. Всё же вечером температура опускалась вниз — холодало. Новости закончились и начались какие-то дурацкие телепередачи, которые они с Казуторой терпеть не могли. И она всеми силами надеялась, что у них всё-таки существует какая-то ментальная связь, и что он как можно скорее закончит принимать душ и примчится к ней, чтобы они смогли выбрать фильм. Это уже стало их традицией.       В ванной наконец-то прекратился шум воды — Казутора закончил принимать душ. Буквально через пять минут парень вышел к ней, протирая длинные мокрые волосы полотенцем. И она невольно начала любоваться им. Казутора, несмотря на все его высказывания о том, что он какой-то «не такой», был до ужаса привлекательным. И сейчас, когда он стоял в одних серых спортивных штанах, когда потягивался всем своим телом, закрывая окно, она начала влюбляться в него ещё больше. Ей до ужаса нравилась домашняя версия парня, а он знал об этом и иногда пользовался этой слабостью.       — Боже, какой ужас! — воскликнул Казутора, отчего Джун вздрогнула и слегка привстала.       Она тут же осмотрела его беглым взглядом, а после пробежалась глазами по комнате и обернулась в сторону кухни: вдруг забыла что-то выключить. Но нет, всё лежало на своих местах, а её драгоценный молодой человек, вроде бы, был цел и невредим.       — Как ты можешь смотреть этот кошмар?! — его глаза широко раскрылись, пока пальцы рук жали на все кнопки на пульте.       — Что там было?       — Девушке надели на голову колготки и потянули их вверх, — он наконец-то нашёл какой-то канал, где не было подобного «кошмара», а после присел рядом с телевизором и начал перебирать диски с фильмами. — «До встречи с тобой» или «Прибытие»?       Он поднял два диска и вопросительно выгнул бровь. Джун знала, что ему вряд ли понравится мелодрама, поэтому указала пальцем на второй фильм; она всё равно уснёт максимум через полчаса, а тут хотя бы ему будет интересно.       И пока Казутора разбирался с телевизором, девушка, потирая лоб, осматривала то комнату, то свои ноги, выглядывающие из-под пледа, то своего парня, который периодически ворчал из-за чего-то, мило хмуря брови. И вдруг в её голове промелькнула мысль: хорошо, что она не отвернулась от него, несмотря ни на что.       Когда парень закончил разбираться с чудом техники, Джун приподняла плед, как бы приглашая его к себе, а он только и рад. Быстро юркнув под него, Казутора поудобнее устроился между её бёдрами и медленно, даже осторожно опустился всем остальным телом на неё.       — Тебе не тяжело? — спросил он, внимательно всматриваясь в её лицо. Девушка только покачала головой и улыбнулась. — Точно?       Джун вздохнула и прижала его голову к себе, тут же зарываясь пальчиками в его мокрые волосы. И тут она почувствовала очень уж знакомый запах банана, кокоса и ванили.       — Казутора-а, — он сразу поднял голову, осматривая её лицо обеспокоенным взглядом. — Ты опять моим шампунем пользовался?       Уголки его губ тут же дрогнули, а лицо спряталось в изгибе её шеи. Джун только вздохнула и ущипнула его за бок в качестве наказания. Она столько раз просила его пользоваться своим шампунем, а он только нос воротил, ворча, что у мужских шампуней запах настолько отвратительный, что можно клопов травить.       Казутора слегка завозился, поудобнее обхватывая талию девушки, а после неожиданно заговорил:       — Сильно устала на работе? — она только что-то промычала вместо ответа. — Говорил же тебе, что не стоит так загонять себя.       — Не отвлекайся от просмотра.       — Здесь всё равно пока что ничего интересного не происходит, поэтому даже не пытайся поменять тему, — Джун только хмыкнула. — Знаешь, сегодня, когда мы с Чифую разгружали корм, я вдруг задумался кое о чём.       — И о чём же? — спросила девушка, прикрывая глаза.       — О том, что мне ужасно повезло встретить тебя, — он оставил лёгкий поцелуй на её шее. — Ты приняла меня, несмотря на всё моё прошлое, приняла меня таким, какой я есть.       Джун усмехнулась, убеждаясь в том, что у них всё-таки существует ментальная связь, так как их мысли чаще всего сходились, да и желания друг друга они понимали даже на расстоянии.       На самом деле их путь был слишком долгим и тернистым, прежде чем они смогли построить то, что сейчас у них есть. Причём у них практически не было разногласий ни в момент, когда они только выстраивали свою связь, ни в самих отношениях. Но всё-таки Джун не была глупой, наивной девочкой, поэтому знала, что где-то обязательно кроется какой-то подвох, возможно, даже не один. Так и было.       Казутора предпочитал слушать её рассказы о себе, семье или каком-то жизненном опыте. Однако сам он редко рассказывал о своём прошлом, лишь о событиях двухлетней давности, да и то только потому, что Чифую, его друг и коллега, сказал ему о необходимости таких разговоров.       Но Джун было мало этого: она планировала вступить с ним в серьёзные отношения, а для этого ей было необходимо узнать о нём побольше, чтобы быть уверенной в своём выборе. И пока она постепенно узнавала его биографию, ей удалось сделать несколько выводов, а также составить несколько фактов о нём.       Во-первых, Казутора — это солнышко, которое ненавидело себя всем своим сердцем.       Он ненавидел в себе всё, начиная от своего внешнего вида и поведения, заканчивая своим существованием. И об этом Джун узнала совершенно случайно, когда зашла в первый попавшийся зоомагазин, чтобы купить немного корма для бездомных животных. Вот только продавца не было на месте, а из кладовки слышались тихие всхлипы и какое-то бормотание, в котором отчётливо слышалось одно слово: «ненавижу». Тогда она плюхнулась рядом с ним на какой-то мешок и молча обняла его так, что у него чуть кости не сломались. А он вместо того, чтобы как-то испугаться или задаться вопросом, как девушка вообще сюда попала, только ещё громче зарыдал.              К слову, так и произошло их первое знакомство.       Джун никогда не считала себя альтруисткой, но тогда ей почему-то захотелось помочь ему, донести до него мысль, что он не должен ненавидеть себя только за своё существование. И она делала это. Часто заходила в зоомагазин, подгадывая время, когда Казутора работал, много разговаривала с ним, пытаясь хоть как-то приободрить его, а после её длительных монологов она, выжатая как лимон, уходила домой, по пути придумывая тысячу и один аргумент, чтобы доказать ему, что он заслуживает всего самого хорошего, и что ему необходимо начать любить себя.       Казутора первое время даже не здоровался и не прощался с ней, а только внимательно слушал её мягкий, успокаивающий голос и впитывал все её слова, как губка. И его молчание так бы и продолжалось, если бы их однажды не застал Чифую, который краем уха услышал речь Джун. Мацуно, наверное, никогда так не злился.       — Казутора, ты идиот? К тебе уже в который раз приходит симпатичная девушка, которая тебе тут наставления читает по несколько часов, а ты даже не знаешь её имени? Нет, ты совсем уже, что ли? — Чифую вновь указал в сторону друга шваброй, а после хлопнул себя по лбу, когда осознал всю трагичность ситуации.       — Я… Я… Не знаю я, — Казутора пнул стул, а после поднял его и устало плюхнулся на него, прикрывая лицо руками. — Даже не до этого как-то… Она просто приходит, берёт корм, на кассе называет мне миллион причин, почему человек должен любить себя, а после сразу же уходит.       — Если она завтра снова придёт сюда, то ты, — Мацуно ткнул пальцем в его плечо, — обязательно спросишь, как её зовут, понял?       Ханемия всю ночь репетировал, как будет задавать этот один простой вопрос. И к своему же удивлению, он не облажался, отчего потом весь день сиял ярче любой звезды.       И разговаривать им стало намного легче, а со временем их встречи перестали ограничиваться лишь одним зоомагазином или его крышей, где Казутора просто обожал проводить время после трудного рабочего дня.       Во-вторых, Казутора — это солнышко, у которого было очень трудное детство.       Об этом Джун узнала после пяти месяцев их общения, почти два из которых они уже встречались, когда Казутора случайно познакомился с её мамой, встретившись с ней в одном торговом центре. Тогда девушка в шутку сказала, что раз ему уже удалось познакомиться с её родителями, то и ей пора. И если бы она только знала о том, какие у него с ними отношения, то ни за что бы так не высказалась. Но, как говорится, что ни делается, всё к лучшему.       Казутора некоторое время вёл себя с ней отстранёно, очень холодно, и тогда она поняла, что где-то сболтнула лишнего. И ответ нашёлся достаточно быстро во время их серьёзного разговора, когда Джун надоело натыкаться на айсберг, высота которого составляла метр восемьдесят.       Девушка кое-как затащила его к себе домой, посадила за стол, угостила его чаем и сладостями, а после устроила ему такой допрос, какой ни в одном фильме ещё не показывали. Казутора, признаться честно, испугался такого напора с её стороны, но со слезами на глазах рассказал о своём детстве: о том, как им пользовались друзья, как он воровал деньги у матери, чтобы понравиться сверстникам, как его отец бил и её, и его, как мужчина практически всегда смотрел на него свысока и с явным презрением.       Он рассказал девушке о том, что в подростковые годы был гопником, который без конца влезал в драки и находился в различных бандах. Ещё он рассказал о Кейске Баджи, своём лучшем друге, который умер во время одной стычки. Джун хотела было попросить рассказать о нём поподробнее, когда увидела широкую улыбку на лице парня во время упоминания своего друга, но потом она заметила, как его подбородок дрожал, а по щекам вновь начали стекать слёзы. И она просто крепко обняла его, не став давить. Он и так в тот день рассказал ей о многом.       Однако два факта из своего подросткового возраста Казутора всё-таки скрыл, боясь, что Джун уйдёт от него, от такого отвратительного человека.       В-третьих, Казутора — это человек, который дважды сидел в тюрьме за убийство.       Казутора всё-таки не смог скрыть это, когда его девушка рассказывала и доверяла ему практически всё, в то время как он ей — практически ничего. Чувство вины ложилось на его плечи, окутывало с ног до головы, и он, предварительно посоветовавшись с Чифую, принял решение раскрыть две самые отвратительные тайны в его жизни.       Вот только Ханемия совершенно не угадал со временем, когда ему стоило преподнести эту информацию.       Близился конец осени. Джун с утра и до позднего вечера работала, пытаясь угодить начальству и при этом не свалиться где-нибудь от усталости. Казутора видел это, поэтому и оттягивал, пока Чифую не сказал ему, что если он так и будет молчать, то потом уже вряд ли сможет признаться. В чём-то друг был прав, поэтому он просто пришёл к ней поздно вечером, как раз тогда, когда она находилась в шаге от истерики.       Парень не заметил её состояние, будучи обеспокоенным своим, и, наверное, именно это стало его главной ошибкой.       Когда она полностью обнажённая лежала на кровати и пыталась восстановить дыхание, Казутора просто вывалил на неё всё это, кинув напоследок, что он поймёт, если ей захочется прекратить общение. А потом неожиданно и для неё, и для себя ушёл. И это, наверное, было самым здравым решением за тот день, потому что после такого признания с его стороны Джун находилась в состоянии крайнего шока. Весь оставшийся вечер и всю ночь она прокручивала этот момент в своей голове, не веря в происходящее.       Казутора коротко чмокнул её в губы и неожиданно поднялся с постели, собирая с пола свою одежду.       — Надо же, а я думала, что так только девушки делают, — хихикнула девушка. — Уже уходишь?       — Ну да, — он как-то криво улыбнулся и начал одеваться, — ты сняла стресс, теперь не так сильно думаешь о работе, не истеришь, так что моя миссия выполнена.       — Эй, не говори так, как будто я тобой пользуюсь! — Джун швырнула в него подушку, не попадая, а после посмотрела на него каким-то влюблённым взглядом и тихо сказала: — я бы хотела, чтобы ты остался, но настаивать не стану.       И после его реакции на эти слова она поняла, что что-то не так. Казутора напрягся всем телом и сел на кровать спиной к ней, даже не оборачиваясь в её сторону. Девушка тут же подползла к нему на коленях, обвила его шею руками и положила голову ему на плечо, пытаясь заглянуть ему в глаза, которые он прикрыл. В воздухе вдруг начало витать каким-то напряжением и недосказанностью.       — Есть кое-что, о чём я умолчал, когда рассказывал о своих подростковых годах, — Джун накрутила его светлый локон на палец и слегка улыбнулась, радуясь тому, что он наконец-то сам начал открываться ей. — Я дважды сидел в тюрьме за убийство… Первый раз в тринадцать лет, когда убил брата своего друга. Пытался с Кейске украсть мотоцикл, а нас заметил владелец магазина, и я… ударил его гаечным ключом. Я не хотел этого делать, просто испугался из-за того, что он увидел лицо Баджи. И я не знал, что это старший брат друга, для которого я хотел угнать мотоцикл.       Джун приоткрыла рот, не веря в сказанное, а Казутора продолжил:       — Второй раз я сел в пятнадцать лет, когда… убил Баджи…       — Это шутка какая-то? — девушка недоверчиво покосилась на него. Она знала, как они были близки, как парень любил своего друга. — Ты меня разыгрываешь.       — Нет, — он спрятал лицо в ладонях и продолжил: — я пырнул его на одной драке куда-то в спину, но добил Кейске себя сам. Так или иначе он бы всё равно умер, даже если бы не пырнул себя в живот… Нанесённая мной рана уже была смертельной, а он только хотел, чтобы я верил, что это не моя вина… Вышел я полтора года назад, а Чифую, с которым я работаю, был лучшим другом Кейске. Он принял меня, всячески помогал мне… Вот такая вот история… Прости, что не рассказал раньше, — парень через силу повернулся в её сторону и столкнулся с растерянным взглядом, хотя он ожидал увидеть осуждение в глазах. — Я знал, что рано или поздно ты бы узнала об этом, но мне не хотелось, чтобы мы прекратили все наши отношения. Я знаю, что это сейчас прозвучит ужасно, но за все эти десять лет, проведённые в тюрьме, я всё понял и осознал.       Руки Джун, обвивающие его шею, тут же рухнули вниз, и она медленно накинула на своё тело одеяло, начиная обдумывать всё сказанное.       — Я пойму, если ты захочешь прекратить всё наше общение, — Казутора встал, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться и не кинуться к ней с объятиями. — Надеюсь, что у тебя всё будет хорошо.       Но после этого признания у неё всё пошло наперекосяк. Проблемы с работой, проблемы в отношениях, проблемы с самой собой — всё это давило на Джун со всех сторон, а голова с каждым днём болела всё сильнее и сильнее. Всё было каким-то расплывчатым, и девушка не знала, что ей теперь вообще делать. Она много думала о Казуторе, чуть меньше о своей работе, а о себе и вовсе позабыла. И когда осознание этого вклинилось в её голову, она приняла единственное правильное, на тот момент времени, решение — пропасть на неделю-две из мира, выспаться, отдохнуть, уединиться с собой и разобраться во всём.       Через четыре дня после этого разговора Джун взяла на работе долгожданный отпуск, сходила в магазин за продуктами, чтобы ближайшую неделю не высовывать носа из квартиры, взяла несколько книг в ближайшей библиотеке, выключила телевизор и телефон и приступила к своему восстановлению.       И всё шло достаточно неплохо до тех пор, пока на телефон не начали поступать звонки и сообщения, и пока впоследствии всего её игнорирования к ней не начали приходить домой. Если сначала Казутора старался не навязываться, давая ей время, чтобы во всём разобраться, то после того как узнал, что на работе она не появлялась уже как неделю, а телефон у неё был включён через раз, ему пришлось проявить определённую настойчивость. И каждый вечер, когда он шёл к её подъезду, наивно полагая, что увидит девушку, Казутора задумывался о том, как всё перевернулось. Если раньше Джун пыталась как-то выцепить его для разговора, то теперь это делал он.       Казутора ходил к ней днём и вечером на протяжении целой недели, но ему так и не удалось её встретить. И какая-то тревога заполнила всё его существо. Не могла же она тупо сидеть дома такой промежуток времени, даже не выходя на улицу?       Могла, но недолго.       Поэтому, когда Джун заметила, что какой-то парень, который своим внешним видом очень уж напоминал Казутору, сидел у её подъезда сразу после того, как к ней стучались в дверь, она начала выходить по делам утром.       Девушка осознавала, что ведёт себя как ребёнок, но мысли в голове сразу же путались или вообще пропадали, стоило ей только задуматься о дальнейшей судьбе их «отношений».       В-четвёртых, Казутора — это человек у которого есть замечательный друг, Чифую Мацуно.       Чифую всегда был достаточно проницательным, поэтому, когда очаровательная девушка перестала приходить в зоомагазин, а сам Казутора ходил как в воду опущенный, он быстро догадался, что в их отношениях наступила чёрная полоса, которую ему непременно захотелось перекрасить в белую, потому что смотреть как его друг, некогда очень счастливый, ходил с печальным взглядом и поникшем выражением лица — выше его сил.       Он осторожно поинтересовался у Казуторы, что же у них случилось, и очень сильно удивился, когда тот ему всё рассказал, как на духу. И вспоминая, каким был Ханемия до встречи с этой девушкой, и каким он стал после, Чифую решил, что обязательно поможет им.       Разузнав всё поподробнее, Чифую просидел всё утро рядом с домом девушки, ожидая, когда же она выйдет из своего «замка». И как только он собрался уходить, потому что жильцы, проходящие мимо него, начали как-то странно поглядывать в его сторону, вышла она. Парню не составило труда узнать её, ведь по описанию Казуторы, да и по тому, что ему приходилось видеть в зоомагазине, было ясно, что именно эта девушка — его цель.       — Джун? — девушка обернулась и вопросительно посмотрела на него. Выглядела она достаточно неплохо для той, кто только недавно узнал о том, что её парень дважды убил человека и дважды сидел за это в тюрьме. И из-за этого Чифую даже на секунду засомневался, что это именно та Джун. — Могу я поговорить с тобой о Казуторе?       В её глазах что-то поменялось: то ли испуг появился, то ли какая-то грусть и печаль промелькнула — он не понял, если честно. Джун, услышав ворчание соседки о том, что «развелось тут хулиганов, всю лавочку занимают», кивнула ему головой в сторону тротуара, как бы молча говоря, чтобы он шёл за ней.       Пока они шли до ближайшего кафе, никто и слова не проронил. Однако стоило им занять свои места, как Чифую практически без остановки начал трещать о Казуторе, о том, как он изменился после выхода из тюрьмы, о том, как он изменился, когда познакомился с такой очаровательной девушкой, которая стала для него каким-то ангелом хранителем.       — Казутора правда изменился, я знаю это! — воскликнул Чифую, привлекая ненужное внимание остальных посетителей.       — Я понимаю это, ведь если даже ты, лучший друг человека, которого он убил, признаёшь это, то это действительно так, — глаза парня засияли в надежде на то, что ему всё-таки удалось убедить её вернуться к Казуторе. — Но я не уверена, что смогу… Боже, мы знакомы почти полгода, а я только недавно узнала о том, что он кого-то убил, причём два раза! Всё очень сложно и запутанно, Чифую, я не уверена, что смогу… смогу быть рядом с ним, потому что не верю, что человек может измениться так сильно.       — Но ты же…       — Одно дело, Чифую, когда человек меняется в лучшую сторону из-за принятия себя таким, какой он есть, или же из-за проработки своих проблем, а другое — когда он дважды посмел…       Джун запнулась и потупила взгляд, при этом сильно сжав чашку в руке.       — Знаешь, я тоже так думал, когда приехал забрать его, — серьёзным тоном начал парень. — Я часто задавался вопросом «что я вообще творю?», но потом я заметил, что в его взгляде что-то поменялось — он не был каким-то безумным, как раньше… Он стал сожалеющим и спокойным, понимаешь? — она коротко кивнула, хотя вообще не понимала, к чему Чифую ведёт. — Я ненавидел его, потому что он отнял жизнь моего друга, пусть и не желая этого, но… человек ведь заслуживает, чтобы ему дали шанс, да? Вот я и решил помочь ему. И знаешь, мне ещё ни разу не хотелось пожалеть о своём поступке.       Девушка подняла на него взгляд и смахнула несколько слезинок, стекающих по её щекам, а после опустила голову так, что подбородок касался яремной ямки.       — Он замечательный, правда! Хотя ты и так об этом знаешь, но я только подтвержу это, ну так, для убедительности, — глаза Чифую снова засияли, когда ему удалось заметить её сомнения. — Казутора несколько раз заступался за женщин, он очень ответственный и неравнодушный к другим людям, а ещё он любит животных и тебя!       Джун тут же подняла голову и её глаза раскрылись от удивления; Чифую зажал рот двумя руками, словно выдал самую важную государственную тайну, от которой зависела судьба всего человечества. Девушка вскочила с места и поспешила удалиться из кафе, пока Мацуно сидел и не понимал — сделал он только хуже или всё-таки лучше?       В-пятых, Казутора — это солнышко, которое и правда изменилось в лучшую сторону.       Джун решилась на серьёзный разговор с Казуторой только через два дня после встречи с Чифую. Она готовилась к нему сильнее, чем к экзамену перед поступлением в университет, и ей даже потребовалось составить план, чтобы не забыть какую-то очень важную тему, потому что мысли то прибегали, то убегали, а уж от волнения они и вовсе счастливо махали ручкой и сваливали в закат, не возвращаясь.       Девушка уже наизусть знала расписание своего бывшего молодого человека, поэтому в обеденный перерыв она дрожащими руками открыла дверь в зоомагазин, и, когда зазвенел колокольчик, оповещающий о новом посетителе, ей еле удалось сдержаться, чтобы сразу же не убежать куда-нибудь подальше от этого места. Вот только, наверное, по-счастливому стечению обстоятельств, Казутора как раз проходил рядом со входом, держа на руках рыжего кота, который тыкался ему в шею, и пускал коготки в плечо.       — Добро пожало… — начал парень, поворачиваясь в сторону двери, и тут же замолк на несколько секунд. — Джун?       — Милый кот, — хмыкнула она, позабыв обо всех страхах, потому что Казутора с пушистым рыжим созданием на руках — нечто восхитительное и успокаивающие.       — Э-э-э… Его зовут Дзиро, вот, — парень как-то неловко улыбнулся и почесал кота за ухом, отчего тот начал громко мурлыкать, довольно вытягивая шею. — Что-то случилось?       — Ты мне нужен.       И только через несколько секунд до Джун дошло, что она вообще сказала и в каком смысле это подразумевала.       Тогда Джун не отказалась от своих слов, а просто схватила парня за руку и потащила в сторону кладовки, в которой они провели всё его рабочее время, разговаривая, а после просто плача друг у друга на плече.       Так или иначе она дала Казуторе шанс, перед этим спросив раза три или четыре, есть ли у него ещё какие-то секреты или «факты» из его жизни. И он поклялся, что больше от неё ничего не скрывает, и только после этого она сказала самые важные слова в его жизни:       — Я тоже люблю тебя, Тора.       И жизнь у них, вроде как, наладилась. Первые два месяца они снова притирались друг к другу, узнавали друг друга лучше и лучше, а потом вообще решили съехаться и взять себе того самого рыжего кота по кличке Дзиро, которого начали считать своим первым ребёнком.       — Джун, — тихо позвал её Казутора, пока она находилась в каком-то полудрёме. — Я люблю тебя.       Послышался громкий звук из телевизора, отчего оба вздрогнули и тихо выругались.       — Надо было мелодраму выбрать, — проворчала девушка, а после оставила несколько лёгких поцелуев на лбу парня. — Я тебя тоже, Тора.       Джун слегка оттолкнула его и перевернулась на бок, лицом к телевизору. Казутора сразу же понял, что ему нужно сделать, поэтому тут же обвил её талию руками, и уткнулся носом ей в макушку, вдыхая аромат её волос и тут же довольно прикрывая глаза. Где-то в их ногах устроился Дзиро, который иногда вцеплялся парню в пятку, заставляя того чуть ли не визжать, пока Джун только заливисто хохотала.       И в голове у неё появилась важная мысль — хорошо, что она дала ему шанс.