Nebel

Заседание закрылось, господин Ланцелот. Решение об оружии для вас вынесено. Простите нас. Пожалейте нас, бедных убийц, господин Ланцелот. © Е. Шварц, «Дракон»

      — Располагайтесь, уважаемые гости! — очень красивый и аристократичный рейховский офицер с тёмно-русыми волосами и сложной двойной фамилией, возглавлявший конвой, улыбнулся, как показалось Яну, издевательски. Вёл он себя подчёркнуто дружелюбно, словно Альянсовцы были не представителями противника и практически заложниками, а гостями на светском рауте. Но серо-стальные глаза оставались холодными и жестокими, а на поясе был бластер. — Позвольте, я лично покажу предоставленные покои!       Их сейчас разместили в здании, представлявшем из себя нечто вроде охраняемой загородной резиденции, но Яну даже не удалось понять, в какой части планеты оно расположено — «гостей» старательно оградили от этой информации.       — Благодарю вас, — Ян мягко улыбнулся, демонстрируя свою полную безобидность, на самом деле старательно запоминая расположение коридоров и выходов. Впрочем, лощеный красавчик был не из подчиненных Оберштайна, а армейским, и Ян предположил, что, возможно, он из тех аристократов-военных, кто всерьёз верит в воинскую честь, Вальхаллу и тому подобное, так что не пойдёт на удар в спину. Но доверять, разумеется, нельзя — Рейховцы всё ещё остаются противниками, и сами про это прекрасно помнят. По глазам видно. — Вы очень добры, херр фон… — Ян чуть запнулся, пытаясь выговорить фамилию. К тому же, он не знал, стоит ли с учётом реформ Лоэнграмма обращаться к собеседнику по титулу — лощёный красавчик являлся аж герцогом.       — Прошу, называйте меня просто Том, — «просто Том» ещё более дружелюбно улыбнулся, губами, но не глазами, отчего это скорее напомнило волчий оскал.       Ян заметил, что с Вальтером фон Шёнкопфом герцог сумел найти общий язык — они уже относительно мирно перекинулись парой шуток, а вот Юлиан смотрит на этого Тома так, словно хочет расчленить. Наблюдение показалось интересным, но выводов он пока решил не делать. Разве что, нужно будет поговорить на тему необходимости «держать лицо». Ян ненавидел политику, но кто-то же должен ей заниматься, и сейчас этот кто-то — все они.       В любом случае он был уверен, что «просто Том» приставлен к ним Райнхардом фон Лоэнграммом именно с целью очаровать и ослабить бдительность — с одной стороны, он как бы немного свой для них, тоже военный с боевым опытом, хоть и рейховский, с другой — обаятельный и умеет притворяться дружелюбным. Только он, как и сам Райнхард, какой-то слишком приторно-идеальный, и это, с учётом захватнической психологии большинства рейховцев, которые на уровне культурного кода привыкли уважать право сильного, а не личность и не чужое мнение, создаёт скорее неприятное впечатление. Как будто они намеренно стараются продемонстрировать своё превосходство.       Идеальный образ истинно-рейховского солдата: высокий, волосы светлые или русые, чем светлее, тем идеальнее, глаза светлые, серые или голубые, правильные черты, белая кожа… а чёрные глаза и волосы, тёмная или смуглая кожа, такие черты, как у Яна — всё это для них признак недочеловека. Но он, конечно, был не согласен считать себя или кого угодно ещё хуже красивого светлоглазого белого рейховца из-за того, что оказался слабее физически, или из низшего сословия, или цветным, или инвалидом, или по любой другой причине. Все люди заслуживают уважения и равных прав, причём на практике, а не на бумаге.       Впрочем, Лоэнграмм теперь выглядел откровенно болезненным, что значительно поуменьшило его идеальность. Интересно, что с ним случилось и как это может влиять на него? Возможно, это как-то связано с его внезапными сменами планов? Оберштайн явно был уверен, что кайзер поддерживает план заманить Яна и других альянсовцев, держащих Изерлон, на переговоры с целью арестовать. А до этого Лоэнграмм был одержим идеей взять Изерлон, не считаясь с потерями, готов был завалить его трупами своих солдат и утопить в крови… впрочем, вероятно, скоро Яну представится случай узнать это у кайзера лично, вряд ли он оставил их в покое надолго.       Ян подумал, что ему никогда не нравились серые или голубые глаза. Где-то на генетическом, подсознательном уровне они казались ему хищными и жестокими, хоть и бывают эстетически красивы. Наверное, из-за того, что много поколений Альянс вынужден был защищаться от Рейха, где именно эти цвета считаются образцовыми, но может, это пришло из совсем древних времён, когда белые светлоглазые европейцы вели захватническую колониальную политику, считая свою расу высшей. Из светлых оттенков глаз его привлекали зелёные, как у Джессики — они выглядят гораздо мягче и необычнее. Ян прекрасно понимал, что на самом деле человека определяют поступки, а не внешность, и старался относиться соответственно, но, всё-таки, в совсем близком общении ему обычно было проще с кареглазыми, как Фредерика и Юлиан, хотя бывали и исключения.       Стоило герцогу по имени Том ознакомить «дорогих гостей» с предоставленными апартаментами, показавшимися Яну излишне вычурными, подавляющими имперской роскошью, и временно оставить их в покое — отдохнуть и привести себя в порядок после перелёта, впрочем, не было ни капли сомнения, что тут везде видеонаблюдение и прослушка, как его обступили члены демократического правительства и Юлиан.       — Ты видел этого типа? — возмущённо воскликнул последний. — Да он же над нами откровенно смеялся!       — Адмирал Ян, — одновременно с ним заговорил один из членов правительства. — Вы могли предположить, что целью приглашения нас на переговоры являлся арест?       — Разумеется, нет, — Ян виновато улыбнулся и развёл руками. В общем-то, именно это и он на самом деле и предполагал, но считал, будто основная опасность угрожает ему одному. — Я полагал и продолжаю полагать, что это абсолютно не в характере Лоэнграмма. Я признаю, что совершил ошибку — недооценил степень влияния главы службы государственной безопасности Рейха, в чём глубоко раскаиваюсь…       — В конечном итоге, похоже, это не ошибка, — тут же бросился успокаивать его Юлиан, забыв, наконец, о лощёном герцоге. — Лоэнграмм, действительно, отменил приказ…       — Да. И, надеюсь, он не решил просто запереть нас в этой золотой клетке, забыв о переговорах, которые изначально, оказывается, рейховской стороной всё равно не планировались… — не слишком-то оптимистично пробормотал Ян. — Простите, я хочу немного поспать. Думаю, если Лоэнграмм возжелает меня видеть, его подданные найдут способ меня разбудить.       Ян совершенно не сомневался, чего хочет Лоэнграмм. Это было понятно, ещё когда он, захватывая все системы Альянса, говорил, что хочет только закончить войну. Конечно, белобрысому нужен мир, причём весь. Ян всегда был против войны, но есть вещи которые стоят того, чтобы за них бороться — свобода, внутренняя идентичность, демократические либеральные ценности. Его сердце всё ещё слева… А значит, у них с Лоэнграммом вряд ли получится найти компромисс.       Но он не хотел лишать своих людей надежды раньше времени. Её и так в последнее время почти ни у кого из них не оставалось, это слишком тяжёлая ноша.