Ах, сколько треволнений, сколько забот. Нет, быть в отчаянии — это гораздо приятнее. Дремлешь и ничего не ждешь. Верно я говорю, ослик? © Е. Шварц, «Дракон»
— Херр Ульянов, проявите хоть каплю благодарности за то, что его величество Лоэнграмм отменил вашу смертную казнь, выпустил вас из камеры и выделил чистую одежду! — рявкнула Хильда, заметив, что феззанский оппозиционер собирается высказать что-то ещё. У неё просто в голове не укладывалось, что все эти люди — альянсовцы и феззанцы — относятся к Лоэнграмму без всякого уважения. Он — их Император, и с этим придётся смириться. — Я вызываю подкрепление с полотенцами и прочим необходимым, — добавила она, и решила предложить второй женщине в их компании гражданскую одежду, наверное, в робе ей неловко и неудобно. Пусть она и мятежница, но женщины должны поддерживать друг друга. — Фройляйн Рудная, я полагаю, вы тоже хотите переодеться? Какой размер платья и туфель вы носите? — Главное, чтобы у меня были средства химзащиты для работы с реагентом, чтобы определиться с конкретным типом ОВ. — Опровергла мысли Хильды Рудная. — Все это понадобиться мне, когда мы прибудем в больницу, — добавила она. Хильда почувствовала невольное уважение к учёной. Жаль только, что она согласилась сотрудничать с имперцами лишь ради того, чтобы помочь людям Яна Вэньли. — Кстати, пожалуйста, называйте меня фрау, не понимаю я это разделение женщин на фройляйн и фрау в зависимости от замужества. Почему о женщине судят по наличию у неё мужчины? Единственным мужчиной, за которого Хильда хотела когда-либо выйти замуж, был Райнхард фон Лоэнграмм, и вовсе не потому, что он — Император. Лоэнграмм был поистине гением, настоящим сверхчеловеком, следующим к своей мечте, объединившим всю Галактику! Лучший полководец, прекрасный лидер и, как Хильда была внутренне убеждена, по-настоящему благородный и великодушный человек, хоть и вынужденный принимать жёсткие решения. Но это лишь ради прекрасного Рейха будущего! Жаль, что мятежники с Изерлона и такие феззанцы, как Ульянов и его сторонники-экстремисты, не понимают, что Лоэнграмм завоевал их земли лишь ради принуждения к миру! При сохранении независимости Альянса и фактической полной автономности Феззана война бы никогда не закончилась… Сама Хильда предпочла бы заблокировать так называемых демократов на их Изерлоне, просто исключить их из жизни Галактики, изолировав, а не договариваться и не пытаться штурмовать, проливая кровь рейховских воинов, но Император хотел решить эту проблему как можно быстрее. Сначала решительным штурмом, затем хитростью, теперь же, из чистого милосердия, переговорами. — Это просто традиция, — Хильда почувствовала, что в этих словах есть большая доля правды. — Надо подумать об этом… — Der Neuling — это группа веществ, он бывает нескольких видов, — снова вмешался Ульянов. — Пользуясь случаем, хочу поблагодарить господина Оберштайна и представителей его службы за то, что меня пытались им отравить. Анастасия помогла мне выжить. Хильда не знала, что этого человека тоже пытались отравить. Это заставило задуматься — кто это сделал, зачем? Ей казалось, что методы имперских спецслужб иные, и, к тому же, всегда успешные. Впрочем, пожалуй, Оберштайн бы попытался скрыть свои провалы… — К сожалению, благодарить меня не за что, — ответил тот. Вид у министра безопасности был спокойный и непрошибаемый. Это говорило в пользу того, что он здесь действительно не причём. Хильда склонялась к этой мысли. — Я не имею к этой постановке ни малейшего отношения, как и к нынешней. — И это значит, что мы сможем спасти отравленных, — веско проговорил Лоэнграмм. Хильда с удивлением отметила, что он, кажется, искренне уверен, что правда в этой ситуации не за Оберштайном. Но почему он так думает? Ей самой это казалось странным. Может быть, она чего-то не знает? — Не пилил Оберштайн бюджет, он же денег почти не просил, там пилить нечего. Ян, вы замёрзли? — Хильда ещё больше удивилась, когда Лоэнграмм снял с себя китель. — Вот, возьмите, а рубашку снимайте! Кайзер смущённо понаблюдал, как адмирал Ян Вэньли снимает рубашку, а затем заботливо накинул на его обнаженные плечи свой китель. Всё это выглядело как сцена из дешёвой романтической комедии. Хильда почувствовала, как почва уходит из-под ног. Она сделала всё, чтобы спасти его под Вермиллионом от этого человека, а он… так вот почему он так подорвался, когда узнал о покушении, вытащил Ульянова из тюрьмы, затем Рудную, наплевав на то, что эти люди — преступники, и даже не думают о том, чтобы раскаяться и признать его власть, лишь бы помогли Яну и его товарищам, а они и рады, сначала волками смотрели, а как услышали, кого требуется спасти, мигом начали сотрудничать! Впрочем, экстремисты с Феззана, насколько Хильда знала, никогда не испытывали такого пиетета перед Яном Вэньли, как альянсовские демократы, но сейчас он им критически важен, как командующий последней несдавшейся крепостью и военным флотом. Сами они, фактически, ничего не могут, кроме как смущать народ, потому что Рейх обладает реальной военной и полицейской силой, а они способны лишь на слабые партизанские диверсии. Это неприятно, но не опасно для власти, почти всех уже переловили. Впрочем, конкретно сейчас Хильда никак не могла сосредоточиться на политике. Её мучало внезапно сделанное открытие, словно стальными клинками пронзая сердце. Вот почему до этого Лоэнграмм был готов класть целые армии, штурмуя Изерлон! Всё из-за нездоровой страсти к адмиралу Яну! Хотелось расплакаться, как маленькой девочке, но она взрослая женщина и офицер, и у неё есть гордость! Хильда гордо выпрямилась, стараясь не показывать, что её просто разрывает обида от неожиданного открытия. Нет, она конечно подозревала, что Лоэнграмм испытывал к Кирхайсу не только дружескую привязанность, но чего не бывает в мужских учебных заведениях, да и в женских тоже… в последнее время ей казалось, что она замечает на себе заинтересованные взгляды кайзера, но Волшебник, сам того не зная, приворожил его! Она с горечью подумала, что сама никогда не удостаивалась той трепетной заботы, с которой Лоэнграмм накидывал китель на своего несостоявшегося убийцу, чтобы тот, ни приведи Один, не замёрз. — Благодарю вас, — тихо ответил тот. Хильде показалось, что он совсем ничего не понял. — Благодарю всех вас за помощь. — Увести задержанных, — приказал Лоэнграмм, махнув рукой, чтобы все «отравленные» садились в машины. — Фрау, — обратился он к ней, неожиданно переняв стандарт обращения по Рудной, — берите Ульянова и четырёх солдат, а так же всё, что сочтете необходимым, и приступайте к расследованию. Надеюсь на вас. Мы с фрау Рудной отправляемся в больницу. Зачем ему в больницу? Разве это по статусу Императору? Причина тут только одна — хочет быть ближе к Яну Вэньли! Хильда провела рукой по лицу, стараясь собраться. Расследование никто не отменял. Ещё и в компании этого мерзкого Ульянова, что за невезение! Но у него есть хоть какой-то опыт расследований, в отличии от неё, так что, фактически, Лоэнграмм оставил её больше следить за действиями этого экстремиста, чем реально руководить расследованием.***
Алексей Ульянов не верил в чудеса. Не верил он и в способность альянсовского коммандера Яна Вэньли по прозвищу Чудотворец реально творить их, хотя всегда желал ему победы над Рейхом, желал победы демократии на Феззане, который должен стать независимым, и в самом Галактическом Рейхе. Чудотворец, однако, ухитрился проиграть битву за Альянс, и от демократии в Галактике остался лишь клочок на Изерлоне. И сам Ульянов проиграл на Феззане, впрочем, сам он не был военным: до оккупации планеты Лоэнграммом он пытался противостоять местным олигархам с помощью закона, а после… после стали возможны лишь антиимперская агитация и партизанское сопротивление. Он не рассчитывал на чудо, но понимал, что лишь чудо поможет ему одержать истинную победу и сделать Феззан свободной демократической планетой. Но когда к нему, погружённому в отчаяние, ожидающему казни, явился сам Император Райнхард фон Лоэнграмм со сбивчивой речью о покушении на Яна Вэньли, прибывшего на переговоры с ним, возможно, со стороны вышедших из-под контроля спецслужб, и обещанием помилования за помощь, это было похоже на чудо. На чудо и, одновременно, на анекдот. Алексей знал, что Лоэнграмм, в отличии от многих рейховцев, не замечен в коррупции. Не было у него и тех, кого он одаривал бы богатствами за счёт бюджета, кроме сестры, которая, впрочем, довольствовалась теми бриллиантами и рубинами, что дарил ей покойный кайзер Фридрих. По-настоящему он выделял Зигфрида Кирхайса, чьей карьере способствовал, но тогда у Лоэнграмма ещё не было возможности беспрепятственно использовать бюджетные средства. Это заставляло подозревать, что Лоэнграмм скорее завёл бы себе любовника, чем любовницу. Однополые связи Алексея, как человека, сумевшего узнать множество грязных секретов феззанских олигархов, совершенно не удивляли и не шокировали. Шокировало его только то, сколько украденных у народа денег многие властипридержащие готовы тратить на тех, с кем спят. Явный страх Лоэнграмма за своего главного противника на поле боя и то, как он накинул на него свой китель, утвердили Ульянова на мысли, что Лоэнграмм попросту влюблён в альянсовского Волшебника. Но пока он не мог спрогнозировать, хорошо это или плохо. Наилучшим развитием событий было бы восстановление независимости Альянса или хотя бы его части, причём обязательно без демилитаризации, иначе Рейх в любой момент сможет отменить эту независимость. Но сможет ли Ян Вэньли вытянуть это из кайзера, пользуясь его особым отношением? Нужно ему как-то намекнуть… С другой стороны, Алексей вовсе не был уверен, что с Чудотворцем вообще стоит иметь какие-то дела. Этот человек превратил победу при Вермиллионе в поражение, выполняя не вполне законный приказ — председатель Трюнихт не имел права принимать данное решение единолично. Фактически, это из-за Яна Вэньли в Галактике исчезла демократия, сколько бы он ни рассуждал о своей преданности её идеалам. К тому же, Ян Вэньли может просто соблазниться полномочиями, яхтами и дворцами, которые кайзер способен подарить ему, предав демократию и Альянс. Алексей хотел верить, что этого не произойдёт, но искушение часто ломает людей не менее эффективно, чем страх. Страху знаменитый полководец бы не поддался, он уже доказал это, но удержится ли перед соблазном? Впрочем, сейчас следовало заняться расследованием. Ульянов считал, что жизнь и здоровье Яна Вэньли и членов Аль-Фасильского демократического правительства важнее улик, поэтому высказался за обработку искусственным водяным туманом, но это было выбором из двух зол. Ещё и эта Хильдегарде фон Мариендорф в качестве надсмотрщика. Как ей вообще могло придти в голову, что он должен быть благодарен правителю, который оккупировал его родину, впихнул сюда свой дворец и притащил своих чиновников с армией, как будто их кто-то звал, нарушил их законы? В конце концов, того, чьим именем его, Ульянова, приговорили к смертной казни?! Потрясающие наглость и незамутненность, впрочем, в этом весь Рейх. А ведь Мариендорф ещё из умных!