Nebel

Дракон. А это что за тазики на полу? Ланцелот. Оружие. Дракон. Это мои додумались? Ланцелот. Они. Дракон. Вот безобразники. Обидно, небось? Ланцелот. Нет. Дракон. Вранье, вранье. Мои люди очень страшные. Таких больше нигде не найдешь. Моя работа. Я их кроил. Ланцелот. И все-таки они люди. Дракон. Это снаружи. Ланцелот. Нет. © Е. Шварц, «Дракон»

      — Не надо говорить, что настоящая демократия — на Изерлоне, а в Альянсе её давно не было, — Ян внимательно оглядел слушающих его сторонников. Он знал, какие настроения и мысли ходят среди них. — Мы — военная крепость во время войны, как и Альянс почти всю свою историю находился в постоянной осаде, подвергаясь агрессии со стороны Галактического Рейха, считающего его объединением террористов, а не государством. Как и сейчас нас пытаются объявить террористической группировкой. Но мы — Изерлонская республика — не террористы. Мы не признаем агрессии против гражданского населения, и воюем против вооруженной до зубов, превосходящей нас по численности армии. Слово террор означает запугивание, и всё это время Рейх пытался запугать нас любыми средствами. Но мы не можем допустить этого! Мы по-прежнему защищаем Альянс и должны выбить автономии для Хайнессена, Аль Фасиля и других звёздных систем! Альянс был настоящим демократическим государством — но долгая война не может не привести к тяжелому кризису! Кризису социальному, экономическому, а затем и политическому! Но это не значит, что жители Альянса чем-то отличаются от нас! Они — люди, и по одному этому заслуживают того, чтобы их мнение учитывалось, на что никогда не пойдёт правительство Рейха, какую бы фамилию ни носила правящая династия — мы все увидели, насколько Лоэнграмм не ценит жизни собственных солдат, когда отбивали его атаки на Изерлон! Он думает, что затерроризировал нас достаточно, но я не сдамся, я продолжу требовать автономию для земель Альянса, что теперь называются Новыми землями Рейха!       — Ян, вы — наша единственная надежда, — раздался голос откуда-то сбоку. — Ваша жизнь слишком ценна, вам не стоит лететь на переговоры…       Ян мягко улыбнулся. Стоит ли дожидаться, когда кто-то из них, измученный голодом и неизбежностью конца, оценит его жизнь всего в тридцать рейхсмарок, а он даже не сможет отнестись к этому с осуждением? В конце концов, ему уже тридцать три года, миллионы погибших на войне, на митингах и от терактов были намного моложе.       — Я встречался с Лоэнраммом после Вермиллиона, и убеждён, что он — совершенно не такой человек, чтобы угрожать жизни того, кого сам пригласил на переговоры, — ответил Ян вслух. — Я полностью уверен, что мне ничего не угрожает. Но, в любом случае, напоминаю, что вести переговоры будут уважаемые члены демократического правительства, а не я. Военный не может принимать решения за демократическое государство.       Конечно, вести переговоры Лоэнграмм будет именно с ним, поскольку из-за полководческого таланта и старательно демонстрируемой ему Яном доблести хотя бы считает за человека, в отличии от незнакомых ему членов демократического правительства и собственных подчиненных. Но принцип развитой демократии в том, что она учитывает интересы всех групп, а не только военной элиты, на которую опирается власть любой Империи, поэтому необходимо обеспечить хотя бы видимость соблюдения закона.       Ян предполагал, что у означенных членов демократического правительства, а так же у Юлиана и прочих сопровождающих военных, если не наделают глупостей, будет шанс выжить. Они не задевали Лоэнграмма лично, в конце концов, они просто пошли за Яном. Преданность — то, что Лоэнграмм способен понять. А вот Изерлон — вовсе не такая уж огромная ценность, как, вероятно, кажется не только Лоэнграмму, но и сторонникам Яна. Он потерял своё экономическое и стратегическое значение после захвата Рейхом территорий Альянса и переноса столицы на Феззан. Гораздо разумнее со стороны Лоэнграмма было бы блокировать их и выморить голодом, а не штурмовать и не пытаться договориться, но ничто не мешает ему в любой момент перейти к этой стратегии. Ян ждал восстания или Гражданской войны в Рейхе, мятежа кого-то из адмиралов — постреформенная система всегда неустойчива, — чтобы в решительный момент прорвать блокаду и вмешаться, но бесконечные атаки Лоэнграмма слишком уменьшили его флот, чтобы можно было отбивать их дальше. Нужно потянуть время.       Нет, Ян вовсе не считал Лоэнграмма каким-то зверем, просто он — продукт имперского воспитания, когда людей учат уважать лишь силу, и свои интересы навязывать именно силой. У Рейха никогда не было традиции заключать и соблюдать договорённости, на которых построена демократическая система, им это просто чуждо.       Но Фредерику Ян ни за что не возьмёт на переговоры, он её все-таки любит… кажется, стоит заканчивать с обсуждением мотивов внезапно возжаждавшего его видеть Лоэнграмма, пойти напиться и лечь спать.       Мог бы он победить, если бы выстрелил под Вермиллионом? Мог бы Альянс действительно победить и восстанавливать свою экономику и традиционную для себя демократическую государственность в нормальных, мирных условиях? Он виноват в том, что происходит, он, никто иной! Больше всего в последние годы Ян боялся не просто стать диктатором, он боялся, что ему это понравится. Но это был не единственный плохой сценарий… и, всё же, он должен был выстрелить, потому что сейчас демократии в Галактике нет вообще никакой! Раньше жители Рейха могли бежать в Альянс, теперь бежать некуда вообще. Рейх и Райнхард победили. А мог бы победить Ян, но испугался, что станет ответственным за гибель людей, хотел спасти жизни. Говорят, победитель дракона сам становится драконом.       Не происходит ли то же самое с победителем Рейха?       Ян никогда не узнает — он проиграл. И теперь ему остаётся лишь надеяться, что дракон пожрет его на глазах у всех, с музыкой и широким освещением в прессе. И что это вызовет общественный резонанс.       Что разгорится настоящий пожар.