Тысяча и одно лето

Солнце растекалось по тонкой линии горизонта. Небо горело в огне. Далеко внизу шумели морские волны, разбиваясь об острые скалы. Нежная белая пена на их гребнях под лучами заходящего солнца превращалась в кровавую. Лёгкие перистые облака расползались по небу. Но Лазурь этого совсем не замечала. Она во все глаза смотрела на нежные белые перья, чешуйками укрывавшие длинную и изящную шею эльфийки. Каждое пёрышко горело на солнце. На некоторых из них от золотой линии, дугой протянувшейся по круглому краю каждого пера, к сердцевине тонкими иглами тянулись золотые прожилки. Одно пёрышко легко ложилось на другое. Между приподнятыми перьями возникал тонкий коготь тёмного просвета, и тогда перья начинали казаться ещё более лёгкими и мягкими. И, если приглядеться, в этих просветах можно увидеть едва заметные очертания пуха, почти невесомого, но тёплого, как тысяча и одно лето. Пёрышки топорщились, создавая на шее драконицы особенный притягательный рельеф, в который так и хотелось запустить лапу. - А... - Лазурь застыла с приоткрытой пастью, не зная, как сформулировать свою просьбу. Альционахкрийзоль повернулась к ней, и во взгляде золотых глаз мелькнуло тёплое любопытство. У Лазури невольно дыхание перехватило от того, как красиво эльфийка сияла под солнечным светом. Синяя драконица всегда находила эльфов красивыми, с того момента, как увидела их. Они были мягкими, нежными и грациозными, с длинным стройным телом, большими крыльями, короткими лапами и узкими острыми мордочками в обрамлении пышных бело-золотых перьев, увенчанные золотой короной из собственных рогов. Но до этого момента она почему-то совсем не замечала того, как под солнечным светом вспыхивает каждое пёрышко при малейшем движении тела. Лазурь застыла в безвольном восхищении под выжидающим взглядом Альционы, заворожённо глядя на то, как круглые перья подрагивают на ветру. С трудом вспомнив как дышать, она продолжила, - Можно мне?... Оборвавшись на полуслове, Лазурь протянула лапу к шее эльфийки, пытаясь объяснить, что хочет прикоснуться к её перьям. За проведённое с эльфами время она усвоила, что пернатые драконы очень тщательно следят за своим оперением и не любят, когда кто-то, кроме другого эльфа, их трогает. Альционахкрийзоль счастливо зажмурилась и одарила Лазурь своей особенной улыбкой. - Ну, конечно! - эльфийка повернулась к ней всем телом, закрывая заходящее солнце своей фигурой и из пурпурно-розового облака с золотыми всполохами моментально превращаясь в тёмно-серое каменное изваяние. Лазурь подошла ближе, села перед ней и осторожно погрузила лапу в мягкие перья на шее. На ощупь они оказались жёстче, чем выглядели. Но драконица и не рассчитывала на то, что они будут, словно птенцовый пух. Края перьев, как тонкая кисточка, скользили промеж голубых чешуек. Отдельные круглые пёрышки напоминали ей лепестки цветов: немного шероховатые, но такие тонкие и лёгкие, что едва ощущается их прикосновение. Верхняя сторона перьев оказалась прохладной, но стоило Лазури зарыться лапой немножко глубже, и пальцы обдало пульсирующим теплом чужого тела. Больше ей не пришлось задаваться вопросом о том, как эльфы обходятся без одежды и совсем не мёрзнут. Она и не почувствовала, как добралась до пуха - настолько он был воздушным. Эльфийка невольно вздрогнула, когда Лазурь случайно коснулась её бархатистой кожи. - У тебя когти холодные, - хихикнула она, немного опустив крылья, - Щекотно. - О, прости... - Лазурь уже было собиралась отдёрнуть лапу, но Альционахкрийзоль перехватила её. Золотые когти холодом обожгли запястье. Эльфийка посмотрела ей в глаза и нежно улыбнулась. - Я не против, - уточнила она, и Лазурь, неловко улыбнувшись в ответ, протянула лапу обратно к перьям. Альциона с интересом посмотрела на её когти, прежде чем они скрылись в оперении, но лапу не убрала. Лазурь заметила в её взгляде сосредоточенное любопытство и вскоре поняла, что эта эмоция была вызвана чешуёй. Иногда она забывала, что эльфийка никогда раньше не видела драконов с чешуёй, так же, как они с Нивеусом не видели драконов с перьями. Альционахкрийзоль медленно пересчитывала кончиками золотых когтей голубые чешуйки, ведя лапой вниз, к локтю Лазури, иногда задерживаясь лишь для того, чтобы обвести когтем край той или иной чешуйки. Лазурь несколько секунд наблюдала за её действиями, а потом опустила лапу и отвела взгляд в сторону, осознавая всю нелепость ситуации. - Эм... Глупо вышло... - подытожила драконица, думая о том, что со стороны наверняка выглядела, как дура, в глаза не видевшая перьев. Но Альционахкрийзоль только непонимающе захлопала глазами, и Лазурь сделала вывод, что для эльфов это в порядке вещей. - Чешуя есть не у всех? - наконец спросила она, продолжая в упор разглядывать синюю драконицу, чем только вгоняла её в ещё более неловкое положение, совсем того не понимая, - У пирата её не было. - У Нивеуса есть чешуя, - пробормотала Лазурь, усердно пересчитывая листочки клевера между своими когтями. Ей почему-то не хотелось говорить Альционе о том, что в их мире не принято разглядывать собеседника в упор, - Просто очень мелкая. Если хочешь, можем... Можем вернуться к нему и посмотреть. Он наверняка уже нас заждался. Не дожидаясь ответа Альционахкрийзоль, драконица вскочила на лапы и торопливо засеменила прочь, надеясь побыстрей сбежать от неловкости.