Генрих. Здравствуй, отец. Я хотел узнать, как там у вас идут дела. Заседание городского самоуправления закрылось? Бургомистр. Какое там! За целую ночь мы едва успели утвердить повестку дня. Генрих. Умаялся? Бургомистр. А ты как думаешь? За последние полчаса на мне переменили три смирительные рубашки. (Зевает.) Не знаю, к дождю, что ли, но только сегодня ужасно разыгралась моя проклятая шизофрения. Так и брежу, так и брежу… Галлюцинации, навязчивые идеи, то, се. (Зевает.) Табак есть? © Е. Шварц, «Дракон»
С учётом того, что накануне Волка Бури оставили в компании Рудольфа Канарейкина и обер-полицая по борьбе с партизанами фон Картошкина, Ян очень надеялся, что дискредитация состоит в жестоком убийстве этих двоих. Видимо, кайзер подумал о том же. — Вольф, выкормленные Оберштайном пропагандисты и полицаи сами по себе нас дискредитируют, — бросил он раздражённо. Кажется, обвинять во всём Оберштайна сейчас станет новой рейховской методичкой. — Что у тебя с ними случилось? — А вы ещё не заходили в сеть? — осведомился Миттермайер настороженно. Видимо, кайзер покачал головой. Ян тоже только проверил сообщения, а никаких новостей не просматривал. Кажется, зря. — Это уже на мемы растащили… вся Галактика ржёт… я сказал Канарейкину в прямом эфире «фильтруй хрюканину, Schwein». Ян сделал себе мысленную заметку не забыть поставить Миттермайеру лайк. — И причём здесь рапорт? — Лоэнграмм, кажется, тоже не понял, в чём Миттермайер был не прав. — Назвал и назвал! Не буду я подписывать. — Но рейховский офицер должен быть вежлив с покорёнными народами и создавать положительный имидж Рейха, — проговорил Миттермайер растерянно. Ян закатил глаза. Бомбить «центры принятия решений» на Хайнессене Миттермайер, конечно, тоже собирался ради положительного имиджа Рейха. Впрочем, насколько он знал, Волк Бури действительно достаточно прямолинеен, импульсивен и верит в прекрасный Рейх будущего, где все равны перед справедливым кайзером, так что, вероятно, сейчас говорит вполне искренне. — Ян Вэньли утверждает, в идеальном обществе должна быть свобода слова, — Лоэнграмм рассмеялся. — Так что можешь считать, что ты просто выразил своё мнение. — Спасибо, мой Император, вы как всегда милосердны, — да, тот, кто всю жизнь был холопом, не поймёт, когда ему скажут, что у него есть право на мнение. Даже несмотря на то, что Волк Бури, судя по досье, относительно прогрессивен для рейховца. Но Яна заинтриговало, что Лоэнграмм выбрал именно такой аргумент, да ещё и его приплёл. К чему бы это?***
В больнице, кажется, за ночь практически ничего не изменилось, не считая оцепления из людей разошедшегося на мемы Волка Бури. Ян подумал, что Анастасии Рудной необходимо поспать — она, похоже, работала всю ночь и выглядела очень усталой. — Мы скоро выведем лейтенанта Минца из искусственной комы, — она ободряюще улыбнулась. — Его жизнь уже вне опасности. — Благодарю вас. Госпожа Рудная, вам тоже необходим отдых, — заметил Ян. — Спасая других, не следует забывать о себе. — Помилование мне обещано за спасение лейтенанта Минца и недопущение других смертей от Der Neuling, — Анастасия скептически усмехнулась. — Так что спасая других, я забочусь о себе. Адмирал Ян, знаете, что странно? Я ненавижу Лоэнграмма и его Рейх, то, что происходит сейчас, я считаю катастрофой для Феззана и Альянса, но при личном общении Лоэнграмм показался мне приятным человеком, я тяжело схожусь с людьми, но мне даже показалось, что при других условиях мы могли бы подружиться. Как вы думаете, это обаяние тирана, превращающее свободных людей в подданых? — Плохие и хорошие люди встречаются в любом обществе, и это не изменить, — Ян почесал в затылке. Он вспомнил, что Лоэнграмм, кажется, искренне возмутился поступком жениха Рудной. Почему-то эта мысль неприятно кольнула. — Задача общественного строя — сделать так, чтобы несмотря на свои личные качества, люди работали на благо общества. Боюсь, что в авторитарном государстве даже самые лучшие, умные и благородные в итоге служат деструктивной цели, и в этом их трагедия. Я, например, хотел бы видеть своим другом покойного адмирала Кирхайса, потому что при личной встрече он мне по-человечески очень понравился, но если бы он не пожертвовал собой, спасая Лоэнграмма, ни Феззан, ни Альянс не были бы сейчас под оккупацией. — Легче представлять врагов точками на карте, — Рудная снова усмехнулась. — Вы можете навестить лейтенанта Минца. Поговорите с ним, некоторые верят, что люди в коме реагируют на голоса близких. Она проводила Яна до палаты и куда-то исчезла. — Приветствую, адмирал! — рядом с капсулой Минца помимо медсестры внезапно обнаружился вежливый герцог, видимо, из-за отсутствия чего-то другого переодетый в медицинскую униформу. — Рад видеть. — Приветствую, Том. — Интересно, что ему тут надо? Неужели совесть замучила? — Простите, не могли бы вы оставить меня наедине с ним? Понимаю, что скорее всего он меня не услышит, но хотелось бы сказать несколько слов… — Без проблем, но можно я подожду вас у палаты? — обер-лейтенант-герцог-просто Том оптимистично, хоть и криво, улыбнулся. — Я хотел бы перекинуться с вами парой слов. Смотреть на бледного Юлиана в медицинской капсуле было тяжело. Ян снова задумался, что был плохим опекуном, привыкшим к тому, что воспитанник заботится о нём, а не наоборот. Кроме того, Минца следовало оставить в крепости. Ян думал, что участие в миссии на Феззане будет хорошей школой для него, что полученный опыт пригодится после гибели самого Яна, но совершил важную ошибку. — Я очень жду, что ты очнёшься, Юлиан, — проговорил Ян неловко. — Знаешь, я ведь не заслуживаю такого сына, как ты. Я буду меньше пить, правда! Ты заботишься обо мне больше, чем я о тебе, и это неправильно. Мне с тобой так повезло, а я вёл себя, как свинья! Прости меня, выздоравливай скорее! Ян замолчал, отвлёкшись на пришедшее сообщение. «Тебе сейчас нужен Ульянов? — писал Лоэнграмм. — Я принял его отчёт, и пока он мне не нужен». Что же, Ульянов может подождать, похоже, они с Мариендорф, как и Рудная, вообще не спали. Однако странно, что кайзера так беспокоит мнение Яна. «Нет, пока отпусти его отдыхать, — отправил он в ответ. — Я бы хотел допросить повара-убийцу». — Знаешь, Юлиан, всё так сложно, — снова обратился он к воспитаннику. — Мне приходится сотрудничать с имперцами, чтобы отомстить убийце. Впрочем, насчёт организатора я согласен с мнением Ульянова… но я хочу наказать их всех. Томас, как и обещал, ждал у двери. — Адмирал, — обратился он слегка смущенно, хотя взгляд оставался уверенно-нахальным. — Мне нужен ваш совет по поводу общения с женщинами. Я хочу пригласить девушку на свидание, но не знаю, как лучше это сделать. — Простите, что? — Ян чуть не поперхнулся от удивления. — Боюсь, я очень мало понимаю в романтических отношениях… — Дело не совсем в этом, — герцог усмехнулся. — Мне очень нравится фройляйн Рудная, любовь с первого взгляда, можно сказать. Всегда мечтал жениться на умной, уверенной в себе женщине, которая будет равным товарищем, а не покорной мужу овечкой. Но я же из Рейха, я не знаю, как общаться с такими женщинами. Не хочу показаться слишком, как бы это сказать, патриархальным. Вдруг она подумает, что я хочу подчинить её себе или что-то такое? — Знаете, я не думаю, что женщина, которую только что выпустили из тюрьмы, куда она попала из-за предательства жениха, сейчас настроена на новые отношения, — проговорил Ян задумчиво. На самом деле, ему не слишком нравилось, как она упомянула Лоэнграмма. А тот — её. Хотя он очень сомневался, что Том подходит Анастасии Рудной. Честно говоря, он думал, что рейховец, чтобы он сейчас ни говорил, воспитан в патриархальных устоях и этим вполне способен испортить ей жизнь. — Если вы действительно в неё влюбились, поддержите её, она может быть какой угодно сильной, но после всего произошедшего ей наверняка нужны помощь и участие. — Её жених — свинья, а я — волк! — герцог усмехнулся. — Кажется, я пересмотрел мемов про хрюканину. Но волки — звери верные и заботятся о своей паре. Спасибо, адмирал. А что насчёт подарить ей цветы или пригласить на ужин? Это не будет расценено как давление? — Честно говоря, не знаю, — Ян вспомнил, как влюбился с первого взгляда в Джессику, но не решился сделать ничего подобного. Да что там, подойти не решился… — Думаю, вам не стоит быть слишком навязчивым, но вы можете попробовать. Лучше сказать человеку, что он нам нравится, чем не сказать. Потом может быть поздно…***
— Может быть, хочешь пообедать? — Лоэнграмм улыбнулся при виде вернувшегося во дворец Яна, как будто действительно был рад его видеть. — Или отдохнуть? Повар-убийца никуда не денется. — Я хочу почитать его показания, если это возможно, — проговорил Ян задумчиво. — И, пожалуй, стоило бы устроить им очную ставку с Оберштайном…