Вызов для Третьего Рейха.

7:59       Генрих стоял и смотрел на стены дымящегося города. Скоро, совсем скоро всё начнется. Командиры всех 18 расчетов сверлили свои часы с часами командира, добившись максимального соответствия. Обычная "арийская педантичность", как о ней сказал бы Геббельс, чтобы все пушки выстрелили в один момент ровно в восемь часов. Флот, составлявший основную часть огневой мощи, должен был начать обстрел совместно с наземной группой. Вопрос был лишь в том, кто выстрелит первым – артиллерия или флот? Впрочем, не важно. Отставание не будет каким-то критически важным фактором – каждый житель этого злосчастного городишки получит свою порцию огня и страха в дополнение тому, что принесли бомбардировщики.       Бойцы расчета 170-мм K.Mrs.Laf, как и остальные, были словно натянутые стальные струны – напряженные и стойкие, хоть сейчас рисуй с них военные пропагандистские плакаты.       Артиллеристы подобны музыкантам, а различия лишь в инструментах. И неважно, какой калибр орудия - 105-мм, как у соседей впереди генриховского расчёта, или 210-мм – важно то, что пушки тоже издают свое чудесное звучание. Тяжелое уханье, лязг механизмов, стальной звон, слышимых в ушах, ужасный гром и далекие громыхания разрывов складываются в свою неповторимую мелодию и у каждой пушки оно своё особенное. И как прекрасен этот концерн, когда он звучит для врага! - подобное ощущение здесь было у многих. Когда слышишь, как в тылах и на позициях противника рвутся бомбы и поднимаются ввысь куски грунта, ощущаешь всем телом дрожь земли. Вот он – фронтовой концерн. Если бы у Генриха спросили, с чем он ассоциирует свою пушку, то он бы ответил, что с контрабасом, ибо похожи по звучанию.       Командир расчёта стоял недалеко от пушки и ждал. Поднеся к глазам левую руку с наручными часами, Генрих увидел, что времени осталось совсем мало - около 30 секунд. Он поднял правую руку вверх, как и другие командиры расчетов вокруг. - Waffen vorbereiten! – проговорил своим подчиненным Генрих, не отводя глаз от секундной стрелки часов, которая неумолимо двигалась вперёд с каждым движением, приближая смерть жителей города и начало «старого доброго концерта». - Mach dich bereit! – сказал Генрих артиллеристам за десять секунд до обусловленного времени, буквально вцепившись взглядом в маленькую стрелочку наручных часов.       Каждый промежуток между ровными движениями стрелки, казался очень долгим и будто увеличивался с каждым мгновением. Но вот ещё одно движение, ещё одна секунда и, в полной тишине ожидания, казавшийся раскатом грома, "тик" переместил секундную стрелку ровно на 12. - Feuer! - прокричал на всю мощь легких Генрих и резко взмахом опускает руку вниз, не закрывая рта, и тут же пушка оглушительно подаёт голос синхронно с остальными 17 орудиями.       В один и тот же момент почти два десятка стволов начинали свою громоподобную увертюру.       Как только первые разрывы сотрясли город, вдалеке вспыхнули 6 ярких вспышек - это открыл огонь линейный крейсер, через мгновение, вторя ему, разразились и все остальные корабли эскадры.       Открытие и лязг затвора, звон упавшей гильзы, заталкивание снаряда, и снова лязг затвора, крик командира, гром выстрела... и очередной снаряд летит в город.       Через десяток секунд после начала обстрела город сотрясли разрывы шести 380-мм фугасных снарядов, столбы пыли, грязи и камня взмыли в небо... и за ними тут же последовали прилёты свыше двух десятков снарядов меньшего калибра.       В ушах стоит звон, слышно быстрый стук сердца... - Feuer!       В очередной раз пушка грохочет, отправляя следующий фугас. Расчёт методичными движениями заряжает следующий боеприпас 170-мм калибра.       105-мм гаубицы ведут тандемный огонь осколочно-фугасными, зажигательными и химическими снарядами...       Оглушительные выстрелы, лязги стали, разрывы за городской стеной и другие звуки смешались в одну общую и такую знакомую какофонию звуков. Вскоре в нескольких местах рухнула стена... Ни одного лишнего движения: отлёт использованного снаряда, пара заряжающих подносят гранату и снаряд, заталкивают в казённик, выстрел... третий, четвёртый, двадцатый. Со временем Генрих уже и сам потерял им счёт. Город обстреливали два часа. 11:15       Совсем недавно закончили греметь орудия, и пыль в пылающем городе ещё не осела, когда штурмовые колонны уже приступили к развёртыванию в непосредственной близости от полуразрушенных ворот.       Город представлял собой крайне плачевное зрелище: лишь малая часть видимых домов оказалась не затронута обстрелом, в основном же разрушения варьировались от средних до полного; во многих местах полыхали пожарища. На удивление, крепостная стена, за исключением нескольких обвалов, практически не пострадала. Но не смотря на то, что враг, казалось, был разбит ещё до прямого вступления с ним в "контакт", многие пребывали в напряжении. В основном, подобные ощущения были вызваны чувством неизвестности, пусть и касающимся столь отсталого на вид противника. Более мало какие мысли тревожили солдат, натягивающих противогазы, они готовились к бою.       И вот, послышалась команда к выдвижению. Лязгнув гусеницами, стальные машины поползли вперёд.       Вскоре на пути штурмующих осталась последняя преграда, разрушить которую предстояло головному танковому экипажу. - Sprengsloffgranat, aufladest! Ziel für 12 Stunden. - крикнул командир. - Jawohl! Ich bestätige das Ziel. - Mach dich bereit!... Feuer!       С грохотом вылетевший из ствола, 88-мм снаряд на огромной скорости устремился в цель. Раздался взрыв, и обитые железом ворота, частично вырвав петли и сильно деформировавшись, оказались вогнуты внутрь. В то же время на стене. - Сейчас вы у нас попляшете... - отряхнувшись от пыли и стерев рукавом мантии кровь с лица произнёс частично оглушённый взрывом, но всё ещё полный решимости и ненависти к захватчикам Ямирей. - Все, поднять посохи! Прочесть заклина... *** - Der Feind ist an der Wand. Feuer!       В одно мгновение с бронетранспортёра Sd.Kfz.251/21 застрекотали 15-мм тяжёлые пулемёты в строенной установке, длинной очередью выкашивая всех, кто поднял головы, и, выбивая камни из кладки, калеча тех, кто ещё прятался за зубцами. Главный придворный маг и его подчинённые были превращены в кровавое месиво за несколько секунд. - Bereit zum Rammen! - приказал командир головной "Пантеры 2", и танк, с гулом, на ходу разворачивая башню, стал стремительно набирать скорость. Десяток секунд, и он с грохотом влетел в покорёженные ворота, окончательно повалив те на землю.       Никакого сопротивления поначалу встречено не было, а потому вся колонна постепенно заехала внутрь. - Allgemeiner Befehl, die gepanzerten Fahrzeuge verlassen! Beginnen Sie mit der Säuberung, nehmen Sie keine Gefangenen.       Услышав приказ, солдаты приступили к выгрузке из техники, и вскоре перед ними предстала ужасающая картина. Тела, судя по их внешнему виду, лежавшие тут ещё со времени авианалёта, были разбросаны буквально повсюду, лишь местами стащенные в кучи и где-то уже сожжёные: хоронить их явно не собирались. Но это было не всё. По видимому, аборигенами в преддверии штурма были сооружены уличные баррикады напротив ворот, только вот... химические снаряды сделали своё дело, т.к. тела пары десятков человек, облачённых в доспехи и лежавшие тут же, имели явные следы поражения удушливыми газами, из-за направлерия ветра, судя по всему, не затронувшими тех, кто находился на стене. Не сказать, чтобы это как-то очень сильно поразило немцев, многие из которых были ветеранами Восточной войны или войны с Японией, а кто-то даже обоих сразу, так что к подобному были уже привычны, но всё же приятного впечатления это не производило. Какому-то новобранцу стало дурно, но тот, понимая, что снимать противогаз нельзя, смог подавить рвотный рефлекс. - Was glotzt ihr so? Teilen Sie sich in drei Gruppen auf und fahren Sie weiter vorwärts. Ausführen! - раздался полуразборчивый командный голос. В это же время. Временная ставка лурийского командования.       После начала обстрела генерал Патаджин и его окружение были вынуждены уйти в подземелья, где и находились на текущий момент. Но даже эти обширные подземные сооружения не оказалась незатронутыми обстрелом: несколько ходов всё-же обвалились или оказались сильно повреждены, что несколько затрудняло коммуникацию. Небольшое помещение освещалось лишь немногочисленными свечами. Где-то вдалеке раздавались стоны раненых, спущенных вниз для большей безопасности. Воздух был сдавленным и отдавал каким-то влажным смрадом. Генерал с нервозным выражением лица склонился над картой города, расстеленной на простом деревянном столе, с деревянными фигурами двух цветов, расставленными на ней. Он обратился к человеку с манакомом, сидевшему за столом поменьше в углу комнаты. - Есть хоть какие-то сведения о противнике...? - Господин генерал... - офицер связи сглотнул - по крайней мере с третью наших войск не удаётся установить никакого контакта, в том числе со всеми тремя передовыми отрядами у ворот. - Чёрт...       Резко раскрылась дверь. - Господин Патаджин! Вам депеша от восточного отряда! - Что... но почему они не сообщили об этом по манакому? - Говорят, что все средства связи оказались выведены из строя вражеской взрывной магией! Также сообщается о крайне высоких потерях среди личного состава. В связи с этим командир принял решение оставить малые баррикады и сосредоточить все силы на главной! Резервные отряды, расположенные в катакомбах, практически не пострадали. - Понятно. Передай им мой приказ. Эй, тебя это тоже касается - обратился он к офицеру связи - Всем войскам: удерживать свои рубежи всеми возможными силами; при невозможности дальнейшей обороны рубежа отступать в катакомбы и отходить к портовым укреплениям. Живо! Пятнадцатью минутами позже, один из опорных пунктов лурийской армии внутри города.       Группа уставших рыцарей, сняв шлемы, сидела на земле, опёршись о наскоро сооружённое заграждение. Оружие было сложено рядом. Они сами того не знали, но в сравнении с остальными им, если так можно было сказать, крупно повезло, ведь из всей сотни, лишь несколько отделались ранениями, да и те лёгкими. Из общей массы воинов выделялся один с щитом, отливающим серебром, и, естесственно, заинтересовавшим боевых товарищей. Как удалось выяснить при расспросах, этот щит передавался в его семье из поколения в поколение и нередко спасал жизни предков.       Но вот, короткая передышка оказалась оборвана криком наблюдателя. - Враг! Всем взяться за оружие!       Множество мужчин тут же вскочили на ноги, устремив напряжённые взгляды в другой конец улицы, откуда раздавался непонятный шум. Вскоре все они обомлели: прямо на баррикаду катилось, вышибая искры из мостовой, извергающее дым металлическое чудовище, за которым следовали непонятные люди с какими-то короткими посохами в руках. - Выстроить стену из щитов! Арбалетчики, на изготовку! Ударив тяжёлыми щитами во весь рост высотой, рыцари выстроились в плотную шеренгу, заслоняя воинов с арбалетами, расположившихся за их спинами.       Внезапно, неизвестная самодвижущаяся стальная повозка остановилась. Ещё мгновение... и жизни солдат Лурии оборвал фугас, влетевший прямо в центр построения. Работу за ним доделали пулемёты. Но никто так и не заметил закопчённый взрывом, но всё ещё отдававший прежним блеском щит, прикрывающий отброшенное тело своего убитого владельца... Через некоторое время. Полевой немецкий штаб. - Herr Oberst, lassen Sie mich berichten. - обратился к своему командиру один из штабных офицеров. - Erlaube. - Nach den Berichten aus dem Ort setzen alle drei Gruppen den erfolgreichen Vormarsch in die Stadt fort. Gruppe C berichtet, dass sie damit begonnen hat, die Katakomben zu säubern. Es gibt derzeit keine Verluste an Getöteten oder Verletzten. - Es ist klar. Lassen Sie die Bewegung bis zur Mitte fortsetzen, dann wenden Sie sich in Richtung Hafen ab. Laut den Navy-Berichten könnten Lokale dort so etwas wie ein Hauptquartier haben. - Jawohl! Полтора часа спустя. Район северных кварталов.       Огнём и железом выжигая всяческое сопротивление, германская армия продолжала продвижение к последней цитадели обороняющихся - древним портовым укреплениям. Позади солдат в зелёно-коричневом камуфляже оказалась уже не одна тысяча трупов. В расход шли все - начиная он варварских воинов, заканчивая простыми гражданскими, пытавшимися укрыться от всего этого ада в подвале, но настигнутые струёй пламени, выпущенной из огнемёта...       Вот, ещё одна короткая пулемётная очередь и очередной луриец падает замертво. Звук вылетающей ракеты из "панцершрека"... и поднимающиеся из катакомб солдаты врага оказываются разорванными на куски. Методичное стрекотание машин смерти и крики умирающих - всё это вновь складывается в привычные немцам звуки войны и разрушения во имя Фатерлянда, ставшими за последний десяток лет чем-то совершенно обыденным.       С каждым пройденным метром всё ближе становилась финальная зачистка последней цитадели королевства... *** - Проклятье! - рявкнул, ударив по столу кулаком, да так, что тот чуть не переломился, генерал Патаджин. - Что с отрезанными в центре города войсками? - Перестали выходить на связь, милорд. - Вот же Дьявол... насколько сейчас близок враг?       Ответ был прерван резким звуком взрыва и разлетающихся камней, раздавшийся со стороны прохода к одному из выходов на поверхность. С потолка посыпалась пыль. - Значит, они уже здесь... - после небольшой паузы, собрав волю в кулак, он продолжил - Лучше умереть с мечом в руках, чем быть проклятым потомками за свою трусость. Стража, за мной!       После этих слов Патаджин с каменным выражением лица поднял со стола стальной шлем и в сопровождении гвардейцев под уже зазвучавшее в подземных ходах стрекотание автоматных очередей покинул свою импровизированную ставку. ***       Передовая, если её можно было так назвать, представляла из себя страшное зрелище. Тоннель буквально устелали тела мёртвых или тяжело раненых лурийских солдат. Тем не менее, дальше возведённой баррикады, словно появившиеся из ниоткуда, покровители полукровок Ква-Тойна почему-то не пошли. Это не могло не смутить генерала, но тот искренне надеялся на то, что враг всё-таки выдохся... По причине неспособности держать в руках оружие практичски всех оставшихся в живых, Патаджин сам взял в руки арбалет, готовясь дать последний бой.       Вскоре с другого конца тоннеля стали доноситься какие-то шевеления, похожие на перетаскивание ящика. Раздалась, как стоило полагать по тону, вражеская команда. Единственным, что удалось худо-бедно разобрать, были слова про какие-то "газовые бомбы", после чего в проход перед баррикадой со звоном выкатились несколько небольших металлических предметов, тут же с шипением начавших испускать желтовато-зелёный дым.       Практически сразу нестерпимо защипало в глазах, затем в грудь ударил сильный кашель. С каждой секундой дышать становилось всё сложнее… и генерал со своими бойцами осел на пол. - Чт..... - Патаджин будто попытался что-то сказать, но смог выдавить из себя лишь сиплый свист, тут же нарушенный страшным кашлем. Он уже практически ничего не видел, но смог рассмотреть какие-то окровавленные кусочки, оставшиеся на руках.       Кто-то из гвардейцев попытался закричать, но также издал лишь приглушённый хлюпающий хрип. Затем послышался глухой звук падения. Генерал, практически обезумев от боли, схватился за будто прожжёное калёным железом горло и вскоре потерял сознание.