I Need Nothing, But There's Something

Так вот в чем дело? Вот так просто?! Ши Цинсюань мог только стоять и смотреть. После всего этого переполоха, почти выломав дверь, покусав его и наговорив всяких странных вещей, Повелитель Черных Вод, Топящий Корабли - Хэ Сюань - просто... дал ему уйти? Неужели это действительно было так просто? Он сделал шаг назад, его глаза не отрывались от сидящего Непревзойденного, пока он медленно приближался к двери. С каждым шагом он ждал, что его остановят или снова набросятся, но Хэ Сюань не двигался. Он продолжал смотреть на Ши Цинсюаня усталым взглядом, время от времени морщась, как будто у него болела голова, но и только. Ну что ж, путь открыт. Ши Цинсюань напоследок скользнул взглядом по разбитой двери. Холодок пробежал по его телу, когда он подумал о том, что Хэ Сюань выломал ее голыми руками. Боги войны и Непревзойденные одинаково пугающи! - Слишком силен, слишком силен, - пробормотал он себе под нос и вышел в коридор. Его встретил полный хаос, и он чуть было не бросился обратно в безопасность своей комнаты. Относительную, конечно: здесь все еще оставался непредсказуемый Непревзойденный демон, способный его сожрать в любой момент. Ши Цинсюань ожидал большего покоя. Во время его пребывания здесь, чертоги Черных Вод всегда были наполнены жуткой тишиной. Словно были оторваны от реальности, заключенные в свой собственный маленький пузырь глубоко под спокойными водами. Теперь по залам металось эхо стонов, рыданий и других странных выражений неудовлетворенности. Ши Цинсюань застыл посреди всего этого, нервный смех застрял у него в горле. Должно быть, он так сосредоточился на Хэ Сюане, что даже не заметил приглушенных звуков, доносившихся извне. Он пробирался вперед на виду у всех, ожидая, что его остановят. Он был здесь пленником, как бы хорошо с ним ни обращались. Конечно же, ему не разрешалось разгуливать повсюду? Однако ни один дух этого не заметил. А если кто и заметил, то им было все равно. Впрочем, Ши Цинсюань не возражал. Не останавливают - и ладно. Он просто понятия не имел, куда, демон его побери, идти. Он прошел мимо гуля, сгорбившегося возле стены. Тот был маленьким, не очень страшным на вид, так что он рискнул. - Эй? Ммм… Ха-ха? Привет, дружище? Не мог бы ты быть так любезен и сказать этому невежественному заключенному, где кухня... Маленький гуль ударился головой о стену и издал душераздирающий вопль. Ши Цинсюань попятился, широко раскрыв глаза. - Я... э-э-э… Все в порядке, я просто найду ее сам! Не беспокойся! Просто продолжай свои дела, не обращай на меня внимание! Придется ему побродить в поисках. Что бы ни влияло на Хэ Сюаня, это влияло на всех призраков. Интересно, стоит ли ему волноваться? Хэ Сюань только хныкал, что ему больно, но эти призраки выли. Была ли их боль сильнее, или Хэ Сюань страдал так же сильно и боролся, чтобы скрыть это? Он ускорил шаг, стараясь не слишком задумываться об этом. К сожалению, поместье было огромным. И заставляло поблуждать. Коридоры петляли, растягивались, а затем изгибались и поворачивали. Там оказалось много темных уголков и проходов, которые легко не заметить. Это было совсем не похоже на открытое и просторное великолепие Дворца Блаженства Кровавого Дождя. Во всяком случае, Хэ Сюань хотя бы не устроил никаких подземных туннелей с гигантскими червями. Он надеялся… Тоненький голосок нашептывал в его голове: "А что если тут водится что-то хуже?.." Ши Цинсюань обхватил себя руками и поспешил, опустив голову, слишком напуганный, чтобы заботиться о том, куда он идет. - Нет, нет, нет, нет ничего хуже гигантских червей, а если и есть, то оно здесь не живет! ОНО ЗДЕСЬ НЕ ЖИВЕТ! - бормотал он. Только едва не врезавшись в стену, Ши Цинсюань наконец поднял глаза. Он зашел в тупик. В этом коридоре было тихо и совершенно пусто. В стороне от него находилась комната, в которой, казалось, что-то гудело с безмятежной теплотой. Кухня? Ши Цинсюань подкрался ближе. Там не было двери, только слабый след защитного поля, но он ощущался разрушенным и рассеявшимся. Произошло ли это из-за того же, что воздействовало на демонов? Если защита не действовала по всему поместью… мог ли он… мог ли он на самом деле сбежать? Если бы он попытался, то, вероятно, у него бы получилось. Перед ним замаячила возможность. Мимолетная мысль. Защита ослаблена и Хэ Сюань ослаблен. Он мог бы сбежать отсюда и… Ши Цинсюань остановился, уставясь в длинный темный коридор, откуда пришел. Путь назад был так же неясен, как и вперед. Если он сбежит, что тогда? Его брат был мертв, а он больше не бог. Там оставались друзья, которые беспокоились о нем, но… в действительности, ему было бы слишком стыдно посмотреть им в лицо. Даже Его Высочеству Се Ляню. Если он когда-нибудь снова вознесется, то заслужит это достойным путем. Однако в данный момент ему некуда было идти. Ничего, что бы он хотел бы сделать с собой. Побег был всего лишь пустым, инстинктивным побуждением. Он оглянулся на тихую комнату, его руки сжались в кулаки по бокам. Он дал слово, что вернется. Это имело значение. Он сделал свой выбор. Хэ Сюань ждал его, вероятно, по-прежнему сидя там и наблюдая за дверью своими печальными, полными надежды глазами. Мысль о том, чтобы оставить его вот так, заставила сердце Ши Цинсюаня сжаться в груди. Он вошел внутрь. Ощущение в этой комнате определенно отличалось от остальных Чертогов. Воздух был намного теплее, Ши Цинсюаня окутало густым ощущением комфорта, как будто кто-то целенаправленно изменил атмосферу. Но это очевидно оказалась не кухня. На алтаре в центре комнаты стояли четыре черные урны. Ши Цинсюань остановился как вкопанный, его глаза защипало, когда он увидел их. Это был семейный храм Хэ Сюаня. Волосы у него на затылке встали дыбом. Эти четыре урны холодно горели в его памяти, их застывшие очертания были частью другой сцены. Ему хотелось убежать. Ему здесь не место. Ему и близко нельзя приближаться к этому месту. Он приказал себе отступить, но вместо этого его ноги подкосились, уронив его на колени перед мрачным алтарем. Перед ним, небрежно брошенный туда подношением, лежал веер его брата. Ткань была разорвана в клочья, пластины погнуты и местами сломаны. Символ воды едва виднелся, но Ши Цинсюань знал этот веер лучше, чем любой другой. Им владели с гордостью и изяществом, с глубоким высокомерием, выпестованным благодаря успеху и власти. Нынче это было поистине жалкое зрелище. Ши Цинсюань зажмурился, чтобы не смотреть на него. Что-то шевельнулось внутри его памяти. Что-то здесь не сходилось. Что-то отсутствовало. Однако воспоминания, вызванные видом сломанного веера, заглушили это чувство, и его глаза увлажнились. Отказ его брата извиниться, признать свою вину. Его собственные попытки извиниться вместо Ши Уду. Он запинался, принося извинения не искренне, а лишь поддавшись панике и отчаянию. Все, что он хотел сказать в тот день, было поглощено его страхом. И вот он снова здесь. Теперь у него появился еще один шанс. Теперь, перед останками семьи Хэ Сюаня, он опустился на колени и пожелал, чтобы его сердце успокоилось. Было больно смотреть на мрачные сосуды, но он заставил себя поднять голову и взглянуть на каждый по очереди. Потеря брата была больнее всего, что он знал, будто от него самого оторвали часть. Потеря родных. Теперь он знал, какой была боль Хэ Сюаня. Какая урна была для сестры Хэ Сюаня? Он поклонился один раз. Какая из них была для его отца? Он снова поклонился. Каково это потерять мать? Еще поклон. Его горло жгло в попытке проглотить рыдание. Каково потерять единственного человека, которого нашел и любил так нежно, с кем планировал провести всю свою жизнь? Он с силой прижался лбом к полу. Он кланялся снова и снова, слезы пропитывали пол, смачивали его челку каждый раз, когда он опускался. Пряди слиплись и прилипли ко лбу, отчего он выглядел таким же несчастным, каким себя чувствовал. Он пропустил через сердце каждую каплю боли, не закрываясь ни от чего. Что бы он ни чувствовал сейчас, то была лишь малая часть страданий, испытанных этой семьей и Хэ Сюанем. Из-за него. - Мне жаль, - прошептал он наконец, заставляя свой голос звучать твердо и ясно, несмотря на то, что он дрожал и чувствовал себя разбитым. Извинения ничего бы не сделали, ничего бы не изменили, но это было все, что он мог предложить. - Мне так жаль. Он сел и еще раз посмотрел на урны. - Никто из вас не заслужил того, что с вами случилось. Вы страдали. Он страдал. А я звал его своим лучшим другом! Я причинил ему такую сильную боль… Даже не ведая… Я даже никогда не пытался понять. Он знал, что Мин И может быть угрюмым, что в этих ярких глазах могут таиться тени беспокойных мыслей. Он спрашивал иногда, но Мин И никогда не отвечал, поэтому он не настаивал. Должен ли он был надавить? Должен ли он был сделать больше? Могло ли это предотвратить все это? Неужели Мин И все время хранил ненависть в своем сердце? Цинсюань… он так не думал. Не хотел так думать. Но только Хэ Сюань мог сказать ему правду. - Я никогда не знал его так, как должен был знать лучший друг. После этого в комнате воцарилась тишина, слова тяжким грузом лежали на сердце Ши Цинсюаня. Он вспомнил, как впервые встретил Мин И, как бог Земли уставился на него настороженным, отчужденным взглядом, сжав кулаки по бокам. Мин И всегда так держался рядом с ним, с самого начала. Всегда пристально смотрел, всегда выглядел так, будто хочет что-то сказать, но по-прежнему оставался тихим и отстраненным. Он вспомнил Праздник Середины Осени, заронивший семена их дружбы. То ли по незнанию, то ли из-за шутки, разыгранной другими богами, Мин И выпил слишком много вина, напиток был намного крепче обычного. Вместо того, чтобы расслабиться и пообщаться, он рухнул на стол, чересчур пьяный, чтобы разговаривать, не говоря уже о том, чтобы самостоятельно вернуться в свои покои. Если другие боги не испытывали желания приблизиться к нему трезвому, то, увидев его таким, не захотели этого и поныне. Ши Цинсюань был лишь немного навеселе в ту ночь, и, возможно, именно это легкое опьянение придало ему смелости подойти и предложить помощь. Произошедшее было немного размыто в памяти, но он очень ясно помнил ту часть, когда шел к дворцу Бога Земли с Мин И на спине. Он помнил взгляды других небесных чиновников, когда они уходили, презрительное фырканье его старшего брата и невнятное "спасибо", сказанное мягким шепотом прямо на ухо. Мин И перестал избегать его после той ночи. Он начал слушать, когда Ши Цинсюань говорил, и понемногу стал отвечать. Это настороженное выражение его глаз не уходило некоторое время, но чем больше времени они проводили вместе, тем больше оно растворялось. Он не мог точно вспомнить, в какой момент они стали почти неразлучны. Только то, что в итоге так и произошло. И ему это понравилось. Было ли всё ложью? Как бы он ни пытался разобраться, что-то в его сердце настаивало: нет, не было. Он снова обратил свое внимание на урны. - Он так долго был один, не так ли? У него были все вы, ребята, когда-то, но... Он покачал головой. Должен ли он говорить что-то подобное? Было ли это уместно? Посмеялась бы семья Хэ Сюаня над его тихими словами? Может быть. А может, и нет. Если они заслужили такое обожание от Хэ Сюаня, он чувствовал, что они, должно быть, были хорошими людьми. Он мог только говорить и надеяться, что его слова дойдут до ушедших. Эти слова были важными, высказанными от души и без паники. - Я был его единственным другом, но я не стал хорошим другом. Я хочу узнать его так, как не знал раньше. Хэ Сюаня. Не Мин И, а Хэ Сюаня, - заявил он. - Я хочу узнать его так, как должен знать друг. Я… Я не знаю, одобрили бы вы это. Я не знаю, могу ли… готов ли я простить его… Но он сказал, что не хочет оставаться один. И… Я не хочу быть... Если бы он мог хоть немного вернуть их прежние отношения, он был бы готов сделать это. Если бы мог хоть немного облегчить боль, которая привела Хэ Сюаня к этому, если бы мог стать другом, которым в действительности не был... тем, кто понимал... то поставил бы себе это главной целью, но вряд ли сейчас у него осталась возможность что-то исправить. Ему оставалось только надеяться, что брат простил его… Что семья Хэ Сюаня не гневалась на него. Что Хэ Сюань примет его. Часть его всегда будет ненавидеть, что у него отняли брата. Часть его все еще боялась Хэ Сюаня. До истинного прощения было далеко, но он не мог просто оставить все как есть. Ничего из этого не будет легко достижимым. Возможно, никогда не произойдет. Он закусил губу, снова разбередив кровоточащую ранку. Это вернуло фантомное ощущение холодных губ, прижимающихся к его собственным, печальный взгляд и тихие слова. "Я не хочу быть один. Я не потеряю тебя снова". Он тоже не хотел оставаться в одиночестве. И он не хотел больше никаких потерь для Хэ Сюаня. Решимость затопила его. Он чересчур размечтался. Прежде его жизнь была результатом выбора легкого пути, и, столкнувшись с правдой, он захотел легкого выхода. Убежать, исчезнуть, умереть. К черту легкий выход. Он опустился на колени перед урнами и приподнял подбородок, произнося клятву. Независимо от того, было ли это его делом, он все равно это сделал. У него не было возможности узнать, одобряет ли его семья Хэ Сюаня или нет. Он мог только двигаться вперед. - Он просил меня не уходить, так что я не уйду. Я... все еще немного боюсь его, - признался он, тревожно рассмеявшись. Сейчас он просто говорил то, что было на сердце, примиряясь с происходящим, разбираясь в собственных чувствах. - Это расплата, полагаю, но я думаю, что… более того, я не могу избавиться от того, как… потому что я... я думаю, что любил Мин И... Его глаза расширились от шока из-за вырвавшихся слов. А кулак прижался к груди, словно он мог вырвать сердце и выставить правду напоказ. Его взгляд скользнул по урнам. В одной из них хранился прах невесты Хэ Сюаня. Желудок Ши Цинсюаня скрутило, решимость покинула его, как струйка дыма, унесенная ветром. Как он мог разглагольствовать об этом при ней? Весь такой благородный и храбрый. Пафосный. - Я… Я любил его. Мин И, Хэ Сюань. Для меня это один и тот же человек. И, может быть, все еще смогу... - прошептал он той, кому не должен был говорить. - Простите. Он склонил голову, крепко сжав губы. Он не знал, чего ожидал. Голоса, который ответит ему? Чтобы одна из урн упала на пол, разлетевшись гневными осколками? Чтобы призрачные руки задушили его и оборвали его жалкую жизнь? Чего он определенно не ожидал, так это легкого ветерка. Здесь не было окон, и, хотя здесь не было душно, ветер не мог попасть внутрь. Тем более, принесший аромат сладкой и чистой морской воды. Ши Цинсюань был настроен на ветер на протяжении всего своего божественного существования и сразу же распознал его. Тот овеял его щеки, словно вытирая слезы, а когда взъерошил его волосы, вызвал отчетливое ощущение нежного поглаживания по голове. Он вздрогнул и поднял глаза, но там никого не было. Ветер рассеялся так же быстро, как и появился. Долгое время он молча смотрел на урны. Неужели ему почудилось? Он сидел неподвижно, погруженный в свои мысли. - Ладно, - сказал он наконец, его голос был тихим и мягким. Он опустил голову, и несколько слезинок скатились по его щекам, прежде чем он вытер их. - Ладно. Спасибо. Спасибо... С еще одним долгим и глубоким поклоном он поднялся на ноги, зажег немного благовоний и вышел из комнаты. Он не знал, сколько времени провел, блуждая по Чертогам, к тому же довольно долго оставаясь в святилище, поэтому, как только Ши Цинсюань нашел кухню, он быстро принес большой горшок с водой. Пока вода закипала, Цинсюань промыл след от укуса на руке, хорошенько оттер и смыл засохшую кровь. Чистая рана зияла двумя рядами аккуратных маленьких отверстий. Останется ли шрам? Он не мог определить свое отношение к вероятности этого. Просто глядя на следы укусов, он чувствовал себя странно. Не в плохом смысле, отнюдь. И снова Хэ Сюань пытался сдерживаться, чтобы не ранить его. Непревзойденный демон мог откусить ему всю руку, если бы захотел. Мысль о пощаде не расстроила его. У него была работа, которую нужно было сделать, поэтому он обвязал рану куском ткани и отодвинул этот вопрос на задний план. Как только с обработкой раны было покончено, он занялся приготовлением овощей. Воспитываясь как девочка, Ши Цинсюань довольно неплохо научился готовить несколько простых блюд без того, чтобы полностью все испортить. В отличие от одного его хорошего знакомого. Он взглянул на котел на огне, отметив, что вода еще не закипела. - Почему рис так долго варится? - пожаловался он в сторону, не обращаясь ни к кому конкретно. Это было простое, но действенное средство заполнить пустоту вокруг. Он не спорил: это был лучший вариант. Итак, он ждал. Периодически он оглядывался через плечо, подсознательно ожидая увидеть там Хэ Сюаня, готового наброситься, укусить и требовательно спросить, где он был. Он отсутствовал уже длительное время… Беспокойство закралось в его сердце. Решит ли Хэ Сюань, что он бросил его, несмотря на то, что пообещал не уходить? Несмотря на то, что озвучил свой выбор? Эти мысли бороздили его голову. Независимо от того, как быстро он передумал сбегать, все же до этого он подумывал о побеге. Он уставился на котел с рисом, желая, чтобы тот приготовился быстрее, пока он бормочет. - Я не бросил тебя! Ясно? Именно так!? Ха-ха, я просто заблудился, и этот рис варится целую вечность, так что, пожалуйста, не приходи сюда! - крикнул он в потолок, как будто Хэ Сюань мог его услышать. Хотя кто знает? Велика вероятность, что мог. Ши Цинсюань уже знал, что Непревзойденные демоны были могущественными и странными существами. Очень могущественными и очень странными. Когда рис наконец-то был готов, он вздохнул с облегчением и смешал его с приготовленными овощами в большом глиняном горшке. Теперь ему оставалось найти дорогу обратно. Покинув храм предков, он старался запоминать дорогу. К счастью, это значительно облегчило возвращение. Он остановился перед дверью в свою комнату и глубоко вздохнул. Что, если Хэ Сюань ушел и теперь вынужден охотиться в своих огромных и запутанных Чертогах до того, как проголодается до смерти? Могут ли демоны умереть с голоду? Он помотал головой, прежде чем мысли унесли его слишком далеко. Потому что на самом деле, худшее, что могло случиться, это повторное нападение Хэ Сюаня на него. С горшком горячего риса в руках это было бы крайне неудачно. Готовка заняла целую вечность и, если бы ему пришлось делать это снова, он бы завыл. Может, лучше предупредить? Прокашлявшись, он позвал из-за двери. - Х-Хэ Сюань? Я вернулся! И вхожу! Так что... ха-ха… пожалуйста, не выскакивай ниоткуда и не кидай меня на пол или... Ответа не последовало. Но стоило ли его ожидать? Хэ Сюань сегодня вел себя непредсказуемо. Вздохнув, Ши Цинсюань собрал все свое мужество и толкнул дверь ногой. Он прикрывался горшком с рисом как щитом, зажмурившись и приготовившись к удару. Прошли секунды. Поскольку на него не набросились сразу, он открыл глаза и опустил горшок. Хэ Сюаня не было на полу, где его оставил Ши Цинсюань. На первый взгляд, Непревзойденного демона нигде не было. Ши Цинсюань вошел в комнату, и как раз, когда он уже почти запаниковал, его взгляд упал на кровать. Под жесткими простынями явственно проглядывал силуэт свернувшегося тела. - О, Небеса. Хэ Сюань забрался в его кровать. Ши Цинсюань уставился на него и спросил. - Что ты делаешь? Хэ Сюань даже не пошевелился. Ши Цинсюань фыркнул. - Ха! Нет, правда, ты, знаешь ли, в моей постели. Что ты делаешь?! Не имело значения, что бы ответил Хэ Сюань на его слова, Ши Цинсюань уже не мог остановить смех. - Небеса, ты правда спишь?! Ха! В моей постели!? Ха-ха-ха! - он перешел на шепот, придвигаясь ближе и стараясь не смеяться в голос. Конечно же, глаза Хэ Сюаня были закрыты. Густые темные ресницы касались его щек, а волосы рассыпались по подушке Ши Цинсюаня, словно темная вода растеклась беспорядочными потоками. Чтобы не протянуть руку и не прикоснуться к нему, потребовалось больше самообладания, чем Ши Цинсюань хотел признать. Горшок с рисом, который он держал обеими руками, помог ему устоять. Кстати говоря... Ши Цинсюань по-детски запыхтел и надул губы, глядя сверху вниз на спящего Непревзойденного. - Как ты собираешься есть? - спросил он. - Я целую вечность шел до кухни, чтобы ты знал, это место чертовски огромное! Приготовил тебе этот рис, что тоже заняло примерно вечность, и что теперь? - ругался он, качая головой. - Ты же говорил о голоде! Даже пытался съесть мою руку! Даже на его разглагольствования Хэ Сюань никак не отреагировал. Он вообще не дышал, и Ши Цинсюаню приходилось напоминать себе, что, будучи демоном, Хэ Сюань и не должен дышать. Не придумав иного способа разбудить спящего Непревзойденного, он поводил горшком перед носом Хэ Сюаня. Теплый и тонкий аромат риса и овощей заставил Хэ Сюаня наконец-то подать признаки жизни. Он наморщил нос, но глаза оставил закрытыми. Ши Цинсюань тихо развеселился. Затем Хэ Сюань вытащил руки из-под простыни и потянулся за едой, отобрав ее у Ши Цинсюаня. Тот уставился на демона с открытым ртом, хватая пустоту руками. Хэ Сюань нащупал палочки для еды, которые Ши Цинсюань воткнул в горку риса, и начал закидывать в рот еду прямо из горшка. И все это не поднимая головы и не открывая глаз. - Ты на самом деле ешь во сне?! - взвизгнул Ши Цинсюань, хлопнув себя по лбу. Так это и было, Хэ Сюань ел во сне. Ши Цинсюань мог только наблюдать с беспомощным изумлением, пока горшок не опустел и осталось всего несколько зерен риса. Горшок отодвинули в сторону, и Цинсюань быстро перехватил его, прежде чем Хэ Сюань случайно не сбросил на пол, попытался обнять его, или что-то в этом роде. Кто знал, что он мог выкинуть в данный момент? Отставив горшок подальше, он вернулся и встал рядом с кроватью. - Взгляни на себя, - проворчал он. - Твое лицо перепачкано. Что за манера есть в постели и ни слова благодарности тому, кто принес тебе еду. А теперь у тебя все лицо в рисе. Ай-я-яй. Конечно же, Хэ Сюань далеко продвинулся в искусстве есть во сне, но несколько зерен риса все же прилипли к его щекам и подбородку. Салфеток не имелось, а рукава Ши Цинсюаня были слишком рваными, чтобы от них была польза, поэтому он мог только приложить усилия, чтобы вытереть их большим пальцем. Движения были автоматическими: он без раздумий потянулся к лицу Хэ Сюаня, щелкая языком, как мать, суетящаяся над чумазым ребенком. Чем больше он вытирал, тем больше осознавал нечто необычное. Хэ Сюань был теплым. Разве он должен быть теплым? Совсем недавно его кожа была холодной. Как и следовало ожидать от мертвых. Сейчас же щеки Хэ Сюаня покраснели. Когда Ши Цинсюань скользнул пальцами вверх по выразительному лбу, он поморщился. Кажется, дела обстояли еще хуже. - У тебя жар? Это из-за риса? Слишком горячий? - засуетился Ши Цинсюань. Неужели демонам нужно есть холодную пищу или что-то в этом роде? Он издал разочарованный стон. Все это испытание ощущалось как шаг вперед, два назад. - Я правда понятия не имею, как позаботиться о тебе сейчас! Так что, пожалуйста, просто проснись! - просил он, сложив руки в молитвенном жесте. Он почувствовал себя на грани отчаяния. Сколько бы он ни умолял, Хэ Сюань больше не шевелился, и Ши Цинсюань в панике выпалил: - Ты мертв?! После мгновения тишины он расхохотался. Он все еще привыкал к этому. К тому, что Хэ Сюань уже был мертв... возможно ли, что жар не был чем-то особенным? О, если бы он все еще имел доступ к духовной сети. Он мог бы попросить Его Высочество Се Ляня поинтересоваться у Кровавого Дождя, нормально ли это и что следует делать. В конце концов, он смочил тряпку и положил ее на горящий в лихорадке лоб. Ши Цинсюань расхаживал по комнате, стараясь не слишком волноваться. Будь у него его веер, он мог бы поднять несколько охлаждающих потоков воздуха. Но он не видел своего веера с того самого дня. Ши Цинсюань остановился, вспоминая ноющее чувство, охватившее его, когда он опустился на колени рядом с веером своего брата в храме предков. Теперь, не будучи всецело погруженным в свое горе, он осознал, чего не хватало. Его собственного веера там не было. Тогда где же он? Был ли он полностью уничтожен или находился где-то еще? Но где? Ши Цинсюань вернулся к кровати и положил руки на край матраса. Он пристально посмотрел на неподвижное лицо, одновременно знакомое и необычное. - Хэ Сюань... - вздохнул он. Несколько прядей волос упали на лицо Непревзойденного демона, и ему захотелось откинуть их в сторону, но сейчас он был слишком взволнован, чтобы привычно касаться его. - Ты выбрал неудачное время, чтобы потерять сознание. Потому что помимо того, что я не знаю, что должен делать, мне действительно… действительно надо поговорить с тобой… Пока он не проснулся, Ши Цинсюаню оставалось лишь присматривать за ним и ждать.