***
— Чонгук, — назойливый шёпот снова вырывает из тягучих и малоприятных раздумий, — а у тебя есть парень? Непонимание. Глубокий вдох. Взгляд, так и кричащий один вполне очевидный вопрос. Чонгук мотает головой, первые несколько минут просто пялясь на совершенно спокойного одногруппника, а потом вскидывая бровь для большей демонстрации своего глубочайшего непонимания, потому что, что он сказал?! Они едва ли знакомы, никогда не разговаривали толком, лишь перебрасывались участливо-равнодушным «привет, как ты?» с таким же участливо-равнодушным «хорошо, как ты?» в ответ. Чонгук знает о нём лишь то, что Сокджину двадцать шесть или около того и он по внезапному веянию души решил пойти получать второе образование. Чонгук на самом деле многое о нём может ещё рассказать, но лишь потому, что Сокджин — персона крайне открытая и даже болтливая, хоть и продиктованные эти качества не легкомысленностью, а явным осознанием того, как нужно преподносить себя в новом коллективе. Он говорит много, рассказывает о себе часто, но эти короткие факты описывают лишь его внешний облик, никак не затрагивая чего-то внутреннего. Чонгук, например, знает, что одногруппник его влюблён в работы Мураками, что обязательно ходит на большинство поп-концертов, проходящих в Сеуле, что по четвергам танцует бачату в небольшой студии. Это зачем-то всплывает отдельными отрывками в памяти, как будто Чонгуку сейчас не о чём переживать. Как будто не он второй день ходит точно в трансе, ещё не решив до конца, отчего именно его воротит больше — от чужих ненавидящих взглядов, облизывавших на протяжении всей злосчастной репетиции, или от своего собственного, прикованного к обнажённому телу в зеркале. В любом случае, все звонки и сообщения от Тэхёна усердно игнорируются, и вопрос, есть ли у него парень, он сейчас такой жутко неуместный и ломающий. Чонгук вопросительно пялится, забывая о том, что находятся они на лекции, что кругом куча людей, а преподаватель распинается где-то далеко внизу. Чонгук ничего уже не замечает, только в ушах звенит один единственный вопрос. — Что?.. Почему это так обескураживает? Это слишком волнительно как не посмотри. У них непонятные отношения, у них то жуткое недоразумение в виде секса перед зеркалом, у них, в конце концов, один до конца не принявший свою гомосексуальность Чонгук. И что это вообще за странное «у них»? Почему у Чонгука так страшно колотится сердце, а из головы мгновенно улетучиваются любые слова? Он не в силах сгенерировать ответ, не в силах подумать без странной путаницы в голове, он сидеть-то ровно едва ли может, потому что, ну правда, что? Он только странно таращится, а потом выдаёт самое неочевидное и глупое, что вообще можно было сейчас сказать: — Почему ты не спросил про девушку? Секунда тишины между ними, осязаемый испуг у Чонгука в глазах и неожиданная ехидная улыбка на полных губах Сокджина. — Потому что ты не похож на того, что любит целоваться с девочками, — он легко пожимает плечами и отворачивается к доске, очень умело делая вид, что ему абсолютно всё равно. Чонгук вот-вот засвистит, как чайник на плите — вот настолько сильно кипит. — И на кого же я похож? — сегодня он, кажется, решает побить любые рекорды в задавании идиотских вопросов. Сокджин смотрит на него заинтересованно с минуту, загадочно улыбается, а потом тянется к самому уху застывшего или уже просто умершего Чонгука и с улыбкой шепчет: — На того, кто любит подставлять свою задницу. Вдох-выдох. Нужно дышать. Чонгук не сможет сказать точно — он задыхается от ярости или от липкого мерзкого страха. Какого чёрта? — Прости, если слишком прямо, — с притворным сожалением кривится Сокджин. Он не со зла это делает, но за Чонгуком наблюдать до невозможности забавно. Он, кажется, таким напуганным и неопытным, словно ему только-только стукнуло пятнадцать, а на ухо ему шепчут не простые вопросы, а самые первые в его жизни пошлости. Мягко краснеют уши, расширяются глаза, а под столом подрагивает колено. Слишком очевидная реакция. — Почему ты спросил меня об этом? — как же чертовски страшно вести этот разговор. Чонгук не готов думать о том, что они с Тэхёном встречаются. Чонгук не готов думать о Тэхёне вообще. Чонгук не… — Решил подкатить, — охотно отвечает старший, — ты симпатичный. Ну так что? Есть у тебя кто-нибудь? — У меня… э… — Чонгук сам не знает, почему запинается, не знает, почему его в жар бросает, и перед глазами всё плывёт. Это ведь такой простой вопрос. — Это просто… спроси, что попроще, — понуро вздыхает, хмуря густые тёмные брови. Словно вот-вот заплачет. — Ладно, не буду лезть, — сжаливается над ним Сокджин, — кажется, это и правда непросто для тебя, чувак. Непросто, это мягко сказано. Чонгук затихает на весь оставшийся день, отсиживает пары посеревшей тенью, а с последней срывается точно ошпаренный и торопится на автобус, который везёт его в противоположную от студгородка сторону. В наушниках звучит музыка, голову холодит стекло, а вечерний Сеул за окном совсем не успокаивает.***
Едкая фиолетовая капля сбегает с губ, пачкая подбородок блёклой дорожкой. Чимин бездумно прикусывает пластиковую трубочку, вот уже в который раз зависнув в пространстве взглядом. В футболке немного прохладно, а лёд в бокале страшно холодит руку. Это как-то совсем не замечается. Чимин не моргая уставился куда-то на панорамное стекло. Может быть, за него смотрит, прямиком на малознакомый район, может быть, считает пылинки на поверхности. Как-то плевать. В гостиной тихо шуршат пакетами и шариками небольшая компания, Чимин занимался коктейлями на кухне, но слишком быстро закончил и предпочёл не выходить. Они сошлись, но ему по-прежнему неловко. Друзья Тэхёна идею Сокджина охотно поддержали, все разом в общем чате заявили, что их дорогой друг будет вовсе не против малознакомого гостя на своём дне рождения, особенно если этому самому гостю очень нужно забыться. Чимин надеялся, что так оно и будет, и с почти спокойной душой поехал в магазин за шариками. Вот только Сокджин тактично свинтил на пары, оставив своего друга в чужой компании, где невозможно было избежать неловкости и Намджуна. После недолгого расставания произошедшее ночью снова казалось не более чем сказочным сном, но при встрече всё снова встало на свои места — они не разговаривали, лишь обменялись тёплыми и понимающими улыбками, а потом Чимин молча ходил позади всех и совершенно по-дружески жался к Намджуну. С ним всё становилось проще, и Чимин всё ещё не тот, кто хочет в таком счастье себе отказывать. Сама вечеринка в честь дня рождения без разрешения именинника всё ещё казалась затеей странноватой, тем более что проходила она не где-нибудь, а у Тэхёна дома. Вот только вся шумная компания заверяла, что ничего тут страшного нет, и для друзей у Тэхёна личного пространства не существует, так что в шесть вечера, удостоверившись, что жертва надолго ушла в душ, они все пробрались в чужую квартиру и занялись приготовлениями. Намджун раскладывал ещё горячую пиццу, Миджин распределяла шарики и помогала Хисону вешать шуточную растяжку «b-day boy», Кристина расставляла свечки на торте с, кажется, самой неудачной фотографией Тэхёна, напечатанной на рисовой бумаге. Только подоспевший Сокджин занимался самым ответственным делом — командовал всеми и параллельно переписывался с именинником, чтобы тому вдруг не стало скучно в ванне. Вся эта компания мгновенно показала себя очень дружной, и Чимин не счёл нужным вклиниваться лишний раз. По итогу проведённого вместе дня он знал лишь, что Сокджин, Тэхён, Хисон и Миджин — одноклассники и друзья детства, а Кристина переехала с родителями из штатов, а после училась с Намджуном в старшей школе и помогала ему следить за братом и его друзьями. Так и подружились. Чимин, признаться, никогда не видел так близко дружбы, сохранявшейся уже более десятка лет, и это удивляло, конечно, но более того навевало непомерное чувство одиночества — у него никогда не было такого и дальше подобного точно не будет. Намджун подходит очень тихо, совсем незаметно. Пользуется этим, спокойно наблюдает за чужой такой явной потерянностью. Он становится совсем рядом, всё так же оставаясь незамеченным, а обнаруживает себя лишь когда тянет руку и стирает липкую дорожку с чужого подбородка. Чимин тихо и звонко охает, словно просыпаясь ото сна и тут же утопая заново — глаза Намджуна прикованы к его губам, словно это сейчас самое важное на свете. Чимин завороженно смотрит, как подрагивают его ресницы, ощущает, как его горячие пальцы очерчивают подбородок, слегка задевают губы, сердце вздрагивает. Чимин подается вперёд, позволяя прижать к себе, оглаживать руками острые лопатки под тонкой тканью, предплечья, изящную талию, стянутую ремнём. Чимин очень хотел бы его поцеловать, и он точно знает — Намджун хочет того же. Но взамен они лишь смотрят друг другу в глаза, выискивая там что-то или наоборот пытаясь отдать. — Ты слишком много думаешь, — твёрдо выдаёт Намджун, оставляя ладони на его щеках. Чимин едва не плачет, всю волю в кулак собирает, чтобы сдержаться, и снова сокращает расстояние между ними, чтобы пытку этим таким мудрым, таким понимающим взглядом скорее прекратить. Он не целует — снова только обнимает. — Я перестаю думать, когда я с тобой, — откровенно выдыхает, и тут млеет уже Намджун. Он не хочет быть забытьём для него. — Собрались! — яростно шепчет Сокджин, заглядывает на кухню и нетерпеливо машет руками. Дальше всё на удивление идёт по плану. Тэхён в одних трениках и с мокрыми волосами плетётся в гостиную, откуда на него выскакивают друзья, звучат крики и музыка, и да, они всё-таки едва не доводят его до сердечного приступа, но Чимин видит — ровно-невесёлое лицо Тэхёна сменяется удивлением и притуплённым чем-то счастьем. Потом несут торт, снова звучат крики, все обнимают Тэхёна, и Чимин неловко подходит тоже, окончательно выдыхает, лишь когда слышит «И ты здесь? Спасибо, что пришёл! Сейчас расскажешь мне всё», потому что от такого невозможно не расслабиться. Все они усаживаются на угловой диван и кресла в гостиной, звучит звон стекла, когда все под крики и поздравления чокаются. Чимин не замечает, как быстро спокойствие охватывает его целиком.***
Одно короткое происшествие способно окончательно выбить из равновесия, если речь идёт о конструкции изначально шаткой. Так и Чонгук. Не произойди один неловкий разговор, и можно было бы ещё долго прятаться от самого себя и избегать одного конкретного вопроса — что он собирается с произошедшим делать? Чонгук пешком взбегает по лестнице, не замечая, как поднимается на нужный девятый этаж. Дверь уже знакомой квартиры оказывается не запертой, но Чонгук, конечно, стучит и не заходит, даже когда изнутри раздаётся раздражённое «открыто». На пороге стоит Тэхён. Не самый довольный на свете Тэхён. Тэхён в одних домашних трениках. Называйте как душе угодно. — Привет? — роняет он, опираясь рукой о дверной косяк. Чонгук ничего не отвечает, только молча проскальзывает под его рукой и решительно шагает в квартиру, уже через секунду осознавая, что делать этого вовсе не стоило. Импульсивность вообще ещё мало кому служила хорошую службу, так и сейчас. Он показывается на пороге гостиной и тут же замирает — там люди. Небольшая, но шумная компания. Запах алкоголя, музыка из колонки, уже порядком опьяневшие взгляды. Чонгук узнаёт Чимина и Сокджина, сразу же отступает назад, хочет спрятаться в темноте большой прихожей, оборачивается и бежит, но врезается в застывшего позади Тэхёна. Так послушать — сущий кошмар. — Нет-нет, детка, — он пресекает попытки сбежать, — давай, проходи, раз пришёл. Чонгук смотрит ему в глаза молча, немного злобно, немного обиженно, ощущает притихшие голоса и явно обращённые к ним двоим взгляды. — У нас пополнение, — Тэхён разворачивает Чонгука за плечи, подталкивает в гостиную, — это мой… Чонгук. Это Намджун, мой брат, — мужчина на диване приветливо кивает, — Чимин… вы, кажется, знакомы, — Пак не смотрит прямо, приподнимает в воздухе бокал с чем-то жёлтым, делает большой глоток и откидывает голову Намджуну на плечо, — они, э… дружат. У Тэхёна тоже проблемы со словом «встречаются»? — Ну, Сокджина ты знаешь. Тот лишь машет рукой и малость виновато улыбается, вероятно, быстро складывая в уме два и два. — Это Хисон, — парень в чёрной рубашке и брюках, с дорогими часами на руке, — Миджин, — девушка, уместившаяся в кресле с Сокджином, — и Кристина, — девушка в белом платье, со слегка непривычными европейскими чертами лица, — мои друзья, — подытоживает Тэхён. — Ты проходи, не стесняйся, — он подталкивает Чонгука к дивану, — я разогрею пиццу и принесу тебе что-нибудь выпить. Чонгук всё так же не проронил ни слова, лишь взглянул Тэхёну вслед недовольно, как ему казалось, и очень испуганно на самом деле. — Ну и вот, а потом мы ехали буквально на пара́х, — красочно распинается Сокджин, опасно взмахивая бокалом прямо перед Хисоном и Кристиной. Обоим даже, кажется, интересно. Сокджин умеет рассказывать бесконечные истории, да так, что слушаешь его с открытым ртом. Вот только Чонгук не слушает, он, кажется, бессовестно пялится, замечая унизанные кольцами пальцы Чимина, поигрывающие у Намджуна на колене. Иногда рука соскальзывает выше, цепляется за внутреннюю сторону бедра, в то время как Намджун обнимает парня за талию и подтягивает к себе ближе. Чонгука от таких видов откровенно коробит. Он мог сколько угодно плеваться ядом в сторону Пака, когда тот откровенно демонстрировал свои отношения с хореографом Чоном, но тут дело уже совсем другое. — Голодный? — Тэхён появляется рядом тихо и неожиданно, суёт Чону в руки тарелку с двумя самыми аппетитными на его взгляд кусочками пиццы и бокал с чем-то красным, невинно украшенным двумя вишенками. — Спасибо, — кивает Чонгук, — почему ты голый? — тут же добавляет, окидывая взглядом смуглые плечи и грудь. — Я планировал весь этот дурацкий день проспать, но они ворвались сами, — отвечает Тэхён, протискиваясь между Чонгуком и Чимином на диване. — Что празднуете? — спрашивает Чонгук, в полной мере осознавая всю неловкость, но стараясь своё смятение скрыть. — Мой день рождения, — Тэхён бросает это так просто, словно Чонгук совсем ничего важного не упустил, задавая свой идиотский вопрос секунду назад. А Чонгук только распахивает беззвучно губы, обескуражено глядя в затылок уже отвернувшемуся Тэхёну. Ну и какого чёрта, спрашивается, он не удосужился узнать, когда у Тэхёна день рождения? Просто блестяще. А он ведь пришёл разбираться… Этот вечер всё тянется и тянется целую вечность. Чонгуку хочется убежать, либо же просто удавиться. Он ведь всё равно не участвует в разговорах, не говорит даже с наконец одевшимся Тэхёном, просто сидит холодной и в конец запутавшейся тенью, и тихо всех, включая себя, ненавидит. — Эй, парни, а не хотите нам что-нибудь станцевать? — Сокджин растягивается в кресле, подпирая рукой уже явно кренящуюся вниз голову. — Мы тебе что, развлекательная программа? — смеётся Чимин, что только вернулся с кухни, слегка пошатываясь и метя, куда ему опуститься — на небольшой клочок свободного дивана, или сразу Намджуну на колени. — Ну а что? — невозмутимо улыбается Сокджин, под неразборчивую, но очень бурную поддержку Миджин. — Только с Чонгуком, — гадко улыбается Чимин, а Чонгук вовсе не в настроении подхватывать. Он Чимина целиком и полностью на дух не переносит. — А ты танцевать не разучился, пока концерты пропускал? — бросает в ответ, и всё вокруг мгновенно понимают — между этими двумя искры сверкают, и ситуацию пора бы уже спасать. — Не переживай за меня, — скалится Чимин, усаживаясь всё-таки Намжуну на колени, когда тот настойчиво тянет за бёдра. Чонгуку так и хочется сказать ещё что-нибудь обидное и желательно затронуть Хосока, но Тэхён крепко сжимает его колено, никак не показывая своего настроения внешне. Чонгук поддаётся моментально, практически так же быстро, как и воспламеняется. — Слушай, Намджун, — Сокджин прерывает всеобщее смущение и опасно перегибается через подлокотник кресла, — а мне кажется, или ты со мной флиртуешь весь вечер? Тэхён давится пивом, Чимин прыскает, Кристина красноречиво крутит пальцем у виска, а Чонгук просто делает то же, что и весь вечер — пялится на них как на полных идиотов. — С таким мужчиной грех не флиртовать, — быстро находится Намджун, снова делая это — флиртуя. — Нет-нет, ну-ка постой! — Сокджин смешно качает головой и хмурит чуть покрасневший нос. — Мне, конечно, безумно льстит, но Чимин… Я не стал бы так поступать с Чимином! — Мы не встречаемся, — в один голос заявляют Намджун и Чимин и, да, Пак всё ещё сидит у него на коленях, и чужие руки всё ещё поглаживают его талию, забираясь под выбившуюся из-за пояса рубашку. — Мы просто истинные, — так же синхронно поясняют оба, а потом смеются. Ну и чудеса. — Ладно, не буду портить ваш истинный секс, — Сокджин откидывается в кресло, крайне довольно при этом улыбаясь. Дальше следует ещё час уже не особо связных разговоров, Тэхёну приносят новую порцию мучного со свечами, звучат уже менее последовательные, но зато более трогательные поздравления, он задувает огонь, и пусть на лице его не так много энтузиазма, он всё же улыбается. Намджун потом не садится обратно на диван, идёт к колонке и сменяет индии-рок довольно мелодичной и слабо знакомой Чонгуку песней, которая, как всем, кроме этого самого Чонгука, известно, является у Тэхёна любимой.The 1975 — Falling for You
Намджун спрашивает у Чимина разрешение, и когда тот без вопросов кивает, зовёт Сокджина на медленный танец. Чонгук не верит своим глазам, когда видит двоих парней в объятиях. Никого это не коробит. Миджин и Чимин влюблённо смотрят на эту, признаться, очень красивую пару, Тэхён тоже улыбается, а потом… встаёт прямо перед Чонгуком и протягивает ему руку. Чонгук сначала не понимает, вкладывает руку в его ладонь и встаёт, а потом вспыхивает, когда его прижимают к себе. Отталкивает, вопреки всему, что хотел сегодня сделать и сказать. Отталкивает, потому что страх всё ещё сильнее любого влечения. — Ну что такое? — устало вздыхает Тэхён. Его редко можно увидеть настолько грустным, но Чонгуку всё ещё страшно. — Не надо… пожалуйста. — Смысл приходить, если к тебе и прикоснуться нельзя? — бросает в чувствах, а в глазах такое разочарование, что Чонгук срывается. Так глупо и по-детски сбегает, оставляя позади эту комнату, наполненную людьми, перед которыми и не должно было быть страшно, но главное — всё там же оставляя одного несчастного Тэхёна, который, казалось, улыбаться способен везде и всегда. Так не бывает. Никто не способен на вечное счастье.