А он пьет чай без сахара

      Он открыл глаза и резко зажмурился от яркого белого света. Потребовалось какое-то время прежде чем Зонтику удалось таки их открыть и оглядеть место, в котором он находится. Белый потолок оказался первым, кто встретил парня. А так же периодический писк где-то слева. Зонтик моргнул, когда в голову ударила резкая боль. Парень пошевелил левой рукой, той, что была свободна от капельницы с каким-то препаратом, и приложил ее к голове. Бинты? Как оказалось, они хорошенько покрывали его голову, особенно плотно налегая на лоб. В палате, как он понял, не было никого, но… Что вообще произошло? Как он здесь оказался? Но попытка вспомнить тут же возобновила головную боль. А еще жутко хотелось пить. Повернувшись, Зонтик заприметил стакан прохладной воды и, не долго думая, взял его в руки. Пальцы не хотели слушаться, а запястья затрясло, однако парню удалось аккуратно переместить ёмкость себе на грудь. Вздохнув и почувствовав осипшее горло, Зонтик жадно пьет, прежде чем дверь в палату отворилась. От неожиданности стакан выпал из рук шестого, разлетаясь на осколки и осыпая ими пол подле своей кровати. Зашедшая медсестра не успела ничего сказать, как увидела страх и панику в глазах своего пациента.       Зонтик сначала смотрел на нее, а потом медленно перевел взгляд на пол и резко его дыхание перехватило. Звон от разбитого стакана встал в ушах, сводя с ума, а дышать стало трудно. И было страшно, страшно, страшно. Парню казалось, что пол вдруг залился кровью и он в ужасе подскочил на своей кровати, игнорируя боль во всем теле. Учащенное дыхание заставило голову кружится от переизбытка кислородом, но единственная ясная мысль в его голове была одна: бежать. Когда девушка позвала кого-то из коридора и намеревалась подойти и успокоить подростка, парень вдруг соскочил с кровати, срывая иглу со своей руки и, задев осколки, бросился наутек, пихнув медсестру в бок. Образы смешались, голоса перепутались, голова гудела от воспоминаний. Он просто хотел убежать. Он хотел спрятаться. Это именно то, чего он желал в тот вечер, но не смог исполнить. Парень на секунду обернулся и первое, что бросилось в глаза был красный след, тянувшийся прямо от его палаты. Это не его кровь, точно не его, она была чужой, она покрывала руки парня и он никак не мог смыть ее. Предательские слёзы потекли по щекам. Зонтик не заметил, как врезался в мужчину, который тут же прижал его к себе, удерживая на месте, пока медперсонал спешил успокоить пациента. Только вот отсутствие возможности двигаться усилило его панику. Он закричал, просил отпустить и мужчина растерялся, бросая недоумевающий взгляд на подошедшего доктора. Этого замешательства хватило, чтобы Зонтик, отпихнув мужчину и потеряв опору под ногами, рухнул на пол, по прежнему стараясь сбежать. Ноги не слушались и попытки подняться не привели ни к какому успеху. Осознание, что Зонтик больше не может бежать заставило его, вытирая поранившейся от иглы рукой слёзы, только размазывая соль и кровь по лицу, отползти к стене и накрыть голову руками. — Н-не надо, п-пожалуйста, эт-то не я… Э-это был не я!       Доктор средних лет присел перед ним, медленно протягивая ему руку. Зорким глазом он видит, как парень шугается и всеми силами старается слиться со стеной, но дрожь во всем теле заставляет его постоянно брыкаться каждый раз, когда он снова и снова соскальзывал на пол.       — Спокойней, — начал он негромко, — Тебе страшно, но сейчас всё в порядке, ты в городской больнице и все, кто здесь находятся хотят тебе помочь. — Бархатный голос доктора стал единственной ниточкой, за которую Зонтик жадно вцепился, среди прочей путаницы из чужих голосов, даже если в коридоре было совершенно тихо. — Тебе надо дышать, давай, посмотри на меня и сделай глубокий вдох.       Зонтик попытался сморгнуть слёзы и посмотреть перед собой. Размытая фигура в белом выжидающе протянула ему вторую руку. И парень действительно попытался ее принять, но стоило ему потерять опору, как он вновь полетел вниз. Доктор остановил падение, обхватив того за плечи, из-за чего парня чуть не бросило в новую истерику. Однако мужчина быстро отпустил его, когда убедился, что тот более-менее удобно уселся на коленях, и аккуратно взял его руки в свои. Зонтик дёрнулся, но постарался сделать медленный вдох, в такт врачу. Так они провели около 15 минут, пока парень не почувствовал истощение и не уснул прямо на руках мужчины, по-прежнему вздрагивая во сне. Бесшумно к ним подошел молодой практикант и доктор передал ему шестого, наказав вернуть того в палату, после чего обработать руку и заново установить капельницу. Где-то вздохнула уборщица, глядя на красную дорожку.       Этого странного мальчишку они обнаружили благодаря звонку какой-то девушки. «Тут мальчик кричит и бьется головой об стену» в ужасе заявила она в трубку, прежде чем послышалось шебуршание, когда она попыталась его успокоить. Она назвала адрес и скорая помощь тут же выехала. Бригада обнаружила молодую девушку, которая совсем не знала, что ей делать, ведь любые попытки подойти сопровождались криками и кулаками, а сам парень методично действительно бился головой об стену. Со стороны могло показаться, что он делает это забавы ради, но опытный бригадир понял, что это был способ отвлечься от чего-то другого. Что-то настолько тревожило парня, что единственный способ, который помог ему — причинение себе боли. Его лоб был уже разбит, костяшки разодраны, сам парень был в свитере, а куртка валялась совсем неподалеку. Его быстро упаковали в машину и повезли в больницу. Однако единственное, что смогло его расслабить — это успокоительное. При нем не было ничего — ни одного документа вроде паспорта, студенческого, телефона или хотя бы кредитки. «После того как пациент вновь проснется, он уже будет более настроен на разговор» на это рассчитывал доктор.       Расчет оказался не верным. Парень нервно дергал свои голубые волосы, озираясь по сторонам. Он не истерил, не пытался сбежать, но и на контакт с врачом или медсестрой идти не желал. Палата была убрана, а сам доктор держал в руке пластиковый стакан со свежей водой. Зонтик бросил на него недоверчивый взгляд и спустя какое-то время наконец принял питье их чужих рук. Он уверял себя, что в больнице с ним ничего не сделают и здесь безопасно. Мысли о безопасности успокоили и дали расслабиться. Когда зажатая от напряжения челюсть видимо расслабилась, доктор заговорил:       — Как ты себя чувствуешь? Не торопись с ответом, подумай и ответь честно. — Мужчина поправил бирку, свисающую с его шеи и указал на нее пальцем. — Можешь звать меня Борис Николаевич и я здесь, чтобы тебе помочь.       Зонтик действительно задумался, немного ёрзая в своей койке. Болело абсолютно всё. Но ярче всего напоминала о себе перебинтованная голова, руки и… Что-то внутри. Что-то там сжималось с каждым разом принося невыносимую боль. Вот бы прямо сейчас его сердце взорвалось и ему больше не нужно было испытывать что-то подобное. — Всё в порядке. — По привычке ответил он.       — Хорошо. — Кивнул доктор, записывая что-то в свой блокнот. — Как видишь я представился и очень хотел бы узнать твоё имя.       — Я… — Зонтик прокашлялся, его голос был осипший от криков. Он не хотел доставлять проблем создателю и своим друзьям. Эта помощь… Это лечение… Бумажная волокита, подписи, мед. книжки… Тогда их мирной жизни придет конец и всё из-за одного глупого-глупого Валетика. Он соврет. Он будет лгать снова и снова в надежде, что это поможет.       — М-Меня… Олег… И-имя…       — Можно узнать твою Фамилию? Нам нужно установить твою личность, иначе не будет возможности сообщить твоей семье, где ты. Или, может, ты помнишь чей-нибудь номер?       Парень мотнул головой, поджимая искусанные губы. — Н-не помню. Ничего не помню. — Он поднял взгляд исподлобья на Бориса, нервно сжимая простыню. — Я… Я могу идти?       Мужчина удивился: — В твоем состоянии нельзя никуда идти. Но если ты об этом заговорил, то наверное помнишь свой адрес? Вышлем людей и твои родители приедут. — Борис проследил за расширившимися глазами пациента и вновь занес какие-то заметки в блокнот. Мальчик не очень охотно идет на контакт, не помнит даже собственную фамилию. Мужчина нахмурился. Здесь что-то не так. — Сколько тебе лет?       — Ш-шестнадцать.       — Замечательно. Итак, Олежа, мы бы хотели взять у тебя анализы, в том числе и кровь. Это необходимо для выявления твоих болячек. Разумеется, мы не будем тебя трогать без твоего согласия, до тех пор, пока ты не страдаешь чем-то серьезным.       — Н-нет! Не надо! Не т-трогайте! — Зонтик в ужасе сжался при одной только мысли, что они узнают… А затем устало откинулся на приподнятые подушки. А они узнают. Они, черт их дери, врачи. Тем более, похоже ему что-то дали, может, обезболивающее. Но ломка вновь даст о себе знать в скором времени. Но вряд ли они знают, что с ним, ведь не каждый препарат можно принимать в такой ситуации, Зонтик уже успел немного почитать об этом.       — Хорошо. В любом случае, когда тебе станет получше, мы начнем диагностику и начнем выявлять причины твоей амнезии. Пока что у тебя есть целый день чтобы свыкнуться с этой ситуацией, а так же познакомиться с медсестрой, которая будет обслуживать тебя в данный период. — Мужчина встал, поправляя белый халат, накинутый на свитшот мятного цвета, и сунул блокнот с ручкой в карман. — Обязательно зови, если что-то заболит или просто из нужды. Совсем скоро принесут ужин. А пока отдыхай.       После этих слов Борис Николаевич покинул палату, оставляя «Олега» на едине с самим собой. Только когда доктор покинул палату Зонтик медленно выдохнул, укутываясь в одеяло так, чтобы свет не мозолил глаза. Он продолжал кусать свои губы, совсем не замечая просачивающейся крови. Он не понимал, не мог понять почему именно это имя вылетело из его рта. Он хотел забыть, но теперь каждый раз его будут подзывать именно так. Зонтик постарался вспомнить, что произошло до того, как он очутился здесь. Память блокировала воспоминания, старательно утаскивая их в затворки сознания, в то время как сам парень усиленно тянул их наружу. Из-за этого голова жутко разболелась.        Опять.        Почему нет способа просто заставить ее успокоиться и собрать все мысли в единый ряд? Почему в последнее время всё такое… сложное? События не так давно прошедших дней пролетели резко, осколками впиваясь в мозг. Он был разбит, как стакан, выпавший из рук, как бутылка, в дребезги разлетевшаяся об стену, и каждый мельчайший иверень — частичка его души. Парень всхлипнул, обнимая себя и сворачиваясь калачиком. Боль постепенно возвращалась. Он должен рассказать и ему помогут. Ему помогут. Или сделают только хуже? Сколько его вообще не было? Ребята, наверное беспокоятся… И Михаил. Парня чуть не вывернуло от одного упоминания этого имени. Ему нужно бежать от сюда как можно скорее, иначе может случиться что-то непоправимое.       Что, если мужчина уже разозлился на отсутствие Зонтика? Что, если он уже вылавливает всех, кто ему дорог? Что, если…       — Ужин!       Зонтик выскочил из-под одеяла, о чем сразу же пожалел из-за яркого света и ноющего тела, но распахнутыми глазами так и глядел в сторону двери. Медсестра вздохнула, скидывая с плеча светлую косу и подошла ближе. Одним движением ноги она ловко расправила небольшой столик (он был здесь все это время?) перед Зонтиком, после чего поставила на него поднос. Пахло вкусно, но парня, кажется затошнило от одной мысли о еде. Он взглянул на блюдо получше: это был суп, хотя проще было назвать это бульоном, потому что овощей и мяса в нем было не особо много. Рядом тарелка с нарезанным хлебом и стакан воды, наверное, если ему снова станет плохо? Интересно, почему именно такой выбор?       — Вы показались Борису Николаевичу слишком болезненным и худым, поэтому он настоял на чем-то более лёгком. В вашем случае хлеб так же лучше будет макать в бульон, чтобы размягчить. — Ее голос был мягок, а европейский акцент выскакивал в словах то тут, то там. Но проговаривала предложения она действительно хорошо. — Говорите, если что-то не так. Вы можете быть не в состоянии доесть, но бульон должен быть выпит.       Зонтик медленно кивнул, пробуя свой ужин. Вкусно. Под взглядом медсестры есть было некомфортно, но он не мог припомнить, когда действительно был сыт в последний раз. Он действительно хотел есть, но большая часть еды постоянно выходила вместе с желудочным соком. Как и ожидалось — больше нескольких ложек в него не полезло и парень отодвинул от себя тарелку.       — Бульон. — Напомнила девушка       — М-меня т-тошнит…       — Давайте я вам помогу, — она подошла ближе, отталкивая Зонтика так, чтобы он вновь очутился на подушках.       — П-погодите.!       Она села рядом, немного перемешав суп и набирая немного бульона в ложку. — Вы стараетесь есть так, словно хотите кому-то угодить. Если вам тяжело — зачерпывайте немного и аккуратно пейте. — Девушка поднесла ложку ко рту парня. Он послушно открыл его, не сводя глаз с ее лица. — Не так широко, совсем немного, иначе вас точно стошнит.       Спустя двадцать тяжелых минут девушке удалось покормить Зонтика. Тот, в свою очередь, даже не заметил, что тарелка оказалась полностью пуста, оставив в себе несколько картофелин. Он чувствовал сытость. Впервые за долгое время. Иногда живот начинало крутить, но не так, как это обычно происходит. Да и девушка довольно терпеливо нянчилась с ним. Это настораживало. Михаил тоже сначала заботился, успокаивал и поддерживал, и вот чем всё обернулось. Разумеется, где-то в остатке своего здравого смысла, Зонт понимал — это больница и его тут, между прочим, лечат. Точнее кормят. Точнее он тут всего лишь один день, но по идее, это место должно ассоциироваться с безопасностью, ведь именно здесь одни люди спасают других. Однако жуткие мысли о том, что даже здесь им будут манипулировать, начали расшатывать нервы настрадавшегося парня.       Заметив резкую смену настроения пациента, девушка легонько взяла его за руку, поглаживая по тыльной стороне ладони. Она присутствовала при той суматохе в коридоре, поэтому быстро поняла — парень действительно боится прикосновений, которые как-либо его ограничивают, сильной хватки, хватки из слепой зоны. Нужно максимально дать понять, что ты здесь не для причинения боли. У него вроде бы амнезия? Может быть, из-за ужасов, происходящих дома, его память заблокировала травмирующие воспоминания, но тело и организм этим не проведешь и оно автоматически будет откликаться на триггеры. — Не переживайте, вдох-выдох. — Нэнси не была профессионалом, может быть поэтому до сих пор сидит на месте медсестры, хотя так мечтает подняться по карьерной лестнице. Но она всегда проявляла сочувствие к людям, особенно с проблемными семьями, ведь самой пришлось бежать от сумасшедшей матери в другую страну и в спешке выучивать совершенно незнакомый язык.       — Вот так, хорошо. — Девушка улыбнулась, когда смогла помочь парню вновь обрести себя. — Очень важно говорить о том, что вы чувствуете, особенно нам. Иначе помочь будет трудно. Вы правда совсем ничего не помните?       Изначально Зонтик соврал из-за паники: где он, как он тут оказался, что произошло, кто эти люди, что они хотят? Но сейчас… парень молча кивнул. Он будет лгать до последнего. До побега. Никто не должен знать о том, что он совершил, но при этом он не должен дать пострадать своим друзьям. Он тихо вернется к Михаилу, а позже — домой. Скажет, что потерялся. Да, так и скажет. Или вовсе будет молчать, глядя в родные глаза. Какая им разница? Пускай не понимают, пускай обижаются, ненавидят — всё это не имеет значения. Только их безопасность. Нужно убираться отсюда как можно скорее, может выпросить еще обезболивающее, чтобы успешно добраться до дома…       — И-извините… Не подскажете, а какой адрес у этой больницы? Я… Может б-быть он будет м-мне знаком?       — Ой, эм… Улица 1905, если я правильно запомнила. Простите, я не местная, названия улиц всё еще не даются мне так легко.       — С-спасибо… — Неуверенно кивнул Зонтик. На трамвае от остановки ехать около полутора часа. Как же далеко его занесло? Справедливости ради, он действительно плохо помнит о том, что привело его в это место. Жжение в лёгких, сбитое дыхание, головокружение, боль, боль, боль, боль — были его спутниками в тот момент. Ему было плевать, он просто хотел, чтобы это всё прекратилось, как угодно, лишь бы перестать чувствовать.       — Помогло?       — Ч-что? А? Н-нет… Нет, совсем н-нет. Я не думаю, что эта улица к-как-то связана со мной. — Нервно побегав глазами по палате, Зонтик сделал вдох, — А м-можно мне… Немного обезболивающего? Моя г-голова всё еще болит, в-вот.       Нэнси понурилась, но всё равно одарила парня милой улыбкой. — Мне давно пора идти, к сожалению у вас не много времени на себя, потому что вам нужно встретиться с терапевтом, чтобы определить все ваши болячки. Я вернусь за вами через 10-15 минут, отдыхайте. Я узнаю, на счет обезболивающего и принесу, если получу разрешение. Сами понимаете, я не ваш лечащий врач.       Как только дверь за девушкой закрылась, Зонтик медленно встал с кровати и выглянул в окно, откинув в сторону нежно-голубые занавески, сразу же после прикосновения брезгливо одернул руку. Третий этаж. И улица совершенно незнакома ему. Всё вокруг такое серое и унылое, может быть, он должен быть благодарен Михаилу за то, что тот показал ему новый яркий мир, который Зонтик не видел прежде? Всё-таки наркотики тоже стоят неких денег, так что возможно взамен он просто платит… собой? Разве это такая уж проблема? Должен ли он сказать «спасибо»? Почему эти мысли навязчиво крутятся в его голове? Они пугают…       — Возвращаться домой… Н-надеюсь, еще не поздно… - Зонтик провалился в сон.