***
– Доброе утро, Руби, – я дернул ухом на шорох и тихое поскрипывание кровати, с которой встала моя напарница. Оборачиваться не стал, зная что она в одном лишь нижнем белье. Слишком смутится. – Доброе утро… – она широко зевнула. – Ла-а-айн… – Сходи прими душ, потом пообедаем и поедем в город. – Пообедаем? – удивилась она. – А завтрак? Я показал ей на часы. – О… а что ты делаешь? – она подошла ближе и заглянула через плечо. – “План захвата Бикона №2”… Лайн!!! – Спокойствие, только спокойствие, дело-то житейское, – хихикнул я. – Я не собираюсь захватывать Бикон сам. Я лишь предполагаю, как бы это могли сделать наши враги, чтобы четко представлять себе как этому противодействовать. – А… ладно… – растерянно кивнула она и смутилась. – Извини. – Я уже выгляжу настолько злодеем в твоих глазах? – с улыбкой спросил я. – Нет! Совсем нет! – поспешила заверить меня девочка. – Просто… мы вчера пробились в Бикон, а сегодня у тебя уже на столе лежат планы по его захвату! – Наталкивает на нехорошие мысли, я понял. Так ты идешь в душ? Обед через сорок минут начинается. – Да! Некоторое время шумел душ, затем вода затихла, и еще спустя десяток секунд раздался восторженный вопль. – Лайн! Ты постирал мою одежду! Спасибо большое!!! – Как приятно, когда твои усилия замечают, – усмехнулся я и крикнул в ответ. – Пожалуйста! Вот только Руби почему-то не вышла из ванной спустя ни десять минут, ни пятнадцать. Ведомый любопытством, я просканировал помещение сквозь хлипкую дверь. Девочка, замершая словно памятник самой себе, стояла перед зеркалом. – Рубс, хватит прихорашиваться, на обед пора, – усмехнулся я, пару раз стукнув по двери. – Я не прихорашивалась! – возмутилась девочка, и, щелкнув задвижкой, выбралась наружу. – Правильно, – одобрил я. – И так прелесть. – Ла-а-айн, – покраснела она. – Я просто рассматривала свои глаза. – Красивые? – поддразнил я ее. – Нет… Лайн! – Ладно, ладно, красивые, – смущенная девчонка вновь открыла рот чтобы протестовать, и я поднял руки. – Я понял о чем ты. Способность окаменять Гримм штука очень полезная, но не думаю, что на радужке нарисована инструкция по применению. – Интересно, мама умела это делать? – тихо спросила она. – А если умела, то почему не рассказала? – Возможно, умела, – пожал плечами я. – Ну а не рассказала потому что вряд ли использование глаз в качестве излучателей проходит даром. Предполагаю, что это, как минимум, утомительно даже для взрослого, а для ребенка может быть непосильной нагрузкой. Знай ты, что ты так можешь, ты бы ведь обязательно попробовала? – Угу… я уже попробовала, – призналась Руби. – Только не получилось. – Ну вот, видишь, – я улыбнулся и растрепал влажные волосы. – Давай я тебя посушу. – Спасибо, – улыбнулась она, заглянув мне в лицо, когда я запустил пальцы в ее темно-алую шевелюру. – Я уже думал насчет этого, – сказал я. – Упоминания о серебряных глазах мне попадались в истории неоднократно, возможно там есть какие-то подсказки. Я подумывал скопировать исторические секции электронных библиотек, и натравить на них программу, индексирующую тексты, уже даже нашел такую, “Архивариус” называется. Вернемся домой – начнем. – Лайн… – растроганно произнесла Руби, а затем крепко меня обняла. – Руби, ну что ты себя ведешь так, словно я тебя на улице подобрал, – усмехнулся я. – Ты мой напарник и друг, естественно, что я постараюсь, чтобы ты полностью развила свой потенциал. – Угу… – она ткнулась лбом мне в грудь. – Спасибо. Я буду очень-очень стараться! – Ловлю на слове, – кивнул я. – Потому что, с учетом возможной охоты на тебя, в тренировках я окончательно потеряю всякое милосердие и человеколюбие. – Спасибо… – она чуть кивнула, проелозив лбом по моей футболке. Милота-а-а! Кто другой пощады бы запросил. Впрочем, она еще запросит… только кто ж ей ее даст? – Все, я закончил. Причесывайся и пойдем.***
– …огромные пауки, прячущиеся в песке, и неожиданно оттуда выпрыгивающие! – эмоционально рассказывала Руби. – Мы их покрошили, а потом там же устроили тренировку! – Руби их одна “крошила”, я наблюдал за ее стилем боя, и показывал, где прячутся пауки, – дополнил я. – Вы просто так полетели в пустыню сражаться с менаджерийскими арахнидами? – Блейк покачала головой. – Это было опасно. – Вся жизнь охотника опасна, а с паучками я уже раньше дрался, – отмахнулся я. – Их единственное преимущество это засадная тактика. – А еще мы были в гостях у Лайна! У него такая миленькая сестренка! У нее есть уши и хвостик, и она смущается даже больше чем я… то есть, нет, наверное, не больше, я ведь не смущаюсь… так уж сильно… хе-хе… а! – Руби быстренько сменила тему. – И мы были в гостях у родителей Блейк! Они с ее мамой так похожи! – У нее тоже есть ушки? – ухмыльнулась Янг, и Блейк отвела взгляд. – Есть! Только… – Руби посмотрела на Блейк. – У мамы Блейк они больше. И она была очень рада получить письмо… и мы привезли ответ! – Только с собой не взяли, – виновато улыбнулся я. – Мы не ожидали что окажемся в Биконе. Можешь слетать с нами, если хочешь. – Да, – кивнула фавн-кошка. – Спасибо. – Кстати! – воспряла Янг. – Вы так и не рассказали, что вы тут делаете! Вот я удивилась, когда увидела вас идущих по коридору, словно обычных учеников. – А… ну… мы… – Руби беспомощно посмотрела на меня. – Это связано с тем, зачем мы летали на Менаджери, – перехватил я нить разговора. – Одна девушка из команды моей сестры выжила, и, как я и ожидал, она убежала домой. Я хотел поговорить с ней, чтобы узнать, что произошло… – Бежала, бросив свою команду?! – возмутилась Вайсс. – Сестра приказала им бежать раньше, – покачал головой я. – Они же остались. Девчонка решилась на побег только когда остальные погибли. И это не далось ей легко. – С чего ты взял? – чуть сбавила обороты она. – Мы с Руби вытащили ее из петли. Ее в больнице еле откачали. Руби зябко передернула плечами. – Нам, вроде как, удалось убедить ее в том, что жизнь стоит того, чтобы ее жить, – вернулся я к предыдущей теме. – Пока что с ней психологи работают, но моя знакомая команда с Менаджери пообещали проверить ее навыки, и если они им подходят, то возьмут к себе. В этом случае она прилетит сюда, в Бикон, переоформить свое обучение, в связи с новыми условиями. Вот про это мы и рассказали вчера директору Озпину, и немножко задержались… вот нам и предложили заночевать в Биконе. Моя напарница смотрела на меня так, словно у меня на лбу открылся третий глаз. Что? Я сказал чистую правду. Про Руфь мы вчера тоже рассказали. Ну а все остальное их не касается. – То есть вы выполняете задания для Озпина? – недоверчиво уточнила Вайсс. – Нет, это было личное дело, – покачал головой я. – Она ведь из команды моей сестры, помнишь? Но Озпин дал личные дела команды лишь при условии, что я буду держать его в курсе. – А твоя сестра…? – робко произнес Жон. Его команда сидела по другую сторону стола, но до этого лишь слушала. – Жива, но в коме, – вздохнул я. – Подмога успела в самый последний момент. Сейчас она подключена к атласской системе жизнеобеспечения. Вайсс осторожно положила руку мне на плечо в знак поддержки. Да и вообще атмосфера за столом потемнела. – Ребят, вы чего? Радоваться надо! Я думал, она вообще мертва, а она жива, и даже имеет неплохие шансы выкарабкаться! – воскликнул я. – Не в ближайшее время, конечно, но это ведь лучше, чем “никогда”! – И то верно, – улыбнулся Жон. – Хорошо, что мои сестры не Охотницы. Ну… может быть. Как по мне, способность встретить смерть чем-то кроме беспомощного страха многого стоит. – Кстати, Рубс, я только заметила, – вкрадчиво произнесла Янг. – Что это за черные кольца у тебя на пальцах? – Это мне Лайн подарил! – с яркой улыбкой ответила девочка. – Да… – мечтательно улыбнулся я. – Менаджери, тропический закат у моря, кольца… – ЧТО?!! – рявкнула Янг, мгновенно заалев глазами. – Лайн!!! – не менее возмущенно взвизгнула Руби. – Все было не так! – А как все было? – сжала руки в кулаки Янг. – Это было на воздушном корабле, когда мы уже возвращались, – бесхитростно ответила девочка. – Он замерил мои пальцы и сделал кольца сам. Я едва не рассмеялся. Руби искренне не поняла намека, и тем самым только подлила бензинчику в костер. – И… ты согласилась? – беспомощно произнесла Янг. – Ну конечно же! – охотно кивнула Руби. Выражение лица ее сестры в этот момент… я потом сделаю портрет по памяти, это достойно анналов истории. – Я еще пока не очень научилась ими пользоваться, но смотри! И она, сделав сосредоточенную мордашку, направила раскрытую ладошку в сторону лежащей около Пирры неиспользованной ложки. Кольца едва заметно засветились, и ложка, буквально выстрелила собой в сторону ладони Руби. А заодно ножик, лежавший рядом, и вилка, которую держала в руках Пирра. – Ай! – пискнула девочка, когда все три предмета влетели в ее руку с такой силой, что ее аура полыхнула, принимая урон. – Неплохо, – задумчиво произнес я. – По крайней мере, уже можешь сворачивать область воздействия в сектор. За всего несколько дней тренировок результат отличный. – Извини! – смущенно произнесла Руби, протянув “украденное” обратно. – Это магнитный прах? – заинтересовалась Вайсс. – Где вы его взяли? – Лайн сам сделал. – Там ведь нужно две тысячи градусов! – Факела газовой сварки достаточно, – пожал плечами я. – Но ведь там еще и ауру надо подавать… – она перевела на меня очень задумчивый взгляд. – Впечатляет. – Так это не обручальные кольца? – растерянно произнесла Янг. – Какие? – не поверила своим ушам Руби. – Нет! Это чтобы я могла вернуть себе Кресент, если у меня ее выбьют из рук! Фу! Янг! Мы просто друзья! – Ауч, – прокомментировал это я. Руби обернулась на меня с испуганно-виноватым выражением лица. – Шучу, шучу, – усмехнулся я. – Просто подкалываю Янг. – На этот раз подловил, лисенок, – проворчала она. – Можно посмотреть? – попросила Пирра. – Конечно! – Руби охотно сняла одно из колец и дала его Пирре. Та поводила над ним рукой, засветившейся черным сиянием. – Это что? – заинтересованно спросил я. – Мое проявление, “Полярность”, – ответила она. – Оно дает мне возможность управлять магнитными полями. – А-а, решила проверить, действует ли это на прах? – улыбнулся я. – Нет. Сам по себе магнитный прах полностью инертен. Он не создает поле, он лишь придает ауре пользователя нужные свойства. Ну и энергию позволяет зачерпнуть, если надо. – Поняла, спасибо, – она вежливо улыбнулась и вернула кольцо Руби. – Так значит, вы за неделю слетали в Менаджери, подрались там с гримм в пустынях, тренировали всякие новые штуки… – начала перечислять Янг. – Мы еще были в пещерах! – вновь оживилась Руби. – Там очень красиво! И на нас несколько раз нападали скутиги! – Скутиги? – переспросила Янг. – Пещерные гримм-сколопендры, – ответил Рен. – Огромные! – добавила Руби. – Сидят на потолке и прыгают на тебя оттуда! – Бли-и-и-ин! Я завидую-ю-ю-ю! – провыла Янг. – У вас такая интересная жизнь! А мы тут сидим и слушаем профессора Порта! Дружный выдох отчаяния. Вежливо промолчали только Вайсс и Пирра. – Два года, и у вас тоже будет интересная жизнь, – пожал плечами я. – Быстрее бы… – Как у вас дела-то? А то что-то мы только о себе да о себе, – сменил тему я. – Вижу, Блейк больше не скрывает уши, это здорово. Кошкодевушка индифферентно пожала плечами. – Рен готовит блинчики все лучше и лучше с каждым днем, – начала перечислять Нора. – Вайсс круто завалила борбатаска на первом занятии профессора Порта, Пирру никто не может победить на схватках у мисс Гудвич, а нашего бесстрашного лидера… Речь Норы прервал взрыв хохота и болезненный вскрик. Мы отвлеклись на то, чтобы посмотреть в ту сторону. Четверо парней, Винчестер и его команда, уже некоторое время дразнившие фавна-крольчиху перешли к действиям – их лидер, Винчестер в характерной броне, схватил ее за уши. – Больно! – вскрикнула девушка. И это действительно больно. Разнообразные пушисто-животные части крепятся на фавнах неплотно, и их вполне можно оторвать с куском скальпа. Ощущения - как если таскать за волосы, только раз в пять интенсивнее. – И все что, так и собираются на это смотреть? – деловито поинтересовался я, отхлебнув чай. – Они оба Охотники, – пожала плечами Янг. – А она так еще и со второго курса. Хотела бы, размазала его по стенке. – И это повод ничего не делать? – возмутилась Блейк. – Эй, я просто высказала свою точку зрения. Вы тоже ничего не делаете, хочу заметить. – Мне просто было нужно время, чтобы придумать как его наиболее тщательно унизить, – пожал плечами я. – Придумал. Да и чай кончился. Я, так-то, согласен с Янг, но это же дети, им нужно указать правильные моральные ориентиры. Прежде всего этим доморощенным ку-клус-клановцам. – Мистер Винчестер! – разнесся по столовой мощный окрик Глинды Гудвич. – Что вы себе позволяете?! Вздрогнувший всем телом, и моментально выпустивший ушки фавна из рук, Кардин обернулся… но “страшную” замдиректора не увидел. Вообще, многие начали вращать головой, в поисках источника голоса. Некоторые начали смеяться, и, естественно, Винчестер принял это на свой счет. – Кто это сказал?! – набычившись, поднялся он. Одним слитным прыжком с применением гравипраха я выбрался из-за стола и метнул себя в его сторону. Со стороны должно смотреться красиво. – Я сказал. И дальше что? Поскольку я был ниже задиры почти на голову, самоуверенность вернулась к нему мгновенно. И, конечно, же ему необходимо было отыграться за пережитый страх. – Очередной фрик, говорит чужими голосами! Ты что, какой-то попугай? – насмешливо спросил он, а его кодла поддержала лидера хихиканьем. – Ты где у попугаев видел лисьи уши? Хотя, я у тебя тоже рогов не вижу, а должны быть. – Чего сказал?! – Ну ты выглядел как выскочивший на трассу олень всего несколько секунд назад. Весь такой испуганный, в свете фар приближающегося наказания, – ехидно ответил я. – Типичное поведение всех расистов… – Заткнись, фрик! – …когда их ловят на горяченьком те, кто имеет над ними власть. Что такое? Почему же ты остановился? Разве ты не горд тем, что в четыре здоровенных лба унижаете одну хрупкую девушку? – Могу поунижать тебя, вместо нее! – зарычал он. – Раз ты такой смелый! – Ну так вперед. Чего болтаешь-то? Испугался? – Ха, тебя?! Я вспомнил! Ты то животное, которое вышвырнули из Бикона после испытания! Что ты тут вообще забыл? Пришел умолять директора о том, чтобы тебя все-таки взяли? – Данделайн Ланата, Охотник E-ранга, – насмешливо представился я. – А значит, я могу вбить в пол четыре полных команды первачков, которые имеют ранг H. То есть, слабаков вроде тебя. – Заговариваешься, животное! – Тогда сделай с этим что-нибудь, – предложил я. – Или ты весь такой мачо только вчетвером на одну девчонку? Геро-о-о-ой! – Ну все! Сам напросился! Он рванул на меня, словно бык на тореро. Абсолютно прямолинейная атака, рассчитанная на подавление массой… нет, я понимаю, что у него нет поводов считать, что это не сработает… не, все равно позор. Шаг в сторону одновременно с подножкой, и туша повторно летит на землю. Резким движением руки с применением гравипраха я подтянул его ближе, а затем этим же гравипрахом увеличил притяжение для него в десять раз. Человек мог бы и сознание потерять, но у нас же тут охотник. – А понтов-то было, до небес, – скучающе прокомментировал я закономерный результат, и посмотрел на замершую троицу его команды. – Чего стоите, мальчики? Ваших бьют. Хотя, чего я от вас жду, вас же не хватило даже на то чтобы решиться самостоятельно издеваться над фавном. Только и могли что ржать как гиены из-за спины лидера. – Ха! – воскликнул откровенно бандитского вида парень с ирокезом, и прыгнул на меня через стул. Вновь гравипрах… эх, на что я его трачу… и “попрыгунчика” мощно шваркнуло об пол. Его аура полыхнула, принимая урон, и он, тряхнув головой, встал на четвереньки. Чего я и ждал, активировав земной прах. “Ирокез” погрузился в пол, и тот мгновенно застыл, фиксируя его в позе на карачках. – Молодец. Быстрота, стремительность, натиск! – похвалил я его все тем же скучающим тоном. – Определенно, такой атакой можно повергнуть любую безоружную девочку. Что ж, поаплодируем выходу из зоны комфорта! А вы двое чего там стоите? Ну же. Где ваша смелость, где веселье, где кураж? Можете нападать сразу вдвоем, соблюдать дуэльные правила после всего этого… немножко поздно, не находите? – Ты думаешь, тебе это сойдет с рук? – воскликнул прилизанный парень. – Оно говорящее, – констатировал я. – А уж какой сразу философский вопрос поднял… что ж, если тебя это действительно интересует, то, скорее всего, мне придется заплатить за это все штраф, и я даже прекрасно знаю, сколько именно, потому что не впервой. А что насчет тебя? Еще не доводилось расплачиваться за унижения других по тарифу “око за око”? Прошу. Их есть у меня. Винчестер попытался подняться, так что я подхватил его гравитационным прахом, а затем шваркнул об пол. Гулко звякнула об камень броня. Продолжать давить его удесятеренной тяжестью я не стал. – Нет? Не рискнете? – уточнил я спустя двадцать секунд. – Ну что ж, вам с этим жить. Вы могли хотя бы попытаться, все было бы не настолько позорно. Полуоглушенный Винчестер все же нетвердо утвердился на ногах, пока я разглагольствовал. – Смотри, – обратился я к нему. – Из твоей команды за тебя вступился лишь один. А из твоей школы за тебя не вступился никто. – А-а-а-аргх! Он сделал шаг вперед и попытался ударить меня кулаком. Попытка закончилась тем, что он оказался на коленях, а я схватил его за волосы. Совсем не то же самое что за уши, менее больно, но тоже унизительно. – Видишь? – я заставил его осмотреть столы, из-за которых на нас смотрели молчащие ученики. – Ты думал, что раз они тебя не остановили, то они тебя поддерживают? Что ж, сюрприз! Никому ты нахрен не нужен. Я силой повернул его голову, и запрокинул, чтобы заглянуть в его полные злобы глаза. – Твоя команда не стала драться за тебя, так что ты дерьмо, а не лидер. Ты с треском проиграл “фрику”, даже не сумев по нему ни разу попасть, так что ты дерьмо, а не боец. И причина, по которой ты сейчас в этой ситуации это результат того, что как личность ты тоже дерьмо. – Пош-ш-шел ты! – он плюнул в меня, но я ожидал этого с самого начала, поэтому его плевок растекся по голографическому экрану, а затем, коротким импульсом праха воды, отправился в лицо самому плевавшему. – Лайн!!! – закричала Руби, вскочив с места. – Прекрати! Хватит уже! Я посмотрел на свою напарницу и медленно кивнул. – Урежем марш. Ты уже дерьмо – ниже падать некуда. Так может, пора исправиться и начать двигаться вверх? – я усмехнулся и хлопнул его по плечу, одновременно погружая в камень почти по бедра. – Подумай об этом, пока тебя будут выковыривать отсюда. Ты ведь не решил стать охотником, лишь для того чтобы травить других? И, развернувшись, я пошел к нашему столу. – Подожди! – догнала меня крольчиха, с которой все и началось. – Я хотела сказать… спасибо… Под моим взглядом ее благодарность как-то увяла в тишину сама собой. – “Спасибо”?! Нет, будь ты гражданской, никаких вопросов, но… серьезно, “спасибо”? Слушай, скажи мне, по секрету, чего ты хотела добиться этой сценой? Ты мазохистка? Тебе нравится внимание, даже если оно оказано в такой форме? Ты дала обет ненасилия к людям? Ты подбираешь себе парня по какому-то странному критерию? Какая, Шни тебя дери, неведомая сила помешала тебе, вполне обученной Охотнице, разделать этого придурка, как мясник курицу? Ты вообще осознаешь, что своим поведением ты только поощряешь дискриминацию и сеешь раздор между людьми и фавнами? Ты на Белый Клык работаешь, что ли?! – Я... не хочу драться с людьми, - выдавила она. – Это твоя причина?! Пацифист в академии Охотников – самой не смешно? Нет, ты можешь и дальше вести себя как жертва, но это приведет к тому, что после выпуска никто, кто про тебя знает, не пойдет с тобой на миссию: тебе же нельзя доверить спину! Сегодня ты боишься человека, а завтра испугаешься беовульфа – и всё, кто-нибудь помрет, кому нужен такой риск? Не говоря уже о том, что ты позоришь не только себя, но и академию и фавнов в целом. "Аха-ха, я вчера видел, как охотницу из Бикона таскали за уши в кафешке!” – произнес я случайным голосом и переключился на голос Винчестера – “Да уж, Бикон сдал... какого шни они вообще берутся обучать фавнов?". Ты – Охотница! И если ты выбрала этот путь, то, пожалуйста, соответствуй ему! Это не ты должна благодарить за спасение, а тебя! – Хорошо, – она повесила уши. – И все равно… спасибо. Кивнув, я во всеобщем молчании вернулся за стол. Да, жестко. Да, некрасиво. Но, к сожалению, в воспитании детей иногда приходится прибегать к таким мерам. Когда они вырастают до совсем взрослых, становится поздно. – Это было слишком, – сказала нахохлившаяся Руби. – А мне понравилось, – Янг мощно хлопнула меня по плечу. – Они действительно стали многовато себе позволять. – Да! Данделайн отомстил за нашего бесстрашного лидера! – радостно воскликнула Нора, и тут же нахмурилась, глядя на меня подозрительно. – Значит ли это, что он охотится и за его сердцем тоже? Может быть и Рен входит в зону риска?!! – Строго по девочкам, – ответил я, покосившись на смутившегося Жона. – Хм. Он пытается усыпить мою бдительность! – даже и не подумала расслабляться Нора. – Кхм. Что ты имел в виду, сказав что она провоцирует дискриминацию своим поведением? – вклинилась Блейк. – Именно то, что и сказал. Ничто так не провоцирует продолжать в том же духе, как безнаказанность. Те кто позволяют себя пинать, лишь предлагают попрактиковаться в пинках большему числу желающих. Аппетит приходит во время еды, и вскоре пинатели уже примеривают ботинки к жопам других фавнов. Фавны же, видя что никто не пытается вмешаться, во-первых, копят злобу на “равнодушных людей”, забывая, что и сами ничего не делали, а во-вторых, когда кто-то из них оказывает сопротивление вошедшим во вкус расистам, те начинают верещать, что “животные забыли свое место”. – Я думала, ты против Белого Клыка. – Так я против Белого Клыка! – повысил голос я. – Белый Клык делает то же самое, атакует тех, кого может, а не тех, кто виновен! У меня же все адресно! И я за уважение! Себя, и, через себя, других! Тот, кто уважает себя, не позволит себе ни вытирать об себя ноги, ни смотреть, как вытирают ноги о других! Дверь в столовую распахнулась, громко хлопнув по стене, и помещении появилась очень раздраженная Глинда Гудвич. – Мистер Ланата! – воскликнула она, размашистым шагом подойдя к нашему столу. – Как ваша сестра управлялась с вами?! Вас же нельзя оставлять наедине с другими людьми! Вы немедленно начинаете конфликт! Это что, мальчишечье желание показать всем кто царь горы?! Мгм… – Здравствуйте, мисс Гудвич, – кивнул я ей и вежливо осведомился: – Извините, я хотел бы уточнить, правильно ли я вас понял: когда четверо парней издеваются над девчонкой-фавном, а один из них уже дергает ее за уши, это нормально. А когда один фавн вломил этим деятелям, физически и морально, то он делает это не потому что это правильно, а чтобы продемонстрировать, какой он дофига альфа-самец? – Издевались над девушкой-фавном? – нахмурилась Глинда, и оглядела диспозицию. – Это правда? – Да, – подтвердила Блейк. – CRDL мешали обедать девушке с кроличьими ушами, а когда она попыталась уйти, Кардин схватил ее за уши. Данделайн вмешался, когда она закричала от боли. – Все так и было, – кивнула Вайсс. – Вот как… – она нахмурилась. – Мистер Ланата, освободите, пожалуйста мистера Винчестера и мистера Траша. – А я так надеялся, что их будут высекать из пола их сокомандники, не решившиеся вступить в бой, – вздохнул я. – Хорошо, мисс Гудвич. Встав, и вновь подойдя к месту недавней битвы, я расплавил пол и выдернул оттуда обоих “кардиналовцев”. – Мы еще встретимся, – тихо прорычал мне Винчестер. Я пожал плечами. Конечно встретимся, не в последний раз я в Биконе. – В конце семестра я сюда вернусь, и смахнусь с твоей командой на арене. Надеюсь, к тому времени вы начнете представлять собой хоть что-то. – Уж будь уверен… О, а парень замотивирован. Что ж, думаю теперь ему будет не до издевательств над фавнами.***
– Руби. Говори со мной, – попросил я, когда мы оказались в летучем корабле до Вейла. Девочка подняла на меня внимательный взгляд серебристых глаз. – Я пытаюсь понять. Зачем? Ты ведь не такой человек. – Ты про ситуацию в столовой? – уточнил я, хотя это было и так понятно. – Да. Я… подумала, что может быть мисс Гудвич в чем-то права. Насчет конфликтов. – На Вайсс в день поступления я действительно нагавкал зря, – признал я. – Но во всех остальных случаях, разве я был неправ? Что против Озпина, что против Винчестера? – Прав, но… они ведь люди, а не гримм. Разве нельзя обойтись с ними одними лишь словами? – Так я и обхожусь, – улыбнулся я. – Винчестер с товарищем сами напали. – Лайн… нет, – покачала головой она. – Ты его провоцировал. И ты ведешь себя так, словно в любой момент готов вступить в бой. Даже тогда, в башне, с папой. Я задумчиво кивнул. Покатал эту мысль в голове. И кивнул еще раз. Руби просто дитя своего времени. Достаточно мирного, расслабленного, где жесткий запрет на насилие уже въелся в сознание. И я тоже таким был, когда-то, но новая реальность выбила благоглупости достаточно быстро. Приучила к тому, что “права человека”, “достоинство”, да даже “собственность”, у тебя есть только тогда, когда ты можешь заставить других считаться с собой. Если ты безоружен и слаб – ты никто. Не человек, а раб, просто еще не знающий своего хозяина. Но если ты можешь без колебаний вырвать горло тем, кто попытается надеть на тебя кандалы, то тогда – и лишь тогда! – ты свободный человек. Пустые угрозы роскошь тех, кто знает, что не пострадает сам, а когда за слова и поступки приходится отвечать на смертельной дуэли, они приобретают совсем иную ценность. Обеспеченность возможными действиями. – Словами нельзя добиться многого, если их нечем подкрепить. Авторитет, свой или чужой, деньги или сила, они превращают слова в эффективное средство. Если же у тебя нет ничего кроме слов, то у тебя есть лишь иллюзия того, что ты можешь что-то изменить. – Я думаю, что ты не прав! – Я бы хотел быть неправ, – кивнул я. – Но давай посмотрим: из данных саркофага нам известно, что Эмбер пролежала там месяц. Мы встречались с Озпином, с Глиндой, с Кроу… все они знали правду. Все они даже не подумали о том, чтобы ее рассказать, пока их не приперли к стенке. – Дяди Кроу там не было! – Когда он был с нами в кафе, он уже все знал, – покачал головой я. – Но ладно, давай просто позвоним ему и спросим. Руби без колебаний достала свиток и набрала номер. – Не берет трубку, – расстроенно произнесла она через несколько минут и закрыла свиток. – Занят чем-то. – Угу, мощно трудится печенью, – прокомментировал я. Спорить Руби не стала. Только насупилась. – Ну-ну, я же любя, – я легонько толкнул ее плечом. – Пока отставим в сторону мою конфликтность, и вернемся к сцене в столовой. Ты права, я не ценитель бессмысленной жестокости и издевательств. Это и есть причина, по которой я вмешался, и по которой я это сделал именно таким образом. – Ты думаешь, что если ты поиздеваешься над ним, он поймет, как смотрится со стороны? – предположила Руби. – Это, к сожалению, так не работает, – покачал головой я. – Конечно, я полностью отзеркалил его поведение, но он увидел в этом лишь унизительное поражение фавну, а не повод для рефлексии. – Повод для чего? – не поняла она. – Для того чтобы задуматься о своих поступках. – Так бы и сказал… – Тогда бы ты не узнала новое слово, – я подмигнул ей. – Однако, у Винчестера теперь будет понимание того, что молчание не значит одобрение, и что фавны могут дать ему очень болезненный отпор. И скорее всего, теперь он этот отпор получать будет, ведь все видели, что он слабак в окружении трусов. Вторая причина была в той девочке-кролике. Это она должна спасать, а не ее должны спасать! Она Охотница в обучении, в конце концов. И еще есть третья причина: чтобы будущие охотники задумались о границах допустимого. Руби посмотрела на меня недоуменно. – В столовой было с полсотни человек, так? Охотники. Будущие защитники. Сидели, и, тщательно пережевывая еду, наблюдали за тем, как сначала четыре человека унижали фавна. А затем фавн унижал четырех человек. И то, и другое, открыто, в грубой и демонстративной форме. Кто вмешался? Только ты. – Я… – она отвела взгляд. – Только потому что ты мой напарник. – Думаю, ты себя недооцениваешь, – улыбнулся я. – За мной же ты пошла. – Но я молчала на сцене, – грустно ответила Руби. – И здесь я бы тоже промолчала. – Потому что сложно решиться на то, чего ты раньше никогда не делал, и не видел, чтобы делали другие. Я дал пример. Более того, я сделал это так, чтобы он остался неприятной царапиной в их головах. Я надеюсь, что хоть часть задумается над увиденным. Кроме того, еще ничего не закончено. – В смысле? – удивилась она. – Нужно заставить их задуматься. Определиться с чертой, за которой сидеть и смотреть уже нельзя, и необходимо действовать. Определиться с тем, должны ли они вмешиваться, или должны сидеть и смотреть. И у меня уже есть кое-какие идеи на этот счет… думаю, тебе понравится. – Мне?! – Ты ведь любишь комиксы? Спросить, при чем здесь комиксы, Руби не успела – ее свиток зазвонил. – Это дядя Кроу, – сказала она, и приняла вызов. – Привет, дядя Кроу! – Привет, мелочь, – раздалось из трубки. – Что-то случилось? – Много всего! – от голоса любимого дяди, а я уже заметил что Руби в нем души не чаяла, она тут же забыла о первоначальной цели звонка, и начала щебетать. – Мы были на Менаджери! Там… Я и не подумал ей мешать, просто с улыбкой наблюдая за девочкой. Все же, я прекрасно понимаю ее чувства – и испытываю те же самые, по отношению к ней самой. Любовь к родным, пусть даже не связанным с тобой кровью… среброглазые, Арки, Роденша, лури… хотя, конечно, среброглазые тут вне конкуренции. Их слишком просто полюбить. И именно поэтому мне не по пути с королевой гримм, если она действительно планомерно их уничтожает. За мои жизни я похоронил многих, но только за них мне хочется отомстить, даже несмотря на мою увечную душу, далекую от негатива. – Здорово, – раздался из свитка голос Кроу, когда Руби закончила вываливать на него свои впечатления от пары недель в моей компании. – Я рад, что лисенок действительно серьезно подходит к твоему образованию. – Ага! Но я позвонила не совсем поэтому. Дядь Кроу, почему ты не рассказал нам про Эмбер? – Что именно я должен был рассказать? – интонации Кроу не поменялись ни на йоту. – Лисенок знает ее куда лучше меня. Мы всего лишь несколько раз работали вместе. Или ты про то, что она была ученицей твоей мамы? Ты тогда совсем мелкой была, и если Тай тебе об этом сказал, то я мало чего могу дополнить. – Эмбер была ученицей мамы?! – поразилась Руби. Ах да, я же ей не говорил. – Ты не знала? Тогда лучше действительно спроси Тая. – Обязательно! Но я про другое. Почему ты не сказал Лайну, что вытащил Эмбер? На той стороне замолчали. – Я… вытащил Эмбер? – переспросил Кроу. Ба-а-а-а! Да ему Озпин еще ничего не сказал!!! – Дядь Кроу… – разочарованно произнесла Руби. – Мы все знаем. – Понятия не имею о чем ты… – после небольшой паузы ответил Кроу. – И Руби, включи, пожалуйста, видеосвязь. Я еле сдержался от хихиканья. Озпин действительно ничего ему не сказал, и наш шпиён вспомнил о том, что я могу подделывать голоса. Видимо, решил, что я его на понт собираюсь взять. Кстати, хорошая мысль, надо будет иметь в виду – я ведь и голосом Озпина могу разговаривать. Но Руби включила видео без малейших проблем. – Дядя Кроу, – разочарованно произнесла она, видимо, додумавшись до того же. – Ответь прямо: почему ты не сказал Лайну про Эмбер? Ты ведь знал! – О чем я знал?! – раздраженно ответил Кроу. – Значит, Лайн прав, и чтобы узнать правду, ее действительно необходимо выбивать, – окончательно расстроилась Руби. – Даже из близких… – Руби, не знаю что там тебе рассказал твой напарник… – Не надо, дядь Кроу. Мы добрались до подвала Бикона, и все видели своими глазами. Видимо, мы до тех пор действительно были “слишком маленькие, чтобы знать”, – тихо произнесла девочка. – Не надо больше лжи. Тишина. – Оз в курсе, – решил я вставить свои пять копеек, и сунул голову в поле зрения камеры. – Он то ли тоже любитель хранить секреты направо и налево, то ли просто не счел нужным сообщить, или не успел. И да, Кроу, что ты там говорил насчет того что я не смогу найти тех, кто похитил Эмбер? Сюрприз. И спасибо. По крайней мере ты ее вытащил. Будешь в Вейле в ближайшую пару недель, заходи в гости, а то Рубс не рассказала про то, как мы Бикон брали. – Ага! – немножко воспряла девочка. – Пока, дядя Кроу! – …я слишком стар для этого дерьма… – проворчал он, и связь прервалась. Нда. Вот только напарницу теперь успокаивать мне придется. – Думаю, иные доказательства моей точке зрения уже не требуются? – с чуть виноватой улыбкой спросил я Руби. – Это ведь неправильно, Лайн… – тихо ответила она, разглядывая пол у себя под ногами. – Мне сейчас кажется, что меня все держат за маленькую глупую дурочку. Мама ничего не сказала про глаза, и папа, и дядя Кроу, а они ведь знали. Папа ничего не говорил про то что Эмбер была маминой ученицей, а я бы так хотела с кем-то поговорить о ней. И про свое Проявление тоже не говорил. Чего еще я не знаю о себе? Чего еще мы не знаем о мире, в котором живем, помимо того, что существует магия, а у гримм есть королева?! – Многого, – я приобнял ее. – И это неспроста. Например, Руби, ты сейчас болтаешь о вещах, которые могут устроить панику, или заинтересовать кого не надо, посреди летучего корабля, где летим не мы одни. – Ой! – она испуганно огляделась по сторонам. – Не беспокойся, я закрыл нас твердосветным коконом еще когда позвонил Кроу, – улыбнувшись, я щелкнул ее по носу, и на мгновение добавил энергии, сделав этот кокон четко различимым. – Но, на будущее… детство кончилось, вместе с полученными ответами. Теперь ты будешь знать больше, и, поверь мне, особой радости тебе это не принесет. – Еще ни разу не принесло. Но так правильнее. Ведь нельзя принять правильное решение, не зная всего! – А всего знать невозможно, – улыбнулся я. – Да и по этой ситуации в столовой ты же видела, что люди не особо хотят что-то решать. Проще, когда решают за тебя. Проще ничего не знать, жить среди собственных иллюзий. Это уютно, тепло и комфортно, как детская кроватка. Многие не вырастают из нее всю свою жизнь. Там, за ее пределами, все слишком сложно. – Это неправильно, – повторила Руби. – И с простыми критериями, вроде “правильно” и “неправильно” тут тоже туго, Рубс. Они становятся личными – и мы, по большей части сражаемся лишь за то, во что верим сами. Она подняла на меня непонимающий взгляд. – Потом убедишься сама, – вздохнул я и сменил тему. – Меня тут кое-что другое напрягает. Если от тебя так много скрывали… тебе хоть рассказали откуда дети берутся? – Конечно! – немедленно заалела Руби. – Пестики-тычинки-пчелки, “когда мама и папа очень любят друг друга”? – продолжал смущать я ее уточнениями. – Или нормально, про секс, последствия, и то что все болезни от нервов, кроме венерических, которые от любви? – Лайн! – Что? – сделал непонимающий взгляд я. – Серьезный вопрос, между прочим. – Про пчелок рассказывал папа, – буркнула Руби, красная до кончиков ушей. – Про остальное Янг. – И сама, поди, в сети любопытствовала? – ехидно поинтересовался я. – Лайн!!! – меня даже ударили кулачком в плечо. – Буду считать что это “да”, – усмехнулся я.***
– Руби, что у тебя за Проявление? – У меня? – она удивленно подняла голову. – Ну… я могу превращаться в лепестки и двигаться быстро… – Я его видел, – усмехнулся я. – Но ты описала лишь то, как оно выглядит, а не то, что оно такое. Так что у тебя за Проявление? – О-о-о… никогда об этом не думала… – загрузилась Руби. – Ну… скорость, наверное? Я покачал головой. Не могу я понять это отношение. Не. Мо. Гу. – Это плохо? – потупилась она. – Так себе, – согласился я. – Тогда давай отвлечемся на чай с печеньем, и немножко поболтаем. Вопрос, пока моешь руки: “что такое Проявление?”. – Это…! – Подумай немного. Не используй заученные фразы, – попросил я. Пока она отмывала лапки от машинного масла, я поставил на стол печенье, а потом, хмыкнув, налил нам обоим молока из холодильника. Руби была подвержена стереотипу о влиянии сего продукта на рост, а мне просто нравился вкус. К тому моменту как моя напарница зашла на кухню, я уже хрумкал вторую печеньку. – Я не знаю, что такое проявление, – призналась Руби смущенно, и села напротив. – Нас учили, что-то про “способ воплощения ауры”, дальше не помню, но я всегда считала что это вроде личной суперспособности. – Ага, так и есть, – улыбнулся я. – У большинства самих Охотников, отношение к своему проявлению весьма прагматичное: “я могу сделать этак”. У тебя так же. А вот среди обычных людей бытует поверье, что проявление это отражение личности Охотника. – Разве нет? – удивилась девочка. – Конечно нет. Личности сложные. Проявление же штука простая, и появляется она в ответ на наши самые сильные желания, или же самые большие страхи. Их исток можно описать порой одним словом или фразой, и чем она короче, тем сильнее порожденное ею Проявление. Например, мое проявление: “Выжить!”, как оно сформировалось ты знаешь, тип: желание. Проявление Янг: “Вернуть сторицей”, полагаю, это тоже из разряда желаний. Проявление твоего отца: “Знать наперед”, и это больше похоже на то, что рождается из страха ошибок. – А Проявление дяди Кроу? – Он сам это считает “неудачей”, и в таком разрезе я это объяснить не смогу. Тот случай, когда проявление на самом деле сложнее, чем кажется на первый взгляд. Реально же, это “удар в слабую точку” – скорее всего, желание силы, ультимативного оружия. Когда твоего противника в драке с тобой начинает подводить оружие и тело, это куда эффективнее, чем какие-нибудь, не знаю, протуберанцы жгучего пламени, которые можно и прахом сделать. – О-о-о… это интересно, – кивнула Руби, цапнула печеньку и проницательно предположила: – Значит, мое проявление это тоже что-то такое, более сложное, чем на первый взгляд? – Ага. – И что оно такое?! – радостно засияла глазами девочка. – У меня есть ответ, как и предположение о том, что именно оно позволяет тебе делать, – кивнул я. – Все же, я наблюдаю за его использованием уже не первый день и многое успел подметить. Но если я тебе просто скажу это в лоб, то ты, как и Кроу, скорее всего мне не поверишь, на подсознательном уровне, и пользоваться им на полную катушку сознательно не сможешь. Поэтому, мне нужно, чтобы ты поняла это сама. Начни с простого анализа: твое проявление ответ на желание или страх? Каким словом или словосочетанием можно описать то, что оно тебе реально дает? И уже исходя из этого я тебе расскажу о том, что ты, скорее всего, можешь сделать. – Лайн, ты мой напарник! – надулась она. – Как ты можешь говорить, что я тебе не поверю? И ты всегда все очень подробно объясняешь, так, что даже сомнений не остается! – Извини, может быть я дую на воду, – я улыбнулся этой прелести. – Но, пожалуйста, сделай как я прошу. Подумай над своим проявлением сама. Оно нечто большее, чем кажется на первый взгляд, и я могу ошибаться, видя только часть. Здесь тот самый случай, когда одна голова хорошо, а две лучше. – Ладно… – вздохнула Руби. – Ну… мое Проявление появилось… в детстве еще. Я просто тренировалась, и р-раз! Переместилась. – О чем ты тогда думала? – Не помню… что-то представляла, – она улыбнулась. – Я много фантазировала тогда, про то, как буду взрослой Охотницей и защищать людей. – Ага. Ты всегда видела свою миссию именно так? Защищать? – Да! Ведь все остальное неважно. Среброглазая… – Хорошо. Я так понимаю, что помогать другим ты хотела прям совсем с раннего детства? – Угу, – энергично кивнула Руби и в своем обычном стиле стянула из вазочки печеньку. – Значит, твое Проявление было создано желанием. Каким? – Ну-у-у… успеть? – неуверенно предположила она. – Ты мне скажи, – улыбнулся я в ответ. – Успеть. Добраться и защитить, или вытащить из-под удара, – куда увереннее ответила Руби. – Поэтому я могу перемещать Проявлением не только себя, но и кого-то вместе с собой. Я пробовала на Янг! – Итак, значит, твое Проявление – рождено из желания защищать, и, если формулировать его исток, он будет звучать как “Добраться и защитить”. – Не “успеть”? – робко уточнила она. – Не только “успеть”, – покачал головой я. – Именно “добраться”. Ты замечала, что твое проявление ведет себя по-разному, в зависимости от необходимости? Например, обычно, когда ты перемещаешься лепестками, ты создаешь за собой порыв ветра. Но при этом, если ветер тебе помешает, например, как при наших драках в пустыне, то он не появляется. Или сейчас… ты возилась с верстаком, и тебе понадобилась вещь, которая лежала за ним. Ты не стала его обходить, перелезая через столик, на котором были разложены детали. Ты переместилась проявлением. – А… да… – удивленно кивнула Руби. – Итого, резюмируем: твое проявление это не просто “быстрое перемещение между двумя точками”. Оно позволяет тебе определять скорость, с которой ты будешь это делать, и позволяет управлять материальностью твоего тела в процессе. Понимаешь, что это тебе дает? – М-м-м… думаешь, я могу проходить сквозь стены? – с большим сомнением произнесла она. – Нематериальность и, как следствие, неуязвимость, Руби. На время использования тобой Проявления, правильным образом, обычное оружие и препятствия тебя остановить не могут. – Я врезалась в стены, – недоверчиво заметила она. – Верно, потому что основная проблема пользователей Проявления – это их представление о возможностях их Проявления, – вздохнул я. – Именно поэтому для меня было важно, чтобы ты сама сформулировала, чем именно ты владеешь. Иначе можно начать всерьез верить в “неудачу”, как твой дядя. Смешно сказать, но использовать Проявление на всю катушку людям мешает только две вещи: отсутствие интереса к процессу и вера в справедливость. – В справедливость? – поразилась Руби. – Это тут при чем?! – А вот, – фыркнул я. – Люди уверены, что за любой плюс надо расплачиваться равновесным минусом, а это не так. Например! Когда только появились фотоаппараты, отдельные люди были уверены, что фотографии похищают душу. Даже нашлись Охотники, которые утверждали, что после того как их фотографировали, их аура слабела. – А она правда слабела? – Правда, потому что аура управляется подсознанием. Если ты веришь, что она ослабела, то она ослабнет, – кивнул я. – Но не будем отвлекаться. Люди считали справедливым, что мгновенное получение идеально точного изображения должно лишать их чего-то взамен. Но спустя десяток поколений фото умеет снимать любой свиток, а мы оба видели Пирру, которая, будь эта ерунда верной, уже давно бы лишилась ауры, учитывая сколько ее фотографий было сделано. Плюсы и минусы очень редко сбалансированы, но таков уж выверт нашего разума. При этом, никого не смущают технологии, которые как раз “огромные плюсы при незначительных или отсутствующих минусах”. Но вот применительно к своим личным способностям мы почему-то ищем “равные минусы”. А их нет – если мы только сами их не придумаем. – Значит, я врезалась в стены, потому что думала что врежусь в стену? – уточнила Руби. – Проведем эксперимент, оно так лучше всего. Ты однозначно способна проходить сквозь разреженные препятствия. Напечатай на верстаке пластиковую решетку, которую мы вставим вместо двери. А ты сквозь нее пройдешь. Тут вообще никаких проблем быть не может, поскольку ты спокойно проходила сквозь верстак. – Давай попробуем, – решительно кивнула девочка. Решетка, а точнее сетка, с ячейкой где-то в десять сантиметров была готова и надежно зафиксирована в дверном проеме уже через двадцать минут. – Сомневаешься, поди, – усмехнулся я, глядя на Руби. Она неуверенно кивнула. – Я раньше не пробовала такого делать. – Надо попробовать, более того, надо преуспеть, – строго произнес я. – Ты ведь понимаешь, что это не просто моя блажь, или эксперимент ради эксперимента? Зная, что ты способна на это, ты сделаешь более эффективным инструмент, который был порожден твоей душой в ответ на твое желание. Помни: суть твоего Проявления это “добраться и защитить”. Умея это ты сможешь спасти кого-то, кого посадили в клетку, вытащить кого-то из горящего дома или из-под завалов. Не сомневайся. Твое Проявление было создано ради этого, выковано тобой самой. Я верю в тебя! – Я распахнул объятия. – Иди сюда. Миг – и меня мощно толкнуло в грудь алым пятном, мгновенно превратившимся обратно в чуть ошарашенную Руби. – Получилось… – она посмотрела назад. Решетка стояла на месте. – У меня… получилось! Получилось! Вжух! – и девушка снова по другую сторону решетки. Вжух – и снова крепко обнимает меня. – Спасибо, Лайн! – Пожалуйста, Руби, – я улыбнулся. – Этот успех надо отметить. Сходим за клубникой, и я приготовлю тебе то тирамису. – Ура-а-а-а!!! – воодушевилась она. – Ты самый лучший! На улице мы были уже через пять минут. Руби прихорашиваться не надо – она и так всегда красивая. Она в курсе и время на эту ерунду не тратит. – Но… даже если я могу проходить сквозь решетки, это же не значит, что я могу проходить и сквозь стены. – Почему? – Потому что они монолитные! В них нет дырок, как в решетке! – У вас физику преподавали? – поинтересовался я. – В Сигнале? – Да, – кивнула она. – Помнишь строение вещества? – Ты про атомы, молекулы, и все такое? – Ага, про них, – кивнул я. – Я начал с прохождения сквозь обычную решетку не просто так. Cтруктура твердого вещества, названа “кристаллической решеткой” не просто так. Это сетка, с очень мелкими ячейками. А вообще, Руби, вещественная вселенная в принципе дискретна, то есть, нет в ней ничего сплошного и монолитного. Только мелкие-мелкие частицы, расстояния между которыми, если посмотреть в очень-очень-очень сильный микроскоп, будут такими же огромными, как расстояния между зданиями. Ты ведь можешь пройти насквозь город? Твердая преграда, это тоже своего рода город, просто с очень плотной застройкой. Но через него все еще можно пройти. – Ну не знаю… – Руби с сомнением посмотрела на ближайшую стену. – То есть, ну… да, я знаю про это, но… просто взять и пройти? – Да. Так же как и через решетку, – улыбнулся я. – Скажи, это было труднее, чем просто переместиться из одной точки в другую? – Нет, – признала она. – Всю работу за тебя делает твое Проявление. Но чтобы оно эту работу сделало, ты должна отдать правильную команду, не сомневаться в том, что она выполнима. Ведь если ты не веришь, что можешь пройти сквозь стену, то команда, которую ты отдашь, будет звучать как “выйти из режима Проявления и врезаться в стену”. Но ведь ты и в решетку должна была врезаться. Но не беспокойся. До стен мы пойдем постепенно. Сначала ты будешь проходить сквозь все более мелкую сетку, а потом… что-нибудь придумаем. – Спасибо, – она обняла меня. – Спасибо за спасибо, – я обнял ее в ответ. – А теперь пойдем, десерт сам себя не сделает.***
Я ухмыльнулся, и сделал несколько зарисовок карандашом, нарочито в стиле мистральской манги. Юный Кардин смотрит в пруд, в отражении он с ушками. Кардин-подросток с радостным гиканьем прыгает с одной ветки на другую, и в его фантазии у него есть шикарный хвост, развевающийся сзади. И уже вполне взрослый Кардин, в своей характерной броне, с грустью и злобой вновь смотрит в зеркало - где у отражения все так же есть то, чего нет у его оригинала. Все те же тигриные уши и гибкий полосатый хвост. Грустная история о мечте маленького мальчика, прочитавшего в нежном возрасте "Терминатора", и захотевшего стать крутым Охотником-фавном. Мечта ребенка, фантазия подростка, и принятие жестокой реальности несколько лет спустя: он человек. Принятие, повлекшее за собой отрицание предыдущей мечты, ее подавление, превратившую желание быть фавном в зависть и ненависть к ним же. Ведь они были на шаг ближе к образу Настоящего Героя, и... ДАЖЕ НЕ ПЫТАЛИСЬ пойти дальше. Кардин Винчестер не был расистом в том смысле, в котором расистами были другие. Он любил фавнов, просто... они разочаровывали его, своей слабостью топтались на его мечте. Его действия были лишь попыткой вернуть эту боль тем, кто ее причинял. Идеально, хе-хе-хе... нет, стоп, не совсем идеально. Нужен еще какой-то правдивый факт, за счет которого вся история тоже будет казаться истинной. И я припоминаю, что за двести лет до нынешнего момента, был один товарищ, Джим Винчестер, который влюбился в фавну-соболь, из непризнанных Арков, и наплевав на все последствия, взял ее в жены и удрал куда-то в неизвестном направлении, под метавшего гром и молнии главу рода. Огромный был скандалище, говны взбурлили до небес, и тогда как раз впервые появилась дискуссия, внутривейловская, насчет того чтобы признать за фавнами, за которых поручились кланы, полные гражданские права. Наверняка что-нибудь из этого скандала осталось, и если упомянуть это в истории... ага! Даже относительно современная статья-анализ есть! Со всеми необходимыми мне ссылками на первоисточники! Замечательно, воткну ее как причину, по которой в семье Винчестеров одобряются гонения на фавнов. И почему маленькому мальчику Кардину приходилось скрывать свою мечту о тигриных ушках. Отлично... мне уже не терпится посмотреть реакцию на мой маленький экспромт, оформленный в стиле короткой лайт-новеллы. Теперь сделать несколько сотен экземпляров и развесить по стенам, для максимально быстрого распространения информации… попрошу Блейк, она у нас любительница справедливости, и, пожалуй, Жона, раз Нора сказала что я за него “отомстил”, то большой любви к Винчестеру он не испытывает. Так, а теперь вторая часть… про безликую массу тех, кто смотрит, но не действует, и про выбор защитников быть защитниками. Но это потом, потом… если первая часть зайдет.***
– Лайн… ты что делаешь? – ошарашенно произнесла Руби, застав меня за очередной накатившей блажью. – Тренируюсь, – напряженно ответил я, вглядываясь в зеркало. – В чем? – Я хочу делать так же, как тот чирикающий котик из зоопарка, как там его… каракал, – я вновь одновременно дернул обоими ушами. Не получилось, но, кажется, я уже понял какие там приводные мышцы. Нужно просто напрягать ее не разом, резко сжимая, а пустить волной. Ничего, я научился брови поднимать по отдельности, и делать этот красивый взмах ушами тоже научусь! – Но ведь ты не котик… – растерянно ответила мне Руби. – Мяу? – идеально скопировал я звук. А потом даже спроецировал из голографического праха длинный кошачий хвост, которым демонстративно помахал, рассмешив свою напарницу. Кстати, а это не так-то просто. Хорошее упражнение на контроль ауры. – Тот кот делал не так, – с улыбкой ответила Руби, отсмеявшись. Я несколько раз мяукнул-чирикнул по-каракальи. И вновь дернул ушами. Да блин! Надо мягче и плавнее… – Это так не работает, – вновь рассмеялась она. – Это пока не работает, – отмел я ее утверждение.– К завтрашнему вечеру научусь. Спорим? – Спорим, – легко согласилась она. – На еще одно тирамису! – Без проблем! Если ты выиграешь, то я его приготовлю. А если я выиграю, то я буду кормить тебя клубникой с рук. – Договорились! – кивнула Руби, а затем удивленно вскинула брови. – Погоди, ты меня, а не я тебя? – Угу. Знаешь, я очень люблю клубнику, – доверительно произнес я. – Обожаю прям. – Но ты ведь никогда ее не ешь… – растерянно произнесла девочка. – У меня на нее аллергия. Я покрываюсь пятнами, которые, к тому же, чешутся так, что хоть вой. Искреннее сочувствие отразилось в серебряных глазах моей напарницы. Она поняла мою боль, как никто. – Поэтому! Я буду кормить тебя клубникой, а ты должна будешь есть ее так, чтоб вкусно было даже мне. – Ладно… – растерянно кивнула Руби, явно раздираемая противоречивыми эмоциями. – Только, Лайн… это же нечестно, когда проигрыш не отличается от выигрыша… – Вполне честно, – я подмигнул ей. – Ведь в данном случае это действует в обе стороны. Мне, конечно, очень понравится кормить тебя с рук, но и просто смотреть как ты наслаждаешься моей готовкой меня тоже порадует. – А-а-а… – протянула она. Да-а-а… милашка Руби ест клубнику у меня с рук, прелесть что за картинка… мр-р-р-р… – Получилось! – воскликнул я, когда последовавший за приятными мыслями взмах ушами вышел почти таким каким нужно. – Получилось? – удивилась она, и я вновь взмахнул ушами. Восторженный взгляд серебристых глаз был мне наградой. – Как? – Очень мило! – А так? Я взмахнул ушами и сопроводил это “глазками котика” и “лисичковым чириканьем”. – Лайн… – жалобно произнесла Руби. – Можно… – Можно? – Можно я тебя потискаю? – срывающимся голосом попросила она. – Весь твой, – усмехнулся я. Девочка с восторженным писком вцепилась в мои уши, и стала их растирать, что было очень уместно, после нескольких-то часов тренировок. На ком бы еще попробовать проапгрейженную силу ушек? Хм…