Тысяча и одно лето

А ветер здесь всё тот же. Раголарк с блаженной улыбкой вильнул в сторону, начиная снижаться. Спиралью дракон постепенно опускался вниз, окидывая взглядом родные края. Он покинул их ещё совсем юнцом, едва научившимся уверенно держаться в небе, а вернулся опалённым солнцем путешественником, опробовавшим на вкус даже самые неприметные уголки мира. Внизу раскинулись влажные тропики. Самые древние из всех лесов. Гигантские деревья - милеи - подпирали верхушками небосвод, а стволы их были столь широки, что обхватить их крыльями не смогут и двадцать драконов. Все известные миру цвета собрались здесь, в джунглях. Поражающие воображение своими размерами деревья были обильно опутаны лианами, а у их корней драконы выстроили небольшие сада, на которые открывался вид из окон в дуплах милеев. Местные жители с давних времён делали свои дома прямо в деревьях, и самим деревьям это никак не вредило, если не затрагивать сердцевину ствола. Они продолжали жить и цвести. В садах выращивали самые разные растения. Были там и фруктовые деревья, и причудливые тропические цветы. Чаще всего встречались бананы, кофейные деревья, манго, маранги, панданы, но были и такие, каких Раголарк не знал. Сами сады были украшены витыми заборчиками, деревянными беседками и сетью плетёных из лиан тропинок. В садах крошечными цветными пятнами сновали колибри, крутясь у цветочных кустов. Но были такие сады не только у корней, но и на верхних ярусах. Местные научились делать в толстой коре глубокие ниши, нести туда землю и высаживать растения. Беседки там были поскромнее, но пейзажи красочнее. Толстые ветки милеев оплетали лианы и ягодные лозы, тянущиеся к земле под тяжестью налитых соком спелых ягод. На ветках стаями сидели яркие попугаи и аляпистые тропические птицы, чьи голоса оглашали почти полностью укрытые от солнца окрестности. На глаза то и дело попадались местные жители: они сидели в беседках, отдыхали на поросших мхом ветвях, работали в садах, выглядывали из окон, подкармливая попугаев, вихляли в воздухе между ветками и лианами и бросали на путника тяжёлые недружелюбные взгляды. Местные не любили чужаков. И хотя Раголарк родился в этих лесах, за своего его никогда не считали. Дракон тепло улыбался им в ответ. Сейчас он уже не держал ни на кого зла за старые обиды. Ящеры лишь демонстративно отворачивались и продолжали заниматься своими делами. Но не это место было целью Раголарка. Он направлялся на рынок - к сердцу Ильвишисса, центрального города этих джунглей. Сердцем он, конечно, был только для самого Раголарка. Здесь он провёл всё своё детство в компании брата и старшей сестры, в соцветиях шума, музыки и голосов. Здесь же нашёл свой приют, когда был оторван от родителей. И здесь же положил начало своему большому путешествию. В груди сладко защемило от нахлынувших воспоминаний. Раголарк улыбнулся своим мыслям и глубоко вдохнул. Среди местных жителей он чувствовал себя орлом в стае воробьёв. Чистокровные тропические драконы отличались маленькими размерами, гибким телом и короткими круглыми крылышками. Но Раголарк не был чистокровным. Он был больше, массивнее, а крылья у него были длинные, на ястребиный манер. За это его здесь и недолюбливали. Раголарк, острожно кружась между ветками и спешащими по своим делам драконами, мягко спланировал на специальную площадку. Рынок жил своей прежней жизнью. Он занимал несколько больших деревьев, но свободного места для торговли все равно было не сыскать. От пестроты рябило в глазах. Вокруг сновали драконы, яркие и цветастые. Они были везде. Выбирали у лавочек товар, смеривая его задумчивым взглядом, прохаживались по веткам, звонкими голосами зазывали покупателей, смеющимися и покрикивающими стайками пролетали мимо с полными сумками. Сверху раздался заливистый смех, и Раголарк, подняв голову, заметил стаю птенцов, перепархивающих с ветки на ветку. Когда-то он и сам учился так летать. Знакомое ощущение первого ветра в крыльях отозвалось теплом. От окрасов местных жителей кружилась голова. Тропические драконы носили на себе полосы, пятна и узоры всех цветов и размеров. Любой пёстрый попугай или самая великолепная райская птица меркли на их фоне и казались обычными серыми воронами. Неторопливо шагая по ветке, Раголарк с детским восторгом и приоткрытой в удивлении пастью осматривался по сторонам. Конечно, он видел это место много раз, но спустя столько лет мог по-настоящему насладиться его красотой. Колоссальных размеров деревья от корней до верхних веток полнились жизнью. На каждом ярусе большими броскими гнёздами располагались торговые лавочки с навесом из дерева или ярких тканей, площадкой для покупателей - будь она на ветке или прямо над землёй - и прилавками. Сами по себе прилавки неприметные, но товар на них притягивал взгляд, и даже у Раголарка, который точно знал, что ему нужно, разбегались глаза. Баночки с душистыми специями, пряности и чай, всевозможные фрукты и овощи, как выращенные прямо здесь, так и привезённые из других стран, разнообразный инструмент, оружие и доспехи, яркие ткани, подушки, ковры, роскошные наряды, свечи, посуда, ювелирные украшения, духи и косметика, экзотические птицы и зверьки, картины, книги, музыкальные инструменты... Раголарк шумно сглотнул. Отовсюду тянуло аппетитными запахами, и в животе предательски заурчало. Всё выглядело так привлекательно, что лапы рвались скупить каждую безделушку, хотя денег у него было только на еду и ночлег. Между лавочками смогли пристроиться гостевые гнёзда - прибежище для уставших с дороги пилигримов, таких, как он сам. В стволе дерева располагались основные помещения, но над ними были обустроены места для отдыха: на ветвях крепились столики для ужинов на свежем воздухе, над головами отдыхающих свисали аккуратные фонарики на лианах, ещё выше были уютные гамаки для желающих поспать под шелест гигантских листьев или просто гостей, которым не хватило комнат, между ветками были протянуты крепкие плетёные мостики, а по обе стороны от этого гостевого уголка располагались две деревянные площадки. Одна для прислуги, принимающей и раздающей заказы, а вторая для музыкантов, которых здесь, к слову, хватало и без этого. Музыканты были на каждом ярусе. Они вливали мелодичные звуки в море смеха и голосов, создавая невообразимую какофонию, заглушающую даже мысли в голове. Группами или поодиночке, они сидели на ветках и площадках, наигрывали весёлые незамысловатые мелодии и звонко пели песни о вечном празднике, коим и являлся Ильвишисс. Но жизнью кипели не только верхние ярусы. Самый тяжёлый и громоздкий товар находил своих покупателей внизу, у корней милеев. Там торговали мебелью и крупным зверьём, которых сложно подтянуть на ярусы повыше. Между покупателями сновали драконы, громко сообщая о том, что намерены продать своё жильё. Иногда они поднимались повыше и залетали в гостевые гнёзда, но быстро спускались обратно, так как на верхние ярусы драконы прилетали за едой и одеждой. Но главным товаром рыночной площади были услуги. У корней милея можно найти работников для самых разных целей. Кузнецы терпеливо дожидались заказчиков у дышащих жаром плавилен, плотники предлагали услуги, стеклодувы и ювелиры демонстрировали свои творения, а охотники и моряки травили байки у костра. Обычно там работу себе искали приезжие, намеренные обосноваться здесь, в Ильвишиссе. Сколько Раголарк себя помнил, этот город всегда был шумным местом. И даже ночью шум стихал лишь вполовину. Местные привыкли вести разгульную жизнь, яркую, как они сами. Днём шумели играющие на ветвях дети, взрослые работали, не покладая лап, а рынок кипел и струился жизнью. А как только садилось солнце, наступало любимое время Раголарка. Сразу загорались тысячи огней и начиналось ночное разгулье, полное песен, смеха и сытых ленивых вздохов. Рыночная площадь превращалась в праздничную. Фонарики, днём тихо висевшие на лианах по всему дереву, ночью зажигались, освещая всё вокруг. Тысячи драконов поднимались в небо и начинали наполненные жизнью и цветом воздушные танцы в сетке дурманящих ароматов тропических цветов и фруктов. Парами и шумными компаниями жители гуляли по веткам или площади, выпивали, плясали, ели и веселились. Город вечного праздника оправдывал своё прозвище. Раголарк счастливо улыбнулся, предвкушая ночной праздник, которого так не хватало в дороге.