«Многоликое чувство, называемое любовью, наводит мосты от одного одиночества к другому. Эти мосты могут быть сказочно красивы, но редко строятся навечно»
Карен Хорни
〜Antonin Dolohov〜
Антонин никогда не был человеком эмпатичным, а более чем сложный характер скрывался за суровым лицом и молчаливым грозным видом. Всё это усугубляло неумение говорить, после стольких лет в Азкабане, где единственными собеседниками были изголодавшие дементоры, да полубезумные заключённые в соседних камерах. Его любовь же полностью отличалась от внешнего облика: сухими и мозолистыми руками он не раз касался такое манящее, молодое девичье тело; шептал своими губами, произносящие непростительные заклинания, слова горячей любви; возносил одним лишь взглядом тёмных очей – и всё ради простого желания быть рядом. Со временем мужчина научится больше разговаривать с тобой, а пока он снова обмакивает перо в чернила, собираясь написать письмо о проведённом вместе новом дне, которое ты никогда не увидишь.〜Tom Marvolo Riddle〜
Пламя настенных светильников подрагивали от трепыхающейся при беге мантии, чей обладатель уносился всё дальше в менее освещенные коридоры. Том чувствовал себя зверем, выслеживающем свою жертву на охоте. И если те могли утолить физический голод, то ему этого было мало – он хотел её всю, однако чуть позже, а пока игра продолжается. Его любовь была такой же тёмной, как и наступившая ночь, проникающая в самое сердце, очерняя его. Властные речи подкупали даже бывалых магов, чего уже говорить о студентах магической школы, но тебе никогда не нравилась откровенная ложь – и он принял это за правило; ты избегала его при свете дня − и он стал самым притягательным и самым страшным ночным кошмаром; ты отрицала порочное притяжение – и он поклялся сделать тебя своей. Тебе показалось, что оторвалась от него, забежав в ванну старост на четвертом этаже, по крайней мере, по каменным плитам раздавались только твои шаги. Захлопнув массивные двери, ты обернулась в поисках иного пути отхода, как из−за колоны появился силуэт. От Тома ещё никто не уходил живым.〜Sirius Black〜
Сириус мчался по дому на площади Гриммо двенадцать, поднимая клубы пыли с постеленных дорожек. Он чувствовал себя неопытным юнцом: голова забита только её улыбкой, аккуратными музыкальным пальцами, глубоким голосом. Вдали заверещал портрет его драгоценной матушки и всё происходящее казалось взаправду каким-то сном из прошлого. Первый раз в своей жизни ему хотелось выпить не от горя, а для храбрости, хотя рядом он становился тем ещё дураком, несущим околесицу из неуместных шуток и несвязанных между собой предложений. Его растерянность возрастала каждый раз, как ты прикасалась к нему, прося остановиться и повторить ещё раз, а потом и вовсе пропадала, при первом переливе звонкого смеха. В его тёмных кудрях ты теряла счёт времени, а мужчина наоборот приобретал его ценность.