Конец той свадьбы прошёл для Меллы будто в забвении. Она так и не смогла нормально поговорить с Северусом, а потом пришлось ещё и немного поругаться с Мародёрами. Но это было так, мелочью. Но вот то, что для Меллы не было мелочью — это то, что её волновала собственная обида и одновременно вина за неё перед Северусом.
Это по-настоящему угнетало.
Мелла поднялась по каменной лестнице и постучала молоточком в дверь, после долгой задумчивой прогулки. Ей сразу же открыли, на этот раз сама Маргарет.
— О, Мелла, рада тебя видеть. Сегодня твой семнадцатый день рождения, я бы расстроилась, если бы ты провела его в одиночестве.
Мелла слабо улыбнулась.
— Я тебя умоляю. Я всю свою жизнь проводила дни рождения в одиночестве.
— Слушай, с моим появлением в твоей жизни, оно официально закончено, — заявила Мег, скрестив руки на груди.
— Я вообще не понимаю, как ты со мной общаешься, — ответила Мелла, проходя в дом и вдыхая аромат свежей выпечки. — У меня ведь огромное самомнение.
— Тебе так, возможно, кажется, — покачала головой Маргарет, проводя подругу до гостиной.
Там, в кресле восседала Батильда Бэгшот с листом пергамента в руках. Она увлечённо что-то писала, что-то яростно зачёркивала, а после с ещё большим энтузиазмом бралась за дело.
— Мисс Бэгшот, это ваш новый учебник?
Батильда подняла на неё глаза, улыбнувшись.
— Да. Для седьмого курса…
Она не успела договорить, потому что сверху раздался крик:
— Я в последний раз тебя прошу, не двигайся! Ну неужели так сложно посидеть смирно?!
Прозвучала эта фраза без гнева, но с раздражением и неодобрением.
Батильда засмеялась, а Мелла уставилась на неё, требуя объяснений.
— Он сейчас рисует кого-то. Аристид очень не любит, когда его труду не уделяется должное уважение. Хотя, на самом деле, немногие просто способны сидеть на стуле несколько часов.
Мелла усмехнулась, понимая, что кого-то сейчас «пытают». А у отца Маргарет, вероятно, случился культурный шок или же нервный срыв от того, что он устал просить этого незнакомого гостя посидеть спокойно.
Аристид не рисовал на заказ. Если им овладевало вдохновение, то он был готов пригласить домой кого угодно, лишь бы запечатлеть его на бумаге. Но попался ему некто довольно нетерпеливый.
Мелла ухмыльнулась, решив понаблюдать за этим явлением. Она поднялась по широкой лестнице, двигаясь по второму этажу в сторону кабинета мистера Тетчетта. Как тот говорил, он всегда в юности мечтал об отдельном месте для рисования. И Аристид его себе обустроил.
Мелла осторожно приоткрыла кабинет, просовывая в него голову. Он был достаточно тёмным из-за тяжёлых красных штор, скрывающих ото всех яркое солнце. По всему помещению висели или стояли на полу картины. Было очень много картин, написанных для знакомых и родственников. Портрет самой Маргарет, несколько портретов Клэрети, Энтони, Регулуса, двойной портрет Гидеона и Фабиана…
Сам отец Маргарет сидел перед большим мольбертом, а рядом с ним лежали краски и кисти. А также карандаши, которые Аристид использовал, чтобы нанести наброски.
Сейчас наброски были нанесены на больших размеров холст. Аристид уже во всю работал кистью, часто выглядывая из-за мольберта на того, кто сидел перед ним.
— Все сидят неподвижно, ожидают, когда их шедевр будет готов, а ты… — проворчал мистер Тетчетт, уже начиная выделять черты лица на холсте. Он обернулся, услышав, как кто-то открыл дверь. Увидев Меллу, Аристид улыбнулся.
— Мелла, ну и друг у тебя. Давно так не страдали мои нервные клетки. — теперь он уже засмеялся, а Мелла прошла вперед. Она остановилась, глядя перед собой и предаваясь поражению.
Северус. Да, это был Северус. Он, с вымученным выражением лица, сидя на стуле, мгновенно воодушевился, видя перед собой Меллу. Она на время забыла, где находилась. Настолько была удивлена и даже напугана. Ведь поняла, что пора прекратить молчать. Пора поговорить с Северусом, и чем раньше, тем лучше. А иначе Мелла рассорится с ним окончательно.
— Вы же меня сами пригласили, — возмутился Северус несколько дрогнувшим голосом. Отец Маргарет покачал головой.
— Да, пригласил, ведь ты, как я считаю, необычный парень. Во многих отношениях необычный. — Аристид теперь уже неловко сжал губы. — Я не хотел так срываться. Просто ни разу у меня ещё не было такого, чтобы кто-то так много крутился.
Северус нервно засмеялся, показывая этим, что не обиделся.
Мистер Тетчетт облегчённо кивнул, ругая теперь уже самого себя. Действительно, он никогда не был особо строг с детьми и никогда не обижал жену. Но с другими людьми, если те его задели, Аристид мог быть очень чувствителен.
— Мелла, если ты не против, подожди этого молодого человека какое-то время. Я должен ещё хотя бы немного поработать над картиной.
Северус из уважения снова вернулся на стул, хотя Мелла видела, что друг уже очень устал.
— Ещё немного, Северус, я обещаю. Я тебя совсем скоро отпущу, и, если ты не возражаешь, мы продолжим завтра. Я мог бы срисовать тебя с фотографии, но, понимаешь, мне хочется, чтобы ты получился, как можно более живым, естественным.
Северус широко открыл глаза, не рассчитывая на то, что портрет займёт так много времени. Аристид, встав со своего места, подошёл к Снейпу и похлопал его по плечу.
— Да, Эйлин — настоящая счастливица. Такую прекрасную натуру ещё поискать надо. А она, должно быть, была горда, что такая натура жила прямо рядом с ней…
Северус засмеялся от того, что его назвали прекрасной натурой. Ведь считал себя очень некрасивым.
— Разве я обладаю достаточной красотой для того, чтобы писать мои портреты?
— Красота, — фыркнул Аристид, медленно приподнимая подбородок Северуса прямо кистью для рисования, возвращая парня в прежнюю позу, затем продолжил: — … Это ведь часто совершенно не важно. Искусство, Северус, это многогранность. Были бы все моделями, было бы оно интересно и обсуждаемо? Именно, что нет. Поэтому, даже если бы ты являлся таким некрасивым, каким себя мнишь, это бы не значило, что ты неподходящий человек для срисовки.
Мистер Тетчетт очень быстро перестал испытывать тот самый культурный шок, когда Северус наконец угомонился. Мелла размышляла, почему он, собственно, перестал двигаться — и осознала ответ. Возможно, ему не терпелось с ней поговорить, и он был готов сделать всё, лишь бы осуществить своё желание, как можно быстрее.
Аристид, конечно, частенько подходил к Снейпу и, вздыхая и хмурясь, то и дело аккуратно наклонял его голову то в одну, то в другую сторону.
Меллу это забавляло. Северус тоже старался не расхохотаться, лишь бы не обидеть этого занятого художника.
Она смотрела на Снейпа довольно-таки испытующе, понимая, как хочет поговорить с ним. Да, именно хочет. Мелла почему-то стала верить в то, что произошло какое-то недоразумение.
Мучения Северуса и последние мелкие негодования Аристида на сегодня были окончены. Мистер Тетчетт, глядя на мольберт, горделиво улыбался. Почти ничто, казалось, неспособно доставить отцу Маргарет такое удовольствие, как написание картины.
— Что ж, для нескольких часов вполне неплохо, — оценил он самого себя, всё не в состоянии сдержать улыбки. А затем перевёл взгляд на Северуса. — Не воспринимай всерьёз все эти мои творческие заскоки. Ты может и сидел нормально, но вот понимаю ли это я — вот в чём вопрос. И похоже я не понимаю…
Северус усмехнулся, заверив его, что в этом нет ничего страшного.
Аристид был рад, что не смог никому причинить вреда своей вспыльчивостью, вызванной из-за своего увлечения.
Северус, наконец освободившись от такого нудного для него времяпрепровождения, посмотрел на Меллу осторожно и со сдержанной радостью. Та и сама жаждала обсудить с ним всё.
— Ты пришёл поговорить со мной? — спросила Мелла, когда они вышли за пределы кабинета. Северус коротко кивнул.
— А ты хочешь со мной поговорить?
— Мне показалось всё это достаточно странным. Наверное, было бы неплохо разобраться во всём.
— Ты мне это заявляешь после того, как не общалась со мной несколько месяцев?
— Я не собиралась бросать тебя, Северус, — виновато произнесла Мелла. — Я хотела лишь отойти от… — она не стала договаривать и просто обречённо вздохнула. Северус, задумчиво глядя ей в лицо, сказал:
— Пойдём. Я долго ждал, когда ты наконец нагуляешься по Лондону.
Они пошли в дальние комнаты и зашли в ту, где когда-то проводила дни Эйлин Принц…
Теперь здесь иногда жил Северус. Он ощущал печаль и скорбь, находясь в этой комнате, даже если никогда не видел мать в ней.
Здесь что-то переменилось. Стало более светло, так как шторы были раздвинуты. На полу валялся раскрытый чемодан.
— Я бы хотел пригласить тебя ко мне, но эта скотина дома, — сказал Северус, садясь на постель. Мелла присела рядом, нахмурившись. Она с ожиданием посмотрела на него.
— У тебя, кстати, шнурок развязался. — предупредил Северус, и Мелла наклонилась, чтобы это исправить, попутно укорив себя за то, что забыла снять ботинки.
Она была одета на этот раз не в джинсы, а в широкие хлопковые штаны. Поэтому карманы в них были большими, и из них легко могло бы что-то выпасть. Так и вышло. Оттуда выпала деревянная курительная трубка, почти как у Шерлока Холмса. Только у Меллы она была куда меньше.
Северус смотрел на неё очень неодобрительно.
— И что это? — строго спросил он. Мелла неловко пожала плечами.
— Ну-у… Я приобрела её и волшебный табак в Хогсмиде только в июне.
— Мелла, и давно ты?..
— Нет, Северус. Я же не совсем ума лишилась, чтобы курить каждый день. Я делаю это только, когда мне бывает… Не очень хорошо.
— Если бы ты не лишилась ума, ты бы даже не притрагивалась к ним. Неужели тебе плевать на своё здоровье?
Мелла посчитала, что не сможет испортить себе лёгкие, если будет выдыхать дым лишь раз в месяц.
— Пообещай мне, что ты больше не будешь.
Она была несколько расстроена. Ведь курительные трубки выглядели очень изящно и будто бы предавали образу деловитости. Но Мелла прекрасно осознавала, что здоровье можно испортить очень легко, поэтому, собственно, и не курила часто. Наоборот, достаточно редко.
Хотя, с другой стороны, если Северус так к этому относится, значит, заботится, что Меллу немало согрело изнутри.
— Хорошо, если тебе так это важно. Не переживай, я не дошла бы до такого состояния, как твой отец.
— Я и не думаю, что дошла бы. Но мало ли, что может случиться. Настоящий друг обязан быть требовательным и пытаться оградить от ошибок. Ты понимаешь?
Мелла, серьёзно глядя на него, кивнула. Она решила, что если Северус так об этом печётся, значит, ради него можно и оставить это на самом деле зловредное занятие.
— Знаешь, я не подвержена чьему-то влиянию. — «Ага, кроме Тома Реддла, очевидно…». — Например, когда мне было восемь лет, старшие воспитанники приюта раздобыли откуда-то сигареты. Сама не знаю, откуда. Они мне, ребёнку предлагали попробовать. Но я отказалась. У меня есть и самомнение, и сила воли.
— А так же нет ни стыда, ни совести. — грустно фыркнул Северус.
— Впрочем ничего лишнего, — кивнула Мелла, впервые задорно улыбнувшись. Она до сих пор была обижена на него, но понимала, что соскучилась.
Северус усмехнулся.
— Так что, курильщик, прекращай.
Теперь Мелла уже засмеялась. Она была так счастлива, что Северус рядом, и так стыдила себя за то, что на него обижалась. Но Северус делал вид, будто не понимал, почему та была подавлена долгое время.
— Почему ты отстранилась от меня? — спросил Северус сдавленным полушёпотом. Мелла поглядела в окно перед собой, разглядывая каждый зелёный листик растущего под ним клена.
— Ты серьёзно, Северус? Почему ты притворяешься, будто не знаешь?
— Я не знаю, о чём ты. Правда, я не знаю. Расскажи мне, что случилось.
Мелла хотела было ответить: «Не строй из себя невиновного», но догадывалась, что если она ответит так, то всё так и останется стоять на одном месте.
— Ты целовался с кем-то, — шёпотом сказала Мелла, опустив взгляд в пол. — Я боялась, что ты забудешь про меня. Что ты променял бы дружеское общение со мной на первую попавшуюся… — Мелла не знала, какое бы слово поприличнее подобрать, хотя обычно она и Северус не стеснялись друг перед другом в выражениях. — Потаскуху. — добавила Мелла, параллельно размышляя над тем, что вдруг это слово прозвучало жёстко. На уме было ещё одно, но оно уже являлось нецензурной бранью, к которой Мелла не хотела сейчас прибегать.
Она поглядела на Северуса с ожиданием реакции. Он, хмурясь и прокручивая в голове всю информацию, недоверчиво воззрился на Меллу.
— Я никогда ни с кем не целовался, Мелла.
Она ему не поверила. Но хотела разобраться во всём. Северус положил ей на плечи руки.
— Я тебе серьёзно говорю.
Мелла поджала губы, всё еще не веря.
— Северус, звучит неубедительно. Расскажи мне всё, что было в тот день.
— Ну что могло быть… — протянул Северус в задумчивости. — Я встал утром в семь, пошёл в Большой зал, предварительно встретившись с тобой. — он с сарказмом взглянул на девушку и продолжил: — Если тебе это что-то даст, я съел тогда… Пирог с изюмом… Нет. Я съел яичницу с беконом, а потом уже пирог. Запил это всё тыквенным соком. — А затем серьёзно спросил: — В каком количестве рассказывать?
Мелла горько усмехнулась.
— Нет, это можешь скрыть.
— Вообще, он был в тот день отвратительным. Наверное, на кухне что-то пошло не так. Потом я отправился на уроки, в середине дня опять встретился с тобой. Всё. Не помню больше ничего.
— Ты именно после уроков и целовался с ней… — Мелла глубоко задумалась, анализируя всё, что услышала. Она сидела молча около пяти минут, а потом медленно произнесла: — Что ты сказал про сок?
— Он был ужасным на вкус.
— Ужасным на вкус… — повторила Мелла и по прошествии небольшого количества времени подскочила с кровати, принявшись ходить взад-вперёд по комнате, а Северус недоуменно уставился на неё, гадая, что же так удивило подругу.
Мелла ухватилась за это замечание. И в голове начали появляться образы. Вот она встаёт утром и идёт на встречу с Северусом. Затем взмахивает палочкой и посылает Империо. Передаёт Северусу какие-то два флакона.
Далее начали появляться остальные проблески в сознании. Вот Северус подвергает Империо ту белокурую слизеринку и передаёт ей один флакон. Она добавила содержимое в стакан Снейпа, а тот, в свою очередь, в её.
Проходят уроки. И вот сама Мелла заходит на последний этаж и видит эту картину, так выбившую её из колеи…
Амортенция. В том флаконе была Амортенция.
Мелла остановилась. Она посмотрела на Снейпа так виновато, как только можно было. Ведь поняла, в чём дело. Мелла вспомнила, как накануне ночью общалась с Томом Реддлом. И он определённо писал что-то про это…
— Северус… — Мелла зажала рот рукой, ведь на нее обрушилась сокрушительная волна ещё большего обвинения самой себя. — Я… Неужели во всём виновата я…
— Что? — недоверчиво переспросил он. Мелла тяжело вздохнула и пересказала ему своё воспоминание, посетившее её лишь сейчас. Северус смотрел на отчаявшуюся подругу, которая была разбита тем, что являлась причиной и из-за самой себя не общалась с ним.
Мелла глядела на него с извинением, с грустью, не зная, заслуживает ли прощения.
— Северус… Ты простишь меня за то, что я оставила тебя, в то время как была виновата сама?.. Какая же я жалкая! — впервые назвав себя жалкой воскликнула Мелла. Северус аккуратно подвинулся к ней и мягко обнял.
— Я скучал… — её обдал тот самый горячий шёпот. Он получался у Северуса всегда каким-то особенным, проникающим в самое сердце…
— Ты не злишься на меня? — спросила она, зажмурившись и предаваясь настоящему счастью. Она, казалось, так давно уже не ощущала его присутствия рядом…
— Я рад, что ты рядом. И конечно я не злюсь. Мы же друзья, Мелла.
Мелла была счастлива. Так счастлива, что и словами передать нельзя. Северус рядом. И он не обижается на неё и готов ей многое простить, даже возможно то, что Мелла не могла простить самой себе.
— С днём рождения, — снова прошептал он, а она широко заулыбалась, ведь ей было приятно, что Северус помнил о нём.
Молодой человек встал с постели и прошёл к большому шкафу, в дверцы которого в полный рост были вставлены зеркала. Он открыл одну из дверок и достал маленькую плетёную корзинку, которая была доверху наполнена персиками. Это был явно ранний сорт, но выглядели они сочными и свежими.
— Я, когда услышал, что ты их любишь, тут же понял, что тебе нужно.
Мелла дрожащими руками приняла корзинку, рассматривая её. Среди фруктов лежали также ещё несколько плиток молочного шоколада. Корзинка была перевязана нежно-розовой ленточкой, а к ней была прикреплена этикетка:
С любовью, от Северуса.
— Северус… Северус, ты и так купил мне метлу, да ещё и… Ещё и потратился на фрукты и шоколад?.. После того, как узнал, что я провела такую схему с этой чёртовой Амортенцией?..
— Мелла, я же сказал. Насчёт Амортенции, ты, конечно, меня удивила, но всё же я не собираюсь дуться на тебя из-за такой ерунды. Однако хотел бы узнать, что тебя на это сподвигло?
— Я расскажу тебе об этом. Я поняла, что, а вернее, кто. — Мелла рассказала Северусу про Тома Реддла, но не сказала, что на самом деле это Волан-де-Морт. Ведь какое это имело значение, когда Мелла не открывала дневник уже на протяжении нескольких месяцев. Маргарет пресекала все её попытки это сделать, и Мелла понемногу отвыкла.
Северус, выслушав её, серьёзно заявил, что раз теперь он всё знает, никто не сможет подвергнуть Меллу плохому влиянию.
— Может, когда тебе предлагают такие вещи, как убивание собственного организма, ты и имеешь волю и понимание отказаться, но в этом случае… Влияние этого Реддла очень сильное.
— Да, я знаю. — ответила Мелла, вспоминая всё, что произошло. Она всерьёз считала раньше, что ничто не может вовлечь её в чужие мнимые сети. Но, видимо, это не так.
— Но курить ты должна бросить, даже если делаешь это редко. Хотя в твоём клетчатом пиджаке и с трубкой ты действительно выглядишь стильно, но имеет ли это значение, если это тебе вредит?
Мелла помотала головой, решив, что больше не притронется к губительной трубке. Северус прав. Друг должен быть требователен, должен отстранять близкого человека от возможных ошибок.
— Ты останешься здесь до конца лета?
— Может и не до конца… Понимаешь, я стараюсь гостить здесь тогда, когда эта тварь дома, чтобы не находиться с ним рядом. Мне неудобно жить здесь за чужой счёт всегда. Мистер и миссис Тетчетт излишне ко мне добры.
Мелла улыбнулась, ведь понимала, что раз Северус приехал только сегодня утром, он останется здесь надолго.
Они снова обнялись, наслаждаясь обществом друг друга. Мелла забыла обо всём: о своей подверженности влиянию Тома Реддла, ну или же души Волан-де-Морта… О том, как готова была рвать на себе волосы от стыда за то, что сама всё это устроила и прекратила с Снейпом общение на какое-то время. Но сейчас Северус был рядом. И Мелла чувствовала, что на очень многое готова ради него…
***
К вечеру все собрались за столом, чтобы поздравить мисс Милэй с совершеннолетием. Мелла не могла поверить в то, что ей уже семнадцать. Ведь это значит, что ей предстоит следующим летом покупать себе дом, идти на работу в Министерство, предварительно пройдя различные стажировки… Что она из робкой, пусть и, когда надо, боевой одиннадцатилетней девочки превратилась в молодую, амбициозную девушку. Даже Дамблдор поздравил её с днём рождения письмом, что её немало удивило.
Мелла представляла, как ей присылают результаты по Ж.А.Б.А, как она показывает их в Министерстве… Как она становится той независимой и сильной. Независимой даже от воли Дамблдора. По крайней мере, Мелла стремилась сделать всё, чтобы не зависеть от его воли. И считала, что у неё получится.
Конечно, как Мелла думала, она будет очень скучать по Хогвартсу, ведь он стал для неё домом. Но она так же понимала, что нужно идти дальше.
Батильда поздравила её, и Мелла поймала себя на мысли, что, вероятно, случись это несколько лет назад, то она бы непременно померла бы от гордости. Сейчас же она просто улыбалась, отдавая каждому, кто её поздравлял, благодарности.
Гидеон, Фабиан и Регулус сегодня не пришли, потому что день рождения Маргарет предстоял двадцать третьего июля, и было решено позвать их всех на него. Меллу словесно поздравил Северус, щедро разорившись на глубокие реплики и миллион прилагательных.
— … А теперь… — торжественно произнёс мистер Тетчетт, нетерпеливо улыбаясь. — Мелла, мы, всей нашей семьей, а также и с Северусом поздравляем тебя с твоим персональным днём. Итак… — Аристид встал из-за стола и прошёл на кухню. Вернулся он, что-то интригующе пряча за спиной. — Девушки любят цветы… — повторил Аристид фразу, сказанную Молли, и с улыбкой протянул Мелле большой букет розовых тюльпанов. — А также девушки любят портреты…
Аристид вытянул вперёд руку, торжественно преподнося Мелле холст, и Милэй восхищённо ахнула. На холсте средних размеров была изображена она сама. Однако нарисован был портрет не совсем обычно: на белой бумаге пестрили разноцветные тона, среди которых виднелись в основном оттенки красного, оранжевого и зелёного.
— … Я бы хотел нарисовать тебя вживую, а не с фото. Но не хотелось портить сюрприз. — добродушно произнёс мистер Тетчетт, наблюдая за восторженной реакцией Меллы. — Эту картину я назвал: «Палитра жизни Меллы Милэй».
Мелла улыбнулась, ответив, что у него и так получилось очень натурально и что ей очень нравится его подарок.
Невероятно, как хорошо краски гармонировали с её лицом. Все пропорции были соблюдены: глаза такие же большие (правда изменённого цвета из-за специфики стиля рисования); волосы пышные и вьющиеся; тонкие губы цвета персика (прямо как любимого фрукта), были растянуты в хитрой и весёлой полуулыбке, а прямой, узкий нос хорошо смотрелся на портрете, даже лучше, как Мелле показалось, чем на её лице в реальности. Брови были широкими, но не светлыми, а тоже гармонией ярких цветов.
Мелла всегда была реалистом. Она не считала себя красивой, но никогда не загонялась по этому поводу. Минутная слабость посетила её только однажды: когда Мелла увидела ту картину поцелуя Северуса с его сокурсницей. Но помимо того случая, который Мелла сама и спровоцировала, она никогда больше не запаривалась над тем, что может быть некрасива. Мелла любила себя такой, какая она есть, и несомненно гордилась этим. Поэтому так редко обвиняла себя в чём-то.
— Знал, что тебе понравится, — кивнул мистер Тетчетт, а Батильда и Клэрети улыбались, глядя на восторженную Меллу. Маргарет смотрела на подругу с дружеской любовью, а чёрные глаза Северуса сверкали, показывая его схожие со всеми эмоции.
— Я, когда перееду в собственный дом, обязательно поставлю его там, — всё ещё находясь в эйфории восхищения, ответила именинница.
Мелла никогда так хорошо не проводила день рождения. Она понимала, как привязалась к семье Маргарет, и была нескрываемо рада, что они готовы ей помочь и быть рядом.
Миссис Тетчетт и Маргарет вынесли кремовый тортик, который они приготовили собственноручно. В него было вставлено семнадцать свечей, и они будто вальсировали под традиционную песню, спетую на английском: «С днём рождения тебя».
Мелла впервые за всю свою жизнь задула свечи. В приюте миссис Розмари могла просто поздравить её на словах. А здесь всё было по-настоящему…
***
Прошло какое-то время, и настал день рождения Маргарет. В тот день Мелла подарила ей парные браслеты. Она решила, что Мег обязательно они понравятся, и хоть сама Мелла не особо любила такие вещи, но ради символизма была готова их носить. Вообще, для неё символизм имел значение. Она ведь носила серьги матери Северуса с осознанием того, что сын Эйлин носит её браслет, очень похожий на них. Значит, можно считать, что они будто связаны и будут всегда рядом друг с другом.
Все снова собрались за столом. В этот раз среди гостей присутствовали Гидеон, Фабиан (они принесли подарки заодно и Мелле) и Регулус Блэк. Последний пришёл с роскошным букетом маргариток и обнял теперь уже свою девушку, а не просто подругу.
Батильда очень долго поздравляла внучку, подарив ей новые духи с ароматом лаванды и нарцисса, от которых Мег была в неописуемом восторге. Мисс Бэгшот, как она сама рассказывала Мелле, иногда очень любила искать различные сочетания запахов. Этот, как Батильда выразилась, ассоциировался у неё с самой Маргарет.
Мег и Регулус за празднованием объявили, что начали встречаться. Её семья была очень удивлена этому, ведь Маргарет рассказала, что он знает, что она нечистокровная. А Блэки, как известно, чистокровны до мозга костей.
Вечером, в самый разгар, когда шоколадный торт был уже готов к подаче, на панели в коридоре вырисовалось имя: Энтони.
Все очень обрадовались тому, что Энтони Тетчетт приехал. Батильда была счастлива настолько, что поцеловала внука в обе щеки. Энтони подарил сестре невидимые наручные часы.
— Зачем мне невидимые, Энтони? — улыбнулась Мег, а тот усмехнулся и серьёзно ответил:
— Мало ли, пойдешь на какой-нибудь бал со своим ухажёром, а часы вдруг, как окажется, не сочетаются с платьем. А тут бац — и они невидимые. И никаких проблем. Захочешь узнать время, просто взгляни на запястье, и они проявятся.
Маргарет поблагодарила его, по-родственному обняв. Никто не хотел, чтобы он уезжал, а в особенности мать и отец.
Мелла и Северус, когда из гостей остался только Регулус (он сейчас находился с Маргарет на первом этаже и беседовал с её родителями), сидели в комнате у Снейпа, навёрстывая упущенное общение. Мелла долго не могла нарадоваться этому. Она осознавала, как ей нравится на него смотреть. Как нравится понимать, что Северус никого сейчас не любит. И просто нравится знать, что Мелла ему хотя бы небезразлична.
