Свет моих звезд

      Мелла почувствовала настоящее облегчение, когда осталась одна. Она сразу же схватилась за палочку Дамблдора, стремясь открывать всё новые и новые горизонты.       Как и в первый раз, даже в случае с заклинанием «Акцио», Меллу ждал провал. Мысли отказывались повиноваться, отказывались действовать в угоду ситуации.       «Вероятно, проблема ещё и в том, что палочка Дамблдора меня не слушается», — подумала Мелла, воздевая руку снова, направляя её на всю ту же подушку, лежащую на мраморном полу.       — Акцио! — произнесла Мелла, резко взмахнув палочкой. В голове тут же пронеслось «Депульсо», и там же выстроился видоизменённый способ взмаха. Но ничего не выходило. Вскоре Мелла запуталась до такой степени, что подушка принялась беспорядочно дёргаться на одном месте самостоятельно. Милэй цокнула языком, зажав пальцами подбородок, негодующе послав в подушку фиолетовый луч. Та тут же замерла на месте, а потом подлетела в воздух и врезалась Мелле в лицо.       Мелла бросила её обратно на кровать, с прискорбием понимая, что никаких успехов в выполнении планов в ближайшее время не ожидается. Мелла даже не знала, как действовать. Планов было слишком много, и все они ложились один на другой, создавая путаницу. Мелле иногда казалось, будто её сознание делится на две или даже на три части: завоевание доверия, перестройка заклинаний, контроль над происходящими событиями издалека… Всё это выматывало. А помочь никто не мог.       Мелла немного постояла в нерешительности, но тут же взяла себя в руки. Раз уж появилась возможность практиковаться — ей нужно было обязательно воспользоваться.       Мелла и не знала, сколько прошло времени. Дни летели, словно секунды. Она изводила себя бесконечными тренировками и постоянными раздумьями об изменении нитей мыслей…       Да ещё и ожидание действовало на нервы, точно так же, как и то, что поиски Энтони были объявлены. Мелла была уверена, что его ищут по всей Англии. Но не стоило упускать возможности того, что Волан-де-Морт окажется достаточно предусмотрительным, чтобы отправить ряды Пожирателей смерти и в Америку.       Мелла очень надеялась, что Энтони пренебрежёт своими утренними походами за кофе и пробежками в Центральном парке ради того, чтобы он и его семья оставались в безопасности. Задача перед Энтони стояла непростой: он должен был поступить, как и Мелла тогда — закрыться ото всех, отбросив все свои желания.       Она надеялась, что Волан-де-Морт так и не прибудет в Америку из-за иных приоритетов, внезапно всплывших на поверхность.       «Если бы не простое обстоятельство… Если бы Энтони не общался с миссис Смайт… Я бы не оказалась здесь, — думала Мелла, окидывая безнадёжным взглядом чужую палочку. — Надо же, ему в начале декабря, насколько я помню, исполняется двадцать один».       Взгляд не спешил сходить с палочки, ожидающей очередной попытки применения заклинания.       А Акцио, как на зло, не срабатывало. Просто отказывалось действовать так, как ему положено действовать в представлениях Меллы.       Дверь в комнату уже не закрывалась заклинаниями, а вот окно отпирать никто не торопился. Мелле оно было и не нужно — она уже пару раз отправляла патронус Дамблдору, чтобы сообщить о том, что с ней творится. Мелла рассказала и про то, что Волан-де-Морт захотел скрыть её личность, и про то, что личности Пожирателей смерти ей неизвестны тоже. Рассказала и про то, что ей предстоит ставить чёрные метки. А голос при этом звучал словно несвязная белиберда — ведь ей было в тягость осознавать собственное положение, а главное то, что в этом положении ей предстоит делать и чем жертвовать. А может даже кем-то. Эти предположения Мелла убеждённо выселяла из собственных гнетущих предчувствий.       Сейчас солнце медленно выбиралось из ночных покровов на своё законное место. Рассвет брезжил, обещал преподнести для середины осени нечто большее, чем пасмурность и серость. День сегодня, определённо, будет погожим.       Мелла сидела, зажав руками ноги, держа в пальцах палочку. Напротив волшебницы пристроилась серебристо-белая лисица, скрестив изящные лапки и приподняв острую мордочку, плавно моргая умными глазами. Мелла слабо улыбалась, глядя на свой патронус, приносящий так много воспоминаний — она помнила, как Северус учил её его вызывать. Как тогда лань и лисица пересеклись, что показалось Мелле забавным, но вместе с тем чем-то поистине многозначительным, символичным. Взаимодействие двух патронусов было похоже на связь двух молодых людей, один из которых страшился того, что молодость волшебным образом улетучится и превратится в красивую мечту. А ведь так оно и происходило — Мелла даже вспоминать не желала о всех своих стремлениях и целях. Это доставляло боль. Но нужно было перенять на себя качества лисы — изворотливость и хитрость. В данном случае во благо всех тех, кого Мелла имела силы спасти.       Мелла прикрыла глаза, слушая всемогущую тишину. Птицы уже почти не поют по утрам. По поместью пока не слышно шагов. Окно закрыто, из-за чего до ушей не доносится гулкая, протяжная песня ветра. Не звучат ничьи голоса и крики.       Только тишина.       «— Мелла, — Мелла представила себе, как нежно касаются её плеч знакомые цепкие пальцы, как холодные губы оставляют на виске невесомый поцелуй. Как некто садится рядом и крепко обнимает её. — Полетаем на чёртовом гиппогрифе?»       Мелла слабо, практически незаметно улыбнулась, вернув своё внимание патронусу. Лиса продолжала находиться в прежнем положении, как бы напоминая, что все иллюзии — это всего лишь иллюзии. Единственное, что не являлось прекрасным прошлым — серьги в форме змей, доставшиеся Мелле от Северуса, а точнее говоря от его матери. Они, вероятно, были чуть ли не единственными вещами, украшающими в своё время не самую красивую, но по-своему милую женщину. Обручальное кольцо Эйлин уже давным-давно не носила — вполне возможно, что на её пальце появилось бы другое, если бы не её смерть.       Смерть, как Мелла успела понять, меняла многое — для некоторых людей эти перемены не представлялись чем-то ужасающим, у некоторых они являлись самым большим страхом. Как, например, для Волан-де-Морта — некто, кто ценил свою власть и само своё существование превыше чего-либо ещё.       Метка снова принялась пульсировать. Мелла была даже изумлена, что в такое раннее время Волан-де-Морт хочет её видеть.       Она уже хорошо запомнила путь от комнаты до гостиной. К тому же выйти наружу из помещения ничто не мешало, поэтому Мелле больше не требовалось сопровождение Нарциссы.       Милэй выскользнула из своей комнатки, практически на цыпочках проходя по этажу. Внизу, если опереться на лестничные перила, виднелся тёмный, мраморный пол с золотистыми завитками, составляющими узор, в котором преобладали широкие спирали, сплетающиеся между собой в прекрасный цветок. Какое неоднозначное зрелище — из-за тёмного оттенка пола цветок смотрелся более ярко и выражено, но вместе с тем и печально, будто умирающе.       Малфой-Мэнор, в общем, был крайне странным домом в плане атмосферы, царившей в нём — он был переполнен дорогой мебелью, был построен со вкусом, словно собирался по кирпичикам лично Нарциссой Малфой. Но впечатления от Мэнора исходили только угнетающие, они душили его посетителей в ожидании чего-то смертоносного, забиравшего жизнь.       Мелла спустилась в столовую. Стулья с высокими спинками пустовали и были придвинуты к длинному столу вплотную. От этого становилось всё более пусто и в поместье, и на душе.       Только расползшаяся в злорадстве ухмылка заполняла её: заполняла ужасом и непониманием.       Волан-де-Морт, принимая на себя лучи только-только начавшего восходить солнца, вряд ли наслаждался его приходом. Наоборот, тёмный властелин морщился, будто любой свет ему досаждал, ровно как и каждый нечистокровный волшебник.       Брови Меллы опускались уже самостоятельно — она даже ощутила, как её лоб начинает тяжелеть от того, что напрягаются лицевые мышцы.       Волан-де-Морт явно был удивлён, что Мелла соизволила спуститься в столь ранний час так быстро. Но в его улыбке, как и обычно, резко возникшей на губах, сквозило некое удовлетворение. Мелла пыталась убедиться, что это удовлетворение не напускное, но была уверена, что Волан-де-Морт умеет играть своими эмоциями. И что он гораздо более предусмотрителен, чем казался.       Волан-де-Морт достал из кармана длинной мантии палочку. Мелла была готова умереть от всего того преждевременного триумфа, что её захватил. Она даже не могла тогда вспомнить, сколько прожила без палочки — единственного предмета, который долгие годы помогал преодолевать жизненные преграды. Мелла относилась к ней чуть ли не как к отдельной личности, что на деле было вполне оправданно: палочки умели избирать волшебника, умели не подчиняться воле чужака… Мелла помнила, как в лавке Олливандера палочка выбрала её. Пришлось перебрать чуть ли не дюжину, чтобы понять, какая рискнула бы избрать на тот момент маленькую, нахмуренную девочку, скептически замечающую присутствие магии вокруг себя. Мелла очень долго не могла поверить, что старик, пришедший однажды во владения миссис Розмари, способен изменить её жизнь полностью.       Палочка словно сверкнула во вражеских руках, хоть и была сделана из кедра и сверкать ей было не из-за чего, но Мелле казалось, что она стала первым лучиком света в непроглядной тьме.       «— Крайне интересно, мисс Милэй, — говорил Олливандер, с видом профессионала рассматривая деревянный корпус, поместившийся в красивой, лакированной коробке. — Кедр, сердечная жила дракона, двенадцать дюймов… Попробуйте.       Мелла переняла от Олливандера коробку и достала из неё палочку. Она очень удобно расположилась в пальцах. Мелла нахмурилась, в задумчивости поджав губы, и резко взмахнула этаким новшеством, так внезапно ворвавшимся в её некогда однотипные будни. В магазинчике Олливандера, полном высоченных стеллажей, где остальных палочек было по меньшей мере десятки тысяч, стал властвовать сильный ветер. Он сорвал со стола листы пергамента, а затем множество коробок, покоящихся на полках, принялись падать с них, создавая оглушительный гул. Когда столь губительное для лавки Олливандера представление было окончено, сам её владелец, согнувшийся и обескураженный, медленно покачал головой.       — Мисс, наверное, эта палочка вам всё же не подходит.       Однако Мелла перестала слышать что-либо вокруг: на конце палочки возник шарик света. Свет окутал девочку целиком, обволакивая всё тем же порывом ветра, только более тёплым и не таким буйным, поселяя в душе странный покой, что заронил в неё такую же странную надежду на то, что дальнейшие изменения окажутся положительными.       Олливандер достаточно долго не мог принять решение, но по прошествии какого-то времени всё-таки вынес вердикт:       — Думаю, она выбрала вас, мисс Милэй. Только вот сможете ли вы контролировать её импульсивность?       Мелла пожала плечами, продолжая изучать палочку достаточно избирательным для ребёнка взглядом.       — Вряд ли эта импульсивность будет докучать мне. К тому же это лишь начало моего с ней сосуществования.       — Импульсивность — штука опасная. Но в этой палочке помимо неё кроются преданность, способность ответить на удар и способность защитить своего владельца от недоброжелателей. Эта палочка поистине сильная, и её энергия вам очень поможет, если вы научитесь пользоваться ей правильно».       И правда, позже палочка прижилась и успешно контролировалась мыслями своей обладательницы, будучи верной и столь же могущественной. Вскоре Мелла вырезала на ней ножом, лежавшим на столе в Большом зале, некий символ — символ из сказки Барда Бидля. Эта сказка покорила юное сердце своим посылом и загадочной аурой.       Короче говоря, возвращение палочки было для Меллы потрясающим известием. Вернулось лёгкое ощущение чьего-то желаемого присутствия, пусть Мелла и понимала, что ни один предмет, даже тот, что сопровождал её долгие годы, неспособен был заменить окружение любимых людей.       Мелла была не в состоянии забыть Северуса, как бы ни старалась. Она знала, что самым главным для неё было бы его благополучие, но лично ей не доставало его голоса, рук, глаз…       Северус даже начал ей сниться. Правда, в её снах он чаще всего страдал, отчего страдала и сама Мелла, переживающая судорогу и панические атаки почти на постоянной основе.       Мелла коротко тряхнула головой, избавляясь от всех тех неутешительных образов. Она держала палочку в руках, как и успела привыкнуть за семь лет, смотря на Волан-де-Морта совершенно отстранённо. Однако стоило его шипению разнестись по столовой, Мелла тут же опомнилась.       — Очень часто сюда прибывают волшебники, желающие вступить в ряды Пожирателей смерти. Ты же хочешь научиться ставить метки?       «Мечтаю», — молнией пронеслось в мыслях. Мелла подняла глаза на отца, полностью обнадёженного и явно наслаждающегося тем, что он действительно достигает всех желаемых целей.       — Да, отец.       Волан-де-Морт оскалил острые, неровные зубы.       — Хорошо. Я хочу познакомить тебя кое с кем.       Мелла напряглась, когда он внезапно воздел руку и выкрикнул чьё-то имя. Хотя она и не поняла бы, что это имя, если бы не являлась потомком Слизерина. Парлсентанг она понимала не из-за дневника Реддла, а как раз благодаря этим «связям».       Послышалось громкое шипение. Мелле стало плохо от этого глухого звука, ведь точно такой же дополнял и голос Волан-де-Морта. Она чуть было не отпрянула назад, когда увидела чешуйчатое, извивающееся нечто, стремительно ползшее навстречу. Это нечто оказалось длинной, толстой змеёй, очень тёмной, под стать всему Малфой-Мэнору. Клыки, выставленные наружу, сияли, словно были отполированы, а раздвоенный язык рвался изо рта наружу, будто угрожал расправой.       — Нагайна, — необычно ласково произнёс Волан-де-Морт, проводя по воздуху рукой и подзывая змею к себе. Она расположилась прямо под его ногами, оценивающе и с подозрением рассматривая нового человека перед собой. Волан-де-Морт легонько похлопал Нагайну по голове, таким образом, приветствуя. — Сокровище моё, знакомься: Мелла Реддл. Моя дочь и наследница.       Мелла даже ощутила, как вытянулось её лицо. «Сокровище» было по-настоящему ужасающим с виду, но это не мешало Волан-де-Морту относиться к нему с такой бережностью и заботой, с какой он не относился ни к кому больше. Конечно, змея, даже если бы и хранила секреты, не смогла бы применить их против кого-либо. А Мелла обладала возможностью кое-как управлять ситуацией своими словами. Нагайна подползла к ней ближе, и Мелла, на первый взгляд бесстрашно, а в действительности с содроганием, дотронулась до скользкой змеиной кожи. Тонкий раздвоенный язык опять вырвался наружу, издав звук, характерный для звона бубна: резкий, немного шершавый.       — Ты так дорожишь своей змеёй, отец?       Волан-де-Морт ухмыльнулся.       — Я крайне ей дорожу. Вижу, что ты её не боишься, и это меня радует. Мы, наследники Салазара Слизерина, обязаны следовать его принципам. Тебе нужно оставить своё обучение на львином факультете в прошлом и знать, что твой прямой путь всегда лежал в змеиный. Твоё поступление в Гриффиндор — досадное недоразумение.       Мелла обречённо кивнула, желая побыстрее сменить тему. Нагайна только действовала на нервы своим присутствием, будто имела в отношении так называемой леди своё личное мнение.       «Не знаю насчёт моей матери, ведь о её истинном отношении к Волан-де-Морту я плохо осведомлена. Но доктор Блейк точно наплевал на все слизеринские принципы».       Мелла опять вспомнила о Маргарет и Энтони и стала волноваться за них в десять раз сильнее. Она надеялась, что с ними всё нормально, и была готова сделать всё, что угодно, лишь бы всё так и оставалось.       — Я хотел познакомить тебя не только с Нагайной. Я доверяю тому человеку, как самому себе, но пока всё же надень маску. Сейчас я научу тебя ставить чёрные метки на практике.       Мелла похолодела изнутри. Нет, только не это…       Она предчувствовала, что ей придётся сделать это рано или поздно. Но боялась брать на себя эту обязанность — совесть и так загрызла настолько нещадно, что больше, казалось, некуда. Мелла была готова самостоятельно заточиться в камере Азкабана — так ей хотелось почувствовать поцелуй Дементора и погрязнуть в сумасшествии вдали от чьих-либо глаз. Мелла меньше всего желала принести кому-то вред.       Она накинула капюшон, направила на себя свою родную палочку, представляя серебристую маску. Та закрыла её лицо от всего внешнего мира, вселяя ощущение минимальной защищённости. Хоть что-то было способно скрыть эмоции отвращения и невозвратимости последствий от собственных поступков…       Послышались шаги. Первой Мелла увидела высокую женщину, бледное, чуть закруглённое лицо которой обрамляли пышные, практически чёрные волосы. Они были очень вьющимися, Мелла посчитала, что за всю свою жизнь она повстречала даже слишком много людей, имеющих кудрявые волосы. Взять хотя бы семью Маргарет, где кудри являлись будто бы семейным наследием. Да и что уж говорить, даже у самой Меллы волосы заметно завивались, будучи пушистыми и мягкими. Наверное, они были в неком смысле одним из поводов возможной гордости.       Глаза пришедшей женщины были большими, и казалось, что чернота полностью заполонила их. Губы — пухлыми, и, если приглядеться, можно было заметить, что они были покусаны из-за пока неизвестных Мелле причин.       Но того, кого Мелла заметила рядом с женщиной, она предпочла бы не видеть никогда. Лоб покрылся испариной, в голову ударила кровь. Мелла очень испугалась, одновременно её охватило ещё и непонимание. Перед ней, рядом с пышноволосой незнакомкой стоял Регулус Блэк.       Мелла не знала, куда себя деть. Не знала, что происходит с Маргарет. Не знала, что здесь делает Регулус и как теперь поступать. Всё будто перевернулось в один момент.       «Какой ужас», — Мелла очень хотела почесать щеку, ведь нервы начали охватывать всё тело, рассылая по нему подобные импульсы. Было такое ощущение, словно всё закончится здесь и сейчас — в столовой Малфой-Мэнора, за маской Пожирателя смерти…       Мелла понимала только одно: несмотря на все ранее установленные цели: не выдавать собственных тайн никому, именно с Регулусом ей и нужно было обсудить этот момент. Но как? Вдруг она допустит ошибку? Вдруг Маргарет сбежала от его убеждений намеренно, и своими расспросами Мелла лишь усугубит происходящее? Вопросов была уйма. А ответов на них не существовало. Существовало лишь одно — обязанность сделать Регулуса Пожирателем. Мелла знала, как может пасть в глазах Маргарет, если та каким-то образом выяснит, кто именно сделал её любимого слизеринца подчинённым Волан-де-Морта.       Пусть Мелла и была в курсе, что они очень разные — начиная от статуса крови и заканчивая темпераментами — но понимала, что чувства к кому-либо разрешения не спрашивают. Сейчас было важно, чтобы эти чувства всё не испортили.       «Мне нужно подумать, как говорить с ним правильно и как правильно выведать подробности», — размышления путались между собой. Мелла боялась смотреть на Регулуса. Стало невыносимо стыдно, пусть здесь и не было её вины. Происходящее от Меллы, так или иначе, зависело. Зависело почти главным образом, отчего груз ответственности взгромождался на плечи ещё ощутимее.       Регулус выглядел на удивление непроницаемо. Однако Мелла заметила по как-то странно подрагивающим щекам, что зубы его стиснуты, а сами щёки немного закусаны изнутри.       — Регулус Арктурус Блэк… — нараспев произнёс Волан-де-Морт, а вместе с этими словами наружу вырвался хриплый прерывистый смех. — Стены Малфой-Мэнора давно ожидали твоего прихода. Вытяни руку, мальчик мой.       Меллу иногда поражала эта наигранная любезность. Волан-де-Морт пытался обращаться с ней так же, но что-то ей подсказывало, будто всё это — лишь безуспешные попытки лести, направленные на то, чтобы вызвать её доверие и восхищение. Неужели и Мелла, и Волан-де-Морт преследовали одни и те же цели относительно доверия друг друга?       Женщина тяжело похлопала Регулуса по плечу, расплывшись в какой-то триумфальной, маниакальной улыбке. Он тем временем с осторожностью протянул руку, открывая внутреннее предплечье, с разборчивостью глядя на Меллу, примерившую на себя образ дочери Тёмного Лорда. Конечно, Регулус не мог узнать её под маской, и Мелла не знала, было бы лучше для сложившейся ситуации, если бы она открыла ему свои тайны.       — Приложи палочку, — раздался над ухом голос Волан-де-Морта. Мелла напрягла мышцы рук, чтобы не было заметно, как они трясутся, и приложила кончик палочки к предплечью Блэка. Он словно хотел просверлить дыру в зелёных глазах, сверкавших в прорезях напротив. Словно догадывался о том, кто стоит перед ним. — Ты должна разбудить в себе дух Слизерина, ты должна почувствовать дух змеи, которую хочешь перенести на предплечье. Это сложно объяснить — но ты это ощутишь.       Мелла понятия не имела, как можно по одним только описаниям научиться ставить метки. Да и как она, проучившись все семь лет на Гриффиндоре, может разбудить в себе что-то слизеринское?       Мелла прикрыла веки: почти невозможно было настроиться на что-то, удовлетворяющее прихоти Волан-де-Морта, когда видишь такое знакомое лицо, полное очень противоречивых эмоций: глаза у Регулуса горели непонятным блеском, но вместе с тем были грустные и задумчивые, будто он долго не мог принять верное решение.       Внутри что-то зашевелилось: сердце стало разгонять по телу кровь, ощущалось это так, словно тысячи маленьких змей выползли из своего гнезда. Мелла прислушалась к внутренним ощущениям — пульсация исходила прямо из груди, чьи-то мелкие шажки пробежались по её плечу, локтю, собственному предплечью, добрались до запястий и остановились на пальцах, оставляя после себя жар. Мелла видела у себя в голове чёрную метку — те самые змею и череп, что когда-то пришли в голову также и Волан-де-Морту. Мелла, несмотря на все протесты, всё же решилась соединиться со своими истинными корнями и направить энергию на создание судьбоносного символа. Палочка засветилась на конце, а Мелле, открывшей глаза, стало душно, и она почему-то начала слепнуть. Золотистый свет окутал её лицо под маской полностью, искрился на прядях волос и явно мешал зрительному восприятию происходящего. В глаза что-то больно кольнуло, Мелла также почувствовала внутри зрачков движение. Свет стал совсем ярким, и она попыталась закрыть глаза вновь, но этого сделать у неё не выходило. Наружу будто что-то вырвалось, что-то всколыхнуло все потаенные страхи, и они обратились в змею действительно. Змея выползла из кончика палочки, понеслась по предплечью молодого Блэка и принялась закручиваться в своеобразную спираль.       «Метка несёт за собой смерть», — вспомнила Мелла, а в мыслях всплыл страшный череп. Он оказался в кольцах змеи, а та поползла в сторону неё, наконец остановившись. Новообразованная метка сверкнула, зашипела, от неё повалил чёрный, немного блестящий дым. Регулус весь искривился от болезненных покалываний. Женщина рядом с ним только шире растянула губы в улыбке. Ведьма с одобрением погладила его по плечу, с неким безумным азартом вглядываясь в лицо донельзя смятенного и напуганного неизвестностью Регулуса. Про Меллу и говорить не стоило: она пребывала в шоке настолько, что первые несколько секунд после того, как метка была поставлена, не в силах была убрать руку. Однако вскоре опомнилась и встала в уже привычную организованную стойку, взирая на Регулуса свысока. Нет, не то чтобы они с ним были одного роста: просто Мелла расправила плечи и выпрямилась, держа осанку и пытаясь воздействовать на свою «жертву».       Эта самая жертва не могла никуда деть себя: ей было некомфортно, присутствовало желание забиться в самый дальний угол поместья и не выбираться наружу уже никогда, лишь бы не подводить итоги совершённой ошибки. Разумеется, Регулус, возможно, и не догадывался о том, что допускает ошибку. Но Мелла знала почти наверняка — его решение имело несколько граней и несколько исходов. Наверное, ему предстояло выбрать нечто наиболее подходящее для разрешения некоторых моментов.       Мелла вот уже на протяжении десяти минут, как таинственная женщина увела куда-то Регулуса, находившегося в явно помятом состоянии, очень хотела осесть на пол и зарыдать. На её плечи не прекращали сваливаться неприятности и ответственность за них. Мелла была полностью уверена, что, если бы её сущность и статус открылись общественности, она вполне заслуживала приговор, которое Министерство бы, безусловно, вынесло ей. Пока успокаивало её только одно — широкая улыбка Волан-де-Морта, отдающая неприкрытым сумасшествием. Он глядел на дочь, предвещая свою победу. Конечно, скоро, благодаря этой свалившейся ему на голову гриффиндорке, половина Британии будет гордо носить чёрные метки. Меллу передёрнуло. Она представила себе, будто стоит на этом самом месте с палочкой наготове и ведёт учет поставленных клеймо. А напротив выстраивается очередь из волшебников, опьянённых властностью и «подвигами» Тёмного Лорда. Пока было ясно лишь одно — нужно что-то делать.       — Отец, — вырвалось у Меллы, когда она наконец обрела смелость обратиться к нему с определённой просьбой, что вынашивала уже месяц, — мне бы хотелось вернуть свои вещи. Среди них есть множество сборников заклинаний и различных формул превращений.       Волан-де-Морт задумался, и Мелла чувствовала, что свои условия он ещё поставит. Так оно и случилось.       — Ты видела ту волшебницу, стоящую рядом с Блэком? — задал он больше риторический вопрос, требующий продолжения темы. Мелла кивнула, уже догадываясь, что ей предстоит. — Это его кузина и моя вернейшая соратница. Думаю, насчёт того, что она откроет кому-то твою личность, волноваться не стоит. И, как ты уже поняла, я рискнул, и теперь ты впервые знаешь Пожирателя смерти в лицо. Всё на твоей совести, — он пугающе дёрнул уголками губ, а Меллу передёрнуло во второй раз из-за объятий холодного страха. — Она сопроводит тебя до дома твоего… Друга?       Последнее предложение источало сомнение. Мелла, на секунды предавшись раздумьям, качнула головой. Доктору Блейку нужно было как можно быстрее искать себе иное место жительства.       Волан-де-Морт не нуждался в одобрении своих же планов, и через несколько мгновений в поле зрения двух наследников Слизерина возникла всё та же женщина, находящаяся в столовой совсем недавно. Кудри её растрепались, нижняя губа, скорее всего по привычке, была закушена. Впалые щёки смотрелись на ней вполне гармонично, придавая ей, пробирающий до мурашек, испуг. Женщина не сменила своего образа: как и совсем недавно она была облачена в облегающее платье с короткими рукавами и кожаный корсет, подчёркивающий формы, а дерзкий образ дополняли нарукавники на шнуровке. И всё было чёрным. Как же Мелле осточертел этот цвет за весь прошедший безрадостный сентябрь.       — Знакомься, Мелла, — Волан-де-Морт даже не поостерёгся, вероятно, доверяясь своей «соратнице» полностью. — Беллатриса Лестрейндж. Моя самая ближайшая сторонница.       Мелла коротко вздохнула и взмахнула палочкой. Маска сошла с её лица, и Беллатриса смогла узреть воочию лицо своей госпожи уже во второй раз — в первый она увидела её, сохраняя свою конфиденциальность, когда Мелла здесь же, в столовой заполучила метку. Правда, нельзя сказать, что Беллатриса была в восторге от того, кого именно ей придётся слушать помимо своего властелина. Лестрейндж скрестила на груди руки, высоко задрав подбородок.       — Почту за честь с вами познакомиться… моя Леди, — выдала она сквозь зубы, смерив всю зажавшуюся от волнений Меллу пренебрежительным взглядом. Затем взор Беллатрисы сменился на куда более нежный, когда она посмотрела на Волан-де-Морта. — Мой Лорд, почему вы хотели видеть меня?       Волан-де-Морт усмехнулся, заметив, как Беллатриса ждёт его полного «покровительства».       — Я хочу, чтобы ты сходила с моей дочерью за её вещами. Ей нужно… Сопровождение. Думаю, вы поладите между собой.       «Скорее контроль», — мысленно поправила его Мелла, понимая, что с Беллатрисой ей стоит вести себя ещё более осторожно. Эти недобро сверкавшие глаза вселяли ужас, совмещённый с призывами к сосредоточенности и внимательности. Мелла догадывалась, почему Беллатриса сразу же её невзлюбила — скорее всего, она имела на Волан-де-Морта виды, а про него и мать Меллы точно что-то знала.

***

      Мелла по-настоящему восхищалась шумными улицами Лондона. Она успела очень соскучиться по ним и по вечно спешившим на работу англичанам. Ей хотелось только бежать, забыться в крике радости от свободы, расправив в стороны руки. Но на плече, крепко сжав его, находилась чужая ладонь. Беллатриса, грозно нахмурившись, смотрела вперёд — вероятно, она нечасто выходила «в свет» и давно не прогуливалась по улочкам Британской столицы. Признаться, кашемировое чёрное пальто очень шло Лестрейндж, но даже в нём она не ощущала себя в своей тарелке — свободная рука была упрямо запущена в карман.       — Беллатриса, — негромко произнесла Мелла, собираясь её поторопить, — нам нужно идти быстрее, он очень рано выходит из дома.       По правде говоря, Мелла очень сомневалась, что Эрнест вообще остался в той квартире — он был вполне предусмотрителен, и после исчезновения девушки, скорее всего, что-то да заподозрил. Беллатриса сжала плечо Меллы ещё сильнее, злобно зыркнув в её сторону.       — Для тебя я мадам Лестрейндж, — процедила она. От вежливости, что демонстрировалась перед Волан-де-Мортом, не осталось ни следа. Беллатриса испытывала истинное раздражение оттого, что она была вынуждена сопровождать дочь своего господина, воспроизведённую от другой женщины. Честно говоря, Мелла была уверена, что Беллатриса никогда не завела бы детей, но данный фактор, связывающий двух людей, был для неё отнюдь немаловажен. Это мадам Лестрейндж подтвердила следующими нелестными словами: — Недоношенная дрянь.       Мелла резко обернулась в её сторону. В зелёных глазах заплясали искры — стало даже обидно.       — Не забывайся, Беллатриса, — шикнула на неё Мелла, гордясь тем, что уже почти её не боится. — Не давай мне поводов испытывать на тебе мою ярость. К тому же мой отец явно был бы не в восторге от твоих слов. Не нужно сыпать оскорблениями.       Беллатриса лишь фыркнула, отнесясь к этим заявлениям легкомысленно.       — Недоношенная дрянь, — повторила она, но уже очень тихо, себе под нос. Кудрявая прядь упала ей на лоб, словно показывая опасный настрой. — Если его не будет дома, ты за это ответишь. Я не собиралась становиться нянькой. У меня есть более важные дела.       — Я сказала: не забывайся, Беллатриса, — с ещё большим нажимом ответила Мелла, одновременно и переживая вспыльчивое состояние, и играя собственным поведением. — Ты не в том положении, чтобы мне угрожать.       Беллатриса, скорее всего, к её же счастью, не стала больше наезжать. Мелла, даже несмотря на то, что та была явно старше, почему-то не смогла обойтись без того, чтобы постоять за себя. Конечно, сейчас Мелла уже была способна держать свои непригодные случаю эмоции в узде, однако часто требовался малейший напор, чтобы подбить всё самообладание.       Лондон всё тянулся и тянулся. Домики становились всё ниже, всё более обшарпанными, всё более напоминающими дом Северуса Снейпа в Паучьем пауке. А Беллатриса была настроена достаточно враждебно — опять же, её враждебность была обусловлена нежеланным путешествием во внешний мир.       Нужная цифра возникла в поле зрения. Мелла очень хотела увидеть доктора Блейка — и для того, чтобы забрать вещи как можно скорее, и для того, чтобы увидеть кого-то знакомого и более-менее источающего понимание.       — Пошли. Я хочу поскорее выбраться из этой дыры, — мрачно бросила Беллатриса и, подтолкнув Меллу вперёд, сама начала подниматься вверх по лестнице.       Воспоминания нахлынули как раз не вовремя — Мелла стала корить себя за слабость вновь. Показался тот самый лестничный пролёт, где Пожиратель смерти обездвижил её, а камень оставил на руках и ногах ссадины.       «Хватит, — решила Мелла, вздрогнув, когда Беллатриса неожиданно схватила её за руку, — это прошлое. А прошлого уже нет».       Принять это было нелегко. Но выбора просто-напросто не предоставлялось.       Беллатриса, властно держа молодую волшебницу за руку, подтащила её к нужной двери. Слышалось прерывистое дыхание, которое пробивалось сквозь плотно стиснутые зубы. Беллатриса явно не хотела разочаровываться и была готова сделать для этого всё.       — Ну, — на её губах полыхнула язвительная ухмылка, — звони.       — Я знаю, что мне делать, — прошипела Мелла, тряхнув головой, отдаваясь раздражению полностью. — Ты остаёшься здесь.       — Послушай меня, девочка, — Беллатриса вскинула подбородок, ощущая себя с ней на равных. Наверное, этот жест был для неё очень характерен. — Твои приказы не будут иметь для меня веса. Только приказы Тёмного Лорда имеют его.       — Надеюсь, ты изменишь своё мнение, — уверенно заявила Мелла, желая поскорее отделаться от этого надзора.       Она прикоснулась к дверному звонку как-то бережливо, боясь оплошать даже в самой очевидной мелочи.       «Нет, неужели он покинул этот дом…» — возникло неутешительное предположение. Мелла готовилась навсегда распрощаться со своими вещами, как дверь всё же принялась открываться, навевая обеим Пожирателям смерти некую интригу. Беллатриса закусила нижнюю губу, расплывшись в дикой улыбке, столь часто бродившей по её бледному лицу.       Доктор Блейк, будучи уже при параде, а не в ночной рубашке, открыл дверь, всё так же выставляя палочку вперёд. Мягкие волосы были уложены, пиджак был тщательно очищен от так мешающих Эрнесту жить катышков. Меллу он заметил первой, а когда заметил и женщину рядом с ней, завораживающие серые глаза загорелись большой настороженностью.       — Мелла. Что ж, в какой-то мере я ожидал вашего возвращения, — пробормотал Эрнест, с дотошностью рассматривая Беллатрису, исходившую смешанными чувствами от нынешней обстановки. Однако Мелла заметила, что «её друг» эту ведьму заинтересовал. Эрнест разглядывал вьющееся «гнездо» на её голове с явным неодобрением, но сказал вежливо, как и всегда: — А вы, позвольте… кто?       — Позволь, это не твоё дело, — Беллатриса заливисто засмеялась, шагнув ему навстречу. У Эрнеста дёрнулись губы, и от этого он приобрёл брезгливый вид. Этот мужчина не терпел несоблюдения делового стиля общения с ним от людей, которые являлись для него посторонними.       — Она со мной. Это… моя подруга, — нескладно объяснила Мелла, прекрасно замечая, что её вранье не возымело никакого эффекта. Эрнеста не каждый мог обвести вокруг пальца. Беллатриса хмыкнула, но пока промолчала. — Я бы хотела забрать вещи, которые оставила… здесь, — Мелла даже не знала, как к нему обращаться при Беллатрисе, ведь наговорила много всего, что подразумевало то, что у неё и Блейка дружеские взаимоотношения. Потому и старательно избегала моментов, когда можно было вставить местоимения. Однако как раз об этом Эрнест и не догадывался:       — Это ваше право, Мелла. А вы… — он только с большим пренебрежением взирал на женщину напротив. — Подождёте здесь?       — В этом я сама разберусь, сладкий, — дерзко и совершенно не соблюдая правила ведения беседы, ответила ему Беллатриса, оскалившись. Мелла даже пожалела Эрнеста: он от всего своеволия этой дамы испытывал страшную ненависть. Доктор Блейк даже задержал дыхание, лишь бы не высказать Беллатрисе своё первое впечатление о ней, которое даже близко не было положительным.       — Проходите, — процедил Эрнест, круто развернувшись на каблуках ботинок обратно в сторону квартиры. Мелла вытерла ноги о коврик, помня о его просьбе, чем не заслужила негодования. Беллатриса уже успела ощутить себя в своей тарелке и столь же бесцеремонно, как и только что говорила с доктором, ступила за порог.       Эрнест чуть было не дёрнулся в сторону наглой особы, заявившейся в его личное пространство и намеренно разжигающей в нём омерзение. Вероятно, если бы его друг не удосужился вытереть ноги о коврик, он высказал бы ему возмущение, но совсем не в таком враждебном ключе, в каком мог бы высказать Беллатрисе.       — Такая удивительная вежливость между хорошо знакомыми людьми… — она выудила из кармана волшебную палочку и приставила её к виску, тем самым будто придерживая его, продолжая оценивающе рассматривать Блейка. Тот позволил себе пренебрежительно фыркнуть.       — Не будь я вежлив, вы не стояли бы здесь, — парировал Эрнест с хорошо заметным стремлением поставить незваную гостью на место. — Ваши вещи, Мелла, в комнате дальше по коридору.       Мелла кивнула и прошла в названое место. Беллатриса проследовала за ней, одарив Эрнеста взглядом, являвшимся смесью подозрения и какой-то увлечённости.       «Неужели все Блэки и все связанные с ними такие… сумасшедшие?» — задалась вопросом Мелла, заходя в очень маленькую комнату с диваном в углу и параллельно возрождая в памяти Регулуса Блэка, размышляя о его действиях. Она постаралась забыть о нём хотя бы на несколько часов, ведь чувство вины не прекращало пожирать, истерзанное существующими обязательствами, сердце.       Посередине комнаты располагался шкаф, а на полу, уже в другом углу, лежал чемодан. Мелла аж остановилась, на расстоянии, осознавая ценность каждой вещи, лежащей там. То, что по праву принадлежало ей, даже спустя месяц, осталось целым и невредимым.       Метнувшись к чемодану, Мелла в первую очередь намеревалась проверить наличие браслета Северуса, но наткнулась на дневник, лежащий на полу рядом. Дневник Тома Реддла.       «Маргарет отдала его Дамблдору. Дамблдор отдал доктору Блейку, потому что знал, что рано или поздно я сюда явлюсь. Да, будет лучше, если я скажу, что дневник и был основной причиной моего желания «забрать свои вещи». Есть хоть что-то хорошее».       Затем Мелла проверила наличие браслета Северуса — металлический корпус сверкнул из недр чемодана, глаза змеи искрились и напоминали… Бесконечно напоминали о невозвратимом.       Все книги были на месте — Мелла даже испытала слабую радость, ведь появился шанс открыть для себя что-то новое и начать выполнять свои планы. Всё было на месте. На сердце стало чуточку спокойнее — казалось, будто какая-то частичка всего родного и близкого предстала перед Меллой вновь. К счастью, в целости и сохранности.       Мелла, выходя из комнаты, заметила просочившуюся в то же помещение Беллатрису. Та словно что-то выискивала своими тёмными глазами, собравшими в себе толику безумства.       — Посмотрю, чтобы не было сюрпризов, — уклончиво и без какого-либо дружелюбия сказала Лестрейндж. Мелла не была уверена, что правильно поняла её, но зато в одном была уверена точно: Беллатриса не собиралась ей доверять и жаждала ухватиться хоть за какую-то мелкую деталь, лишь бы явить Тёмному Лорду её «истинную сущность».       Мелле же это было только на руку: имелись большие сомнения, что Беллатриса даже при большом желании обнаружит что-то, способное смутить Волан-де-Морта. Пусть ищет. А у Милэй появилась прекрасная возможность отдать Эрнесту палочку Дамблдора и коротко расспросить его о некоторых интересующих аспектах.       Мелла осторожно выскользнула в коридор и прошла на кухню, где Эрнест скрывался от новоприбывшей гостьи, которая уже успела изрядно его разозлить. Вероятно, он не уходил на работу только потому, что хотел знать, что же Беллатриса может стащить.       — Нет, я не буду ничего спрашивать, — ответил Эрнест на немой вопрос Меллы, зашедшей на кухню с приподнятыми бровями. — Мне достаточно было нескольких минут, чтобы понять, в какой непростой ситуации вы оказались.       Мелла облегчённо вздохнула, ведь сейчас совершенно не была настроена на допросы.       — Вы простите её, она бывает, как я заметила, немного… не в себе, — Мелла подметила, что успела разглядеть это за очень короткое время. Эрнест хмыкнул, а под носом у него образовалась складочка. На эту реплику Блейк не ответил, однако явно порывался.       — Вы забрали свои вещи?       — Спасибо за то, что сохранили их.       Эрнест тактично обошёл Милэй и подошёл к кухонным ящикам. Он открыл один из них и принялся искать что-то достаточно долго. Мелла качнулась с пятки на носок и спросила, подсознательно опасаясь каких-либо подробностей:       — Я всего лишь хочу спросить: Маргарет и её семья в безопасности?       — Да, — коротко ответил Эрнест, достав из ящика пластиковую баночку. Какой-то лёгкий звон давал возможность представить, что в ней содержалось. Эрнест открыл баночку, заглянув в неё, и кивнул с чувством выполненного долга. — Это успокоительное. Насколько я понимаю, я могу помочь только этим, к сожалению.       — С чего вы взяли, что…       — В подобной компании, в какой вы ко мне заявились, оно необходимо, — съязвил Эрнест, протягивая баночку Мелле. Волшебница выглядела нерешительно и скованно и одарила его взглядом, в котором читалось сомнение. Эрнест умудрился распознать и его. — Мне не жаль отдать вам его. Успокоительное — это самое базовое, что хранится в арсенале колдомедика.       — Спасибо, — ответила Мелла и переняла коробочку. Гриффиндорка тут же спохватилась и запустила руку в карман, предоставляя Эрнесту волшебную палочку Дамблдора. — Передайте её Дамблдору, хорошо? — озвучила Мелла свои действия. Блейк кивнул и со знанием дела взял заботу о палочке на себя. — И да, — Мелла понизила тон голоса почти до шёпота, — Вам лучше покинуть это место. Не прямо сейчас — через какое-то время.       — Я понял, — исполнительно ответил Эрнест, а его собеседница была ему внутренне благодарна за то, что он доверяет ей настолько, что ему не требуются объяснения.       Из соседней комнаты слышались глухие звуки — это чемодан то поднимали, то опускали, что Меллу, естественно, не обнадёживало. Беллатриса основательно взялась за досмотр её вещей.       Мелла глядела на Эрнеста, очень нервного и необычно взвинченного. Он не спешил отходить от выходок Беллатрисы. Мелле казалось, что сейчас, когда его друг находится в другой стране, ему ещё более одиноко, чем обычно. Мелла прекрасно понимала мужчину, потому что тоже жила вдали от любимых ей людей из соображений их безопасности.       — Вам никогда бы не хотелось завести семью, доктор Блейк? — внезапно вырвалось у неё, когда в воспоминаниях промелькнула Эйлин, нежно улыбающаяся и ещё живая. Лицо Эрнеста приняло более спокойный вид: морщины неспешно разгладились.       — У меня есть названная семья, Мелла, которая представляет для меня не меньшую ценность. Настоящей мне никогда не обрести, и вы знаете почему.       Мелла знала почему: Эйлин покинула этот мир и не вернётся уже никогда. А никого иного рядом с собой Эрнест не видел.       Беллатриса недовольная тем, что ничего подозрительного отыскать ей так и не удалось, вытащила чемодан из комнаты самостоятельно. Лестрейндж бросила его в прихожей, стрельнув испытующим взглядом в сторону Милэй, стоящей с Блейком на кухне.       — Пошли, — бросила Беллатриса пессимистично. Мелла догадывалась, что у неё не было выбора, и потому быстро последовала к ней. Эрнест медленно прошёл за ними, стремясь контролировать происходящее с начала и до конца. И, как оказывается, не зря:       — Отдайте мне то, что успели украсть, — холодным металлом прозвучал его голос. Беллатриса с разочарованием цокнула языком и достала из кармана пальто маленькую-маленькую, старую фотографию, мутную и несколько затемнённую. Мелла заметила на ней молодую девушку с длинными чёрными волосами и носом с небольшой горбинкой — очевидно, этой девушкой была Эйлин Принц в школьные годы. Эрнест, только получив фотографию, захлебнулся в обиженной злости, обращённой на Беллатрису, так, что уже не смог сдержать себя в руках. — Моё терпение лопнуло.       Беллатриса совершенно не собиралась здесь задерживаться. Она ехидно улыбнулась и резко приставила палочку к его щеке, после чего на ней образовалась алая полоса, из которой потекла столь же алая кровь, попадая на белоснежную рубашку. Любая грязь, любая угроза тому, что презентабельный образ будет испорчен, доставляли Эрнесту сугубо негативные эмоции.       — Вон из моего дома, — проскрежетал он, осматривая самого себя, вероятно, очень пытаясь не вспылить окончательно.       К его счастью, Эрнест вскоре избавился от общества Беллатрисы. Мелла, смотря на закрытую дверь, с явным укором оглядела сморщившуюся в осуждении женщину.       — Вот грубиян, — всплеснула руками она, откидывая прядь волос назад. — Никакого умения правильно обращаться с дамами.       Мелла посчитала, что в данном случае Эрнест просто мастерски проявил это качество.       — Веди себя подобающе, — осадила её она, сокрушаясь, что ей придётся предпринять множество усилий, чтобы завоевать уважение этой донельзя своенравной женщины. Неужели она была так уверена, что Мелла не расскажет о её словах и выходках Волан-де-Морту?       «Беллатриса меня недооценивает. Пусть у меня нет цели причинить ей вред, но боюсь, рано или поздно она меня на это вынудит».       Они трансгрессировали, направляясь в новый дом Леди Тьмы — безотрадный, целиком и полностью омертвелый Малфой-Мэнор.