***
Глаза открывались почему-то очень трудно. Попытавшись резко вскочить, Гарриет со стоном упала обратно, похоже, в этот раз ей досталось гораздо сильнее, чем раньше, двигаться она почти не могла. Внимательно осмотрев себя, девочка сняла с себя окровавленные лоскутки того, что раньше, по-видимому, было ее одеждой. Теперь Гарриет была обнажена и лежала на чем-то мягком. Зацепив рукой что-то похожее на жесткое покрывало, девочка закуталась в него, стараясь хоть как-то защититься. Вокруг царила тишина, и комната, в которой оказалась девочка, была совершенно не похожа ни на ее чулан, ни на комнаты Дурслей. Была еще одна проблема — девочка не помнила ничего, что происходило последние сутки. Как она здесь оказалась, почему она вся в крови, да еще и почти без одежды? Что случилось? Гарриет почувствовала подступающую панику. Паника все усиливалась, девочка почувствовала, что ее начало трясти, по рукам будто бы побежали множество букашек, она помнила это ощущение, когда Дадли со своими друзьями ее как-то посадил на муравейник. Но боли не было, было как-то странно… Гарриет потеряла сознание. На этот раз глаза открылись легко, букашки исчезли, зато пришла боль. Казалось, болит все тело, хотя обычно болели только руки и ноги. Шевелиться было абсолютно невозможно, она была завернула во что-то, напоминающее плащ, при внимательном осмотре. Хотя обнаженное тело реагировало на прикосновения ткани болью, это лучше, чем лежать без ничего. Девочка попробовала медленно встать, боль стала такой сильной, что у Гарриет на мгновение все поплыло перед глазами, но, проморгавшись, она прогнала дурноту. Вокруг по-прежнему была тишина, причем такая, что девочка подумала, что оглохла. Очень хотелось кушать, настолько сильно, что было больно. «Хоть бы водички попить», — подумала Гарриет и опустилась на четвереньки. Ноги сразу подкосились, и она упала на бок. От бессилия и боли девочка заплакала. Она не плакала уже давно, очень давно, но сейчас вокруг никого нет, значит, можно? Она лежала на полу и молча плакала, не в силах подняться, сделать шаг, да даже доползти хоть куда-нибудь. Стиснув зубы, Гарриет поползла, подтягиваясь на руках. Плащ норовил сползти, но она поправляла его и снова ползла, не видя, как за ней остается кровавый след от потревоженных плащом ран. Но боль опять стала очень сильной, и девочка потеряла сознание.***
Закончив дела с передачей опеки, Северус в компании Поппи и Амелии аппарировал домой. Дамы замерли, стоило только появиться в гостиной. Амелия отчетливо всхлипнула. На полу, замершая в движении, лежала закутанная в мантию девочка, от которой шел след до дивана. Этот вид был настолько страшен, что Северус замер, не зная, как поступить, а потом поднял девочку заклинанием и перенес обратно на диван. — Сев-верус, что это? Как это? — прошептала мадам Боунс. — Ты же видела… — ответила мадам Помфри. — Это героиня магического мира, наша Избранная, куда-то собралась… — А почему столько крови? — Северус, иди, сделай покушать малышке, а я ее тут посмотрю, — сказала медиведьма, уже представляя, что увидит. — Хорошо, Поппи, — ответил профессор. — Ей, наверное, сейчас бульон можно? — Да, начни с бульона, — ответила мадам Помфри и, собравшись с силами, развернула мантию, отчего Амелия вскрикнула. — Мели, ей бы одежды какой-нибудь. — Да, Поппи, я пошлю домовика, пусть принесет что-нибудь от Сью. Мерлин мой… Зрелище было страшным даже для видавшей всякое медиведьмы. Девочка разодрала себе раны на животе и ползла, истекая кровью. Интересно, куда она так упорно ползла? Заживив все, что можно было заживить небольшим набором зелий экстренной аптечки, Поппи разбудила девочку привычным Энервейтом. То, что она это сделала зря, женщина поняла, встретив полные ужаса глаза девочки. Та явно не понимала, где находится, и ей было очень страшно. Аккуратно накрыв Гарриет простыней, трансфигурированной из платка, мадам Помфри мягким, ласковым голосом заговорила с девочкой: — Не бойся, маленькая, все теперь будет хорошо. Сейчас Северус принесет тебе покушать, ты подкрепишься, и мы отправимся в больницу, где тебе помогут. Хорошо? — Да, мэм, — прошептала дрожащая девочка. — А сейчас тетя Мели поможет тебе надеть платье, чтобы ты не боялась. Подошла Амелия с красивым платьем в руках. Гарриет секунду смотрела на это чудо, а потом снова заплакала и сразу же сжалась, ожидая удара. Поппи переглянулась с Амелией. — Что такое, малышка? — обратилась к девочке мадам Боунс. — Мне нельзя такое… Оно красивое, я его грязной кровью запачкаю… — Можно, тебе все можно, Гарриет, ведь тебя Гарриет зовут? — Меня зовут Уродка, — прошептала девочка. — Я его убью! — зашипела Амелия. — Я его на бороде повешу! Я его… — Тише, Мели, ты пугаешь девочку. Давай мы ее лучше оденем. И в четыре руки, медленно, осторожно, стараясь не сделать больно, они надели красивое синее платье на израненное тело маленькой девочки.