***
Следующий день Мелла провела в полной рассеянности. Она не хотела принимать, что, даже когда Дамблдор узнал о Василиске, даже когда известно, где находится вход в Тайную комнату, положение продолжает оставаться донельзя безвыходным. Мелла была не против рискнуть шкурой Златопуста Локонса, кичившегося своими подвигами, но просто не имела права этого сделать. Ведь понимала, что, стоит ему наведаться в пристанище Салазара Слизерина, он тут же помрёт. А ещё Мелла понимала, что её тоже ждёт смерть буквально сегодня вечером — ведь ей предстоят минуты с профессором Снейпом. Это её добивало и казалось пострашнее, чем змей в Тайной комнате. Ведь Мелле стоило приложить все усилия для того, чтобы ненароком не сказать Северусу о чём-то, её изобличающем. Она вообще решила, что будет говорить как можно меньше. В конце концов, в школу Мелла явилась не для того, чтобы болтать с ним. Если болтовня, конечно, не касается рабочих вопросов. Но вот удастся ей молчать или нет — совсем другой вопрос. Мелла постучала в железную дверь, мучаясь от непреодолимого волнения, что возникло и из-за Василиска, и из-за самого Северуса. Оно даже действовало на нервы. Действовало на них также и ожидание — дверь открывать никто не торопился. Мелла, заламывая по привычке пальцы, которые уже начали болеть, не выдержала и толкнула дверь плечом, гадая, с чем же связано столь долгое промедление. Северус стоял напротив полок с компонентами и выбирал взглядом нужный. Услышав, как распахнулась дверь, Северус с невозмутимым холодом в глазах обернулся к Мелле. Она даже разозлилась на него за непоколебимость. Он ведь и не догадывался, как нервничала Мелла, ожидая ответной реакции. Она скрестила на груди руки, в негодовании разглядывая своего бывшего сокурсника, некогда худощавого слизеринца. Северус же совершенно молча глядел на неё, но совсем скоро вновь вернулся к выбору компонентов. Мелла сделала шаг вперёд, чувствуя негодование всё более отчётливо. — Открывать мне вы не спешили, — не сдержалась она. Северус повернулся к ней с привычно приподнятой бровью. — Вы и так знали, что я вас ждал, — бросил он, взяв с полки какой-то пузырёк. Мелла грозно нахмурилась, захлопнув с грохотом дверь. — Я обладаю тактом, — важно выдала Мелла, на подкашивающихся ногах шествуя ближе к котлам. Она вновь вспомнила о тех небольших уроках, что устраивал персонально для неё Северус. Вспомнила о его шуточных упрёках, о мимолётных улыбках, о нежных прикосновениях… Это невольно кололо душу. Учитывая, что теперь Северус не улыбался. Мелла даже за это чувствовала вину. Вот если можно было бы подойти к нему ближе и провести пальцами по чуть огрубевшим щекам, а затем крепко обнять… Мелла не знала, любила ли его сейчас. Но подбодрить его очень хотелось. Даже захотелось напомнить ему, что такая вещь, как счастье, всё ещё существует… Пусть Мелла сама не верила в это до конца. Она рассматривала Северуса долго и внимательно: плечи его стали шире, он уже не казался таким худым, как раньше. Телосложение его больше походило на нормальное. Мелла осторожно, будто бы даже спрашивая разрешения, проследовала к стеллажам с компонентами. Она, взяв флакончик с бадьяном, пробормотала: — Жаль, что мандрагора ещё не поспела. С ней мы смогли бы удачнее подобрать компоненты, — Мелла медленно повернулась к профессору. — Похоже, нам предстоит создавать особое зелье. — Я не удивлюсь, если все попытки окажутся тщетными, — в голосе Северуса по-прежнему слышалось равнодушие, но с примесью и некоего ехидства. Мелла нахмурилась сильнее. Она словно ощутила себя на его месте: появилось желание схватиться за книгу и треснуть Северуса по голове, прямо как непутёвого студента. Мелла подозревала, что в этой его фразе скрывался намёк на то, что она просто недостойна работать с ним в качестве зельевара. Мелла глубоко вдохнула, понимая, что взаимные колкости никак не продвинут дело. Она подошла к одному из чугунных котлов, располагающемуся невдалеке от котла Северуса. — Предлагаю подобрать компоненты, что даруют исцеление, и поискать те, которые будут сочетаться с мандрагорой, — произнесла Мелла, ставя перед собой пузырёк с бадьяном. Она была в курсе, что бадьян действует в основном на предотвращение кровотечения, но посчитала нужным проверить всевозможные варианты. А чуть позже прибегнуть и к тем компонентам, что исцеляют от змеиного яда, хотя Василиск атаковывал своих жертв явно не с его помощью… Но пробовать нужно было всё. Работали Мелла и Северус разрозненно. Первые полчаса в подземелье звенело полное молчание. Единственным звуком являлось бурление зелий. Мелле было по-настоящему душно. Пар, что шёл от её отвара и сам по себе даже отдавал прохладой, не мог этого исключить. Руки Меллы, как обычно, тряслись, и она очень боялась уронить один из пузырьков в котёл. Северус, казалось, и вовсе не обращал внимания на неё. В этом не было ничего удивительного, но тишина знатно угнетала. Мелла даже захотела, чтобы Северус как-нибудь сострил, лишь бы разрушить эту давящую паузу. Сама Мелла была не в силах начать разговор. Да и не собиралась. В ближайшие минут пятнадцать ничего не происходило. До тех пор, пока из котла Меллы не повалил пар зелёного цвета. Северуса явно что-то не устроило, потому как он, приподняв в неодобрении бровь, стал наблюдать за этим зрелищем со скептицизмом. — Факультет? — задал Северус один-единственный вопрос. Мелла настолько опешила, что еле удержалась на ногах. Она с крайним испугом поглядела на Снейпа, совсем не понимая, что же ему ответить. Мелла поставила самой себе условие: он не должен узнать, что они каким бы то ни было образом могли пересечься раньше. — Простите? — переспросила Мелла, очень надеясь, что Северус невозмутимо промолчит. Но он сказал чуть громче: — На каком факультете вы учились? Мелла облокотилась на бортики котла. Руки неожиданно ослабели. Она помедлила, а затем сказала дрогнувшим голосом: — Я не училась в Хогвартсе, профессор Снейп. Мелла не знала, поверил ли ей Северус. Голос её звучал так неубедительно, что она не поверила даже самой себе. Но не хотелось признаваться. Потому что каждая, неосторожно брошенная, фраза может стать началом конца всех тайн… «А ведь я — дочь Волан-де-Морта», — вспыхнуло в голове, и это только больше убедило Меллу следовать своим планам. — Гриффиндорцы отличаются провальными результатами в Зельеварении, — оповестил Северус, видимо, пожелав в такой форме высказать Мелле свои предположения. Она, не найдя сейчас душевных сил пререкаться, лишь содрогнулась. Взгляд Северуса приобрёл серьёзность. Он заявил предостерегающе: — Уж постарайтесь не взорвать котёл. Мелла поджала губы. Ну ничто не убедит его в том, что Дамблдор дал распоряжение не просто так! Она схватилась за палочку, чтобы исправить собственные ошибки. Сердце гулко стучало в груди, а щёки вспыхнули в негодовании: оно было вызвано и собственным положением, и словами Северуса. — Профессор Дамблдор неспроста поручил и мне поучаствовать в этом, — сказала Мелла с тем достоинством, которое только у неё осталось. — Ни за что не поверю, что вы не допускали ошибок. К тому же при изготовлении совершенно нового зелья. Признаться, случаи, когда Северус ошибался, Мелла могла вспомнить с трудом. Но было бы странно, если бы таковых не существовало в помине. Северус, потерев пальцами подбородок, взял крылья златоглазок, подробно их рассматривая. Он вновь обратил взор на Меллу. Чёрные глаза нежданно заворожили её почти так же, как завораживали во время учёбы в Хогвартсе. Исключением стало лишь то, что Мелла внутренне забоялась этого. Северус в том же молчании добавил крылья в котёл, распределяя их по поверхности пурпурной жидкости. Мелла засмотрелась на его пальцы: они, по её мнению, оставались такими же худыми и даже изящными, так же умело обращались с компонентами… И когда-то касались её запястья, чтобы верно направить не только руку, но и мысли. Когда-то касались и талии во время танца… Мелла испытала прилив ностальгии, что была страшно горькой. Настолько, что Мелла ощутила эту горечь на кончике языка. Потому что её больше никогда не ждёт хотя бы частичка того, что присутствовало в её жизни когда-то. Во-первых, из-за отторжения Северуса. Во-вторых, из-за внутреннего протеста. Ведь Мелла, как она выяснила, против своей же воли, стремилась отдалиться от образа прошлого. — Что же вы остановились? Неужели не знаете, что делать дальше? — подколол Северус, с подозрением перехватив её взгляд. Мелла пообещала себе больше не заглядываться на профессора. Ей не хватало только его осуждений ещё и за это. — Я задумалась, — бросила Мелла, решив поэкспериментировать и кинуть в котёл осколок безоарового камня. Она не была полностью уверена, что тот сможет помочь, но считала своим долгом хотя бы проверить это. Мелла уже готовилась вознести над котлом трясущуюся руку, но уловила новый придирчивый взгляд. Северус, оказавшийся на редкость внимательным, следил за каждым движением коллеги. — Вы совершаете ошибку, — со спокойным холодом, который ещё не превратился в раздражённый, сказал Северус, будучи убеждённым, что его предостережения примут к сведению. Но Мелла оказалась более упрямой, чем он думал. — Я уже говорила, что знаю ваш предмет не хуже, чем вы сами, — ответила Мелла, которой не понравилось, что её курируют. По правде же, Снейп заботился лишь о сохранности своих котлов, а не о её знаниях, но его слежка за успешным выполнением работы в любом случае напрягала. — Если вы не хотите убирать всё подземелье, вам лучше отложить безоар, — повторил Северус настойчивее. Мелла не собиралась следовать его предостережениям, ведь, по её мнению, была уполномочена поступать так, как думает. Разве, когда речь идёт о нескольких жизнях, не нужно действовать решительно? Мелла с безразличием подняла руку с камнем, уже намереваясь бросить его в котёл, но вдруг на её запястье расположились большой и указательный пальцы. Те самые знакомые пальцы. Мелла ощутила разряд тока, отличающийся от привычных только своей мощью. Внутри смешалось нечто несовместимое. У Меллы в груди будто появилась острая льдинка, прямо как у мальчика из датской сказки, и льдинка эта подвергла сердце оледенению, совмещённому с настоящим ужасом. Однако кожа лица в миг запылала, стала, казалось, горячее, чем раскалённая сковорода. Эти два состояния были настолько противоположны друг другу, что Мелла в итоге почувствовала полное истощение. Она со всех ног бежала от прошлого, а сопровождал её страх того, что оно осветится Северусу Снейпу. И на почве этого страха само присутствие Северуса воспринималось, как главная тому угроза. А стоило ему только прикоснуться, пусть несколько брезгливо, словно к чужому носовому платку, угроза возрастала в разы. От этого возникал жар, невыносимый жар, который почти ничто не было способно умерить. Северус и правда держал Меллу за запястье без какого-либо удовольствия. Пальцы даже не сжали его — просто придерживали, а затем отвели руку, ставшую точно безвольной, в сторону от котла. Лицо Северуса было совершенно серьёзным, глаза говорили вместо слов: «Как же вы самонадеянны, Милэй…Как же самонадеянны!» И пусть прикосновение было почти неощутимым… Мелла вновь начала думать, что всю её руку целиком засунули в кипяток. Профессор Астрономии онемела полностью, словно сама оказалась околдованной Василиском. Северус её коснулся. Ужас от этого стал почти смертельным. — Профессор Милэй… — Северус изо всех сил пытался глубоко дышать, но отрицательные качества, что он сам для себя определил, очень этому мешали. — Если бы Невилл Долгопупс был такой же самоуверенный, как вы, весь Хогвартс превратился бы в руины. Я хочу поговорить с директором насчёт нашего сотрудничества. Мелла в отчаянии подняла на Снейпа глаза. Ей прекращение пытки в виде нахождения настолько рядом с ним стало казаться замечательной идеей. Но она сказала ещё тише, чем обычно: — Вы тоже до крайности самоуверенны, профессор Снейп, раз считаете, что знаете больше остальных. Я лишь пробую все способы. Неужто вы глядите в будущее и осведомлены, при каких условиях взорвётся котёл? Мелла, хоть и была сражена наповал тем коротким, ничего не значащим, жестом со стороны Северуса, всё же нашла в себе силы сказать что-то поперёк. Мелла готова была присягнуть за то, что она взорвалась бы с большей вероятностью, нежели такой ненаглядный для Снейпа котёл. Северусу это чрезмерное упорство, понятное дело, не понравилось. Он выгнул бровь ещё сильнее, чем всегда, и посмотрел на Меллу, как на глупую ученицу, посмевшую с ним препираться. Наверное, меньше всего ему хотелось бы возиться с кем-то, обладающим такой же неуклюжестью, как Долгопупс. — Я наблюдал за тем, какие компоненты вы смешивали. Их нельзя совмещать с безоаровым камнем, — заявил Северус, заморозив своё терпение настолько, чтобы не было заметно его подлинного настроения. Но Мелла прекрасно видела по опасно блестевшим глазам, что же Северус испытывал на самом деле. Глаза эти, как ни странно, одно время могли казаться либо слишком непроницаемыми, либо, наоборот, чересчур говорящими. Мелла частенько замечала в них те эмоции, что Северус стойко хранил в себе. А частенько ей оставалось лишь гадать о том, какие же они. Она, всё ещё отходя от произошедшего, опустила голову, признавая себя полностью побеждённой. Мелле на минуту стало плевать совершенно на всё, что происходит вокруг.***
Она не считала дни, что проводила под одной крышей с Северусом. Потому что меньше всего её волновало время. Мелла нервничала всегда, когда тот оказывался поблизости. И очень от этого уставала. Северус, как он сам доложил ей, старался «исправить ситуацию», указать Дамблдору на то, насколько его затея была провальной с самого начала, но тот ответил Снейпу то же самое, что и тогда в коридоре: «Нужно больше рабочих рук и тех, кто знает Зельварение». Северус где-то внутри был очень этим недоволен. И Мелла была недовольна не меньше. Потому что чувствовала, что не выдерживает. Что прошлое оказывает слишком сильное давление. « — Я пытался спасти положение. Но, похоже, работать в одном подземелье мы всё же обречены». Мелла хотела тогда согласиться с Северусом, показать, что она тоже надеялась на иной исход… Но почему-то просто затравлено кивнула. Она вспомнила, что сказала ему давным-давно, и на сердце стало очень тяжело. От осознания собственных действий. « — Я очень люблю тебя, слышишь?» Интересно, как отреагировал бы Северус, если бы узнал обо всём, если бы понял, чего его когда-то лишили? Если бы узнал, что его кто-то любил… Мелла боялась этой реакции, боялась, что добавится повод к самокритике. Что прошлое совсем раздавит её. «Лучше, чтобы он оставался в неведении. О другом и речи быть не может», — думала Мелла, идя по коридору школы. На улицу уже спустился вечер. Голову занимал, помимо Северуса, и один случай, что произошёл недавно и что заставил Меллу вспомнить об ужасном Василиске, а также о своей бесполезности в его обезвреживании. Дело в том, что Гарри разговаривал со змеёй. И видели это множество студентов, которые не забыли донести об особенных умениях Гарри всей школе. Мелла не присутствовала тогда на месте событий, то есть в так называемом дуэльном клубе, что организовал Дамблдор, дабы научить учеников самообороне, но немало слышала о том, что произошло. Её главным информатором, конечно же, стал Златопуст Локонс, который всюду хвастался тем, что сразил профессора Снейпа. Мелла, разумеется, догадывалась, что Локонс, как обычно, врёт, но так привыкла к этому, что и не порывалась его осаживать. Меллу очень волновало то, что Гарри — змееуст. Она поначалу ужаснулась, а не может ли он быть ещё одним наследником Слизерина, но, посчитав это предположение абсурдным, довольно быстро отбросила его. Однако волнение никуда не испарилось — ведь теперь появилось точное подтверждение тому, что Гарри тоже слышит… Мелла намеревалась навестить Дамблдора. Ей хотелось найти в разговорах с ним какое-никакое успокоение, которое невозможно было отыскать во внешней обстановке. Но что-то опять помешало планам профессора. Я чую кровь… Мелла вздрогнула, чувствуя, как немеет всё тело, как те самые мурашки, что уже бегали по рукам и ногам в Хэллоуин, вернулись к ней снова. Они тут же выселили из головы все былые намерения. Меллу посетила лишь одна мысль: попытаться контролировать Василиска. Она приложилась ухом к каменной стене, даже будто слыша внутри шевеление. Хотя Мелла подумала, что так ей лишь показалось на нервной почве. Дай мне убить тебя… Шипение разрезало слух. Мелла ощутила суету размышлений, которая разрывала её на части. Слова Василиска подгоняли Меллу к действиям, но было ещё непонятно, как именно их осуществить. Однако промедление могло быть чревато последствиями. — Остановись, — сказала Мелла шёпотом, приблизившись к стене. Мелла вновь прислонила ухо к ней, чтобы проверить, выполнили ли её приказ. Мелла ничего не услышала. Василиск замолчал. Она посчитала, что это неплохое начало. — Вернись в Тайную комнату, — сказала Мелла громче. Она уловила неясное движение в стене, удаляющееся ей за спину. Мелла уже потихоньку начала расслабляться, верить, что её слизеринские гены сделали своё дело, как опять услышала шипение. В этот раз оно двигалось гораздо стремительнее, чем раньше, и, как прежде, направлялось вперёд, за угол. Мелла побежала, продолжая зачем-то хвататься за стену, в один момент даже случайно поцарапав о камень запястье, на котором висел парный браслет. Мелла, захлёбываясь собственным дыханием, пыталась сказать что-то ещё, чтобы Василиск отказался от условий, которые ему кто-то поставил. Но ничего не помогало. «Потому что ему даёт указы кто-то другой. Но кто, как Реддл управляет им?» — размышляла Мелла, пытаясь достучаться до Василиска через камень, воздвигнутый много веков назад. Собственная беспомощность в сложившихся обстоятельствах по-настоящему угнетала, ведь Мелла догадывалась, что случится совсем скоро… И никто не давал гарантий на то, что у жертвы Василиска окажется препятствие его смертоносному взгляду. Мелла резко свернула за угол, полностью отчаявшись. И не просто так. Первое, что бросилось в глаза — Парящий в воздухе Почти Безголовый Ник, голова которого сильно наклонилась на левое плечо. Он будто висел посреди коридора, был совершенно неподвижен. Мелла быстро обошла его и увидела ещё одного пострадавшего — Джастина Финч-Флетчли. Он лежал на полу с широко открытым ртом. Мелла присела рядом, очень боясь, что Джастин мёртв. Она дотронулась до его лба и с облегчением поняла, что тот сохранял тепло. Значит, Джастина лишь парализовало. Мелла недолго гадала, что же его спасло — Почти Безголовый Ник, вероятно, неплохо сошёл за преграду чарам Василиска. Мелла чувствовала настоящее опустошение, ведь так и не помешала змею атаковать снова. А совсем скоро послышались и торопливые, лёгкие шаги. Мелла посмотрела перед собой, приподняв брови. Ей не хотелось бы, чтобы кто-то застал её рядом с оцепеневшим студентом, но этого уже было не избежать, ведь Гарри Поттер собственной персоной стоял и с не меньшим ошеломлением, чем его преподаватель, наблюдал за безрадостной картиной. Он и Мелла какое-то время просто глядели друг на друга, будто мысленно беседуя и обсуждая произошедшее. Гарри подошёл к ней ближе, а глаза его всё больше округлялись с течением секунд. Мелла стала понимать, что отчасти его напряжение было обусловлено теми же причинами, что и её: голос Василиска также донёсся до Гарри. И потому он и та, которой тоже дано слышать этот голос, вновь пересеклись в одном месте. — Профессор… — беззащитно обратился к ней Гарри. Он хотел было ещё что-то сказать, как его начинания с удовольствием оборвал непонятно откуда возникший Филч. Мелла обратила на него внимание только после того, как он заговорил: — Вот вы и попались, — произнёс он злорадно, противно улыбаясь при этом. — Вам обоим это с рук не сойдёт… А тебя, Поттер, ждёт наказание. Помяните моё слово! Филч, готовившийся удовольствоваться обвинениями в адрес своих двух «любимцев», скрылся за углом, направляясь, вероятно, к рядом находящемуся кабинету Макгонагалл. Гарри, понимая своё детское бессилие, крикнул: «Мистер Филч!», но остановить старого завхоза, увы, не смог. От Меллы не скрылись всё те же чёрные пауки, что поползли на подоконник, на котором уже лежал первый снег. Она успела увидеть, что Гарри тоже засмотрелся на них. Неужели пауки так боялись Василиска?.. Филч довольно быстро привёл Макгонагалл, уже заранее встревоженную, но всё пытающуюся сохранить на лице непоколебимость. Минерва, увидев оцепеневшего студента, всплеснула руками, даже побледнев. Взгляд её бегал то по бедному Джастину, то по испуганному Гарри, то по обескураженной Мелле. Филч же в это время стоял и ухмылялся, предвкушая разборки. — Профессор, клянусь, я не делал этого. Мы с профессором Милэй встретились пять минут назад здесь. Макгонагалл, превозмогая свои опасения насчёт судьбы Хогвартса, одарила его строгостью. — А это не моя компетенция, — сказала она, вздёрнув подбородок. Макгонагалл, не желая предъявлять своей бывшей ученице какие-либо обвинения, посмотрела на неё с просьбой, которую вскоре озвучила: — Профессор, пожалуйста, отведите мистера Поттера к директору. Профессор Дамблдор будет говорить с ним. У меня ещё есть незавершённые дела. И, как вижу, прибавились новые. Мелле ничего не оставалось, кроме как кивнуть. Она жестом призвала к себе Гарри, и они вместе, изредка оглядываясь назад, пошли в указанный пункт назначения. Мелла уже прекрасно понимала, что все её порывы потолковать с Дамблдором лично накрылись медным тазом. И это расстроило бы её, если бы не отказывающиеся уходить шок и… То самое чувство вины. За то, что она не смогла спасти. Гарри был, скорее, задумчив — потрясение его совсем недавно стало уходить. Он, с осторожностью посмотрев на Меллу, с напускной решительностью шагающую к знаменитой гаргулье, тихо спросил: — Что вы думаете обо всём происходящем? Мелла удивилась такому вопросу. Она призналась бы, что же думает, да не хотела посвящать кого-либо в свои тайны. Достаточно того, что их знал Дамблдор. — Я думаю лишь, что нужно предпринять что-то, мистер Поттер. Но я вовсе не считаю, что вы каким-то образом виноваты в случившемся. «Конечно, не считаю… Потому что знаю, кто околдовывает студентов. Не знаю только с точностью, кто именно стоит за этой змеёй». Мелла проводила Гарри вплоть до винтовой лестницы, уже предполагая, что сегодня снова не уснёт.***
В тот день так и случилось: Мелла проворочалась без сна всю ночь, беспокоясь обо всём на свете сразу. Она очень боялась очередной встречи со Снейпом в подземелье, очень боялась, что так и не сможет создать нужное зелье… А также Мелла боялась, что всем станет известно, что она и есть наследник Слизерина. Мелла сидела сейчас в кабинете Астрономии, пытаясь отойти от трудного дня. Она только-только проверила чертежи студентов и, откинувшись на спинку стула, бесцельно смотрела в потолок и по совместительству пол Астрономической башни. Мелла прикрыла глаза, прогоняя в голове все минувшие события. Однако занималась она этим совсем недолго. Ведь побоялась, что заснёт прямо на месте работы. Мелла запустила руку в ящик стола, отметив, что на её запястье красуется небольшая царапина, и достала присланную ей фотографию, как и всегда собираясь отвлечься от всего, что навалилось на неё за несколько недель. К сожалению, всё то, что лежало на плечах грузом на протяжении всей жизни, нельзя было уничтожить окончательно. Мелла опустила глаза на живую фотографию. С неё на свою подругу смотрел улыбающийся Энтони, сидящий в позе лотоса на камешках в плавательных шортах, будто специально решив запечатлеть момент, где виден его голый торс, который, признаться, приковывал взгляд, пусть время всё же немного изменило Энтони. Его кудрявые волосы ласкал морской бриз, щёки покрылись знакомым счастливым румянцем. Позади Энтони открывался вид на бескрайний Тихий океан, волны которого достигали каменистого берега. Вероятно, Энтони слышал, как солёная вода забирает горсть камешков и перебирает их, будто определяет, какой же красивее — ведь множество из них были совершенно разных цветов и форм. Энтони помахал рукой, растянув улыбку шире, а солнечные лучи ещё ярче осветили его уже чуть загорелое лицо. Мелла инстинктивно улыбнулась ему в ответ. Хоть кто-то мог заставить её улыбнуться искренне. Когда-то это мог и Северус. Она взяла в руки также и небольшую приписку к фотографии, на которой значилось: «Мелла, привет! Я так рад, что наконец-то вновь нахожусь в тепле. На фотографии я на калифорнийском стеклянном пляже: так его назвали из-за необычных камней разных расцветок. Я бывал на песочном пляже лишь однажды — в Греции, в одиннадцать лет. Мне больше нравится, когда вода полностью прозрачная, когда взбаламученный песок не делает её мутной. Да и ступни камешки массируют неплохо. Думаю, как найду время и поднакоплю денег, отправлюсь в штат Колорадо. Помню, пару лет назад лазал там по скалам. Времяпрепровождение это очень увлекательное, да вот только потом я спал, как убитый, и сбил весь свой режим. А ты? Как прошёл Хэллоуин? Есть ли планы? Как себя чувствуешь?» «Отвратительно», — ответила Мелла тут же. Она никогда не написала бы Энтони об этом честно, но всякий раз, когда от него или от его родственников поступали подобные вопросы, именно слово «отвратительно» застаивалось в мыслях. Потому что беспокоило Меллу очень многое — и об этом не стоило узнавать другим людям, даже тем, которым хотелось поддерживать её. Она рассматривала Энтони ещё какое-то время, будто питаясь теплотой чужой улыбки, желая согреть ею своё сердце. Ведь совсем скоро одни только чёрные глаза Северуса Снейпа заморозят Меллу полностью. Она оперлась локтями о стол, бездумно рассматривая класс и готовясь уже окунуться в водоворот привычных переживаний, как её слух прорезал звонкий голос Гермионы: — Профессор? Вы не заняты? Мелла подняла голову, смотря на девочку в гриффиндорском шарфе. На плечи Гермионы была накинута мантия, в которую её носительница отчаянно куталась, чтобы утеплиться и спрятаться от холодного ветра, мчавшегося с улицы. — Нет, — сказала Мелла, убирая фотографию обратно в стол. Милэй кивнула на стул напротив, и Гермиона, будто находясь у себя дома, без церемоний уселась на него. Мелла взяла коробочку с фруктовым чаем и открыла её, сразу чувствуя смесь ароматов. В этой смеси лучше всего прослеживалось яблоко. Нескольких взмахов палочки хватило, чтобы разлить довольно крепкий чай по кружкам. Мелла, буравя взглядом свою ученицу, схватилась за одну из кружек и поднесла её к губам, почти не замечая того, насколько чай горячий. Гермиона тоже взялась за кружку, отхлебнув из неё. — Вкусный чай, — прокомментировала она с видом знатока, немного поморщившись. — Правда, фруктов слишком много, создаётся небольшой дисбаланс. Мелла улыбнулась, не заметив в свою очередь дисбаланса. А потому выпила ещё чая. — Я передам кому надо, — усмехнулась она и посчитала, что пора бы перейти к делу. — Что вас привело сюда, мисс Грейнджер? Гермиона на секунды замерла, вслушиваясь в завывание ветра. Она немного подалась вперёд, и этот жест Мелла приняла за просьбу о помощи. Слишком хорошо Мелла научилась распознавать такие вещи. — Гарри очень волнуется, — заявила Гермиона, и на лице её проявилось беспокойство. — Из-за того, что студенты опасаются его… Вы же уже знаете, наверное, что он змееуст. Мелла подумала, что узнала об этом одной из самых первых. Она кивнула. — Поэтому Гарри волнуется… — продолжила Гермиона и выдержала эффектную паузу. — Что он — наследник Слизерина. Он не хочет, чтобы профессора считали, будто все случаи оцепенения — его рук дело. Мелла поняла, что Гермиона в очередной раз пришла просто поговорить и высказать ей те самые переживания, которые не был достоин услышать никто другой. Мелла начала давать Гермионе какие-то очевидные советы, обещать, что поговорит с профессорами, уверять её, что страхи студентов далеки от реальности… И, как бы это нелепо ни звучало, завидовать Грейнджер. Потому что она могла поделиться с кем-то тем, что чувствовала. А Мелла ещё пятнадцать лет назад заточила в себе такую привилегию вместе со всеми тёмными секретами. И как же её подростковая любовь к Северусу была им противопоставлена.