This Side of Paradise

      Спонсор этой главы: — алкоголь       Постепенно Чуя входит в рутину.       Он просыпается в половине седьмого, даже если для этого требуется двадцать сигналов будильника и, по крайней мере, один срыв, чтобы окончательно проснуться. Парень будит Рю и Гин, проверяет, есть ли для них что-нибудь на завтрак, затем снова будит Гин, потому что ей нравится спать. После проделанного, он завтракает, затем собирает детей школу. Их сбор, особенно Гин, чей выбор одежды резко варьируется от тотал блэк нарядов до розовых платьев и юбок, занимает гораздо больше времени и усилий, чем можно было бы подумать.       Так что к тому времени, как они отправятся в путь, им придется немного поторопиться. Школа находится всего в пяти минутах ходьбы от поместья, но стоит добавить еще двух детей, которых отвлекают забавные палки на земле, и внезапно время пути станет пятнадцатиминутным. Пока дети заканчивают с завтраком, Чуя готовит к прогулке Дьябло, семейного ротвейлера, чтобы убить одним выстрелом двух зайцев. Впрочем, в девяти из десяти раз Рю и Гин и так уже достаточно.       Самое интересное начинается, когда дети уходят в школу. Обычно Чуя выполняет домашние обязанности, готовит обед или убирает их комнаты, но в основном обо всем этом заботится персонал, так что у него имеется в запасе немного свободного времени. Чаще всего он спит, потому что, как бы да. Однако, когда он приободряется чашечкой кофе, вместо сна рыжий исследует Йокогаму, выбрасывая все сэкономленные деньги на ветер, как сумасшедший, каждый раз, входя в магазин. Чуя прекрасно понимает, что мог бы купить кожаные портупеи и колготки в сеточку — боже, у него и так есть шесть пар ... но почему-то здесь они выглядят более привлекательно. Он также много общается со своим отцом, все-таки тоска по дому его постепенно настигает.       В два часа дня пора забирать детей, заставить их пообедать, а затем убедиться, что они успевают на индивидуальные уроки игры на скрипке и фортепиано.       Он практически не пересекается с Цусимой, однако Хаяши старается быть рядом со своими детьми как можно чаще; Чуя это видит.       А Дазай ... ну, у Дазая есть комната в доме, хотя у Чуи пока не было причин заходить в нее — и он не планирует этого делать, да и Дазай все равно редко бывает дома. Чуя видит его только иногда в перерывах между походами за продуктами с Дьябло и в безбожные часы по ночам, когда все в доме спят.       Однажды утром, идя на кухню, все еще полусонный, Чуя сталкивается с Дазаем. Ему приходится несколько раз моргнуть, чтобы понять, первое: полуобнаженный Дазай — только черное полотенце висит на его бедренных костях, и второе: в конце концов, не голый. Все его тело, вплоть до шеи и рук, обмотано белыми бинтами. — Что… — начинает Чуя, нахмурив брови, и резко останавливается. — Это все раны?       Дазай окидывает его застекленной улыбкой, которая, даже до того, как он что-то скажет, заставляет Чую почувствовать себя глупо только из-за того, что он спросил. Да ебать.       — Тебя это не касается.       Его ответ, бинты и, блять, — абсолютно все в Дазае загадочно, поэтому Чуя просто выгибает в недоумении бровь, на растянутый момент оставаясь стоять на месте. Смотрит. Дазай протягивает руку и поправляет одну из прядей, которая выбилась из головы Чуи.       Чуя отталкивает руку.       Позже, когда он все же смог разбудить Гин и вытащить ее из постели, он слышит звук закрывающейся двери, и в течение следующих нескольких дней Дазая нигде не видно, что, по словам Хаяши, совсем обычное явление.       Чуя находится в Йокогаме почти две недели. Наступила пятница — время для завтрака, обеденный стол занят всеми пятью членами семьи — даже Дьябло присутствует, слоняясь поблизости и грызя кость.       Как обычно, разговор ведет только Хаяши, и, поскольку Чуя любит и жалеет ее, он поддерживает любые темы, которые она поднимает, независимо от того, насколько они утомительны или вовсе выходят за рамки его интересов. Рю и Гин не особо болтают, если не считать случайных ворчаний, как и Дазай с отцом — по крайней мере, со своей семьей, поскольку Цусима много времени проводит за ответами на телефонные звонки. Очень занятой человек.       Тем не менее, Чуя не удивлен, что, когда Дазай небрежно упоминает о завтрашнем приглашении на день рождения, Хаяши немедленно отвечает: — О, ты обязательно должен взять с собой Чуя-куна!       Удивлен? Нет. Но очень-очень раздражен.       — Я не вижу в этом необходимости, — говорит Чуя, натягивая улыбку.       — Поверь, нужно. Я понимаю, что ты здесь по работе, но ты же приехал в Японию, чтобы увидеть мир! Познакомишься с новыми людьми! А скольких ты уже встретил, скажи, пожалуйста?       Губы Чуи сжимаются. Ладно, если она так настаивает.       Не то чтобы он не хотел встречаться с людьми. Бля, конечно не хотел. Провести весь год в этом доме не занимает все место в списке дел, но ... знакомиться с новыми людьми в стране, которая технически тоже его, но не совсем, сложнее, чем он ожидал. Его акцент явно заметен, и хоть Чуя где-то в глубине души понимает, что он не должен чувствовать себя здесь чужим или туристом, он все еще так считает, так как, в конце концов, он вырос во Франции с отцом и друзьями-французами, парнем-французом и даже его гребаный французский бульдог — впрочем, не в обиду Баки. Она сокровище, и он скучает по ней как сумасшедший.       — Я все еще приживаюсь.       К тому же, Чуя просто не хочет проводить всю ночь с Дазаем.       Господи, звучит похоже на какую-то катастрофу.       — Давай же, — с ухмылкой говорит Хаяши, затем поворачивается к Дазаю. — Осаму, ты не возражаешь, не так ли?       Выражение лица Дазая меняется за считанные секунды, ну конечно он не возражает. В результате отвечает: — Вовсе нет. У меня восхитительные друзья.       — Предстоящий день рождения не время для твоих детских шуток, — внезапно говорит Цусима, и Чуя не может не хмуриться от внезапной серьезности его тона. — Не делай глупостей.       — Кто, я? — невинно спрашивает Дазай. — Я бы не посмел.       Взгляд отца стал только холоднее, пронзающим как сталь. — Будь ответственным хоть раз в жизни.       При этом, наклонив голову, тлеющий взгляд Дазая перемещается на Чую. Черт. — Без проблем. Вопрос в том, придет ли Чуя?       Он должен сказать нет.       Он хочет сказать нет.       Но Чуя не привык отступать от боя, и не собирается отступить сейчас. Значит.       — Звучит отлично.       — Тогда это свидание.       После завтрака Чуя пытается не думать о глупом Дазае и его проклятой компании больше, чем того требуется. У него в запасе есть несколько часов, которые он мог бы потратить впустую, но намерен потратить их с умом. Но, кто бы сомневался, Дазай нарушает его планы, останавливая ногой попытку Чуи закрыть дверь. Прислонившись к дверному косяку, он смотрит на рыжего победным взглядом.       — Какого хера? — раздраженно спрашивает Чуя.       — Ты не выглядишь достаточно взволнованным как для того, кто завтра должен пойти на эксклюзивную вечеринку. Со мной.       Чуя усмехается. — Я был на днях рождения, поэтому не вижу причин париться из-за этого.       — Ну, ты должен. Меня такое забавляет.       — Да, и похоже, твой отец тоже так считает.       Казалось бы, реплика рыжего довольно задевающая, но Дазая никак не тронуло, его ухмылка только усиливается. — Вечеринка в черно-белом стиле. Надеюсь, тебе есть что надеть.       Конечно же есть. У Чуи довольно много тематических вещей на разные случаи, включая одежду. Два гигантских чемодана, лежащие в углу его комнаты, — тому подтверждение.       — Не волнуйся.       — Чтобы завтра к девяти вечера был готов.       Чуя кивает, а затем, включая в себе вежливого человеком, указывает Дазаю на дверь, дабы указать куда идти. А именно на хер. — До встречи.       Как и было оговорено, в девять часов в его дверь неназойливо стучат, и, открывая, Чуя видит перед собой Дазая. Его взгляд на него — не что иное, как благодарность.       — Выглядишь хорошо. Я одобряю.       Чуя остановился на выборе обтягивающих кожаных штанов и шелковой рубашки — очевидно, в черном цвете. Но.       — Никто не спрашивал, — фыркает Чуя и намеренно не смотрит на Дазая — хотя он хотел бы, так как на тому великолепно смотрится его полностью белый костюм, и волосы, красиво уложены гелем и прядью за ухом, что только подчеркивает его идеальную внешность. Невероятно красивый.       — Ты со всеми такой злой, или я единственный, кто удостоен чести? — спрашивает Дазай, идя с парнем по коридору. — Потому что люди, к которым мы идем, веселые, и не особо любят, когда к ним огрызаются каждые две секунды.       Слова Дазая обескураживают Чую, от чего он заставляет себя охладить пыл. — Я не злой, я просто ...       — Грубый? Упрямый? Легко раздражаемый?       — Ты что, словарь?       — Добавлю "забавный" в список.       — Я буду вести себя хорошо, — рявкнул Чуя, что в некотором роде противоречит его поведению, — потому что я хороший. Я нравлюсь твоей матери. И детям тоже. Всем, кроме…       — Кроме меня? Ты бы определенно мне понравился, но ты продолжаешь лаять на меня, как бешеная собака, Чиби, а я предпочел бы не быть укушенным.       — Может и не будешь, если перестанешь меня перебивать каждые три секунды.       Схватив ключи со стойки и открыв дверь, Дазай широко улыбается ему. — Заключим сделку. Я буду позволять тебе заканчивать свои предложения, а ты, в свою очередь, перестанешь постоянно меня оскорблять.       — Договорились, — бормочет Чуя и останавливается, увидев снаружи ждущего их шофера и, черт возьми, машину. — Серьезно? — спрашивает он, бросая взгляд на Дазая. — Ты не умеешь водить?       — Мы идем на вечеринку с алкоголем, — говорит ему Дазай с явно раздраженным видом, — да и я не планирую снова потерять свои водительские права.       Показушно ... но справедливо.       (Погоди-ка. Снова?)       Автомобиль тихонько трогается с места, как только закрываются двери; Чуя внимательно наблюдает исчезающий за горизонтом пейзаж.       — Так кто же именинник?       — Его зовут Фицджеральд. Он из Нью-Йорка, но приехал сюда по делам. Несколько дней назад ему исполнилось двадцать пять. Фу, выскочка.       — Если он выскочка, — говорит Чуя, — зачем мы едем?       Дазай смотрит на него так, будто он только что спросил, плоская ли земля. — Потому что он знает толк в хороших вечеринках. — Чуя только фыркает в ответ, на что шатен добавляет: — И потому что моему отцу нравится держать своих потенциальных партнеров рядом.       Вот оно как. В этом больше смысла.       — Что же ты тогда подаришь этому выскочке? — ... и должен ли Чуя что-то принести? — Белый Stallion*.       Рыжий поперхнулся. — Что, мать твою?!       Глаза Дазая морщатся от видимого веселья. — Я также слышал, что в свободное время он любит играть в поло.       — Круто, а мне нравится смотреть бриллиантовые чокеры на Pinterest, — бормочет Чуя, взмахивая рукой. — Я пришлю тебе ссылку, чтобы ты знал, что мне подарить на день рождения.       — Зависит от того, как хорошо ты будешь себя вести сегодня вечером.       — Конечно, я буду вести себя как никогда хорошо.       Его совсем не интересуют ванны, полны денег — в жизни, очевидно, есть более важные вещи, — но жить определенно станет лучше, если он будет носить красивую одежду и дорогие блестящие чокеры, не так ли?       Если бы не дюжина машин, припаркованных перед зданием, никто бы и не подумал, что это место, где можно было бы устроить гигантскую вечеринку, но их достаточно много, как и разных людей, одетых в смесь черно-белой одежды, в ожидании приглашения войти внутрь.       — Больше похоже на клуб, чем на день рождения, — замечает голубоглазый, когда водитель Дазая — лысый мужчина с возрастными морщинами на лице, но теплой улыбкой — выпускает их перед лестницей, ведущей ко входу.       — Потому что его вечеринки лучше любого клуба.       Чуя не удивлен, что Дазай спокойно ведет их двоих мимо очереди людей, и, сказав свое имя трем телохранителям, они входят без каких-либо преамбул.       Стены, по-видимому, достаточно толстые или же с отличной звукоизоляцией, потому что музыка, звучащая из динамиков внутри, оглушительна. Они поднимаются на эскалаторе, и уже находясь вверху, их приветствует толпа таких же "черно-белых".       — Так что? — Дазай толкает его локтем в бок и наклоняется к уху. — Похоже на дни рождения, которые ты посещал?       Чуя мягко отталкивает его. — Злорадство тебе не идет, засранец.       — Не забывай о нашей сделке. Будь вежлив.       — Я вежлив, — говорит он, не сводя глаз. — Представляй, что я говорю засранец, но имею в виду mon ami. Это же прекрасно, не находишь?       Ухмылка Дазая растягивается. — Ты интересный, Чуя. Мне это нравится.       Он глотает еще один грубый ответ и просто кивает в сторону происходящей вечеринки, чувствуя, что ему уже нужен холодный душ. Вот почему он знал, что это плохая идея. Дазай и все, что его касается — плохая идея.       — Тогда проложи путь.       И Дазай уже знает куда. К бару.       Вокруг полно людей, но бармен работает быстро и эффективно, поэтому ожидание заняло всего несколько минут, прежде чем они сделали заказ. Дазай подает знак, которого Чуя на самом деле не понимает, затем выгибает бровь, чтобы рыжий повторил за ним. Это не похоже на уютную ночь с бокалом вина, и, если честно, Чуя вообще толком ничего не понимает в напитках и коктейлях. Его опыт ограничивался тем, что его напоили, смешав водку с соком, или просто шотами, поскольку на то время его возраст не достигал уровня баров и клубов, а затем, на свое совершеннолетие, произошел, так сказать, пиздец — Чуя напился до беспамятства. Это была единственная веселая вечеринка в его жизни.       — Текила? — говорит Чуя и съеживается от того, насколько неуверенно звучит его голос. Он прочищает горло. — Шот текилы, пожалуйста.       Бармен тянется к двум разным бутылкам, задавая тихий вопрос. Заебись. — Белую?       Когда он снова поворачивается к Дазаю, в его глазах читается раздражающая вспышка веселья. — Я думал, ты раньше бывал на днях рождения?       — Ой, заткнись.       —Ты же не первый раз пьешь, верно?       Чуя бросает на него взгляд. — Не первый!       К счастью, бармен уже закончил с напитками, и у Чуи есть повод отвести взгляд от Дазая, ускользнуть от его взгляда. Это точно не первая его пьянка. Хотя ему придется быть осторожным, так как он не совсем ... устойчив к алкоголю, и Чуя не планирует позволять Дазаю видеть его максимально пьяным.       Здесь ему нужно сохранить достоинство.       Однако, это не мешает ему заказать второй шот, просто чтобы немного ослабить напряжение, которое, кажется, приютилось у него.       — Кто же это, как не блудный сын, — внезапно говорит голос позади Дазая. — Я не думал, что ты здесь покажешься.       Чуя наблюдает, как Дазай оборачивается, с ухмылкой на лице. — Ранпо-сан, — кивает он. — Я бы ни за что не пропустил такое веселье.       Мужчина — Ранпо — усмехается, затем бросает взгляд на Чую. — Это твой мальчик для развлечений?       Чуя хмурится. — Я его помощник.       — Чуя — помощник с au программы, — беспечно подтверждает Дазай. — Я позволил ему отдохнуть от утомительной рутины присматривать за детишками и быть на побегушках у Хаяши.       Ранпо вздыхает. — Как тебе может это нравится?       Чуя собирается ответить что-то про отсутствие манер у человека, которого он только что повстречал, но вспоминает свою глупую сделку с Дазаем как раз вовремя, чтобы оставить эту идею. Он же обещал хорошо себя вести. — Это здорово, — выдавливает он. — Мне очень нравится.       — Ты все еще жив. Наверное, все не так уж и плохо, — замечает Ранпо, будто рыжий вообще ничего не сказал, отчего брови Чуя нахмурились еще больше.       — Я обещал Чуе показать своих замечательных друзей, — говорит Дазай, отталкиваясь от бара. — Где Акико?       — Она занята, но остальные уже в буфете. Обязательно попробуйте шоколадное парфе.       Дазай пускает обреченный вздох:       — Думаю, все же попробуем. Повернувшись к Чуе, он приподнимает одну бровь и призывно наклоняет голову. — Идем?       — Конечно.       Следуя за ними, Чуя не может не оценить черный как смоль костюм Ранпо. Может быть сам Рамно немного странный, но, по крайней мере, одежда производит хорошее впечатление.       Они пробиваются сквозь густую толпу, и Ранпо направляет их к группе молодых людей, собравшихся за высоким столом. — Посмотрите, кого я нашел, — объявляет Ранпо, протискиваясь между двумя людьми.       — Ведро? — спрашивает парень в очках, с длинным светлым хвостиком. — Потому что Танидзаки вот-вот вырвет.       — Даже лучше.       — Стакан воды? — Рыжий стонет и поднимает голову, чтобы слабо улыбнуться Дазаю. — Привет, Дазай-сан. У тебя не… — Он икает. — найдется вода?       Дазай хмурится. — Кто-нибудь налейте бедолаге воды.       — Я принесу, — говорит девушка-блондинка. — Между прочим, я рада снова тебя видеть, Дазай-сан! — Она ушла раньше, чем кто-либо успел что-то сказать.       Что ж ... Чуя ожидал увидеть избалованных богатых придурков. Видимо, он удостоился увидеть версию без цензуры.       — Чуя, — Дазай осторожно подтолкнул его вперед, — познакомься с Куникидой и Танидзаки. Куникида и Танидзаки, знакомьтесь — Чуя. Он помощник с программы.       — Чуя! — восторженно восклицает Танидзаки. — Клянусь тебе, я обычно не так ... — Парень снова икает. — Не такой!       — Да чего ты, все окей, — говорит Чуя, неловко улыбаясь. — Со всеми нами такое было.       — Некоторые из нас чаще, чем другие, — вздыхает Куникида. — Так ты живешь у семьи Цусима?       — Ага.       — Я надеюсь, что Дазай не пугает тебя своими выходками. Йокогама — великий город с большими возможностями.       — Куникида-кун, — Чуя слышит голос Дазая рядом. — Ты безнадежен.       — Я ровно настолько безнадежен, как и ты. Итак, — он поворачивается к Чуе, — откуда ты? Я полагаю, из Франции?       — Да. Из Парижа.       — Что ты думаешь о вашем новом президенте?       — Эээ, — удивленно моргает Чуя, не понимая, как они внезапно пришли к теме политики. — Нормальный, наверное ...?       — Ты его до смерти замучишь, Куникида-кун, — вмешивается Ранпо, засовывая ложку в парфе. — Вы, кстати, видели надувной замок?       — Есть надувной замок? — спрашивает Чуя.       — Не ходи туда после восьми коктейлей! — Танидзаки предупреждает его. — Иначе тебе будет очень-очень нехорошо.       Куникида качает головой, как разочарованная мать. — Или просто пей с умом.       Ранпо игнорирует их обоих, подмигивая Чуе. — Здесь также есть шоколадный фонтан, комната для сна, караоке и фотобудка. Если хочешь, я могу показать тебе окрестности.       Блин.       Чуя собирается что-то ответить, как в ту секунду возвращается блондинка с бутылкой воды и тарелкой еды. — Я вернулась с подарками!       — Это Хигучи, — говорит ему Дазай, прежде чем сделать глоток своего напитка, который он, должно быть, принес с собой, внедряя Чуе желание выпить еще. Несмотря на то, что Танидзаки является прекрасным примером того, как он не хотел бы заканчивать сегодняшний вечер, он все равно чувствует себя слишком трезвым для этой компании — да и, на самом деле, всей этой вечеринки.       — Я хочу еще выпить, — говорит Чуя.       — Я тоже, — говорит Ранпо. — Принеси чего-нибудь сладкого.       Да бля.       — И мне нужно с кое-чем разобраться, — поддержал Дазай, глядя на что-то или кого-то в толпе, прежде чем его глаза метнулись обратно к Чуе. — С тобой все будет хорошо, если оставлю тебя здесь на пару минут?       Чуя в шутку закатывает глаза. — Конечно. Давай, иди.       Дазай, кивнув, отходит от стола и теряясь где-то среди толпы. Проследив, Чуя замечает, что направляется он к двум людям рядом с буфетом — высокому блондину, говорящему с девушкой с каре в блестящем черном мини-платье.       Следующие полчаса — это хаос в попытках не отставать от друзей Дазая. После того, как Хигучи представилась, она достаточно любезно согласилась заказать напитки для Чуи и Ранпо, затем приходит еще больше народа, Танидзаки начинает петь, находясь в пьяном бреду, а Чуя продолжает объяснять незнакомцам, что он помощник по хозяйству из Франции. Реакции на его связь с Дазаем Осаму сильно различаются: одни люди говорят, что ему невероятно повезло, а другие с жалостью похлопывают его по плечу. Затем внезапно музыка с визгом останавливается, повсюду гаснет свет.       — Да боже, — бормочет Куникида, поправляя очки на носу. — Опять.       — А мне нравится эта часть, — говорит Хигучи с возбужденной ухмылкой.       Чуя чувствует себя невероятно потерянным. — Что творится? — спрашивает он людей поблизости.       — Фицджеральд проводит игры на своих вечеринках, — объясняет Ранпо, — но это не так уж интересно. Наверное, они актуальны только для ... ну, для таких, как ты.       — В плане?       — Просто слушай.       Сцена — которую Чуя до этих пор не замечал — освещается множеством спецэффектов, также освещая стоящего там человека. И тут Чуя понял, что это тот же парень, с которым Дазай говорил ранее (и до сих пор не вернулся).       — Привет. Всем привет. Добро пожаловать. — Парень, которым, должно быть, был никто иной, как Фицджеральд, говорит в микрофон, хотя его голос и так слышен повсюду. Наверное, даже снаружи.       — Спасибо вам всем за то, что вы присоединились к моей чудесной маленькой вечеринке и за все ваши прекрасные подарки. Я не планирую проводить торжественную речь, потому что мы все знаем, что нас ждет, поэтому позвольте мне сразу перейти к делу. Игра в этом году — лотерея ... с изюминкой. Все вы получите наклейку с номером. — По сигналу из ниоткуда появляются несколько девушек в белых костюмах ангелов и начинают наклеивать круглые значки с цифрами на одежду людей. Номер, что достался Чуе — 49.       — В два часа ночи я объявлю три случайных номера, которые выиграют невероятные призы! Конечно, чтобы немного оживить ситуацию, единственное правило — никаких правил! Все разрешено. Воровство. Мошенничество. Манипулирование. Как сказал однажды один мудрец ... будь сумасшедшим. Действуй глупо. Спасибо вам, расслабьтесь и получайте удовольствие!       Свет на сцене потух так же быстро, как загорелся, и возбужденный ропот разносится по толпе, после чего музыка снова разлетелась по залу.       Блять.       Чуя осмотрелся. Ранпо и Куникида выглядят совершенно не впечатленными, в то время как Хигучи дрожит от волнения.       — О каких призах мы говорим? — Чуя осмеливается спросить.       — Поездка на Бора-Бора. Абсолютно новый Bugatti Chiron. Чек на 20 000 долларов, — небрежно пожимает плечами Ранпо.       — Однажды, — бредит Хигучи, — кто-то выиграл встречу с Бейонсе!       Танидзаки при разговоре только вздыхал.       — Этот человек и засыпает, и просыпается с мыслями о деньгах и насильственном их получении, — бормочет Куникида.       — Фицджеральд действительно хочет увидеть конец света. В первый раз было забавно, но теперь грустно за этим наблюдать. — Ранпо бросает взгляд на Чую. — Хочешь мою наклейку?       — Зачем?       — Тебе она нужнее.       — Считай это моим знаком соболезнования за то, что тебе придется прожить с Дазаем целый год, — мрачно говорит Куникида, также отдавая свою наклейку.       — Извини, — Хигучи смущенно почесывает затылок, — но я бы очень хотела познакомиться с Бейонсе.       — Вы все такие смешные, — говорит рыжий, понимая бессмысленность всей этой ночи. Даже если поездка на Бора-Бора звучит неплохо, Чуя не собирается драться для победы с незнакомцами, не говоря уже о том, что это чей-то долбанный день рождения. Он будет вести себя хорошо, придерживаясь заключенной с Дазаем сделки, тем самым балуя его.       Кстати о Дазае, его по-прежнему нигде не видно.       — Я собираюсь выпить еще раз.       Компания слишком занята разговорами о чем-то связанном с Бейонсе, чтобы слушать его, поэтому Чуя идет к бару один. На его груди три наклейки, но он не придает им никакого значения, пока не почувствовал, как какой-то парень в нескольких футах от него сверлит в нем дыры. Чуя хмурится, но разворачивается обратно к бармену. Игнорирование — это блаженство. Он не может ввязываться в драку из-за наклеек, тем более это его вторая неделя в Йокогаме. Он правда так думал, до того, как в тот момент, когда он берет коктейль, этот гребаный парень хватает его за грудь ...       И его наклейки.       Дело даже не в лотерее — хотя, все же да, у Чуи присутствует соревновательная черта. Но речь идет о полном неуважении и вторжении в его личное пространство. Поэтому он делает первое, что приходит ему на ум — бьет парня локтем по лицу. Что-то треснуло. Напиток Чуи пролился. Парень ругается, зажимая нос. — Какого хера?!       — Какого хера, говоришь? — вторит Чуя. — Не трогай меня, ублюдок.       — Да мне нужны были только твои наклейки — это игра, больной ...       — Да мне плевать! Воруй у кого-то другого!       Парень, шатаясь, вскакивает на ноги, готовясь к атаке, но его останавливает, хватая за воротник костюма не кто иной, как Дазай.       Заебись.       Теперь он решил вернуться?       Дазай с пустым выражением лица наблюдает, как вор падает на задницу, затем хватает Чую за руку и тянет за собой. — Мы уходим.       — Но, мой коктейль...       Дазай бросает на него взгляд. — Забудь.       Глубоко вздохнув, Чуя перестает сопротивляться и пытается не отставать от длинных шагов Дазая. — Просто чтобы ты знал — не я начал.       — Почему-то мне тяжело в это верится.       — Он схватил меня, будто я банан, а он голодная обезьяна! — Разочарование Чуи превращается в замешательство. — Куда мы идем?       — На свежий воздух, — отвечает Дазай и открывает дверь, выводя рыжего на балкон. — Куришь?       — Ага.       Без слов Дазай передает ему сигарету, поджигает ее, затем повторяет те же действия для себя. Октябрьский воздух холодом бьет по телу, но курение дает Чуе хоть немного почувствовать тепло внутри, и в течение нескольких умиротворяющих мгновений парни просто тихо стоят.       Затем Чуя спрашивает: — Ты собираешься сдать меня?       — Я таким не занимаюсь.       — Ну да, конечно. Ты сказал своей матери, что я опустошал кухню, когда мы впервые встретились.       Выражение лица Дазая резко меняется, а его губы подергиваются настолько незаметно, что никто не заметит, если не обратит внимания. — Это было неспроста. Я хотел тебя позлить.       Чуя, хмурясь, выдыхает дым из легких. — Зачем?       Глаза Дазая встречаются с парой голубоглазых. — Потому что мне нравится видеть насквозь людей, спящих под моей крышей. — Пожал плечами. — И потому что ты хмуришься, когда раздражен. — Он поднял руку и ткнул Чую в лоб. — Прямо как сейчас. Мило.       Чуя изо всех сил старается сохранить спокойное выражение лица.       Это флирт.       Его гребаный брат и по совместительству хозян трогает его, и Чуе это нравится. Палец Дазая не задерживается; он кладет руку парню на плечо и наклоняет голову в немом вопросе: "Ну и каким будет твой следующий шаг?"       — Если ты думаешь, что разозлить меня — это хорошая стратегия для флирта со мной, — говорит Чуя, — тогда ты ошибаешься.       — Правда?       Да.       Нет.       По позвоночнику Чуи пробегают мурашки, и отрицать это все равно, что не видеть лесной пожар. Методы Дазая, может, и сомнительные, но попадает он прямо в цель.       Именно.       — Ты мог бы хотя бы попытаться лучше, — дерзко говорит Чуя.       — Я не просто пытаюсь, Чиби.       — Но ты ведь не можешь своими мизерными действиями получить то, чего ты хочешь.       — А чего я хочу, а?       Они оба прекрасно понимают, тот факт, чего, черт возьми, хочет Дазай, так что Чуя не собирается тратить время на объяснения. Он ничего не говорит, но чуть приподнимает подбородок.       — Как насчет выпить еще немного алкоголя, чтобы ты смог решить, стоят ли мои попытки твоего драгоценного времени?       Чуя ненавидит, что даже когда Дазай пресмыкается перед своими принципами, ему все равно удается выглядеть как король, занимающийся благотворительностью. — Почему бы и нет, — отвечает Чуя, натренированно пожав плечами. — Думаю, небольшое количество лишним не будет.       Улыбка Дазая слишком самоуверенная, но также довольно горячая, поэтому Чуя позволяет себе уйти от ответственности.       Потушив сигареты, Дазай кладет руку ему на спину, чтобы вернуться внутрь, и этот жест заставляет каждый нерв в теле Чуи пульсировать, чувство — чем-то похожее на предвкушение. И, может быть, страх. Дазай приводит их к месту, менее людному, чем основной бар, расположенному рядом с печально известным шоколадным фонтаном, упомянутым ранее Ранпо, где есть несколько столиков, чтобы сесть. Здесь не так много людей, так что это странно интимно.       Сидя, Чуя чувствует, что это свидание, а не словесная прелюдия к тому, что должно произойти дальше, что странно, потому как Дазай заинтересован в быстром сексе на ночь, верно? Типичное поведение.       Так думал рыжий до того, как Дазай начал разговор, и ... заботы Чуи исчезают.       Это не тот флирт, которого он ожидал, — вообще не такой уж и флирт, если честно. Дазай просто разговаривает с ним, как будто они друзья, рассказывая ему о том, как Танидзаки в первый раз опозорился перед его родителями и почти обо всех крупных заведениях в городе, или о том, как однажды Ранпо заблудился в городе, когда ему пришлось ехать на метро, ​​потому что он привык ездить с водителем. Похоже, так должно было быть после их первой встречи.       Никакой странной вражды за завтраком дома. Никаких оскорбительных комментариев по поводу его ноги. Никаких тихих игр и соревнований, которые, кажется, происходят каждый раз, когда они находятся в одной комнате. Просто ... два человека говорят о жизни.       И Чуя понятия не имеет, является ли это великой стратегией Дазая, или он, наконец, ведет себя как обычный 21-летний парень. Это, вероятно, даже не имеет значения, потому что так или иначе стратегия рабочая. Даже несмотря на все свои усилия, Чуя улыбается, отражаясь в своем стакане. Что он может сказать? Дазай забавный.       — Ладно, — наконец говорит Чуя, — мне нужно в туалет, и тогда мы сможем ...       — Подремать в спальне? — невинно предлагает Дазай.       — Да, что-то в этом роде.       Чуя замечает, насколько он пьян, только когда смотрит на себя в зеркало в ванной. Ого. Но это не похоже на пьяного Танидзаки, который занял все его воспоминания — Дазай убедился в этом с помощью достаточного количества выпивки, но быть пьяным так весело и прекрасно. Пьяный Чуя, который занимается сексом со своим братом-хозяином, — хорошая идея.       До него доходит.       Чуя хочет заняться сексом с Дазаем.       Дазаем.       У Чуи было довольно много партнеров, но Дазай, безусловно, будет одним из самых интересных. И сложных. Господи, слишком сложных.       Это не просто кто-то, с кем он встретился через грёбаное приложение для "свиданий", и кого он больше никогда не увидит после этого. Они, блять, живут в одном доме. Видя друг друга. Каждый день. В течение года. Хотя, Дазай достаточно занятой парень, так что, возможно, не каждый день.       Нет.       Это не просто кто-то, кого он встретил через грёбаное приложение для "свиданий", и которого он больше никогда не увидит после этого. Они буквально живут в одном доме. Видя друг друга. Каждый день. В течение года. Конечно, Дазай кажется занятым парнем, так что, возможно, не каждый день.       Нет.       — Ты не можешь трахнуть Дазая, — говорит Чуя своему отражению в зеркале. Это может обернуться пиздецом.       Но.       Есть огромное но.       В том-то и дело, что Дазай действительно горяч, в смысле я хочу его блять ударить. Чуя умывает холодной водой лицо и глубоко вздыхает. Это должно когда-то произойти. И он должен это принять.       Убедившись, что в его зубах не застряла еда, Чуя, наконец, покидает уборную, попутно находя оправдание, что задержало его так долго, но замечает, что их стол пуст. Он оглядывается.       Дазая нигде не видно.       Пара, сидящая за несколькими столиками от них, видимо, поняли причину растеряности Чуи, поскольку они безмолвно указывают на главный бар. Он благодарит их кивком и идет искать ублюдка. Каким бы прекрасным ни был Дазай, ему все еще не хватает элементарных блядских манер. Нельзя просто так исчезнуть, оставив парня, которого пытался соблазнить последний час, одного.       Естественно, главный зал переполнен людьми, поэтому задача найти этого проклятого идиота становится в десять раз более раздражающей. То, что меньшая половина толпы в белых костюмах, не помогает. Чуе приходится потратить десять минут, чтобы наконец найти шатена, разговаривающего с какой-то девушкой в ​​нескольких футах от него.       Как только он собирается подойти, Дазай, смеясь, нежно прижимает девушку к себе, а та, в свою очередь, обвивает руками его шею и целует.       Чуя внезапно останавливается, заставив кого-то позади него вжаться в его спину.       То, как Дазай держит ее, кажется слишком знакомым, слишком комфортным. Чуя до сих пор, после нескольких лет, проведенных вместе, очень хорошо помнит, как он вел себя со своим первым и единственным парнем. Как просто было наклониться и поцеловать его и как приятно было держать его за руку.       Они — Дазай и эта девушка — выглядят вместе именно так.       Чуя помнит, как у него дрожали руки после того, как узнал, что тот же парень изменил ему.       — Симпатично, да? — Чей-то голос рядом с ним.       Чуя оборачивается и видит одного из парней, которых видел вместе с Хигучи — короткие рыжие волосы, много пирсинга и всегда ухмыляющийся, как будто он в каком-то комиксе, о котором остальные не знает.       — Тачихара, — говорит он, — помнишь меня?       — Конечно. — В легкие Чуи сейчас слишком тесно для светской беседы, но он заставляет себя вести диалог. — Они ... вместе?       — Еще с самого детства. Дазай и Йосано. Йосано и Дазай. Принц и принцесса. Ты серьезно не знал?       — Нет. — Его улыбка горькая, полна грусти. — Дазай, должно быть, забыл упомянуть об этом.       — Вот как. — Тачихара корчит гримасу. — Да, они вместе уже целую вечность. Я всегда думал, что они не дотянут до старшей школы, но, как видишь, дотянули. Приятно все же наблюдать, что настоящая любовь и все такое до сих пор существует. — Но даже с каким бы тоном он это ни говорил, звучит неубедительно.       Совсем неубедительно.       Чуя отрывает глаза от ... от этого. Его руки сжимаются и разжимаются в кулаки. — Я не верю в это дерьмо.       — В какое? Настоящую любовь?       — Ага.       Он знает, что говорит с цинизмом того, кого обманули, а теперь, очевидно, и того, кто чуть не стал чьим-то любовником на ночь ... но разве эти причины не достаточно веские, чтобы потерять всю гребаную надежду в мире? Он не видит смысла в попытках найти партнера на всю жизнь, если этот партнер просто однажды проснется и решит, что он плюнет на все, что вы вместе построили, и трахнет кого-то еще. Жестокое осознание, но с ним легче не пострадать.       Чуя устал от боли.       — Во что ты тогда веришь? — спрашивает Тачихара. Вопрос достаточно невинный, если закрыть на него глаза, но Чуя не слепой. Он видит, как Тачихара смотрел на шатена тогда и смотрит на него сейчас.       Дазай, по всей видимости, еще больший ублюдок, чем он думал, и завтра Чуе, вероятно, придется разбираться с тем, что пытался проделать этот уебок, но сегодня вечером ...       Сегодня он все еще может повеселиться и на время об этом забыть.       Чуя поворачивается к Тачихаре. — Я верю, что есть секс с чувствами и без них. Не больше и не меньше. — Он поднимает голову, разочарованно усмехаясь. — Это место начинает меня утомлять. Не хочешь свалить отсюда?       Тачихара смотрит так, будто еда на вынос, которую он заказал два часа назад, наконец-то добралась до его порога. —Ага, — выпаливает он. — Конечно. Это восхитительная идея.       Еще бы.