Дракон. Я уничтожил: восемьсот девять рыцарей, девятьсот пять людей неизвестного звания, одного пьяного старика, двух сумасшедших, двух женщин — мать и тетку девушек, избранных мной, и одного мальчика двенадцати лет — брата такой же девушки. Кроме того, мною было уничтожено шесть армий и пять мятежных толп. Садитесь, пожалуйста. Ланцелот (садится.) Благодарю вас. © Е. Шварц, «Дракон»
Украшенный статуями и расписными вазами с красными и белыми розами кабинет для переговоров снова вызвал у Яна невесёлые воспоминания об отцовской коллекции антиквариата. В ней не было таких роскошных предметов, возможно, отцу хотелось бы побывать в подобном месте… но он считал, что созерцание красоты должно быть доступно всем, а не только элите. Кайзер восседал за столом с резными ножками из позолоченного дерева и малахитовой столешницей. Женский голос выводил заунывные рулады под музыку:На моей могиле свежие цветы Мои любимые белые лилии Ставишь на мне крест, но я живей, чем ты На моей руке у судьбы нет линии…
Ян подумал, что напрасно Райнхард фон Лоэнграмм нацепил свой любимый пафосный белый плащ — раньше этот цвет ему однозначно шёл, подчёркивая мраморную красоту и утончённую правильность черт, но сейчас, в сочетании с худобой и синеватыми тенями под глазами, напоминал саван или те самые белые лилии на могиле. Но и мелькнувшее в громадном зеркале отражение самого Яна казалось каким-то призрачным. Кайзер с чуть смущённым видом выключил клип, в который залипал, и Ян с удивлением подумал, что сейчас он выглядит обычным живым, хоть и болезненным, парнем, а не манекеном идеального Императора. — Мой кайзер, — герцог Том отдал честь. Яна ужасно коробила манера рейховцев прикладывать руку к «пустой» голове, но что поделать, если у них такая странная военная форма? Сам он не стал повторять этот жест, хоть и был в положенном уставом Альянса берете, и вообще решил подождать с приветствиями — посмотрим, что сделает кайзер. — Наш гость перед вами! Покорнейше прошу извинить задержку! Ян усмехнулся про себя: установку сервиса по обходу Оберштайновских блокировок в сети герцог считал делом более срочным, нежели исполнение приказа кайзера. Даже если это притворство, чтобы втереться в доверие, выглядит забавно. Но его внутреннее чутьё говорило, что скорее имперский аристократ, как и сам Вэньли, искренне не любит ограничение личной свободы. — Извиняю, — бросил Лоэнграмм холодно. — Приветствую, командующий силами Изерлона! — Ян вежливо, хотя по отношению к абсолютному правителю всей Галактики, за исключением крохотного обречённого клочка, это совсем не вежливо, кивнул. — Я понимаю, что выдернул вас, не дав даже времени отдохнуть после перелёта. Присаживайтесь. Надеюсь, вы довольны предоставленными покоями? — Они, разумеется, прекрасны, но, вероятно, я не могу оценить все художественные решения по достоинству, — Ян почесал в затылке, прежде чем сесть в обитое багряным бархатом кресло. — Золотые держатели для туалетной бумаги выглядят для меня излишне… непривычно. — Вилла была арестована и экспроприирована у одного из Феззанских олигархов, — пожал плечами Райнхард фон Лоэнграмм, верно истолковавший слова Яна как шпильку в адрес имперской традиционной тяги к роскоши и пафосу. — Судя по выражению лица вашего уважаемого главы охраны, лояльная мне часть рейховской аристократии считает подобное безвкусицей. — Нелояльная — тем более, — герцог усмехнулся. — Они предпочли бы золотой унитаз. Впрочем, лояльных олигархов это тоже касается. — Не сомневаюсь, — Райнхард постучал пальцами по столу. — Но я бы сменил тему. Герцог, вы же понимаете, что метафоры нашего дорогого главы имперской безопасности… набили оскомину. Ян решил запомнить, что у рейховской верхушки есть какая-то внутренняя навязшая у них на зубах хохма на унитазную тему, хоть пока и не знал, как это может пригодиться в дальнейшем. — Вы можете нас оставить, — бросил Лоэнграмм герцогу не терпящим возражений тоном. — Коммандор Ян, вина, воды? — Спасибо, пока откажусь, — Ян мягко улыбнулся. — Я полагаю, не нужно медлить с тем, ради чего вы меня вызвали. Райнхард чуть наклонился вперёд, как-то жадно вглядываясь в его лицо. Ян подумал, что туманно-серые глаза сейчас кажутся очень хищными, видимо, отражая душу завоевателя. — Вы же понимаете, что у вас нет ничего, чтобы давить на меня? — тихо и очень серьезно произнёс он. — Да, ваши войска все ещё держат Изерлон, но они крайне ослаблены и, что не менее важно, без вас не представляют серьёзной опасности. Я могу просто блокировать их и обречь либо на голодную смерть, либо на смерть при попытке прорыва — вы ничем не сможете помешать. Мои войска в данный момент не атакуют, но сомкнули блокадное кольцо. Ян внутренне зашипел от злости, но внешне выдал лишь очередную мягкую улыбку. Белобрысая гадина догадалась, в чём его личная слабость и в чем слабость его позиции! И теперь будет шантажировать. — Однако, — Ян опустил глаза, наблюдая за реакцией собеседника из-под ресниц, — ещё недавно, когда невзирая на потери бросали своих холопов на штурм, вы считали иначе… — Если что, я скорее констатирую, чем угрожаю, — Лоэнграмм насмешливо улыбнулся. — Я ошибся, стремясь разгромить вас. Теперь я вижу это. Но новых ошибок не будет. — В таком случае, меня следует казнить, — Ян снова спокойно улыбнулся. — Если мне позволено последнее желание приговорённого, я прошу позволить моим спутникам вернуться на Изерлон. Они и другие оставшиеся там люди просто шли за мной, выполняя мой приказ… — Не надо лгать, — оборвал его Лоэнграмм. — По вашим демократическим ценностям, человек сам делает выбор, и даже если они шли за вами ради личной преданности, это их осознанное решение. Почему я должен напоминать вам о вашей же идеологии? Или, может, вы сами уже в неё не верите? На этот раз выпад практически попал в цель. Раньше Ян не испытывал к Лоэнграмму глубокой личной ненависти, даже несмотря на то, что талантливый и невероятно везучий красавец сильно бесил его, потому что считал скорее символом рейховского единения, чем-то вроде поступи истории, но сейчас сидящий перед ним человек вызывал холодную ярость, в сочетании с омерзительным липким чувством собственного бессилия. Может быть, попытаться напасть, разбить ему голову об стол, например? Но наверняка отсутствие охраны — лишь иллюзия, а Ян никогда не был силён в контактных боевых искусствах и без оружия точно не сможет убить быстро. — Я все ещё верю, что всякий человек достоин жизни, свободы, права высказываться и голосовать за то, что будет иметь значение для его страны, пока не угрожает жизни и свободе других, — жёстко произнёс он вслух. — И никакие искушения золотыми унитазами здесь, пока трупы имперских солдат так и дрейфуют, неубранные и забытые, в Изерлонском коридоре, не заставят меня изменить своё мнение!