Джефферсония

Снег прекратился. - Т/и! Что с тобой, ответь! – вдруг твой слух сконцентрировался на уже срывавшемся голосе Суги. – Что мне сделать, чтобы тебе стало лучше? - Я наберу скорую, тебе помогут! – ты положила свою холодную ладонь, на его такую же холодную, дрожащую, судорожно ищущую телефон, останавливая и как бы успокаивая его. Он плакал. Ты улыбнулась. - Почему ты не говорила мне, что с тобой что-то не так? Это не шутки, Т/и, – он шмыгнул носом, его голос дрожал. - Вот всегда ты так! Что сейчас, что в детстве, тоже скрывала заболевание, будь то обычная простуда или же обострение аллергии на твоё любимое киви, которое тебе нельзя. Ты просто продолжала улыбаться, хотя было больно удерживать уголки рта поднятыми. Просто любовалась Сугаварой Коуши. Ты уже поняла, что это последний раз, когда видишь его. И он похоже тоже понял, что больше тебя не увидит. Не увидит твои широко распахнутые глаза, широкую улыбку и не услышит этот смех, словно колокольчик звенящий ранним утром в чистом поле. Почувствовала, как в груди скопились лепестки, они давили острыми краями на стенки горла, мешая вдыхать и выдыхать воздух. Суга вдруг обнял тебя. Вы так просто лежали на холодной земле и обнимались. В последний раз. Твоё тело уже было холодным, поэтому тепло от тела Сугавары помогало хоть чуть-чуть снизить боль. - Телефон, – прошептала ты трепетным шепотом на ухо склонившегося к тебе Суги. Сейчас его лицо было так близко к твоему. Хотелось поцеловать его аккуратные губы. Неосознанно подняла свои глаза ища взглядом его блестящие ореховые, с тёмными зрачками. Нашла. Сердце прорезала неумолимая боль. Ты терпела. Его глаза стеклянно блестели. Сама того не осознавая, потянулась к его губам. Он прикрыл глаза. Последний вздох дался тебе легко, потому что ты выдохнула в его теплые губы, едва чувствуя их на своих сухих. Ты наконец-то коснулась их своими. Так давно об этом мечтала… Ладони Сугавары еле касались твоих щёк, что заставило тебя залиться минутным румянцем, а в животе разлилось приятное тепло, впервые за месяц непрерывных болей. Ты улыбнулась, прикрыв глаза, из которых выкатывались слёзы. «Почему так поздно?!» – остатки здравого сознания беспрерывно, с надрывом кричали сердцу, приказывая биться. - Т/и! – Суга, не разобравшись, что произошло, отпрянул от тебя. - Нет! Т/и, ответь! Не отключайся! Прошу! Он кричал. Всё пространство впитало в себя боль и силу от этого крика. Воздух стал тяжелым. «Телефон» – вспомнил он твои слова. Быстро взяв трясущимися руками твой телефон, он судорожно пробежался по экрану мокрыми от слёз глазами. На нём был открыт чат с ним. «Я люблю те…» – сообщение так и осталось недописанным в строке ввода. -Неееет! Только не это! Чёрт, Т/и! Почему ты молчала об этом! Какой же я дурак, мог догадаться! Я не понимаю себя, я не знаю, что чувствую! Он положил руки на твои уже не двигающиеся плечи и прижался своим содрогающимся в истерике телом к твоему уже холодному. - Что мне теперь делать? – он спросил это у тебя, смотря в твои прикрытые глаза. Под темными ресницами поблёскивали ещё не засохшие слёзы. Сугавара холодными руками начал судорожно искать твой пульс. Его не было. Пустым взглядом парень уставился в даль на озеро. Вновь пошёл снег. - Нет! – беззвучно, с облаком пара вырвалось изо рта Суги. - Раньше на первый снег ты всегда была рядом со мной. Стояла и с восторженным взглядом ловила снежинки ртом. Раньше они опускались на твои ресницы, таяли еле касаясь щёк. Сейчас узорчатые снежинки не тают, соприкасаясь с твоим телом, ведь оно такое же холодное, как и они. Отличает вас то, что они всё ещё живые, а ты мертва. *** - Моя девочка, – нежным шёпотом произнесла твоя мама, гладя твою холодную руку. Она с твоим отцом отошла в сторонку к одной из твоих фотографий, что приготовили для похорон. На ней ты была ещё ребёнком. Ты улыбалась. На заднем плане Суга увидел себя. Вот-вот крышку гроба, в котором лежало твоё холодное тело, должны были закрыть навсегда. Сугавара стоял в стороне от всех, с пустым, уставившимся в одну точку, взглядом. Он не мог поверить в это. Но он точно знал, что не любил тебя, как девушку. Врать себе, другим и тебе не было смысла. Как сестру – пожалуйста, но не как девушку. И он винил себя за это. А в чём он виноват? Он не хотел ранить. Он хотел защитить, уберечь тебя. Взгляд его грустных ореховых глаз бегал по незнакомому ему помещению, ища что-то родное. Заметил Дайчи, который успокаивал Мичимию. Друг помахал связующему с грустной полуулыбкой. Сугавара не хотел мешать им, поэтому вышел на улицу. Сейчас бы Т/и его поругала, за то, что тот вышел не одевшись. Он улыбнулся своим мыслям и поднял взгляд в ночное небо. Оно было чистым, как ты и любила, были видны все звёзды, что аж дух захватывало. Как будто специально небо было открыто для принятия твоей души. Коуши заплакал. Тихо, незаметно ни для кого, а сердце его болело, как когда-то твоё.