Вопреки судьбе

      После разговора с Ши Мэй Мо Жань не мог перестать думать о её словах. Он ведь никогда не брал Чу Ваньнина за руку… Нет, конечно, он не сомневался в том, что его соулмейтом был кто-то другой, но интересно всё-таки было, какая на ощупь эта рука. Может, учитель не откажется от рукопожатия в научных целях? Хотя самому Чу Ваньнину наверняка стало бы неприятно испытывать исходящий от Мо Жаня могильный холод, так что эту идею пришлось похоронить. Но Мо Жань всё-таки не смог отказать себе хоть в крупицах удовольствия: на парах, которых оставалось уже не так много до конца учебного года, рассматривать во всех деталях учителя. Этого всё равно было слишком мало, и, любуясь в очередной раз сложенными на столе красивыми руками, Мо Жань зацепил взглядом собравшийся на этом же столе небольшой слой пыли в углах. Можно было что-нибудь вытворить прямо на семинаре, но тогда ему могли просто дать лишнее километровое задание на дом, потому Мо Жань набрался дерзости и задержался после занятий.  — Учитель, хотите я тут приберусь? Чу Ваньнин вопросительно-безразлично взглянул на него.  — Нет нужды, и так чисто.  — Да нет же, смотрите, — Мо Жань подобрался к столу и провёл пальцем около сложенных в углу книг, — пыль! И доска не вытерта.  — Хорошо, можешь протереть доску, если у тебя слишком много свободного времени, а потом отправляйся готовиться к экзаменам, — сдался Чу Ваньнин. Мо Жань улыбнулся и принялся с энтузиазмом исполнять поручение. Учитель мгновенно вернулся к своему привычному занятию — проверке работ студентов, и Мо Жань, рассеянно водя губкой по маркерной доске, с нежностью рассматривал его сгорбленную спину и затылок. Увидеть Чу Ваньнина со спины было не так просто: тот практически никогда не заходил вглубь аудитории и предпочитал вещать, возвышаясь над студентами, стоя за кафедрой. Но в этот раз, когда удалось посмотреть так близко, Мо Жань заметил что-то неладное. На длинной белой шее Чу Ваньнина темнел тонкий потёк засохшей крови. В прошлый раз голова Чу Ваньнина была перевязана, и, насколько помнил Мо Жань, сейчас источник находился примерно в том же месте. Что это за травма могла быть, которая не заживала столько времени? Или учитель умудрился снова обо что-то удариться тем же самым местом? А может, у него какая-то болезнь, препятствующая свертываемости крови? Как бы то ни было, Мо Жаню определённо не нравилось то, что он видел. Будто завороженный, он тихо подошёл к не обращавшему на него внимания Чу Ваньнину и протянул руку в намерении коснуться его затылка в месте травмы. Его пальцы ощутили мягкость чёрных отливающих блеском волос, прятавших под собой рану, но не успели зарыться глубже — Чу Ваньнин вздрогнул и резко развернулся, перехватывая его запястье. Мо Жань понял свою ошибку и инстинктивно попытался выдернуть руку, но хватка Чу Ваньнина неожиданно оказалась крепкой: его будто держали в тисках. Запястье Мо Жаня всё же проскользнуло назад, в результате чего их ладони встретились, тесно прижавшись друг к другу. Оба застыли, будто в удивлении. Холодно. Ощущение походило на то, когда он коснулся Ши Мэй, но если тогда казалось чужеродным и отталкивающим, сейчас чувствовалось знакомым, будто было частью его самого, но всё равно ледяным покалыванием пробирало до костей. А ещё пальцы в его руке, тонкие и нежные, но совсем не похожие на девичьи силой, с которой недавно сжимали его, казались удивительно знакомыми, будто когда-то уже лежали в его ладони. Но ведь такого не случалось… Мо Жань нигде не слышал, что теперь сам будет чувствовать холод, когда возьмёт кого-то за руку. Чу Ваньнину, вероятно, сейчас было очень неприятно. Молодой человек, виновато потупив взор, вытянул свою руку из расслабленных пальцев.  — Что ты собирался сделать? — первым подал голос Чу Ваньнин.  — Учитель, у вас кровь на голове. Это… странная травма. Вы ведь еще пару недель назад говорили, что ушиблись. Неужели до сих пор не прошло? Чу Ваньнин удивлённо потянулся к затылку и, проведя рукой вдоль шеи, посмотрел на свои пальцы с размазанными красноватыми разводами.  — Хм, ты прав. Возможно, я неосторожно задел это место. Как бы то ни было, разве это твоя забота? Ты закончил убирать? Тогда ступай, не мешай мне работать.  — Так спокойно говорите об этом. Неужели вам не больно?.. — вздохнул Мо Жань. — Ладно, я понимаю, почему вы не хотите, чтобы я вас трогал. Мои руки теперь слишком холодные, это неприятно. Даже я сам, коснувшись вас, почувствовал холод. Но хотя бы сами позаботьтесь о себе, обработайте как следует рану. Да, я никто, чтобы вам об этом говорить, но прошу, послушайте хоть в этот раз. До свидания, учитель. Мо Жань, не дождавшись больше ответа, всё же направился к выходу из аудитории. Сердце его терзали смутные сомнения, а в левой руке неожиданно появилось… тепло? Это ощущение он не испытывал с тех самых пор, как вырезал метку, ни разу с того времени он не чувствовал живого человеческого тепла и течения крови в венах. Но сейчас… Этот крохотный огонёк вспыхнул в его руке, и Мо Жань не смог удержаться и у самой двери сдвинул закрывающую шрам повязку. На месте шрама блестела небольшая капелька крови. Что это могло значить? Почему ему всегда, даже сейчас, было тепло рядом с Чу Ваньнином? Так кто же на самом деле был его соулмейтом?  — До свидания, — рассеянно буркнул Чу Ваньнин, даже не подняв головы от своей работы.  — Не неприятно, — этих слов, произнесённых беззвучно, одними губами куда-то в стол, вышедший за дверь Мо Жань уже не расслышал.

***

Оказавшись дома после этого не самого простого (держать за руку Мо Жаня и сохранять спокойное лицо было не то чтобы очень просто) дня, Чу Ваньнин держал в руках книгу, которую ему отдала вчера Ши Мэй. Девушка объяснила, что литература хоть и скорее фантастична, но представляет собой опасность, если кто-то решит воспользоваться описываемыми в ней методами на практике. Например, Мо Жань. Ши Мэй не называла его имени, но Чу Ваньнин знал о хороших отношениях между ними и о том, что сделал Мо Жань недавно, так что оказалось не сложно сложить два и два. Хуже было другое: книгу Чу Ваньнин держал в руках не в первый раз. Однажды он уже забрал её у Мо Жаня и прочитал несколько абзацев, не придав должного значения. Выходит, это была именно его вина. Если бы он среагировал вовремя, посмотрел, что читают его студенты, и провёл с Мо Жанем должную разъяснительную беседу, когда об этом просил Сюэ Мэн, объяснил, что описываемым в книге методом можно себя покалечить непоправимым образом, или вовсе отправил к психологу, быть может, Мо Жань бы не пошёл на такой шаг. Он сделал это из-за любви. Чу Ваньнин совершенно не хотел подслушивать, просто случайно проходил мимо болтавших студентов и уловил слова Мо Жаня о девушке, которую он любит. Чу Ваньнин не оправдывал его поступок, но в глубине души, в какой-то мере… завидовал. Даже если бы в его власти было что-то сделать, чтобы иметь возможность быть с любимым человеком, вряд ли он на это бы решился. Не имело даже смысла пытаться добиваться Мо Жаня: разве мог тот среди цветника юных красавиц, которыми окружен, выбрать старого учителя? Но что-то всё ещё не сходилось. Мо Жань так и не нашёл своего соулмейта? В голове снова слегка закололо. Чу Ваньнин на самом деле отчасти солгал Мо Жаню. Травма его была действительно странной, голова периодически начинала болеть и изредка удавалось замечать потёки крови на шее. Но всё это не доставляло особенно сильного дискомфорта, а работы с приближением окончания учебного года и выпуска только прибавлялось, так что Чу Ваньнин откладывал посещение врача, надеясь, что как-нибудь всё само пройдёт. Сейчас, вспомнив о поведении Мо Жаня, Чу Ваньнин запустил руку в волосы на затылке. Прежде это место болело так, что даже легонько дотронуться было невыносимо, но теперь это оказалось вполне терпимо. Чу Ваньнину показалось, будто что-то запуталось в его волосах. Он вытянул с лёгкой болью отделившееся от головы нечто и с удивлением посмотрел на высохший посеревший кусок кожи в своих руках. Вздрогнув, Чу Ваньнин уронил это куда-то на диван и снова зарылся обеими руками в волосы. На этот раз его указательный палец будто провалился. Это был глубокий шрам прямо на затылке, из одного уголка которого от его тормошения вновь начала течь тёплая кровь. Чу Ваньнин дошёл до зеркала в ванной и, включив камеру телефона для удобного обзора, попробовал осмотреть свой затылок. Раздвинув копну густых волос, он наткнулся на глубокий, тёмно-красный шрам, размером и даже формой с точностью повторяющий тот… что был у Мо Жаня. Будто прямо из его головы вырезали кусок плоти. Это была именно та часть тела, которую он никогда не рассматривал. Нигде не встречалось упоминание о метках на голове, прямо в волосах… Соулмейты одного пола были чрезвычайно редким явлением, мутацией, аномалией… Но в этот раз… В этот раз в невероятно крошечный процент попал он, человек, которого он любил все эти годы, всё-таки был его соулмейтом, был предназначен ему судьбой и определён генетическим набором. Был. Даже при таком раскладе Мо Жань его не любил. Мо Жань был нормальным юношей и любил девушку, хотел избавиться от тяготившей его метки. И, в конце концов, добился этого. Единственное, что теперь грузом лежало на плечах молодого человека — ответственность за покалеченную жизнь. Он говорил, что вынужден найти своего соулмейта и позаботиться о нём, что это его долг и святая обязанность. Что ж… Чу Ваньнин мог помочь ему хоть в чём-то. Мо Жань всё равно его не любил. Чу Ваньнин всё равно не видел в соулмейтах никакого смысла, не собирался строить с кем-то отношения и был вполне доволен своей жизнью одинокого холостяка и посвятившего себя науке учёного. Он не являлся хрупкой девицей — он вовсе не нуждался, чтобы кто-то заботился о нём до конца жизни. Чу Ваньнин мог облегчить Мо Жаню задачу и признаться в том, что именно он был соулмейтом. Разумеется, он не станет говорить о своих истинных чувствах, напротив, лучше всего выставить это в таком свете, будто Чу Ваньнин только рад свалившейся с его плеч обузе. И отпустить Мо Жаня на все четыре стороны. Отпустить к этой его любви, пусть идёт, пусть катится!.. Он не опускался до слёз, даже когда из его головы вырезали метку, почему кажется, что сейчас больнее? И, в конце концов, разве не должен он был лишиться всех своих эмоций после этой треклятой операции, разве не так говорили все научные и генетические законы, разве не так произошло с Ши Мэй? Так почему он всё ещё не мог не любить Мо Жаня?..