I Need Nothing, But There's Something

После пробуждения Хэ Сюань понял, что головная боль никуда не делась. Но голод, по крайней мере, отступил. Эти две вещи он заметил сразу. Осознание третьей заняло некоторое время. Он был не в своей постели. Хэ Сюань открыл глаза и моргнул, уставившись в потолок. Нет, эта кровать не выглядела знакомой. Его ложе было не таким жёстким, и обычная куча одеял, в которые он всегда зарывался, отсутствовала. Вместо этого он был накрыт тонкой, потной простыней. Но если это не его кровать и не его комната, тогда где он?.. Он медленно повернул голову. Его глаза расширились. Ши Цинсюань сидел рядом с ним у кровати и пристально смотрел на него. Его широко раскрытые, яркие глаза были единственным, что он увидел в это мгновение. Бывший Повелитель Ветра нервно рассмеялся и даже помахал рукой. - Привет! Ты проснулся! Наконец-то, я подумал, что ты собираешься спать веч... Хэ Сюань не услышал окончания фразы. Звон в ушах заглушил слова. Он проснулся. Он абсолютно точно проснулся. И он был в постели Ши Цинсюаня. Если бы его сердце все еще билось, оно проломило бы ему ребра. Не говоря ни слова, он сел. Автоматическим, резким и неестественным, как у марионетки движением он откинул простыню и встал с кровати. Сквозь шум в ушах донесся голос Ши Цинсюаня: - Эй, ты куда?.. Хэ Сюань вышел из комнаты прежде, чем тот договорил. Черным росчерком он мчался по извилистым поворотам чертогов Черных Вод. Он знал их наизусть, ему не нужно было выбирать путь. Он остановился только тогда, когда спрятался в безопасности своей комнаты. Прижавшись плечами к двери, демон хватал ртом воздух, в котором не нуждался. Его рука сжалась над сердцем, бившимся лишь при потере контроля. Память возвращала ему несуществующие реакции тела. Голова шла кругом от всего. Что случилось? Какой это день? Как долго он спал в той комнате и как вообще там оказался? Он боялся, что единственный, кто мог ответить, был тот, от которого он только что сбежал. Тот, с которым он определенно не хотел разговаривать. Ноги Хэ Сюаня дрожали, изнеможение наполняло кости, как прилив, поднимаясь все выше и выше, пока он не почувствовал себя раздавленным, словно под невидимым гнетом. Рычание вырвалось из его горла. Он едва проснулся и снова почувствовал раздражающую усталость. Требовалось слишком много силы и концентрации, чтобы оставаться на ногах. Единственная часть тела, которая была в порядке, это желудок. На сей раз. Это обстоятельство озадачивало. Он вспомнил зверский голод, лишивший его разума. То было последнее воспоминание перед пробуждением. А теперь в его животе появилось ощущение наполненности. Он знал, что это ненадолго, но все же оно было. Почему? Хэ Сюань прислонился к двери, раздираемый головной болью от множества вопросов, разум кружился в безумной карусели, пока демон, наконец, не заскрежетал зубами. Хватит! Ответов не появилось, но он, вероятно, вообще не хотел бы их знать. Очевидным было одно: гора Тунлу снова открылась. Это предвещало увеличение мучительных симптомов. По мере полного раскрытия горы их станет больше, и они будут интенсивнее. Прежде чем положение окончательно ухудшится, ему следовало воспользоваться этой небольшой передышкой и сделать необходимые приготовления. Он несколько раз сталкивался с подобным, будучи Непревзойденным демоном, и достаточно хорошо знал, как с этим справиться. Это было необходимой и желанной возможностью отвлечься. Усилием воли он оторвался от двери, прикидывая в уме список дел. Не время хандрить. Расхаживая по комнате, он мельком увидел свое отражение в большом зеркале рядом с комодом, где хранились его одежды. Он содрогнулся, внезапно очень остро осознав дискомфорт от неопрятных волос и одежды. Прежде всего, ему нужно было разобраться со своим жалким внешним видом. Хэ Сюань снял свою мятую, пропитанную потом одежду, сложил ее и убрал в сторону, чтобы постирать позже. Ощущение собственной грязной кожи, спутанных и сальных волос на плечах заставило его съежиться. Не тщеславие заставляло его поддерживать чистый и аккуратный вид. Им двигали воспоминания о грязи и страданиях, о том, как он чуть не умер в своей грязной тюремной камере. Закрыв глаза, он махнул рукой в сторону пары горшков под окном спальни. Совершенно одинаковые, они отличались лишь вырезанными на боках печатями. Одна призывала воду, другая удаляла. Единственной целью купания, по его мнению, было очиститься. Чем эффективнее, тем лучше. Струя воды поднялась из горшка и обрушилась на голову Хэ Сюаня. Каждая капля уносила пот и грязь, скопившиеся на его коже. Не достигая пола, поток устремлялся во второй горшок, чтобы оттуда вернуться в море. На половицах не осталось ни единой капли. Хэ Сюань снова и снова обливался водой, оттирая кожу, пока не почувствовал себя чистым. Еще одним взмахом руки он высушил кожу и волосы. За несколько минут он полностью вымылся и обсох. Таковы преимущества верховного владычества над водной стихией. Он подошёл к темному лакированному комоду, где хранилась его одежда. Ни сейчас, ни прежде она не отличалась разнообразием. Он всегда предпочитал один цвет, и смерть не изменила этого. На тёмном фоне трудно было не заметить пары поблескивающих предметов, небрежно брошенных на комод. Изделие, далекое от привычного мрачного тона, приковало его взгляд. Серьги. Длинные тонкие полоски золота, которые он носил долгие годы, пока ходил среди богов. Ему все еще нужно было одеться, но вид этих сережек остановил его. Каждый раз, как они попадались на глаза, ему хотелось стереть их в порошок. Каждый раз, когда он брал их, раскладывая хрупкие предметы на ладони, он не мог заставить себя сделать это. Это был подарок Ши Цинсюаня. Во времена, когда их колеблющиеся отношения медленно, но верно перерастали в дружбу, пока Хэ Сюань упорно взывал к своей бдительности, Ши Цинсюань подарил ему эти серьги. Они были преподнесены со смехом, с неотразимым блеском в этих зеленых глазах, с застенчивой, полной надежды улыбкой на мягких розовых губах. "Мин-сюн, ты всегда так скромно одет! С ног до головы черный… Это довольно скучно, знаешь? О! Но ты знаешь, что отлично сочетается с черным?" Эти серьги были вложены ему в ладонь, согретые руками Ши Цинсюаня. В этот единственный, мимолетный момент ему стало очень тепло. Он носил эти серьги, чтобы Ши Цинсюань не расстраивался. Так он сказал себе. Хотя не снимал их даже в тех случаях, когда возвращался в чертоги Черных Вод и принимал свой истинный облик. Они всегда оставались на нем. До дня, когда он исполнил свою месть. Он отбросил их вместе с воспоминаниями. Так он думал тогда. Глядя на них сейчас, он понимал, насколько тщетной была попытка избавиться от них. Их уничтожение ничего не давало. Он никогда не освободится от воспоминаний и прошлого, которое создал сам. И которое он разрушил. Он бросил серьги обратно на комод. Они мягко звякнули о дерево, словно протестуя против грубого обращения. Ему было все равно. Он никогда не сможет отделиться от Мин И. Эта фальшивая личность знакома ему едва ли не больше, чем его собственная кожа. Она оставалась глубоко внутри него, и он знал, что может облечься в нее без всяких усилий. Все равно что пальцы в воду опустить. Настолько часто Хэ Сюань так поступал, что теперь боялся в своем случайном отражении обнаружить, что обратился в Мин И, не заметив этого. Одеваясь, он избегал зеркала рядом с комодом. И упорно отводил взгляд от помятого куска белого шелка, резко контрастировавшего с темным деревом комода. Вместо этого он сосредоточился на том, чтобы привести волосы в некое подобие порядка, оставив их распущенными. Он отвлекся, сосредоточившись на делах, которые ему предстояло сделать. Учитывая нестабильность его силы, следовало проверить и восстановить защиту его поместья. Было бы разумно проверить и расположенные вокруг острова защитные барьеры, добавив несколько дополнительных. На его подчиненных также повлияло открытие горы Тунлу, поэтому не стоило слишком сильно полагаться на них при худшем развитии событий. Как только барьер будет установлен, он сможет запечатать свою силу и впасть в спячку до прекращения толчков. Это был единственный способ пережить открытие горы с минимальными потерями и сохранением рассудка. Однако на этот раз присутствовал фактор, который все усложнял. Ши Цинсюань все еще был его пленником. Что с ним делать? Он не мог оставаться без присмотра, пока Хэ Сюань спал. Здесь не место живым существам, а его подчинённые, гули и призраки, не могли как следует позаботиться о человеке. Существовал также риск того, что толчки станут достаточно сильными, чтобы разбудить его. Это случалось в прошлом, и, хотя он не помнил сам момент, разрушительные последствия свидетельствовали о том, что управлять собой полностью не выходило. Хэ Сюань мерил шагами свою комнату. Решение было достаточно простым: отослать Ши Цинсюаня подальше. Начертить магическое поле Сжатия тысячи ли и забросить человека куда-нибудь. Хэ Сюань впился пальцами в ноющий лоб. Однако это было не так легко. Мысль о том, чтобы позволить Ши Цинсюаню уйти, беспокоила его. Это вызывало целый клубок неприятных эмоций, но ни одну из них он не хотел признавать. Почему он цеплялся за него? За любую частичку Ши Цинсюаня, которую Хэ Сюань мог ухватить? Он старался не смотреть на комод с отброшенными серьгами и жалким сломанным предметом, лежащим рядом с ними. Почему он не мог отпустить его? Тяжело вздохнув, он покинул комнату, где все душило его. Так он ни к чему не придёт. Он решит, как поступить с Ши Цинсюанем, когда выполнит остальные дела, требующие внимания. Хэ Сюань запер за собой дверь и восстановил защитный барьер. Затем он двинулся по поместью, рассекая залы и окунаясь в бурную деятельность с отчаянным желанием отвлечься. Лишь разобравшись с большей частью дел, Хэ Сюань наконец вынырнул из своей суматошной активности. Все это время он избегал той части помещений, где находилась комната Ши Цинсюаня. Его сознание все еще было неустойчивыми, а воспоминания - неясными. Одна только мысль о пленнике вызывала тревогу. И голод, который он старался не замечать с железным упорством. Однако игнорирование не могло продолжаться вечно. В конце концов ему придется столкнуться с Ши Цинсюанем. Хэ Сюань крадучись миновал избегаемые комнаты. Он разберется со всем этим. А пока ему осталось сделать очень важную вещь, лелея надежду, что это успокоит его сердце и разум и укрепит решимость, как это всегда было в прошлом. Он остановился перед храмом своих предков, обеспокоенно нахмурив брови. Защитный барьер был разрушен. Должно быть, это произошло, пока он находился без сознания. Заставив себя успокоиться, он напомнил себе: Никто не входил в поместье. Ты проверял бесчисленное количество раз. Кроме того, его прах хранится рядом с прахом его семьи. Если с ними что-нибудь случится, его, скорее всего, тоже потревожат. Обновив охранную печать, Хэ Сюань вошел в святилище. Теплый воздух и ощущение тихого уюта сразу же окутали его. Атмосфера комнаты оставалась без изменений такой же, какой он ее создал. Его мало заботила обстановка в остальных помещениях чертогов Черных Вод. В комфорте не было необходимости, Хэ Сюань проводил мало времени в этих стенах в бытность Повелителя Земли. Но для его семьи комфорт был важен. Он бродил по комнате, проверяя то одно, то другое, убеждаясь, что все было безупречно чисто. Он протер алтарь и урны, убедился в свежести разложенных цветов. Он потянулся за палочкой благовоний, затем остановился, нахмурившись. В горелке уже была палочка. Часть палочки, если быть точным. Остальное было сожжено, оставив внизу тонкий, закопчённый пепельный след. Хэ Сюань уставился на него. Всякий раз, когда он приходил сюда, он дожидался, пока не прогорали благовония, а потом убирался. Всегда. Всегда. Так откуда же взялась эта палочка? Кто здесь был? Все присутствующие здесь демоны знали, что он сожрет любого, кто войдет в святилище без разрешения. А он никому не позволял. Пока он стоял посреди комнаты, погруженный в размышления, на него накатила новая волна боли и слабости. Демон упал на колени, схватившись за голову. Голод поднялся в нем, истязая его заново. Судорожно вдохнув, он почувствовал на языке странный запах. Мягкий и сладкий. Это еще немного утолило этот голод, но он отогнал его в сторону, заставив себя сосредоточиться на запахе. Его пристальный взгляд скользнул по полу, холодная голубизна его глаз прояснилась, когда он пробудил свою силу. Он прижал кончики пальцев к полу. Там. Он чувствовал это. Хрупкое, трепещущее, окрашенное горем. Хэ Сюань уставился на половицы перед собой. Они были залиты слезами. Он мог чувствовать их, воду, из которой они состояли. Ши Цинсюань приходил сюда. Как? И почему? Хэ Сюань сильно потряс головой, пытаясь прояснить ее, хотя это только усилило боль. Он мог уловить его запах, и это заставило сжаться пустой желудок. Голод притуплял его гнев, но это было так же опасно. Когда он закрыл глаза, то смог ощутить его. Он всегда умел это делать. В телах всех живых существ есть вода, и если в его владениях была вода, он мог это почувствовать. Голод ослабил его тело, но обострил чувства. Даже не пытаясь, он мог чувствовать ток крови Ши Цинсюаня, проталкиваемый через это смертное тело каждым ударом его сердца. Быстрый, немного трепещущий и полный этой восхитительной искры жизни. Это было так громко, что от шума у него зазвенело в ушах. Это было бы так тепло на его языке. Он поглотил так много демонов, холодной и бесформенной массы. Они редко утоляли голод. Но живая плоть, горячая кровь… это было бы совсем другое дело. Словно со стороны, Хэ Сюань видел, как у него течёт слюна и капает на пол, темнея поверх высохших пятен от слез. В храме его предков. Шок осознания этого привел его в себя. Сгорая от стыда, он вытер рот, а затем оттер доски голыми руками. Вести себя так перед своей семьей… Он зажмурился и склонил голову, от стыда и отвращения у него перехватило горло. Он никогда не скрывал свою истинную форму, нанося свои обычные визиты, но прямо сейчас вопрошал: узнает ли его семья в том, кем он стал? Если бы они знали, что он сделал, стали бы они его бояться? Гордился бы его добросердечный отец этой кровавой местью? Обрадовалась ли его нежная мать, узнав, как он поддался ярости? Стала бы обожающая его младшая сестра продолжать любить своего брата, на руках и зубах которого была кровь? Узнала бы любимая невеста мужчину, в которого она влюбилась, в его застывших глазах и бескровном лице? Он отдал все, что у него было, чтобы отомстить за них, и потерял себя прежнего. Они умерли. И отправились на перерождение. Он умер. И не смог отпустить. - Почему я все еще здесь? - прошептал он, склонив голову, волосы скрыли его лицо плотной завесой. Его жажда мести привязала его к этому миру, но месть свершилась. Он выполнил свое предсмертное желание, так почему же он не мог отправиться вслед за ними? - Просто заставь это прекратиться… Голод, боль, смятение, гнев. Воспоминания, которые разрывали его сердце. Эмоции, которые затуманили его разум. Он посмотрел на алтарь почти с отчаянием. Его прах хранился в простой черной лакированной шкатулке в потайном отделении под урнами родных. Если они будут уничтожены, то и он тоже исчезнет. Чтобы стать Непревзойденным демоном, требовалась огромная сила воли. Был ли кто прежде него, желающий собственноручно уничтожить свой прах? Вся его сила никого не спасла. В конце концов, он не получил удовлетворения, так в чем же был смысл? Он больше не нуждался в этом. Хэ Сюань потянулся к алтарю и отодвинул в сторону деревянную панель. Его пальцы нащупали коробку, даже не глядя. Она гудела в его руках. Истинная сила, заключенная в такой простой субстанции, его сила, было необычно держать ее в руках. Словно держишь собственное бьющееся сердце. Но отличие от живого сердца, его пепел был ледяным на ощупь. Как океанские глубины. Кровавый Дождь веками хранил свой прах, поклявшись отдать его своему обожаемому Высочеству, не заботясь о том, будет ли этот прах в итоге уничтожен тем или сохранен. Хэ Сюань обычно насмехался над такой глупостью. Но теперь он задумался… Отдай он кому-нибудь свой прах, приняли бы его? - Дурак. Кому бы ты его отдал? - пробормотал он. Он закрыл глаза. Шкатулка своим весом давила на колени. Чужой пульс раздражал его органы чувств. Это пробудило голод, но успокоило его собственное замолкшее сердце. Этого нельзя было отрицать: ему становилось легче, когда сердцебиение Ши Цинсюаня звучало размеренно. Так всегда было. Может быть… Может быть, часть его знала, почему он все еще здесь. Может быть, не так уж он отличался от Кровавого Дождя, как ему нравилось думать. Может быть, в этом мире был человек, которому он отдал бы свой прах. Не загадывая, примет ли или откажется, просто отдать его и позволить получателю что угодно делать с его останками. Если ненависти Ши Цинсюаня достаточно, чтобы уничтожить прах, то для Хэ Сюаня в этом мире действительно ничего не осталось. Он оторвал взгляд от праха и сосредоточился на ряде погребальных урн. Когда его существование обрело смысл в ком-то еще кроме них? Повеяло смутными воспоминаниями о не по сезону теплой ночи. Мягкий свет фонарей. Тошнота из-за того, что перебрал с вином. Слишком громкий голос, вызывающий у него головную боль. Улыбка ярче фонарей, растворяющая темноту вокруг нее. Он должен был возненавидеть эту улыбку, но так и не смог, как бы сильно ни старался. Он должен был возненавидеть себя за слабость, из-за которой не смог идти без помощи врага. Но той ночью Повелитель Ветра был такой теплый. Ши Цинсюань впервые дал Хэ Сюаню ощутить тепло с тех пор, как он потерял своих любимых. Ему не следовало благодарить Повелителя Ветра, когда тот тащил его. Не нужно было заговаривать с ним на следующий день. И на следующий тоже. Нельзя было позволять себе так глубоко погружаться в чужой образ и позволять новому себе влюбляться. Это единственное слово пронзило его насквозь, прокручивая в памяти воспоминания о Ши Цинсюане. Его руки задрожали. Он никогда не был в безопасности, прячась за маской Мин И. Сердце Мин И принадлежало ему самому. И в какой-то момент Мин И влюбился. От возникших чувств нельзя было отмахнуться, как от внешней личины. Хэ Сюань убрал прах обратно, его движения были медленными и машинальными. Он зажал рот руками, пытаясь сдержать какую-то глубокую, безымянную эмоцию, замыкаясь в себе. Потеря и облегчение, отчаяние и понимание - все смешалось в этом чувстве. Все причины, за которыми он прятался, оказались лишь оправданиями. Наконец, он позволил себе принять это. Независимо от того, какое имя он носил, он любил Ши Цинсюаня. И несмотря ни на что, эта любовь продолжала жить. Неизвестно, сколько времени он оставался в храме предков, когда приступ голода наконец заставил его очнуться. Это немедленно напомнило о том, что время ограничено. Пора было заканчивать дела, пока не обрушилась следующая волна. Заставив себя подняться на ноги, Хэ Сюань слегка покачнулся. Он стиснул зубы и подождал, пока пройдет головокружение. Независимо от его чувств, независимо от того, что он планировал с ними делать, прямо сейчас ему нужно было убедиться, что Ши Цинсюань будет в безопасности. Он спешно прибрался на участке пола, где Ши Цинсюань плакал, а сам он пускал слюни, и пообещал своей семье, что зажжет благовония во время своего следующего визита. Он восстановил охранную печать на входе в святилище и направился в ту часть чертогов Чёрных Вод, которую обходил стороной весь день. Но далеко он не ушел. Хэ Сюань завернул за угол и врезался во что-то твердое. С рыком, сорвавшимся с губ, он собрался схватить наглеца и устроить ему взбучку. Но остановился, когда он увидел, кто это был. - Как ты?.. Что ты здесь делаешь? - спросил он, насильно удерживая руки по швам и сжимая кулаки. Ему не хватало времени, чтобы собраться с мыслями и подготовиться к встрече с этим знакомым лицом. Ши Цинсюань уставился на него, широко распахнув глаза. Он отступил назад и нервно рассмеялся, выглядя так, словно хотел поиграть со своим веером. Однако узкие плечи были расправлены, и ярко-зеленые глаза больше не избегали его взгляда. Теперь именно Хэ Сюаню было трудно поддерживать зрительный контакт. Он отвел взгляд куда-то за его плечо, скрестив руки на груди и нахмурившись. - Итак, ты разучился говорить? - спросил он. Смешно было предположить такое о человеке, который никогда не затыкается. Ши Цинсюань облизнул губы, прежде чем ответить, и Хэ Сюань возненавидел себя за то, что заметил это движение. - Ну… Видишь ли… Ха-ха-ха, дверь ведь не починили? И ты вроде как сбежал, ха-ха! Поэтому я решил... Хэ Сюань хмуро сдвинул брови. - Дверь? Что с ней? Ты ее сломал? - спросил он с явным недоверием, оглядывая Ши Цинсюаня с ног до головы. Бог войны легко мог бы проломить ее, но никак не тощий смертный. Ши Цинсюань склонил голову набок, прищурившись, словно пытался получше рассмотреть Хэ Сюаня. - Ты выломал ее! Не пытайся свалить вину на меня! - обвинил он, указывая пальцем. Казалось, он забыл, где именно и перед кем находился. - Начисто снес замок! Осколки по всему полу, напугал меня до жути! - Он замедлился, как только заметил растерянное выражение лица Хэ Сюаня. – Погоди-ка. Ты на самом деле не помнишь? Нет, Хэ Сюань не помнил ничего. Совсем ничего. Сжав губы в прямую линию, он покачал головой. Нервная улыбка сползла с губ Ши Цинсюаня. - О. Что ж, тогда... - Он рассеянно потянулся к своей руке, теребя кусок ткани, обернутый вокруг нее и завязанный неаккуратным узлом. - Что случилось с твоей рукой? - Хэ Сюань вытаращил глаза, боясь услышать ответ. Он не помнил, как выломал дверь, и мог еще что-то забыть. Ему не нравилась такая потеря контроля над ситуацией. И над самим собой. Щеки Ши Цинсюаня вспыхнули, и он едва слышно пробормотал, избегая прямого ответа. - Да так, то-сё, ничего особенного. Аха-ха… Не о чем беспокоиться. Эти раскрасневшиеся щеки шептали о приливе горячей, сладкой крови. Хэ Сюань почувствовал, как рот наполняется слюной. - Расскажи мне, что случилось! - прорычал он, сверкнув зубами. Опасения вспыхнули в нем. Ценное время утекало, но нужно было выяснить правду. Если он ранил Цинсюаня, то должен знать об этом. Ши Цинсюань вздрогнул от этого всплеска эмоций, и Хэ Сюань заставил себя успокоиться. Он не хотел больше видеть этот страх, теперь, когда его гнев давно утих. - Ты... Эм. Ну, после того, как выломал дверь, ты… ха-ха-ха, ты… повалил меня на пол и укусил. Последнее предложение вырвалось в спешке, и если бы у Хэ Сюаня была хоть капля крови на лице, она бы вся отхлынула при этих словах. Но он был мертвым и не мог побледнеть еще больше. Он мелко задрожал, поднял и протянул вперед руку. - Дай мне посмотреть, - в его словах сквозило отчаяние. Ши Цинсюань не сразу сдвинулся с места. Он бросил на Хэ Сюаня неуверенный взгляд, но спустя мгновение принялся разматывать ткань. На его бледной коже подсыхали пятна крови поверх красных и опухших отметин от укуса. Хэ Сюань не мог отвести взгляд. Прямо перед ним было доказательство того, что он действительно потерял контроль. Доказательство того, что если голод ударит снова, а это произойдет, то Ши Цинсюань будет в опасности. Не было никакой гарантии того, что демон совладает с собой. Даже просто пребывание его рядом с Ши Цинсюанем становилось угрозой для последнего. Демон чувствовал влагу его дыхания. Песня его крови была подобна зову сирены. Его кости были такими хрупкими. Они легко сломались бы в его руках. Всего лишь немного усилий, и эти кости лопнут, выплеснув свой теплый мозг. Такая душа будет гореть очень ярко, когда он поглотит ее, забирая ту малую толику силы, которой она обладала. - Эй? Эй! Хэ Сюань! Ты в порядке? Голос Ши Цинсюаня прорвался, и Хэ Сюань ухватился за него, как утопающий за соломинку. Он моргнул, прогоняя пелену в глазах. - Кто... разрешил тебе обращаться ко мне так? - он услышал свой вопрос будто издалека. - Ты, - заявил Ши Цинсюань, не выказав ни капли удивления. - Ты слишком зациклился на этом. Вау. Правда не помнишь ничего из того, что произошло, так? Хэ Сюань покачал головой. Голос Ши Цинсюаня стал мягким, к нему захотелось прильнуть. Утолить непрекращающуюся боль, от которой ему хотелось скрежетать зубами. - Что еще я сделал? - пробормотал он. Сказал ли он Ши Цинсюаню что-нибудь о своих чувствах? Что угодно, только не это. Он сам только что смирился с этим. Он не был готов признаться в этом вслух, тем более самому Ши Цинсюаню. Ши Цинсюань нервно хихикнул, занятый перевязкой раненой руки. Хэ Сюань почувствовал желание помочь, но его трясущиеся руки были бесполезны. Он держал их сжатыми по бокам. - Если я скажу, ты можешь убить меня! - Ши Цинсюань разразился громким смехом. - Я и так могу, - слова вырвались непроизвольно, с интонациями Мин И, когда тот поддразнивал Ши Цинсюаня. У него перехватило горло. Хотя он не совсем шутил. Отчасти это было искреннее предупреждение. - Ми... Хэ Сюань! Это невесело! Ты ведь не всерьез, правда? - выругался Ши Цинсюань. Невозможно было не заметить, что он тоже почти повелся на их прежнюю манеру общения. Хэ Сюань прижал руку ко лбу. - Я никогда не был веселым, - возразил он холодно. Так больше не могло продолжаться. Он больше не мог этого выносить. Не здесь и не сейчас, когда минуты утекали одна за одной, отсчитывая время. - Тебе нужно уйти, - заявил он. Эти слова тяжело пронеслись по безмолвному залу. Нервная улыбка Ши Цинсюаня исчезла. - Что? - прошептал он. Его голос звучал очень тихо. Хэ Сюань нетерпеливо вздохнул. - Тебе нужно уйти. Что непонятного? Ты не расслышал в первый раз? Ши Цинсюань рассмеялся, но в смехе не было ни радости, ни волнения. Это прозвучало болезненно. Ши Цинсюань выглядел почти... разочарованным? Хэ Сюань умолк, выгнув брови от удивления. Почему Цинсюань не хотел уходить? Это место было его тюрьмой, запятнанной кровью его брата. Здесь не было ничего, кроме ужасных воспоминаний и страха бывшего Повелителя Ветра. Наконец Ши Цинсюань ответил. - Я услышал тебя, услышал. Просто это… Ха-ха, не знаю... Очень неожиданно! Казалось, ты специально удерживал меня здесь, ну знаешь, эти цепи... запер в комнате… А потом то, что ты сказал… Хэ Сюань вытянулся в струнку. - Что сказал? Гуль бы все это побрал. Во что он только вляпался? Он покачал головой, волосы хлестнули его по щекам. Это было неважно! Если он продолжит в том же духе, то они будут стоять здесь и разговаривать весь день, а он и так потратил слишком много времени. Ши Цинсюань теребил свои рукава, явно не зная, как ответить. Когда он наконец открыл рот, чтобы заговорить, Хэ Сюань оборвал его. - Неважно. Я не хочу этого знать. Что бы я ни сказал, я был не в своем уме, так что не придавай этому значения. Он схватил Ши Цинсюаня за руку и потянул, почти таща его за собой. - Но что, если тебе станет одиноко! Вылетевшая фраза заставила Хэ Сюаня остановиться. Нахмурившись, он оглянулся через плечо. - Уверяю тебя. Не станет. Его голос был таким же холодным, как в тот день, когда он сказал Ши Цинсюаню: Размечтался. Он продолжал идти, и Ши Цинсюань изо всех сил старался не отставать. Однако он продолжал болтать, и Хэ Сюаню приходилось изо всех сил сдерживаться, чтобы не развернуться и не огрызнуться на него из-за явного раздражения. - Что если… Что если я хочу остаться? Я знаю, это звучит безумно, но я думал об этом и... - Здесь небезопасно, - вздохнул Хэ Сюань. Он не хотел позволять себе даже думать об этом, думать, что между ними еще что-то осталось. Он не осмеливался разжигать надежду на восстановление прежних отношений. Он не желал поощрять ту часть себя, которая страстно стремилась к Ши Цинсюаню. Ту его часть, которая любила. Он взглянул на ткань, обернутую вокруг руки Ши Цинсюаня. - То, что произошло тогда, произойдет снова. В любой момент. И со временем будет только хуже. Маловероятно, что я смогу сдержаться. Ши Цинсюань выглядел удрученным, но спорить не стал. - Так, если станет хуже, будешь ли ты в порядке? Хэ Сюань уставился на него, его глаза встретились с глазами бывшего Повелителя Ветра. В них виднелась нервозность, но было и что-то еще. Беспокойство. Несмотря на всю легкомысленную натуру Ши Цинсюаня, он не мог волноваться ни о ком другом. Эта забота всегда была направлена на Мин И. И теперь она была так открыто адресована Хэ Сюаню, что после всего содеянного им сбивала с толку. - Я справлюсь. У меня свои способы, - ответил он после продолжительного молчания. Он повернулся и продолжил путь, проклиная себя за задержку. Он ослабил хватку на запястье Ши Цинсюаня и перестал тащить его. - Значит, с тобой все будет хорошо? Хэ Сюань усмехнулся. Этот человек никогда не мог помолчать дольше минуты. - Конечно. Перестань переживать обо мне. Побеспокойся о себе, - пробормотал он. Когда они приблизились к двери с нарисованным на ней полем Сжатия тысячи ли, Ши Цинсюань еще больше засуетился. - Подожди, подожди, подожди! - закричал он, размахивая свободной рукой и вырываясь из хватки Хэ Сюаня. - Ну что теперь? - Хэ Сюань зарычал, оскалившись. Его зрение начало затуманиваться, пустота в животе ощущалась все острее. Ши Цинсюань заерзал, постоянно переводя взгляд с двери на Хэ Сюаня. - Мы не закончим на этом, ладно? Его голос был мягким, но в нем слышалась нотка решимости, словно стальной наконечник в шелковом веере. Когда он поднял взгляд на Хэ Сюаня, зелень его глаз ярко сияла. - Есть еще кое-что, о чем я хочу с тобой поговорить! Я ждал, когда ты проснешься, и это не моя вина, что ты так долго не торопился! - Ши Цинсюань тряс пальцем, словно отчитывал домашнее животное. Когда он осознал, что делает, то откашлялся и опустил руку. - В любом случае есть вещи, о которых… думаю, нам действительно нужно поговорить. Хэ Сюань моргнул. Буря эмоций захлестнула его. Безусловно, между ними не все было разрешено. Но что конкретно хотел обсудить Ши Цинсюань? Он не знал, что ответить. Что он хотел? Если он откажет Ши Цинсюаню и просто вышвырнет того, чтобы никогда не возвращался, будет ли он счастлив? Да, он пытался убедить себя. Это был лучший план действий. Нет, настаивало его сердце. Ты лжешь самому себе. Наконец, он ударил кулаком по двери, впившись ногтями в ладонь. - Когда все это закончится, мы поговорим. Он чувствовал себя глупцом. Он просто напрашивался на новые неприятности. Ничего хорошего не выйдет из попыток сохранить в целости их с Ши Цинсюанем потрепанные узы. Ничего хорошего не случалось с людьми, связанными с ним. И он уже однажды сломал эту прекрасную вещь. Он продолжил свою речь, прежде чем Ши Цинсюань разволнуется. - Не знаю, как долго это продлится. На это могут уйти недели. Или даже годы. Но... - Он тяжело вздохнул, глядя в эти полные надежды глаза. Они влияли на него больше, чем могли бы пошатнуть любые слова. - Я даю тебе слово. Я вернусь к тебе. И мы поговорим. Дурак, дурак, дурак. Он содрогнулся, когда боль пронзила его череп. У них действительно заканчивалось время. Теперь он говорил быстро, его руки дрожали, когда он распахивал дверь. Внутри клубилась тьма, но по его приказу она могла отправить Ши Цинсюаня в безопасное место. - Я оставлю тебя в императорской столице. Спрячься в одном из ваших старых храмов. Позови своих старых друзей, оставайся с Его Высочеством в его святилище, просто... - Он схватил Ши Цинсюаня за плечо, сжимая так крепко, что тощий человек поморщился. Достаточно крепко, чтобы чувствовать его хрупкие косточки, шепот крови под кожей. Хэ Сюань зажмурился и стиснул зубы, удерживая себя от того, чтобы впиться в эту теплую плоть. - Просто пообещай... - выдохнул он, отчаяние росло вместе с голодом. Он дал слово, и осмелился позволить себе малейший проблеск надежды, вопреки своему здравому смыслу. Надежды на то, что они могли бы каким-то образом наладить отношения. Даже если означало бы их завершение. - Обещай, что позаботишься о себе, пока я не вернусь! - Он толкнул Ши Цинсюаня в проем, удерживая его на самом краю этой темной пустоты. - Обещай! Уставившись на него широко раскрытыми глазами, Ши Цинсюань смог вымолвить только два слова. - Я обещаю, - поклялся он. - Императорская столица! - крикнул Хэ Сюань. С огромной силой воли он втолкнул Ши Цинсюаня в темноту и захлопнул дверь, его пальцы впились в дерево. Тепло его тела, гул его крови и мерцание его жизненной силы полностью исчезли. Хэ Сюань прислонился головой к двери и дико закричал. Некоторое время спустя, в момент просветления, он вышел из чертогов Черных Вод, замкнув защитный барьер позади себя. Морской бриз обдувал его, пока он спускался по берегу, нашептывал ему утешение. Он продолжал идти, не останавливаясь, даже когда волна омыла его сапоги. Он продолжал идти, пока вода не сомкнулась у него над головой, и его костяные драконы поднялись из мрачной тьмы, безмолвно радуясь встрече со своим хозяином. Он уделил каждому мгновение внимания, и они сопроводили его на глубину. Драконы наблюдали, как он запечатал себя на дне океана, вне досягаемости для всех, и впал в спячку. Пока он спал, ему снился сон. Сон о теплых осенних ночах. Сон о золотых сережках. Сон, полный смеха, легкого и свежего, как ветерок.