Свет моих звезд

      Мелла беспрерывно думала, как можно предварительно расспросить Тома Реддла о том, кто же находится под его влиянием. Мелле казалось, что так можно было бы как-нибудь избавиться от Василиска.       Но в Тайную комнату Мелла всё ещё не спустилась. Во-первых, из-за запретов Дамблдора, во-вторых, из-за того, что сама хотела подумать обо всём заранее. Ведь глупо было бы явиться в Тайную комнату без плана.       Мелла из-за распоряжения Дамблдора начала каждый день сопровождать студентов на занятия. Она волновалась, что вся ситуация может сместить его с должности директора, но по прошествию времени решила, что пока не нужно беспокоиться ещё и об этом.       В конце концов, поводов для этого нашлось и так немало. Один только Северус чего стоил.       Мелла настолько напрягалась, пересекаясь с ним, что иногда казалось, будто её твёрдая походка перестаёт быть таковой за жалкие секунды. Порезы давно уже зажили, да и Мелла настолько привыкла к ним, что не удивлялась их наличию, ведь стекло рядом билось раньше довольно часто, но… Места, которых касался Северус, будто до сих пор болели. И помнили прикосновения.       А Мелла очень хотела, чтобы они забыли. И она забыла тоже.       Но всё происходящее в её жизни словно играло против неё.       Мелла не знала, как бороться с теми ужасами, что несли в себе воспоминания. Она лишь старалась делать то, что было, по её мнению, правильным, и то, что могло защитить Северуса. Ведь Мелла всегда являлась лишь плодом чужой корысти, приносящим окружающим сплошную угрозу.       Жить с осознанием этого Мелле было тяжело до сих пор. Она часто вспоминала о том, что её рождения никто не ждал. Что родной отец её не любил, а создал, чтобы использовать.       Что и самой Мелле нельзя любить, что на её совести лежат убийства…       Мелла давно перестала чувствовать себя живой. Она, бывало, мысленно усмехалась, думая о «наивности» Энтони, беззаботно празднующего сегодня, семнадцатого марта, как и все американцы, день Святого Патрика. Энтони стремился её понять. Но, как бы ни старался, ему это было не дано. Что говорить, если самой Мелле не удавалось понять себя до конца.       Мелла, поправив полы мантии, постучала в дверь, что вела в хижину Хагрида, всё думая о причинах, по которым тот позвал её в гости. Причины пока оставались туманными для сознания, но, скорее всего, имели не слишком положительный окрас.       Мелла предчувствовала что-то серьёзное, потому что давно перестала надеяться на хорошее. Почти перестала.       — Заходи, Мелла, заходи! — донеслось изнутри низким, но добродушным голосом. Однако к добродушию была добавлена и тревога.       Мелла зашла, тут же улавливая травянистый запах. Хагрид стоял рядом с круглым столиком, находящимся посередине, и разливал по двум большим кружкам ароматный горячий чай. Клык, пёс неизвестной Мелле породы, но, бесспорно, немалых размеров, сладко спал в кресле, расположив голову на сложенных передних лапах. Клык забылся в никому неизвестных снах настолько, что и не отреагировал на чужое пришествие.       Хагрид, в общем-то, тоже не был шибко активен, пусть и сам позвал на чай профессора. Всё гостеприимство его перекрывали странные переживания.       — Хагрид? — спросила немного обескураженная Мелла. Он отвлёкся от наполнения кружек напитком, ставшего для Милэй чуть ли не самым любимым, и виновато поднял на неё глаза, напоминающие двух чёрных жуков.       — Добро пожаловать, Мелла, — ответил Хагрид, кивнув головой, тем самым приглашая к столу. — Я специально испёк свои фирменные кексы, подумал, может, ты порадуешься.       Мелла чуть было не исправила «фирменные» на «каменные». Насчёт кулинарных способностей Хагрида никогда не приходилось иметь завышенных ожиданий, потому что ими в данном случае и не пахло.       Она уселась за стол, а Хагрид тяжело сел напротив, долго пытаясь ухватиться за чашку. Он в целом был довольно рассеян, но в этот раз Мелла наблюдала ещё более заметное проявление этого состояния.       Пауза вышла чересчур растянутой. Мелла задумчиво помешивала чай, хотя в нём и не было сахара. Звон от соприкосновения ложки и стенок чашки почему-то успокаивал.       Мелла взялась за кекс ради приличия, но ей хватило нескольких секунд, чтобы понять: если продолжить пожинать его, легко можно лишиться половины зубов. Потому скоро она прекратила пытаться проявлять вежливость против своей же воли.       — Зачем позвал? — спросила Мелла, решив наконец узнать причины волнения Хагрида, которое тот скрывал, пусть и крайне безуспешно. Великан, чуть не пролив чай, отстранил чашку от губ, скрытых под тёмной густой бородой, и сказал невнятно:       — Я тут хотел спросить… — Хагрид вздохнул с сожалением. — Ты сможешь кормить Клыка, пока меня не будет?       Мелла с недоумением уставилась на него, задаваясь очевидным вопросом, который тут же озвучила:       — Почему тебя не будет?       Хагрид с осторожностью поглядел на неё, взвешивая все «за» и «против». Но умалчивать о чём-либо исправно никогда не умел.       — Видишь ли, сюда скоро наведаются министр магии и мистер Люциус Малфой, — имя последнего Хагрид произнёс без какого-либо почтения. Он притих, рассчитывая на то, что Мелла в состоянии догадаться обо всём сама. И она догадывалась. Ей было достаточно лишь слова «министр».       Мелла сопоставила его скорое появление с тем, что случилось давным-давно, тогда, когда Мередит была лишь третьекурсницей, не знающей, что ждёт её дальше. Мередит тогда просто любила Ричарда. Просто радовалась, что дружит с Томом Реддлом, не подозревала, насколько всё может изменить незамысловатое слово «выбор». Не подозревала, как резко друг способен отречься от своего статуса и стать злейшим врагом, которым движет жажда мести и безумие.       Том Реддл, когда-то всего лишь мальчик, чьё будущее решила судьба его родителей, не умел любить вообще — он не любил ни красоту мира, ни человеческие души, являвшие собой интереснейший материал для изучения и анализов, ни людей, рвущихся ему помочь и превратившихся для него в личностей со временем… Том был способен только увлечься — мимолётными связями, навязчивыми идеями и планами… Жаждой власти.       Кто знает, возможно, он и любил Мередит какое-то время… Но искренне ли, раз предъявлял ей претензии насчёт её будущего мужа?       Мелла сомневалась, что тот, кто любит по-настоящему, может поступить так, как Том Реддл — её уважаемый отец.       — Министерство подозревает, что причина всех нападений — это ты?       Хагрид, для которого тема его исключения из Хогвартса, видимо, являлась особенно болезненной, кивнул с таким видом, будто действительно открыл Тайную комнату по глупости и ныне сожалеет об этом.       — Да. Как и тогда, — голос Хагрида был таким грустным, словно он раскаялся в содеянном.       Мелла с сочувствием посмотрела на него, а затем постучала пальцами по столу, глубоко задумавшись.       Как же хотелось забраться в Тайную комнату, разведать, кем и каким образом управляет Том Реддл. Чтобы покончить со всем этим.       Только вот покончить нужно было правильно.       И Мелла прекрасно понимала, что в этом и крылись проблемы, которые она собиралась решить.       — Но это ладно, — заявил Хагрид, как Мелле показалось, лишь бы уверить её в том, что визит министра именно по этой причине не несёт столь большого значения, как нечто другое. — Мне тревожно только за профессора Дамблдора.       Мелла согласно кивнула. Ей тоже становилось тревожно за Дамблдора, хотя тот был совершенно непоколебим, пусть и, вероятно, догадывался, какие последствия повлекут за собой нападения на учеников.       Мелла, чистосердечно пожелав Хагриду удачи, поблагодарила его за чай и кексы, которые, к слову, так и не опробовала полноценно, и отправилась обратно в Хогвартс, осознавая, что на душе вновь тяжко. Ведь Меллу от вторжения в Тайную комнату сдерживал только Дамблдор… Что будет, если вдруг его отстранят от должности?       «Я не сдержусь и заберусь туда», — ответила самой себе Мелла, направляясь прямиком в Большой зал. Ей очень хотелось задать Дамблдору хотя бы пару вопросов, понять, как действовать дальше. Мелла привыкла согласовывать с ним свои действия, даже если это ей несильно нравилось.       В случае Меллы любая самодеятельность грозилась быть чреватой последствиями.       Она явилась на ужин в Большой зал в задумчивости, которая, при достижении определённого уровня, вполне могла быть замечена Дамблдором или даже кем-то посторонним. Мелла никак не решалась пустить происходящее на самотёк. Потому что знала — ситуация только усугубится.       Мелла, которой оживлённость студентов, пусть и несколько притупленная, казалась фальшивой, присела рядом с Дамблдором, вся напряжённая и настороженная. Мелла почему-то готова была услышать то, что первым донёс ей Хагрид. Но Дамблдор невозмутимо молчал, уставившись в тарелку.       Голоса студентов были слышны не так отчётливо, как обычно. Будто они на подсознательном уровне чувствовали, что со школой Хогвартс случится что-то нехорошее.       Ученики, разумеется, знали о нападениях, и на основе происходящего у них складывалось собственное мнение. Мелла ощущала себя ещё более виноватой, замечая, что дети куда наблюдательнее, чем она думала. Неужели они при должных усилиях способны определить, кто же является наследником Слизерина?       Мелла передёрнула плечами, вспомнив о плане школы, лежащем на столе в подземелье Снейпа:       «Неужели и Северус способен?..»       Мелла догадывалась, что так оно и есть. Что хранить тайны вечно и правда невозможно…       Но как же она ненавидела эту мысль.       Мелла, постепенно раздражаясь от непробиваемого спокойствия Дамблдора, что тот не оставлял ни при каких обстоятельствах, решила сделать первый шаг.       — Почему вы мне не сказали? — спросила Мелла, полагаясь на его сметливость. Дамблдор наконец-то повернулся к ней, и в его глазах зародился интерес, перекрываемый напускной озадаченностью.       — Не сказал о чём, Мелла?       — Вы знаете, о чём, профессор.       Дамблдор вздохнул, выдавая свою истинную усталость. Он придерживался определённых принципов, что слишком разнились с характером Меллы, вследствие чего ей иногда сложно было понять его реакцию на те или иные вещи.       Дамблдор перевёл взгляд на притихших студентов, засмотревшись на Гарри и Рона. Они оба сейчас демонстрировали ту же потерянность, что и их подруга в начале года в их отсутствие. Гарри и Рону не хватало Гермионы. И они, Мелла видела по обречённо-расслабленным, ещё детским чертам лиц, очень скучали по всезнайке-Грейнджер.       Да и Мелла, признаться, тосковала по лучшей ученице курса.       Возвращение Гермионы к прежней жизни встало у Меллы в приоритет. И потому она готовилась рискнуть, задействовав безоаровый камень, вопреки всем словам Снейпа.       Мелла с самого начала подозревала, что безоар может как-то помочь. И ждала, когда предоставится случай убедиться в этом на практике.       Мелла почти полностью затерялась в своих намерениях, но услышала ровный старческий голос, что и возвратил её в нынешний момент:       — Ещё неизвестно, что решит Министерство.       — Вы же понимаете, что Люциус Малфой, правая рука Корнелиуса Фаджа, сделает всё, чтобы сместить вас с поста?       Дамблдор, к удивлению Меллы, слабо улыбнулся.       — Меня многие пытались сместить, и не только с поста директора. Не заботься об этом, Мелла.       Она чуть было не всплеснула руками, но вовремя поняла, что может ненароком задеть кубок с апельсиновым соком, и тот полетит со стола.       — Не заботится об этом? Не заботится? — лихорадочно, добавляя в речь всё большую эмоциональность, сдавленным шёпотом ответила Мелла и прежде, чем Дамблдор успел о чём-то подумать, продолжила: — Без вас Хогвартс долго не выстоит. Без вас я не смогу действовать правильно, я же часто руководствуюсь эмоциями, пусть и пытаюсь задействует здравый смысл.       Дамблдор растянул улыбку шире, что, признаться, Меллу нисколько не успокоило.       — Ошибаешься, — заявил он, и она тут же сосредоточила на нём взор. — Ты себя недооцениваешь. Я хочу лишь спросить тебя… — Дамблдор, понизив тон голоса до шёпота, смотрел на Милэй так, будто передавал ей секретную информацию: — Ты знаешь, что делаешь? Ради чего хочешь попасть в Тайную комнату?       Мелла, обречённо раздумывая, тяжело вздохнула. Ей было сложно определить причину однозначно, а потому она отнеслась к ответу со всей серьёзностью:       — У меня есть некоторые идеи. Но мне нужен дневник Реддла. Думаю, только Том может сказать мне, где именно находится его вещь.       Дамблдор молчал довольно долго, словно проверяя на прочность расшатанные нервы Меллы. Она будто ощущала каждую минувшую секунду. То, что заявил Дамблдор, не слишком обрадовало и обесценило ожидание:       — Давай разберёмся с этим после того, как в школу наведается Корнелиус Фадж.       И пусть Мелла знала, что это было вполне разумно, нетерпение внутри образовалось хоть отбавляй. Она поджала губы, стараясь принять происходящее и всё осмыслить.       — Ваша непоколебимость меня восхищает, — с иронией пробормотала Мелла, замечая сияние знакомой хитрецы в ясных голубых глазах.       И вспомнила мимолётно, что старалась осмыслить всё вот уже на протяжении долгих лет.

***

      Прошло достаточно времени с того момента, как заявился министр. Мелла, узнав об итоговом решении Совета попечителей, ощутила настоящую растерянность, ведь Совет распорядился именно так, как она опасалась: заставил Дамблдора покинуть пост директора.       Школа осталась без добродушного любителя лимонных долек, склонного говорить загадками и, очевидно, имеющего немало загадок внутри себя. Школу покамест тащило на себе Министерство, но достойной фигуры на должность директора им найти пока не удалось.       Мелла, когда зашла в кабинет Дамблдора на следующее утро, обнаружила только короткую записку, которая, несмотря на своё скудное содержание, смогла сказать больше, чем порой длинные монологи:       «Будь осторожнее».       Мелла чувствовала волнение Дамблдора через эту строку. Она была какой-то непростой, хранила в себе то, что Дамблдор не привык демонстрировать в обычной жизни.       И побуждала Меллу действовать.       Феникса Фоукса не было на законном месте. И Мелла решила предпринять хоть что-то, чтобы вернуть его туда. Так же, как и Дамблдора на место главы школы.       Он не паниковал, и это значило, что ситуация не безвыходная и что всё, вероятно, вернётся на круги своя.       Мелла знала, что Дамблдор не паниковал никогда. Он мог только сильно задуматься, что очень разнилось с тем, как Мелла реагировала на неприятности. Её била дрожь при мысли о том, что что-то идёт не так. Что что-то может обречь все планы на провал, а людей рядом на гибель.       И пусть Мелла никогда не была святой, ей временами становилось не по себе от того, что имелись такие шансы.       «Должна же я хоть чем-то отличаться от Волан-де-Морта», — подумала Мелла, держа над котлом руки и усердно соображая. Без Дамблдора она прожила вот уже несколько месяцев, замечая, как природа пробуждается, восстаёт из снежных россыпей, прямо как феникс восстаёт из пепла. Знание того, что лето не за горами, обычно малость поднимало настроение. Но в данном случае только готовило к не слишком безоблачному будущему.       Ведь Мелла знала, что заберётся в Тайную комнату ближе к концу учебного года, чтобы осуществить задуманное с наименьшим риском для студентов. Нужно было продумать всё до мелочей, понять, как устранить Тома Реддла и Василиска.       Мелла выявила только один плюс во всём случившемся — постоянные мысли и переживания о наследнике Слизерина заставляли её хоть немного отпустить осуждение самой себя в присутствии Северуса.       Сейчас он сидел за столом и, изредка поглядывая на Милэй, дабы предотвратить новый возможный погром, рассматривал пузырьки с зельями. Те были разных цветов и консистенций — очевидно, Северус занимался проверкой работ учеников. Лицо его оставалось неподвижным, но Мелла догадывалась, что Северус хранит в себе лишь негативные эмоции относительно этого времяпрепровождения. Он явно не мечтал о том, чтобы стать профессором. Хотя, по мнению Меллы, у него существовал талант к этому. По крайней мере, когда-то.       Северус очень неохотно позволил Мелле начать работу без своего прямого контроля. Снейпу не было бы до этого дела, если бы он не знал, на что способна его коллега. А во второй раз жертвовать своими колбочками ему хотелось меньше всего.       И Мелла, понимая, что Северус теперь ещё тщательнее будет следить за порядком, отчаялась только сильнее. Ведь знала, как тяжело было ловить его взгляд на себе. Придирчивый, пренебрежительный, насмешливый… Или же просто задумчивый.       Потому что Мелла, как бы ни старалась, так и не избавилась от убеждения, будто Северус глядит прямо в её душу и вполне в состоянии выведать все её тайны.       Но, так или иначе, Мелла не намерена была останавливать работу над зельем. С учётом того, что первый урожай мандрагоры наконец-то поспел. И Мелла знала, что, если попытка окажется провальной, придётся ждать снова, чтобы проверить следующую.       Мелла рассчитала всё, чтобы не допустить ошибку, сто раз обдумала возможные последствия. И поняла, что во что бы то ни стало должна использовать безоаровый камень, ухватиться за шанс. Мелла была уверена, что протест Снейпа не может помешать ей вывести Гермиону и остальных из состояния оцепенения. Он наверняка потерял к Мелле доверие, если оно, конечно, вообще когда-то имелось, но из-за этого она не собиралась бездействовать.       Мелла перепробовала всё. Остался только безоаровый камень.       Она, тяжело вздохнув, с опаской покосилась на Снейпа. Тот, будто призывая её лишний раз поразмыслить перед тем, как действовать, сверкнул в её сторону глазами. Вероятно, если бы Северус догадывался о раздумьях Меллы, он бы тут же воспротивился, но так как Снейп пока не прибегнул к чтению её мыслей, можно было воспользоваться возможностью и проявить самодеятельность, которая, скорее всего, спасла бы несчастных от затяжного сна без сновидений.       Мелла, сжав кулаки, последовала к стеллажам, считая, что пора бы обрести решительность. Стал ясным лишь один план действий.       Северус, приподняв бровь, внимательно проследил за тем, как Мелла расположила камень на деревянной подставке, и тут же напряг плечи. Ожесточившийся взгляд прекрасно передавал всё отношение Северуса к идеям Милэй. Ему казалось, что она наступает на те же грабли, берясь за запретный компонент.       В данный момент в Мелле переливалась жажда действий. И потому Милэй не придавала запретам Снейпа такого большого значения как ранее. При воспоминании об остекленевших глазах Гермионы сердце больно щемило, чувствовалась необходимость завершить начатое.       И Мелла, с впечатляющим бесстрашием взяв безоар в руки, ощутила её в полной мере.       Северус, до этого облокачиваясь на спинку стула, подался вперёд, рассчитывая одной своей аурой остановить Меллу. Она, положив кусочек камня в ступку, принялась измельчать его. Занятие это было не из лёгких, и Мелла чувствовала, как ноют мышцы рук, пусть безоаровый камень был не слишком твёрдым по структуре, в отличие от какого-либо другого. Мелле пришлось признать, что её физической силы едва хватает для того, чтобы достичь желаемого. Но отступать из-за такой мелочи было бы глупо.       Северус вышел изо стола, подойдя ближе и явно желая напомнить, насколько Мелла невыносима. Насколько все её действия глупы и самонадеянны.       Но Мелла была к этому готова. А потому решила, что пора настоять на своём.       Именно поэтому угрожающий взор Северуса никак на неё не подействовал. Мелла, к своему удивлению, не испытывала столь сильные противоречия, как весь год до этого. Внутри образовался какой-то ком слепого рвения, перекрывающий страхи и гнёт прошлого.       Северус встал напротив, прожигая в Мелле дыру своими чёрными глазами. Они были восхитительны. Но рвали душу на части, как ничто другое.       Северус тяжело вздохнул, думая, как бы выразиться повежливее. В отношении Меллы ему нелегко было подобрать слов, и об этом она догадывалась.       — Вы не помните, что произошло несколько месяцев назад? — с наездом вопросил Северус, наверное, готовый вечность припоминать Мелле всё то, что она сделала. Мелла, внутренне испугавшись, что поспешила с выводами, ощутила неприятный груз. Но он был менее увесистый, чем всегда, ведь противоположных друг другу эмоций скопилось слишком много.       — Я замечательно помню, профессор Снейп. И если вы считаете, будто я в большом от этого восторге, вы сильно ошибаетесь, — сказала Мелла, нахмурив брови. Она хотела сказать что-то ещё, но Снейп опередил её, не позволив новой реплике развиться:       — В таком случае учиться на своих ошибках вы просто не умеете.       Мелла сжала так называемый деревянный пестик в руке, негодуя от того, что Северус, ничего о ней не зная, делает такие умозаключения. Мелла на многих своих ошибках построила опыт. Она заявила, очень стараясь не вспылить:       — Я перепробовала всё, что задумывала. Остался только один вариант, проверив который, можно многое понять.       — Вы поймёте только то, что этот вариант — провальный.       — Да откуда вам знать? — невольно повысила Мелла голос, вполне допуская вероятность того, что небезнадёжна в Зельеварении хотя бы чуть-чуть.       Северус наклонился к ней, как делал всегда, стоило ему захотеть оказать на кого-то влияние. Лицо было исполосовано морщинами недовольства.       — Вам недостаточно одного раза? Или недостаточно моего профессионализма? Скажите мне, профессор Милэй, что вам нужно, чтобы в конце концов угомониться и перестать мучить мои нервные клетки?       Мелла, признаться, не ожидала подобного услышать. Конечно, она предполагала, что не является для Снейпа подарком судьбы, но не думала, что тот скажет об этом в такой форме.       Хотя, вероятно, Мелла и Северус были более похожими, чем они считали, и из-за этого им было сложно сосуществовать в одном подземелье без взаимных колкостей.       — Просто дайте мне сделать это.       — Вы и так многое себе позволили, — вновь возвратился к прошлому Северус, презрительно сжав губы. — Отложите безоар, если состояние котла и подземелья вам небезразлично.       Мелла, вероятно, в иной обстановке даже посмеялась бы из-за всей серьёзности сказанной фразы. Но сейчас её настигло множество других эмоций, и никакого смеха не предполагалось точно.       Его не предполагалось уже очень давно.       Мелла опустила взгляд, продолжив с тем же равнодушием, с каким Снейп проверял работы учеников, измельчать камень. Она сказала тихо:       — Безразлично, — и приврала. Мелла уважала, так сказать, чужое право на собственность, но не питала к вещам материальным слишком большой любви. Мелла не понимала, почему ради высокой цели нельзя пожертвовать парочкой чугунных котлов? Почему нельзя довериться ей хоть раз? Зачем ставить бездушные предметы превыше человеческих трудов?       Северус перевёл дыхание, вероятно, заклиная себя держать всё раздражение внутри. Но Мелла досаждала ему, пусть и непреднамеренно. И тот мало что мог сделать.       Северус наклонился ещё ближе. Его лёгкое дыхание холодком пробежалось по коже её лица:       — Значит, от своих идей вы отказываться не собираетесь? — задал Снейп вопрос, больше смахивающий на утверждение. Мелла, с трудом признавая, что снова обескуражена, схватилась на всякий случай за бортики котла, чтобы устоять на ногах, если вероятность упасть особенно обострится.       — Вам будет очень досадно, если мои попытки создать зелье увенчаются успехом, разве нет? Если котёл взорвётся, этого точно не случится, — сказала Мелла в ответ. Северус, впервые проявив малейшую растерянность, сделал еле заметный шаг назад. Мелла не знала, что творится у него в мыслях, и, даже владея легилименцией, не рискнула бы это узнать, но… Мелла догадывалась, что оказалась права. Для Северуса удача Милэй была чем-то в достаточной степени нежелательным.       — Нет. Мне всё равно, — чуть смягчившимся голосом парировал Северус, видимо, несколько остынув из-за осознания противоречивости происходящего. Но Мелла прекрасно знала, что он лжёт. Она и Северус в этом деле, очевидно, оба являлись специалистами. Но одно Мелла знала точно: удар по собственному самолюбию пережить отнюдь не просто.       «Я успела узнать вас, чтобы делать выводы, профессор Снейп», — пронеслось в голове, и Мелла чуть не высказала это вслух. Она не хотела выдать себя по собственной глупости.       Мелла надавила пестиком на некрупный осколок камня, искусно сопротивляясь воздействию Снейпа, который не спешил уходить. Он всё ещё лелеял надежду отговорить Меллу от затеи, рискующей оказаться крахом для всего подземелья.       Но Мелла оставалась непреклонной.       — Учтите, что, если ваше упрямство обернётся очередным погромом, дверь подземелья для вас закроется навсегда. И я не посмотрю на указания профессора Дамблдора, который, к слову, сейчас не у дел.       Мелла только кивнула отстранённо, сделав выбор. Нужно было в первую очередь думать о своём долге, о том, чего может стоить полное бездействие.       Ведь даже если котёл взорвётся, Мелла в кои-то веки успокоится насчёт безоарового камня и оставит идею с ним, уже зная исход.       Она измельчила камень. Всё это время её угнетало пристальное внимание Северуса, который настороженно следил за каждым движением.       Он медленно скрестил на груди руки, наверное, обвиняя себя в том, что является не настолько настойчивым, как Мелла. А, вернее, не проявил настойчивость конкретно в данном случае, потому что где-то внутри не мог определить, как правильнее было бы сделать это.       Мелла, добавив крупицы, оставшиеся от осколка камня, в котёл, приготовилась встретиться с самой судьбой один на один. Обстановка давила. Выгнутая бровь Снейпа, очевидно, сообщающая о его различных сомнениях, этому явлению только способствовала.       Мелла, добавив в котёл листья с первого урожая мандрагоры, приготовилась ждать результатов. Пальцы её опять сцепились между собой, и Северус, со скрываемым недовольством глядя на это, сильнее нахмурил брови.       В первые секунды ничего не происходило. Но вскоре ответы на вопросы, будучи поначалу неопределёнными, стали более яркими для понимания.       Зелье забурлило. Откуда-то из недр котла принялся выбираться на свободу пар.       Сначала он был полностью прозрачен, но затем заблестел, как серебро. И начал обдавать прохладой пространство вокруг.       Бурлить зелье перестало. Оно приобрело перламутровый оттенок, переливаясь и выглядя так, будто было призмой душевного расслабления. Мелла, опустив глаза в котёл, хорошо это почувствовала. Ведь прекрасно понимала, как эта призма явственно ощущается, когда вокруг царят горечь и нескончаемая суета.       Страдания из-за прошлого выливались в проблемы в настоящем. Проблемы в настоящем побуждали действовать ради малой уверенности в том, что будущее вообще может существовать.       Мелла волновалась, что котёл всё же взорвётся в конечном итоге. Что успех — это ничто иное, как красивая сказка в той ситуации, в которой она оказалась.       Но котёл не взорвался. Пузырьки полопались на поверхности зелья, пар стал постепенно исчезать.       Мелла, замерев на месте, неотрывно смотрела на жидкость в котле, которая переливалась, так и оставаясь перламутровой. Мелла поглядела на Снейпа с ожиданием, понимая, что гордость, внезапно её охватившая, была немерено сильна.       Зелье вышло именно таким, как Мелла рассчитывала. Она не могла поверить, что оказалась права, что Снейп сейчас разочарован в своих ложных опасениях.       Мелла подняла на него глаза, ожидая увидеть во взгляде ожесточённость. Но всё было наоборот: Снейп перестал сильно хмуриться, уже в который раз предаваясь тщательно скрываемому удивлению. Но Мелла хорошо научилась определять чужие эмоции. Даже когда их всеми силами утаивали.       И Северус находился в смятении, с неверием смотря на результат долгой работы Милэй, плод её планов и расчётов.       Мелла ощутила себя прижатой к полу этим его настроем, потому что в один момент перестала понимать, чего конкретно стоит ожидать. И просто смотрела в ответ на Северуса, прожигающего её оставшимся недоверием, которое несколько поубавилось с течением секунд.       Мелла, уже не зная, куда себя деть от напряжённой паузы, тихо вздохнула и сказала даже как-то примирительно:       — Не огорчайтесь так. Может, студенты всё же не сдадут СОВ по Астрономии, и вы сможете вдоволь позлорадствовать.       Северус безрадостно хмыкнул, вероятно, думая, что для того, чтобы встретить кого-то столь же наглого, надо очень постараться.       А ведь Северус совсем не старался. Не исключено, что у него и без Милэй существовало полно забот.       — По-моему, я уже говорил вам, что мне всё равно, — отозвался Северус и, в последний раз задержав на зелье взгляд, прошёл в маленькое помещение, в котором хранились некоторые компоненты, пустые колбочки и пузырьки. Северус вернулся к Мелле уже с сосудами для зелья в руках, поставив их на подставку и приготовившись разлить отвар по ёмкостям.       — Ему нужно настояться, — только сейчас подала голос Мелла, которую охватили слишком много мыслей, из-за чего её концентрация знатно ухудшилась. Она чувствовала, как замерло сердце, ведь чёрные глаза пронзительно поглядели в её собственные. — У меня было достаточно времени обдумать всё после того, как вы предотвратили мою попытку бросить в котёл безоар, — Мелла, когда её зрение пронзил свет, которым лучилось зелье, преисполнилась необычной гордыне вновь. — Но вы оказались частично правы: целиком осколок камня добавлять было нельзя. Потому я подумала и решила, что нужно его измельчить.       Мелла не знала, зачем объясняется перед Снейпом. Где-то в душе ей не хотелось, чтобы он ощущал свои труды неоцененными.       Сколько бы лет ни прошло, насколько бы Северус не изменился, Мелла по-прежнему волновалась за его эмоции, что, говоря по правде, делать была не обязана. Но она ощущала долг, который подкрепляли прошлые поступки.       Северус молчал довольно долго, видимо, раздумывая, что же сказать. Он немного наклонил голову набок.       — Вы услышите от меня то, что хотите слышать, — сказал наконец Северус, собираясь с духом. — … Я вынужден признать, что несколько ошибался на ваш счёт.       Мелла, если бы эту фразу произнёс молодой Снейп пятнадцать лет назад, чистосердечно посмеялась бы и заметила, что «звезда спустилась-таки с небес на землю». Но сейчас Мелла, переваривая в голове сказанное, лишь молчала. Обычно она боялась украдкой даже усмехнуться, чтобы не навести Северуса на определённые мысли, но теперь… Теперь Мелла слабо-слабо улыбнулась, разрешив себе признать свою победу. Уголки губ потянулись вверх сами собой, а мышцы лица хоть немного расслабились. Мелла хотела было стереть улыбку, вернуть себе равнодушие, но на какие-то несколько секунд просто потеряла такую возможность. Улыбка вскоре потускнела, брови вновь опустились, но след от неё ещё какое-то время освещал черты лица за счёт маленькой, незаметной глазу искорки, которую высекла ударом камень о камень всё та же гордость.       — Нужно всего лишь действовать последовательно, — ответила Мелла, вживаясь в образ профессора, как всегда делала на парах. Она перевела взгляд на преподавательский стол, на котором стояли целые ряды пузырьков с различными зельями внутри. Это были непроверенные работы учеников. Мелла поджала губы, сомневаясь, правильно ли поступает, но всё же выдавила: — Я могу проверить какую-то часть работ.       Мелла внутренне содрогнулась. Ей хотелось находиться подальше от чувства вины, хотелось не вспоминать о былом… Но также существовало какое-никакое желание не оставлять Снейпа наедине с уязвлённым чувством собственного достоинства и многочисленными пузырьками.       — Я справлюсь сам, — бросил Северус. Он повторял это так часто, что Мелла не смогла не заметить:       — С зельем вы не справились сами, верно?       Северус, пытаясь сохранять терпение, тяжело вздохнул и приложил пальцы к переносице. Иногда Северус поступал так, когда негодовал.       — Вы невыносимы, — тихо произнёс Северус то же, что и однажды, так и не подобрав более подходящих слов и посчитав, что это определение как нельзя лучше соотносится с Меллой.       Она сочла ответ за согласие.       На протяжении какого-то времени в груди снова боролись лёд и пламя, но боль от их сражения малость ослабилась в тот вечер, подтвердивший немало доводов и теорий.

***

      Мелла в последние дни перед экзаменами нагружала студентов по полной программе. Она разбирала с ними каждую мелочь, каждый урок начинала с анализа карт… И каждый урок в Астрономической башне звучал твёрдый голос, но сквозившие в нём признаки усталости могли помешать желаемому эффекту:       «— Несколько дней до экзамена. Вы должны встряхнуть ваши головы и вспомнить всё то, что я рассказывала на протяжении года».       Мелле, возможно, было бы чуть полегче, если бы не вечные волнения по поводу Тайной комнаты и забота о самочувствии Хагрида, которому приходилось явно несладко. Клык очень скучал по своему хозяину.       Мелла знала, что день, когда ей нужно будет спуститься в бывшие обители Слизерина, всё приближается. Было страшно. Сердце норовило выпрыгнуть из груди из-за боязни сделать неверный ход.       Также оно буквально сходило с ума от того, что Мелла, по своему мнению, смогла допустить такую глупость: помочь Северусу. Разумеется, после того, как Мелла немного посодействовала ему в проверке домашних заданий, данных ученикам, она не находила себе места от противоречий. Её настигло просто несчётное количество душевных разногласий.       Мелла иногда даже не понимала, как себя вести. Бывало, что ей виделось лучшим вариантом просто сбежать, но также Мелла испытывала надобность облегчить ношу Снейпа, которую возложили на него непонятные обстоятельства.       Мелла, переживая подступившую тошноту, обречённо рассматривала раковину, находящуюся в туалете Миртл. В голову закрадывались непрошеные воспоминания: Мелла вдруг вспомнила, как обнимала Северуса здесь, на месте, на котором стояла ныне, в момент смирения с обстановкой. Вспомнила, как пыталась залечить синяки и ссадины, доставшиеся от Мародёров, нежными прикосновениями.       Мелла помнила также и о том дне, про который рассказывала Гермионе. Помнила себя совершенно беспомощной девочкой, лежащей на полу и захлёбывающейся слезами.       Она прикрыла глаза, готовясь к худшему. Мелла, какое-то время напоминая себе о своих целях, сказала одно только слово:       — Откройся.