Тысяча и одно лето

"Я не пойду," - Нивеус махнул лапой и выставил два когтя вперёд в знак того, что остаётся здесь. Поморник непонимающе качнул головой. Крепче впившись когтями задних лап в поросший водорослями и моллюсками камень, он поднял передние лапы и начал активно жестикулировать. "Ты темноты боишься?" - осторожно спросил он, глядя на друга. Белый дракончик тут же нахмурился, смерил Поморника негодующим взглядом и возмущённо раздул жабры, выпуская пузырьки из носа. "Я ничего не боюсь, ясно?" - Нивеус так яростно размахивал лапами, что едва не заехал дракончику по носу. Поморник невольно отпрянул и, чувствуя, что когти соскальзывают с камня, расправил плавники и активно ими заработал, помахивая, как бабочка - своими крыльями. Далеко внизу только беспроглядная морская бездна. Дракончик посмотрел в пугавшую Нивеуса темноту, не понимая, чего в ней такого страшного. Может, Нивеус просто слишком маленький, чтобы спускаться так глубоко? В шесть лет - то есть ещё несколько месяцев назад - Поморник и сам боялся темноты, но одно чудесное место помогло ему с этим справиться. "По-твоему, я щит?" - спросил Нивеус, со злым выражением морды закрывая растопыренной перепончатой лапой правый глаз. Поморник озадаченно заморгал. "Щит?" "Щит." "Может, трус?" - дракончик закрыл лапой левый глаз, давая понять, что Нивеус перепутал стороны, и потому значение его жеста изменилось. Белый пират несколько секунд просто смотрел на Поморника глупым взглядом, а потом его морда озарилась пониманием. Он кивнул, хлопнув себя лапой по носу. Это не был один из жестов подводного пиратского языка, и Поморник решил, что он просто так выражает досаду. "Уже пора спать," - заметил дракончик, но Нивеус, едва взглянув на его движения, только замотал головой. "Я не хочу," - отказался он. Поморник взволнованно посмотрел себе за спину. Не хотелось бы сегодня опоздать и всё пропустить. Иначе он не заснёт. "Плыви за мной," - быстро показал он, - "Мои друзья споют нам колыбельную." "Что?" "Что?" Нивеус неумело повторил жесты Поморника, исказив их смысл, и дракончик понял, что друг просто не знает жеста "колыбельная". Раздражённо закатив глаза и всем своим видом показывая, что он спешит, Поморник подплыл ближе к Нивеусу, торопливо сказал "сам всё услышишь", схватил друга за передние лапы и, оттолкнувшись задними от камня, потянул дракончика на глубину. Пират пытался сопротивляться и извивался змеёй в потугах перехватить инициативу, но у Поморника было неоспоримое преимущество - превращённые в плавники крылья. Тела всех, кого отмечала Эльва, изменялись так, чтобы они, её дети, могли жить в море. Если бы не Эльва, сейчас Поморник мог бы летать себе где-нибудь в горах и вести скучную унылую жизнь ничем не примечательного небесного фреста. Но, благодаря Эльве, он может видеть чудеса, скрывающиеся под толщей морской воды. И не только видеть. Нивеус заметно нервничал, пока они спускались на глубину, но Поморник был уверен, что, как только он послушает колыбельную Эльвы, то ему сразу станет легче. Он уже не держал друга за лапы, потому что самому плыть неудобно, но белый дракончик старался не отставать, хотя причиной тому было лишь то, что он не знал дороги назад. Иногда Нивеус старался заплыть вперёд, чтобы что-то показать другу, но Поморник лишь покачивал головой, давая понять, что пират зря волнуется. Он торопливо скользил между подводными скалами, загребая мощными плавниками, но иногда останавливался, чтобы Нивеус, у которого таких плавников не было, мог его догнать. Они плыли не меньше получаса, когда впереди наконец показалась заветная скала. Поморник, радостно щёлкнув зубами, припустил вперёд, к чернеющему впереди камню, и Нивеус поспешил за ним, чтобы не оставаться здесь одному. У подножия скалы пучками росли водоросли. Маленькая стайка серебристых рыбок кружила у входа в тоннель, но при виде дракончиков тут же бросилась прочь. Поморник сложил плавники и протиснулся внутрь скалы, теперь начиная работать только лапами. Хватаясь за выступы, он ловко продвигался по тоннелю, иногда касаясь кончиком хвоста носа Нивеуса, чтобы убедиться, что младший не отстал и не заблудился. Сеть узких проходов привела их почти к самой вершине скалы. Там тоннель оканчивался большим расширением, напоминавшим крошечную комнату, из которой открывался вид на бескрайний океан за скалами. Дальше не было ничего - только вода, насколько хватало глаз. Внизу, в углублении, камень зарос мягкими водорослями, и Поморник, не раздумывая, опустился туда. Нивеус последовал его примеру, опасливо озираясь по сторонам. Места было совсем мало, поэтому им пришлось лечь друг к другу вплотную. Поморник обернул плечи белого пирата хвостом и положил голову ему на бок. Нивеус, повернувшись спиной к океану, сделал то же самое и взволнованно посмотрел на друга. С трудом освободив передние лапы - в гнезде из водорослей было совсем не развернуться - он поднял их и помахал перед мордой Поморника, привлекая его внимание. "Зря сюда приплыли," - Нивеус с недоверием вглядывался в полумрак тоннелей, - "Давай назад?" Поморник только покачал головой и поднёс коготь к губам, давая знак, что поговорить можно и потом. "Просто слушай," - сказал он, и Нивеус, изобразив печальный вздох, положил голову на серый бок пирата, попытавшись спрятаться под его плавником. Поморник, снова примостив голову на пятнистую шкуру друга, посмотрел вдаль, краем сознания подумав, что это довольно удобно - использовать друг друга, как подушки. Он почувствовал, как Нивеус плотнее прижался к нему, словно хотел отодвинуться подальше от зловещего полумрака. Поморник решил, что потом обязательно как-нибудь объяснит другу, что темнота не кусается. Но это потом. А сейчас нужно просто слушать. Поморник закрыл глаза и прислушался к океану. До его ушей долетало движение толщ морской воды, шум бьющихся где-то высоко над головой тяжёлых волн, шелест стелящегося по дну песка и - совсем далеко - взмахи мощных широких хвостов. Он считал это лучшей музыкой на свете, в сотни раз приятнее всяких лютен и флейт. Только под размеренное дыхание океана и под его протяжную песню он и мог заснуть. Иначе - никак. Поморник плохо спал. И голос Эльвы под эту спокойную, отдающуюся в нём музыку - единственное, что могло его успокоить. Но океан - только музыка. Голос Эльвы звучал иначе. И, наконец, между вздохами бесконечной воды он услышал то, ради чего возвращался сюда снова и снова. Киты. Их протяжное пение доносилось откуда-то издалека, медленное и глубокое. Поморник улыбнулся уголками губ. Под голоса китов тревога плавно оседала на дно, больше не занимая все его мысли. Тягучие и звонкие, их песни неслись через весь океан. Киты восславляли Эльву за то, что дала им дом. Поморник почти чувствовал кожей, как их раскатистые голоса перекатываются по течениям, стелятся по дну, обволакивают пеленой скалы и его сознание, убаюкивая своей красотой, глубиной и мерным движением океанических вод. Под их нежной пульсацией тугой комок мыслей расползался сам по себе. Сознание становилось таким лёгким и свободным, единым с океаном, что Поморнику казалось, будто сейчас он может быть кем угодно: и маленькой рыбкой, и акулой, и даже огромным китом, плывущим бок о бок со своими сородичами. Так Эльва пела колыбельные своим морским детям. Нивеус сонно завозился под боком, и Поморник, лениво приоткрыв глаза, увидел вдалеке огромный поющий силуэт.