Президентский люкс

      — Ты неугомонный, ложись и даже не пытайся встать. — Чейс смерил Стэна недовольным взглядом. Себастиан закатил глаза, но тем не менее лёг обратно.       — Мне надо на работу, как ты не понимаешь? Кто стрелял, в кого стреляли…       — Я с ней разговаривал, — оборвал его Чейс, глядя в окно. Напряжение повисло в палате густым сигаретным смогом.       — Как она? — голос Стэна нарушил тишину. Себастиан не осмелился произнести имя Бет, как когда-то не решался говорить о Стэйси.       — Она отлично держится… Но какой же ты идиот, Себ! — не выдержав, Чейс подошёл к койке Стэна, руками цепляясь за поручни, чтобы хоть как-то выразить гнев. Себастиан не первый раз видел Чейса в таком состоянии, но каждый раз его пробирало до самых костей. Стэн выдохнул и уставился в потолок.       — Я знаю, Чейс. Это для её безопасности, ей не нужно быть со мной. Мы знаем, чем это обычно заканчивается.       — Стэйси — это другое. Ты сам сказал, что стреляли в Олдридж, так что, может, наоборот — надо держать её поближе? — Себастиан прищурился, вглядываясь в озверевшее лицо друга.       — Поближе? Приставил к ней охрану?       — Приставил. Будем считать, что она в программе защиты свидетелей.       — А она знает об этом?       — Она и без того напугана, хоть и не показывает этого. Меры безопасности. Пытаюсь для тебя, придурка, хоть что-то сделать.       — Единственное, что мне нужно, — поскорее выбраться отсюда, — процедил Себастиан.       — Потерпи ещё немного.       Стэн откинулся на подушки, прикрыв веки. Своё бездействие он не мог оправдать даже огнестрельным ранением в сердце. Ходж и Кроуфорд занимались делом, искали стрелка, добывали улики. Криминалисты в ту же ночь с пинцетами облазили всю проезжую часть, отправили на экспертизу образцы шин, но ничего. Таких машин в городе валом, номеров нет, по камерам ничего не видно, автомобиль просто затерялся в потоке таких же машин. Единственное, за что удалось зацепиться, — гильза патрона. Однако кое-что Себастиану удалось разглядеть, но он не спешил делиться догадками даже с Кроуфордом.       Поначалу он думал, что ему померещилось, но уж слишком отчётливо всё происходило. Убийца умён, но Стэн умнее. Ему только и нужно дождаться видео из технического отдела с улучшенным качеством, собрать картину воедино, подписать пару ордеров и раскрыть преступление. Упиваясь мыслями о том, как будет заковывать в наручники убийцу, Стэн таким образом отвлекался от мыслей о Беатрис. Нутро нашептывало, что он поступил неверно, но иначе он не мог.       Себастиан знал про попытки Олдридж связаться с ним, знал, что она не раз наведывалась к нему, но охрана не пускала. В одну из ночей, когда действие морфия оказалось слабым и Стэн почти выл от боли, он потянулся к телефону, несколько раз набирал номер Бет, но скидывал звонок ещё до того, как тот доходил до адресата. Себастиан ощущал себя ничтожным, жалким, не способным взять ответственность за чью-то жизнь. И никак не мог понять: из-за страха или из-за трусости? Он понимал, что если оттолкнёт Бет, его жизнь особо не поменяется: он также будет вставать по утрам и идти на любимую работу, будет допоздна засиживаться в офисе, а потом слоняться по городу серым пятном, раздумывая над очередной загадкой.       Чувства к Бет стали для него маленьким проблеском в бескрайнем океане тьмы. Стэн забыл, каково это — любить, быть любимым. Конечно, рациональность не покидала его, и он не стремился вешать ярлыки в виде громких фраз, но отчего-то тянуло между рёбер особенно сильно, и дело было совсем не в ранении.       На третью ночь в больнице Себастиан проснулся около четырёх утра в холодном поту. Ему приснилась Бет. То, как её убили, то, как он не успел толкнуть её на тротуар. Окровавленная, она лежала на его руках, а он плакал. Рядом стояла Стэйси, она положила руку ему на плечо и произнесла то, что заставило Стэна проснуться: «Такая у тебя судьба, любимый». В ту ночь детектив не сомкнул глаз и даже узнал номер агента, присматривавшего за Беатрис. Не сдержавшись, он позвонил ему, и тот доложил, что свет в спальне Олдридж горит постоянно, в квартире она одна, никто не наведывался. Себастиан выдохнул с облегчением, но оно прошло ровно тогда, когда в памяти всплыло выражение лица девушки после его слов «ты мне не нужна».       Стэн знал, как сделать ей максимально больно, оборвать на корню тёплые, зарождающиеся чувства. Другой бы человек мог списать это на неадекватное состояние после наркоза, но не Себастиан. Он отчётливо понимал, для чего это говорит.       Защитить Бет означало отказаться от неё.       Несмотря на усилия, Себастиана не отпускали из больницы, врач запретил ему приступать к работе как минимум месяц, на что Стэн буркнул: «Лучше бы тогда меня застрелили». Прошло четыре дня после операции, но Себастиану казалось, что он лежит в палате уже четыре месяца. Дилан приходил каждый день, докладывал новые обстоятельства, они вместе разбирали теории, но ни одна из них не совпадала с теорией Стэна, пока на шестой день Ходж не принёс видео.       — Ты видел это где-то раньше? — Стэн победно улыбнулся: догадки оправдались.       — О да, Дилан, и не раз.       — Я могу прогнать по базе, расспросить местных…       — Нет-нет, это не требуется. Этот же человек стрелял в меня. Так, всё, меня это достало. — Себастиан кряхтя поднялся с постели, оторвал присоски с тела, выдернул капельницу. — Где моя одежда? — Дилан смотрел на босса широко распахнутыми глазами.       — Висит в шкафу.       — Дай сюда и позови врача. Я выписываюсь.       Беатрис вот уже второй день старалась не покидать пределы отеля. Страх, сковавший её с головы до ног иногда не давал спокойно дышать. Ей казалось, что за очередным углом её встретит человек с пистолетом и приставит дуло к виску. Поведение Бет резко стало отстранённым. Она всё чаще запиралась в офисе, сократила время брифинга, не раздавала указания сотрудникам отеля, пока делала обход, перестала лично встречать важных гостей. Жизнь Бет неожиданно для неё остановилась, замерла в одном моменте и не собиралась становиться на круги своя.       Олдридж порывалась на выходные улететь домой, туда, где она выросла. В старый, скрипучий, поеденный термитами и временем дом в долине Сан-Фернандо, но вовремя вспомнила о том, что подписка о невыезде действует на всё время расследования. В этот момент Бет в конец обессилела и, несмотря на злобу, аккуратно закрыла крышку ноутбука и свалилась на кровать. Она смотрела в потолок, пожалуй, слишком долго.       Даже воскресный завтрак с Трейси и Крисом проходил практически в тишине. Друзья пытались отвлечь её, вовлекали в беседу, рассказывая смешные истории вроде того, как они на днях выгуливали Доджера, и Крис, не заметив, как пёс, радостно бегая около него, обвил поводком его ноги, свалился на тротуар в жалких попытках выпутаться, пока Доджер облизывал ему лицо. Но Бет словно закрылась от всего мира, погрузилась на своё эмоциональное дно, а сил, чтобы оттолкнуться, не находилось. В завершении их встречи Олдридж вымученно улыбнулась, обняла друзей и грузной походкой направилась к своей машине.       Почему в мире есть лекарства от болезни, но до сих пор не придумали лекарство от душевной боли? Почему нет «волшебной» таблетки, которую можно выпить и мигом забыть свои чувства? Почему в голове нет камеры хранения эмоций, мыслей? Так ведь проще, можно разом запихнуть всё своё барахло и не вспоминать о нём. А когда нужно или если очень сильно хочется — нашёл ключ, провернул его в скважине и купайся в разрушающих воспоминаниях.       Всему Бет находила вполне логичное объяснение: это неотъемлемая часть жизни. Кто она без своих провалов? Без ноющей в груди боли? Все мы, по сути, собрание людей, которые так или иначе влияли на жизнь. Сначала родители. Принято думать, что от них дети берут самое лучшее, тогда почему Бет взяла всё самое неприглядное? Почему она не такая же романтичная и оптимистичная, как её отец Геральд? Иногда Бет даже думала, что отцу доплачивают за то, что он состоит в клубе «Всё будет хорошо в любом случае!» По мере взросления люди что-то берут из своего окружения, от того, что видят вокруг себя. А что видела Бет? Только стремилась доказать всем, что она лучше других. Быть, а не казаться, — вот главная ошибка Олдридж. Всем она казалась самой лучшей ученицей в школе, самой красивой черлидершей, за этим стояло не её собственное желание, а лишь бесконечная гонка в желании доказать другим, что она лучше. Внутри Бет всё ещё сидела та самая ранимая, нежная девочка, которая хотела, чтобы в ненастную погоду ей на плечи накидывали тёплое пальто, говорили о том, что она прекрасна не из-за каких-то заслуг или достижений, а просто потому что она есть.       Заходя в отель, Бет двигалась бесшумно, как ветер, смотря под ноги, не обращая внимания на происходящее вокруг и стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Ровно до того момента, пока не увидела перед собой Себастиана и Дилана. Сердце забилось чаще, в висках отдавался пульс, тело пробирала мелкая дрожь.       — Мисс Олдридж. — Стэн кивнул ей в знак приветствия, заходя в лифт.       — Агент Стэн, агент Ходж, — голос Бет дрожал, звучал жалко по всем меркам. Двери лифта закрылись, в нос Бет тут же закрался аромат лекарственных средств, как тогда, в больнице, когда она вошла в палату к Себастиану. И ещё один аромат — его парфюма. Олдридж помнила его, потому что он остался на её постели. Девушка прикрыла глаза, не поддаваясь панике, наступавшей семимильными шагами. Ещё один взгляд украдкой на Себастиана — и в носу неприятно защипало, слёзы подступили к глазам. Он стоял недвижимо, левая рука согнута в локте и находилась в специальном «кармане», какой обычно надевают те люди, у которых поломана рука. Ссадин на лице практически не видно, взгляд стеклянный, не выражающий никаких эмоций. Однако скулы напряжены так, что о них можно порезаться. Совсем недавно Бет гладила их и оставляла лёгкие поцелуи на шее. Воспоминания новой ударной волной прошлись по живому, причиняя боль, Бет задыхалась от собственной беспомощности.       Олдридж даже не знала, что ей хочется сделать в первую очередь: избить Себастиана, долго орать на него, рассказывая, какой он идиот, или же прыгнуть ему на шею, вдыхать его аромат и целовать, благодарить всех богов, что он остался жив и защитил её. Но эти сценарии происходили лишь в голове. Звонок лифта оповестил, что они доехали до нужного этажа, и все послушно вышли, пропуская Олдридж.       Следуя на ватных ногах к своему номеру, Бет специально задержалась около входа, мешкаясь, делая вид, что достаёт ключ-карту. Она лишь украдкой смотрела на Себастиана, он старался передвигаться более энергично, но то и дело морщился от болезненных ощущений. Бет очень хотела подойти к нему, поговорить, элементарно спросить про самочувствие, и только она сделала шаг, открыла рот, чтобы окликнуть Стэна, — он посмотрел в её сторону, но будто сквозь неё. Девушка застыла на месте, дверь хлопнула. Бет усмехнулась, поражаясь своей наивности. С чего она взяла, что Себастиан захочет с ней поговорить? Для Стэна Бет стала пустым местом, какой и была с их знакомства.       Зайдя в номер, Бет уставилась в окно, пасмурная погода отражала всю её тоску и печаль. Серые, нависшие над Нью-Йорком тучи давили на голову, голые деревья будто протягивали свои ветки к шее Бет и готовы были удушить её. Впрочем, сама Олдридж не удивилась бы этому и вряд ли стала бы сопротивляться. Вороны кружили слишком близком к окнам, несколько из них целым рядом присели на здание и издавали противное карканье. Поводы для радости или малейшего приободрения иссякали на глазах. В этот момент Беатрис вгляделась в своё отражение в окне, немного прищурилась. Она не узнала саму себя. Перед ней — не та уверенная девушка, которую она привыкла видеть, а всего лишь жалкое подобие, обиженный и обозлённый на всё человек. Невыносимо мириться с тем, что её отверг человек, которого она по своей глупости посчитала близким, но ещё более невыносимо зависеть от него. Кто такой Себастиан, что Беатрис довела себя до такого состояния? Что он такого сделал, что она постоянно копалась в своих страхах и непреодолимых желаниях его обнять?       Нет. Больше никто не посмеет оказывать такое влияние на Олдридж. Она самодостаточная, умная девушка. Всё самое лучшее у неё впереди. Бет дала самой себе обещание уметь выбирать свои мысли подобно тому, как она выбирает одежду в гардеробной. Ни одна из них больше не причинит ей вреда, боли, а только украсит её. Выход есть всегда, и всё в этом мире проходит.       — Хорошо, я понял тебя. И каковы наши дальнейшие действия? — спрашивал Дилан, пока Себастиан показывал ему свои наработки.       — Завтра мы должны взять ордер на обыск, но только не один, а два. И слежку с Кэррингтона не снимаем.       — Ты уверен, Себ?       — Интуиция ещё никогда так сильно не подсказывала мне, что нужно делать. Не могу дождаться завтрашнего дня.       — Меня ты убедил, осталось только убедить прокурора.       — Предоставь это мне.       — А с ней… Ты не хочешь поговорить? Себ, я видел её в тот момент, она ни на секунду от тебя не отходила…       — Почему все думают, что могут лезть в мою жизнь?! — Себастиан всплеснул свободной рукой, исподлобья смотря на Ходжа. — Я — маленький мальчик, не способный ни на что? Это моё решение, мой выбор. Оставьте меня в покое. — Ходж опустил взгляд в пол. Он встал с дивана и направился на выход.       — Ты нам не безразличен, Себ. Доброй ночи, постарайся поспать. Завтра важный день.       Ходж вышел из номера, оставляя Стэна наедине с собой. Очередная «забота» причиняла куда больше боли, чем постоянно ноющая рана. Но в словах Дилана была определённая правда. Все хотели сделать лучше для него самого, но Себастиан упорно отторгал любую помощь: он сам знал, как лучше.       Стэн никак не могу уснуть. Виной тому были сразу несколько факторов: постель казалась настолько мягкой и неудобной, будто он прямо сейчас упадёт и провалится в кучу перьев, рана ныла ещё больше, чем прежде (действие лекарств, похоже, окончательно прекратилось), но ещё больше беспокоили мысли о Бет, съедающие его, как крысы в канализации кусок сыра. Он уже открыл окно, измерил шагами всю комнату, выпил максимально допустимую дозу обезболивающего, но никак не мог успокоиться и уснуть. Руки сами потянулись к мини-бару, но Себастиан вспомнил, что доктор напрочь запретил пить алкоголь. Себастиан почти погрузился в состояние, когда готов разгромить номер, но пришёл к более гуманному методу отвлечься: пойти прогуляться по отелю.       Стэн вышел из номера и потихоньку бродил по коридорам «Монтгомери Пэлас». На лице сама по себе возникла лёгкая улыбка, когда он смотрел на стены приглушённо-серого цвета, латунные ручки на дверях, выгравированные подписи к номерам, живые растения, которые добавляли уют в холодный серый оттенок. Всё, что окружало Себастиана, казалось ему таким родным и чуждым одновременно. Совсем скоро он соберёт свои вещи и выйдет из отеля, навсегда оставив тут самые хорошие воспоминания.       Себастиан вывернул по коридору к своему номеру и остановился как вкопанный, увидев Бет. Она сидела на диване, подогнув одну ногу к груди и устало положив голову на коленку. Дверь её номера была открыта, рядом стояла тележка горничной. Пройти, сделав вид, что он её не заметил, было бы глупо. Стэн присел рядом.       — Что случилось? — спросил детектив, закидывая голову на подголовник и рассматривая потолок.       — У нас извечная проблема с номером выше моего, с потолка иногда капает, — безэмоционально ответила Бет, не меняя положения головы.       — Ты должна знать, завтра важный день. Если всё сложится, то я задержу убийцу. — Беатрис повернулась к нему и немного приосанилась.       — Нашёл всё-таки?       — Да.       — Уверен на все сто?       — Абсолютно. — Бет скупо улыбнулась и отвернулась от Стэна. — Бет, я прошу тебя, не выходи завтра из отеля. Будь постоянно на виду, это важно, для твоей безопасности.       — Беспокоишься о моей безопасности? — Олдридж скривилась, одаривая Себастиана взглядом, будто он прокажённый. — А больше ты ни о чём поговорить не хочешь?       — Нет.       — Знаешь, в чём твоя проблема?       — Поведай мне.       — Чувства — иррациональны, а тебя бесит всё то, что ты не можешь объяснить. Поэтому ты убегаешь от них. Не можешь признаться самому себе.       — Мы же просто пару раз занялись классным сексом. Всё остальное — лирика, и мне, и тебе её не хватало. Я — не герой твоего романа. — По щекам Бет покатились слёзы, непроизвольно. Она сдерживала их, как могла. Сильнее закусив внутреннюю сторону щеки, девушка через силу улыбнулась.       — Мисс Олдридж, всё готово, — сказала горничная, прерывая их разговор. Бет встала с дивана и кивнула той в знак благодарности. На языке крутилось много нецензурных высказываний, Бет еле сдерживала себя, чтобы не заорать на весь отель от пронзительной боли в груди, будто её режут скальпелем, без наркоза. Вместо этого она глубоко вздохнула, пристально посмотрела в глаза Себастиана и тихо сказала:       — Ты трус, вот ты кто. Прощайте, агент Стэн.       Себастиан прикрыл глаза, услышав, как дверь номера Олдридж закрылась. Он изо всех сил пытался убедить себя, что всё делает правильно. Но что, если в реальности правильного выбора не существует и он добровольно отказался от своего счастья? Что, по сути, является счастьем? Фееричное состояние радости или всплеск гормонов? Счастье — не череда бесконечно приятных событий. Это всего лишь умение ценить и радоваться тому, что у тебя уже есть, при этом прикладывать усилия и приумножать поводы, моменты.       Есть мнение, что любой человек может научиться быть счастливым, невзирая на обстоятельства вокруг. Это такая тонкая субстанция, и нахождение в ней может быть как постоянным, так и неустойчивым, зависящим от того, что происходит вокруг. К своему собственному сожалению, Себастиан разучился быть счастливым и больше не хотел прибегать к урокам.       Ночь прошла беспокойно, Стэну удалось уснуть только под утро, а когда он открыл глаза и посмотрел в окно, то увидел, что улицы Нью-Йорка украшал тонкий, едва заметный слой снега. Осень окончательно сдала свои права зиме.       В контору Себастиан приехал раньше всех, распечатал документы и прямиком направился к прокурору. Чейс с восхищением смотрел на приведённые доказательства, но не упустил возможности подшутить над Стэном, сказав: «Тебя каждый раз надо подстреливать, чтобы ты раскрыл дело? При таком раскладе на пенсию уйдёшь раньше остальных». Себастиан только язвительно скривился и поспешил сообщить Ходжу, чтобы он собрал группу для обыска.       Дом Кэррингтов был построен с размахом: огромное двухэтажное строение из красного кирпича с идеальным газоном, панорамные зеркальные окна, выход на чердак, задний двор с бассейном и зоной отдыха. Дилан постучал в дверь, через пару минут её открыли: в проёме показалась Саманта Кэррингтон. Увидев семь человек в форме ФБР, Стэн заметил, как в её глазах заплясал страх.       — Миссис Кэррингтон, специальный агент Ходж, у нас ордер на обыск вашего дома. — Дилан протянул напуганной женщине подписанный ордер и кивнул остальным зайти в дом.       — Что происходит? Почему? На каком основании? — голосила Саманта. — Мэтью нет дома…       — Он нам и не понадобится. — Себастиан подкрался сзади, от его голоса женщина почти подпрыгнула на месте.       — Я звоню адвокату!       — Вы можете звонить кому угодно, всё законно, — пожав плечом, ответил Себастиан. Он вальяжно ходил по дому, наблюдая, как агенты раскидывают вещи по комнатам, поднимают матрас, разбирают огромный велюровый диван цвета слоновой кости в гостиной, высыпают специи из банок. Налюбовавшись произволом, Себастиан пристально смотрел на Саманту, она разговаривала по телефону с супругом, обрывки фраз Стэн услышал: она возмущалась, боялась, а страх, как было известно Себастиану, — самый большой катализатор неверных решений. Через пять минут женщина успокоилась и, поравнявшись с Себастианом, сложила руки на груди.       — Мы с вами встречались, если я не ошибаюсь.       — Да, миссис Кэррингтон, на благотворительном вечере в отеле. — «И ещё один раз», — мысленно продолжил Стэн. — Вы очень спокойны.       — А за что мне переживать? Ваши агенты всё равно ничего не найдут, Мэтью скрывать нечего.       — А вам? — Себастиан развернулся всем корпусом к Саманте, пристально посмотрев в глаза. Кэррингтон выглядела не то, что устрашающе, а слишком самоуверенно. Взгляд, какой был у неё, Себастиану доводилось видеть часто. Будто у серийных убийц.       — Вас ранили, агент?       — Царапина, скоро заживёт.       Через два часа обыск закончили. Провожая агентов, Саманта ехидно улыбалась, но Стэн не мог не заметить, что за бравадой дерзкого поведения крылось другое чувство — беспокойство, сковавшее миссис Кэррингтон с головы до ног.       — Мы ничего не нашли. — Дилан надул губы, как маленький ребёнок, у которого отобрали конфету. — Что будем делать дальше?       — Ждать, — смакуя это слово, Себастиан смотрел в окно, точно зная, что Саманта продолжает за ним наблюдать.       Беатрис проводила очередной брифинг. Дела отеля пошли в гору, гостей уже не пугал тот факт, что в «Монтгомери Пэлас» произошло убийство владельца, наоборот, все хотели побывать в центре событий и очутиться в детективе. Этаж с президентским люксом стал достопримечательностью отеля, хоть платные экскурсии проводи. Дверь офиса с треском открылась, в проёме показался раскрасневшийся Кэррингтон.       — Ты — злобная, мерзкая шлюха! — кричал он, обращаясь к Беатрис. Глаза девушки округлилась от непонимания, руководители ошарашенно смотрели на неё. — Натравила своего цербера на меня! Все знают, что ты убила Итана и кувыркаешься с федералом, чтобы прикрыть свой тощий зад!       — Мэтью, ты не в себе?       — Убью тебя, дрянь! — Кэррингтон двинулся на Олдридж, девушка попятилась назад к окну. Перед Мэтью тут же встали Джон и Генри — руководитель службы безопасности и шеф-повар.       — Мэтью, успокойтесь, — отцовский тон Джона отвлек Кэррингтона. Мужчины крепко держали его, но он делал жалкие рывки, чтобы освободиться от хватки.       — Ты тварь, Олдридж! Жаль, что твоего федерала не пристрелили намертво. — По спине Бет прокатилась волна жара и холода одновременно. Она сдерживалась от желания подойти к Мэтью и дать ему хорошую затрещину.       — Мистер Бломфилд, выведите, пожалуйста мистера Кэррингтона и не пускайте его сегодня в отель. Кажется, ему нездоровится.       — Как ты смеешь? Это мой отель! Мой! — Джон и Генри насильно вывели орущего Мэтью из офиса и через пару минут вернулись, присев на свои места.       — Итак, коллеги, продолжим… — От невозмутимости Беатрис челюсти всех присутствующих отпали до пола. Бет знала, что сплетни поползут дальше по отелю, как змеи в серпентарии, но она не могла дать слабину, держала себя в руках, хоть и внутри кипела от злости и несправедливости. Предупреждение Себастиана было как нельзя кстати, и после завершения брифинга Бет взяла ноутбук и спустилась в ресторан, чтобы быть на виду. Мало ли что могло произойти.       Перешёптывания между сотрудниками только начинались, а Бет уже видела нескончаемый интерес. Стоило ей посмотреть в сторону барной стойки, где стоял Ксавьер и несколько официанток, как они тут же делали серьёзные лица и опускали взгляды. Горничные в коридорах то и дело ходили по две и больше, прикрывая рот рукой и нашёптывая коллегам на ухо неутешительную правду про Беатрис и её личную жизнь. Невольным слушателем такого разговора Бет и стала, останавливаясь около угла коридора.       — …Да, а потом он сказал, что она убила мистера Монтгомери и спит с тем агентом, — шептала одна горничная другой. Та громко охнула.       — Правда, что ли, с тем смазливым? Я только видела, как они втроём обедали в ресторане. Вместе с Эвансом.       — Не удивлюсь, если Бет переспала с обоими, то-то Крис так часто к ней наведывается. — Девушки глупо захихикали.       — Вам нечем заняться, дамы? — Бет вышла из-за угла, не в силах больше слушать их разговор. Девушки затихли, замерев на месте.       — Нет, мисс Олдридж, извините… — Горничные забрали тележки и разошлись в разные стороны.       «Фу, какая гадость», — подумала Бет, сморщившись. Преследовало ощущение, что её окунули в грязь или облили помоями примерно сотню раз. Как управляющей отелем, ей было плевать на сплетни, гуляющие по отелю, в некоторых случаях Бет и сама не прочь «погреть уши» и обсудить за чашкой чая, что происходит в отеле, кто крутит роман или что в очередной раз вытворили гости в номерах. В таких разговорах есть определённая забава и интерес. Беатрис привыкла, что её обсуждают, как руководителя, порой называют «дьяволом в юбке» и откровенно побаиваются. Но когда темой обсуждения стала её личная жизнь — всё поменялось. Будто весь персонал отеля пришёл к ней домой и улёгся в спальне, посмеиваясь над растерянностью девушки.       Бет тошнило от таких разговоров. Нередко ей приходилось оказываться в эпицентре внимания, как например, в колледже. Олдридж больше нравилось тусоваться с парнями, за это её не раз называли шлюхой и выдумывали всякие сплетни. Другим сокурсницам не нравилось, что им уделяют куда меньше внимания, чем Беатрис. Дружба с мужчинами казалась более прочной и искренней, пока в один момент старшекурсники не попытались надругаться над ней. Именно тогда Бет отстригла длинные каштановые волосы и всё чаще стала одеваться под мальчика. Доверие к мужскому полу пропало окончательно, лишь через время девушка смогла спокойно общаться с мужчинами, не боясь за свою жизнь.       Сидя в офисе, Бет крутила в руках телефон, ненамеренно, он падал на колени из-за волнения. Желание оказаться в родном доме не отступало ни на шаг, и Бет решилась набрать номер отца.       — Да, Бет? — холодный, металлический голос пробил девушку на дрожь, она прикрыла глаза и только хотела сбросить звонок, как на том конце вновь заговорили: — Дочка, что-то случилось?       — Привет, мам. Ничего, а где папа?       — Отец возится в гараже.       — Как ваши дела? Как закусочная?       — Как могут быть наши дела? Всё идёт своим чередом. Закусочная в порядке… Я читала в новостях про твой отель. Следствие ещё идёт? Убийцу не нашли?       — Нет. Это не телефонный разговор.       — Бетти, ты как? — вкрадчивый голос матери с тонким шлейфом сожаления забрался под кожу. Девушка шмыгнула носом и усмехнулась.       — Мне плохо, мам. Я так хочу домой, но нельзя, подписка о невыезде, — проскулила Бет.              — Ты со всем справишься. Ты же Олдридж. — Другого ответа Бет и не ожидала. В отличие от отца, Кетлин не могла подобрать нужных фраз, да и Бет не могла рассказать о том, что с ней происходит.       — Иначе быть не может. Передавай папе привет, скучаю по вам. Пока. — Не дождавшись ответа, девушка сбросила вызов. Насколько же отчаялась Беатрис, что позвонила родителям и в надежде услышать отца рассказала маме, что ей плохо. Проявила слабость, но, может, сейчас и самое время для того, чтобы перестать строить из себя всемогущую и поддаться своим истинным чувствам? В тишине и пустоте кабинета Бет принялась за то, что у неё получалось лучше всего, — за работу.       Несколько машин ФБР припарковались около неприметного, почти заброшенного дома в Нью-Джерси. Хлипкое двухэтажное строение в тени когда-то вечно-зелёных деревьев выглядело жалким, уставшим. Обстановка внутри не навевала ничего положительного: предметы интерьера, покрытые белоснежными чехлами, с годовалым слоем пыли, в некоторых местах штукатурка осыпалась и треснули стены, только на чердаке, пропахшем сыростью, был порядок. После обыска дома Себастиан расположился именно там, в самом дальнем углу, и просто ждал. Рация в руке Стэна неприятно закряхтела.       — Все агенты готовы. Объект приближается, — сказал Дилан.       — Принято, Ходж. — Стэн отключился, как только услышал торопливые шаги по скрипучей лестнице. Его окутало самое любимое чувство из всех — предвкушение. Осталось только руку протянуть, и он решит очередную загадку. Дверь на чердак открылась, в тусклом лунном свете Себастиан увидел, как убийца подходит к комоду, спешно открывает его и достаёт фальшивое дно из одного ящика, а затем выдыхает с облегчением и складывает содержимое в небольшую сумку на плече.       — Что-то забыли, миссис Кэррингтон? — Женщина охнула от испуга и обернулась. Себастиан вышел на свет, держа в свободной руке пистолет.       — Что вы тут делаете? Вы не имеете права! — воскликнула женщина.       — Имеем. Что-то мне подсказывает, что на ноже, который обёрнут старой тряпкой, найдутся следы крови Монтгомери, как и на белом переднике горничной. А на пистолете, из которого вы хотели подстрелить Олдридж, будут ваши отпечатки. — Стэн расплылся в зловещей ухмылке, а на Саманте не было лица. Её взгляд суматошно бегал по комнате, она приблизилась к Стэну, вызывающе смотря в его глаза.       — Вы ничего не докажете.       — Ой ли! — Саманта резко толкнула Себастиана прямо в место, где было ранение и, сорвавшись с места, побежала к выходу. Пронзительная боль расплылась по грудной клетке, но звук взведённого курка остановил женщину. — Повсюду агенты ФБР, вам бежать некуда. Сдавайтесь, миссис Кэррингтон. — Женщина подняла руки и повернулась лицом к Себастиану. Он держал её на прицеле. — Ходж, живо сюда.       Далее всё происходило, как в фильмах: агенты ФБР заковали Саманту в наручники, зачитали права, изъяли вещдоки и поехали прямиком в контору.       Миссис Кэррингтон сидела в комнате для допроса, закованная в наручники. Себастиан смотрел на неё через зеркальное окно и, увидев, что Дилан вошёл внутрь, присоединился, через минуту сидя напротив Саманты.       — Чистосердечное признание даёт облегчение, миссис Кэррингтон. Поведайте нам, как всё происходило, и мы быстро с этим закончим. — Женщина бросила на Стэна взгляд, полный ненависти. Говорить она не планировала. — Или давайте я начну.       — Без адвоката не скажу ни слова.       — Ваше право. Дождёмся его, а пока я изложу вам свою версию. Вот как всё было: ваш муж, Мэтью Кэррингтон, пришёл вечером домой не в самом лучшем расположении духа. По дороге он позвонил вам и сообщил, что поругался с Монтгомери, упомянув при этом Олдридж и отписанную долю отеля. Когда ваш муж рассказал подробности ссоры, рассказал, что теперь четверть отеля принадлежит его невесте, вы заволновались. Вы прекрасно понимали, что хватка Мэтью слабеет, он уже не тот бизнесмен и управляющий, каким был ранее. У вас созрел план. Вы подсыпали мужу снотворное, уложили его спать, отключили камеры видеонаблюдения и вышли через задний двор. Вы знали, что Монтгомери страдает бессонницей, и поэтому позвонили ему, чтобы предупредить о своём приезде, но сделали это из телефонной будки, чтобы ваш номер не отследили. Форма горничной у вас от миссис Гонзалес, вы ведь довольно близки, наверняка одолжили ещё давно, для укрепления семейного очага, если позволите так выразиться. Надев униформу и пробравшись в отель по пожарной лестнице, вы вышли на этаж с президентским люксом, знали, что камеры не работают. Постучались в дверь, Монтгомери открыл вам, и вы его зарезали. Но не учли того факта, что доля отеля на тот момент уже была отписана Олдридж. Осечка. Вы вышли из номера, проверив, что в коридоре никого нет, но наткнулись на пьяного паренька, не заметив, что он снимает видео на телефон. Ещё одна осечка. Далее всё было хорошо, вы обеспечили алиби мужу, на вас тень подозрения не падала в принципе, но когда вы узнали, что Олдридж выкупила долю отеля и теперь на равных с мистером Кэррингтоном — вы разозлились как никогда прежде. Взяли в прокате машину, купили оружие и подкараулили Бет около дома. Выстрелили, но не попали, потому что с ней был я. А у меня очень хорошее зрение. Пазл сошёлся. Оставалось только припугнуть вас и заставить извиваться, как ужа на сковородке, и вот, вы здесь. Криминалисты уже сейчас рассматривают форму горничной, нож, парик и пистолет. Против вас слишком много улик. Поправьте меня, если я ошибся. — Себастиан выжидающе смотрел на Саманту: она упёрлась взглядом в руки, скованные наручниками, и молчала. — Что ж, подождём адвоката. — Стэн встал со стула, и Ходж вместе с ним, он открыл дверь.       — Что меня выдало? — тихий голос Саманты раздался эхом по комнате. Себастиан победно улыбнулся и, сделав несколько шагов назад, склонился над женщиной, взглядом указывая на татуировку на её запястье.       — В первый раз я увидел её на благотворительном вечере, вы оттягивали рукав, были беспокойны, тогда-то я и стал копать под вас. Второй раз ваша татуировка засветилась на видео блогера, когда вы открывали дверь на пожарную лестницу. В плохом качестве, но есть, что рассмотреть. И третий раз, когда вы стреляли в Олдридж. Улочки в её районе очень узкие, свет фонаря, высунутая рука, моё хорошее зрение. Так что вас не устраивало в нынешней жизни? Для чего вы убили Монтгомери?       — Вы ничего не знаете обо мне. Это я сделала Мэтью тем, кем он является сейчас. Без моих пинков мы бы и дальше жили в нищете и не могли бы оплачивать счета. А когда появилась Беатрис, — женщина оскалилась при упоминании девушки, — Итан потерял голову, сделал её управляющей, сместил Мэтью, не слушал его. Я боялась, что мы снова вернёмся к той жизни. Но всё было не так. Я не хотела убивать Итана, он был нашим родным человеком. Это вышло случайно.       — Вы случайно пырнули его ножом три раза?       — Я просто хотела с ним поговорить, а когда он стал спроваживать меня, то мы начали ругаться, нож лежал на комоде, видимо, забыли убрать и… Я была в состоянии аффекта. Ударила его несколько раз, сама не поняла как несколько минут, а он уже лежит мёртвый. И Бет, её я тоже не хотела убивать, только припугнуть, понимаете? — Саманта жалостливо попыталась улыбнуться.       — Понимаю, миссис Кэррингтон. Расскажете это суду присяжных, я вас вижу насквозь. Вас настолько раздирало от чувства несправедливости, от того, что сейчас не всё так, как хотите вы. Вы лишили жизни человека из-за меркантильности, наживы и покушались на жизнь другого человека, невинного, чистого…       — Это вы про Бет? Она невинна? — Саманта залилась смехом. — Да вы влюблены в неё по уши. Ваши глаза зашорены из-за чувств. Дело в том, агент, что мы с ней одного поля ягоды. Она так же, как и я, пойдёт на всё, повторяю, на всё, лишь бы сохранить свой статус и деньги.       — Ещё увидимся, миссис Кэррингтон. — Себастиан вышел из комнаты, стараясь вытряхнуть из головы последние слова Саманты. Это было ложью. Бет не такая, и он прекрасно знал об этом.       Дилан поравнялся с детективом, загадочно улыбаясь, смотря на него.       — Что такое? — спросил Стэн.       — Получается, убийца — горничная? — с детским восторгом спросил Ходж. Себастиан и сам засмеялся.       — Да, Дилан, именно так.       Практически всю ночь Себастиан и Дилан провели в конторе. Приехал Мэтью, он не поверил, что супруга убила Монтгомери и покушалась на Олдридж, через час подоспел их адвокат, и они ещё раз провели допрос. Саманту оставили в камере, в здании ФБР. Дальнейшей её судьбой будет распоряжаться прокурор. Себастиан за ночь подготовил отчёт, подписал необходимые бумаги и, выйдя в четыре утра на улицу, глубоко вздохнул и прикрыл глаза.       «Дело раскрыто, убийца найден», — подумал он. Наконец-то можно расслабиться. Морозный воздух защипал ноздри, Стэн открыл глаза, на улицы Нью-Йорка неторопливо падал снег. Он долго смотрел в тёмное небо и на секунду потерялся в реальности. Крупные хлопья больше походили на звездопад, в центре которого он оказался. Непередаваемое ощущение свободы и лёгкости накрыло с головой. Ради этого чувства стоило пройти такой путь: найти и потерять счастье, провести месяц в шикарном отеле, отдаться своим чувствам, собрать факты и улики, как кубик Рубика, в очередной раз потешить эго, задерживая преступника, которого никто бы не поймал ещё несколько месяцев. Невероятное приключение Себастиана закончилось ровно там, где и начиналось, — ранним утром в отеле «Монтгомери Пэлас».       Он поднялся в номер, принял душ и завалился на кровать с непомерным ощущением счастья, таким, которое всегда испытывал, раскрывая дело, находя убийцу. Свои успехи он всегда посвящал одной женщине — Стэйси. Радуясь, что от рук этого человека больше никто не пострадает, не сможет забрать у какого-нибудь старого дедушки любимую внучку или у матери единственного ребёнка. С лёгкой улыбкой на лице Себастиан провалился в глубокий сон, забывая про ноющую в груди рану.       Беатрис проснулась ранним утром ещё до звонка будильника, приняла душ, почистила зубы, уложила волосы в причёску, накрасилась, оделась и, взяв в руки два телефона и блокнот, вышла из номера, чтобы провести обход. Первым делом она зашла к мистеру Бломфилду, поблагодарить, что он вступился за неё. Мужчина учтиво склонил голову, а Бет ему искренне улыбнулась. Джон всегда был джентльменом, иногда Олдридж списывала это на его возраст: всё-таки он воспитывался другим поколением, где с женщинами обращались более уважительно и не называли при всех «шлюхами». С другой стороны, воспитание не всегда имеет главную роль, если человек является человеком чести и достоинства. Бломфилд — один из тех, кто встретил Бет в отеле спокойно, без колких фраз в её сторону, всегда по-отечески относился к ней. Его поведение часто напоминало поведение Итана.       Когда Беатрис спустилась на технический этаж, проверить готовность горничных, поздороваться с Лили, раздался звонок телефона от портье. Мисси попросила в срочном порядке подойти к стойке приёма и размещения. Беатрис глянула в ежедневник: никаких ранних встреч и приёма важных гостей на утро не планировалось. Голос у девушки был встревоженный, Олдридж поторопилась в фойе отеля, по пути здороваясь с подчинёнными.       Выйдя из-за колонны, преграждающей видимость стойки, Бет обомлела и на секунду остановилась, увидев, кто именно её ожидает. Проморгавшись пару раз и понимая, что ей не привиделось, Бет на ватных ногах подошла.       — Мама? — Кетлин обернулась, услышав голос дочери, и обворожительно улыбнулась. Бет разглядывала мать, они не виделись с прошлого Рождества. Миссис Олдридж выглядела по обыкновению утончённо: короткие седые волосы, уложенные в причёску, чёлка, аккуратно спадающая на лоб, каждая прядка уложена к другой будто под линейку. Яркие голубые глаза одобрительно смотрели на Бет.       — Здравствуй, Беатрис. — Женщина прикоснулась к щеке Бет, оставив лёгкий поцелуй на щеке.       — Я рада тебя видеть, но заранее прости за вопрос: что ты тут делаешь?       — Приехала к тебе, мы давно не виделись. — Бет тряхнула головой, до сих пор не понимания истинной причины приезда матери. — Я только из аэропорта, хотела остановиться у тебя в отеле. — Олдридж с ног до головы осмотрела Кетлин: идеально выглаженная белая рубашка, чёрные брюки-палаццо и яркий ремень красного цвета. Легче поверить, что Кетлин вышла из бутика «Прада», чем в то, что она пролетела почти полстраны.       — Ох, мама, зачем тебе номер? Ты могла бы предупредить, давай поедем ко мне домой, там и остановишься.       — Не хочу тебя смущать и надоедать.       — Номер тебе обеспечен, вещи поднимут, можешь оставить их тут. — Беатрис посмотрела на портье и начала говорить: — Мисси, семьсот двадцатый номер на моё имя, питание и спа. — Девушка кивнула и уткнулась в компьютер. Беатрис взяла маму под локоть и отвела чуть подальше. — Мама, это из-за нашего разговора?       — Бет, моя милая Бет… — Кэтрин ласково провела по волосам девушки, погладила её плечо. Беатрис впервые видела мать в настолько хорошем расположении духа. Больше не было назидательного взгляда, а тон её голоса был непривычно мягким, окутывал уютом. — Скажи я тебе, что прилечу, ты бы стала меня отговаривать. А сейчас тебе нужна семья. Папа присоединится на выходных, пробудем тут несколько дней и будем ждать тебя на Рождество, как и обычно.       — Мама, — выдохнула Бет. С её плеч свалился груз, который она несла двадцать восемь лет. Беатрис так крепко обняла Кетлин, уткнувшись в её плечо, как обычно дети обнимают родителей, когда те приходят домой. Миссис Олдридж ласково погладила дочь по макушке и уткнулась в неё, перебирая волосы, легко покачивая девушку.       — Добрый день, я выселяюсь, — слегка хриплый голос заставил Бет прервать объятия. Сердце забилось с бешеной скоростью, она посмотрела вперёд. Стэн действительно отдал ключ-карту от номера и двинулся на выход. Бет следила за каждым его шагом, поворотом головы. Остановившись около выхода, Себастиан повернулся и посмотрел на Бет, в его взгляде сожаление смешалось со страхом и грустью. Олдридж замерла, как и мир вокруг неё. Сейчас он сделает шаг и окончательно разделит её жизнь на «до» и «после». Уголки губ Стэна дрогнули, лицо исказилось от боли. Кивнув Бет, он вышел не только из отеля, но и из её жизни. Девушка продолжала смотреть на дверь и только хотела сдвинуться с места, чтобы побежать за ним, как остановила саму себя. Понимание, что они никогда не смогут быть вместе, обрушилось, как цунами на мирный город. Бет сглотнула ком из ежей, образовавшийся в горле, и, надев на лицо дежурную улыбку, повернулась к матери.       — Это он? — спросила Кетлин, приподнимая выразительные светлые брови. Бет кивнула. Кетлин ещё раз посмотрела в сторону выхода, она не могла не заметить отчаянный взгляд дочери и, приобняв её за плечи и ведя к лифту, сказала: — Не переживай, детка. Всё в мире проходит. Поверь мне, это ещё не конец…