***
Чуя каким-то образом умудряется поспать не двенадцать часов, а всего пять, время — одиннадцать дня, но парень проводит час в постели, уткнувшись в свой телефон, просто чтобы не выходить из комнаты и ни с кем не разговаривать. А перспектива снова увидеть Дазая и вовсе отнимает у него все желание заниматься обыденными делами. В конце концов он поднимается. Все же рыжеволосый не хочет слышать лишних вопросов от Хаяши, да и его желудок уже как полчаса ноет от потребности в еде. Кухня блаженно пуста, что заставило парня задуматься. В итоге он вспомнил, что Хаяши ранее упомянула о поездке за покупками вместе с детьми, что не может не радовать его. На телефон пришло сообщение от Тачихары с вопросом благополучно ли он вернулся домой. Чуя долго обдумывал ответ, написав обычное « да » с нелепым смайликом в конце. Убирая за собой посуду, он услышал раздающийся звук дверного звонка. Чуя опять-таки задумался, стоит ли ему открывать дверь. Это может быть Хаяши с детьми. Может, она просто забыла ключ. Сомнения охватывали его, но, в конце концов, он пошел открывать дверь. Это не Хаяши. Это вчерашняя девушка. Девушка, которую целовал Дазай. Девушка, которая, по словам Тачихары, встречается с ним целую вечность, а также девушка, которой Дазай собирался изменить — или, давайте начистоту, уже изменил. Гостья с блестящей улыбкой протягивает Чуе руку со словами: — Привет, не думаю, что мы встречались раньше. Я Йосано. Он кое-как заставил свои мышцы двигаться, пожимая протянутую руку с выражением, больше похожим на гримасу, чем на улыбку. — Чуя Накахара. Здравствуй. — Я знаю, — подмигивая, говорит Йосано, и входит в помещение. Цоканье ее туфель по мраморному полу звучит, как выстрелы. — Я много слышала о тебе, так что мне приятно, наконец, с тобой увидеться. — Правда? — спрашивает Чуя, идя за ней на кухню — забавно, как легко можно почувствовать себя ничтожным рядом с такой яркой личностью. — О, конечно. — Достав из холодильника бутылку воды, Йосано ухмыльнулась. — Хаяши обожает тебя. А Дазай ... — пульс Чуи резко участился. Дазай что? — Только не говори ему, что я сказала это, но я думаю, ты ему действительно нравишься. И поверь мне, это достижение. Дазай никого не любит. Ну, кроме меня. Чуя безмолвно тянется к бутылке, а Йосано, достаточно любезно пододвинула предмет к нему. Он не собирается вмешиваться в отношения этого ублюдка. Как бы хреново это ни звучало, это не его дело. Не его. Но... Йосано вот стоит перед ним и рассказывает, как ее парню нравится Чуя. Он же не может просто стоять и делать вид, будто Дазай не собирался изменять ей вчерашним вечером. Верно? — Не уверен, что нравлюсь, но ... Йосано перебивает его: — Он поднял на уши около сотни людей, когда ты исчез, а затем позвонил в агентство своей семьи, чтобы найти тебя. Куда ты, кстати, пошел? — К Тачихаре Мичидзо, — внезапно раздался голос Дазая. Когда он успел войти?! И с каких пор он слышал разговор? Взгляд Дазая пронзает Чую, войдя он только то и делал, что смотрел на него. — Вот куда ты пошел. Так ведь? — Привет, дорогой, — щебечет Йосано, — собственной персоной. Господи, Тачихара, серьезно? — Девушка то ли смеется, то ли насмехается. — Надеюсь, ты на пьяную не позволил ему сделать себе татуировку на заднице, потому что мне он умудрился сделать. Родители, конечно, не оценили. — Да ну, мне нравится твоя татуировка, — протягивает Дазай. Чуя молча смотрит на них. Эта обстановка — все трое в сборе — должна заставить Дазая нервничать, но вместо этого он шутит, выглядя так, будто смотрит эпизод из своего любимого телешоу в сотый раз. Что-то кажется ... не так. — Где я ночевал — не твое дело, — наконец удосужился ответить Чуя. — Могу я- — Это я привел тебя на вечеринку, — вмешивается Дазай. — Если ты идешь со мной, значит останешься со мной. — Трудно оставаться с тобой, если ты, блять, просто берешь и исчезаешь… — Согласен. Но если бы ты подождал десять минут, вместо того, чтобы уйти с первым парнем, которого встретил, как ребенок, закатывающий истерику, тогда увидел бы, что я вернулся. И на то есть веские причины. — Да? И по какой причине ты оставил меня одного? Чуя хотел говорить об этом наедине, но, поскольку Дазайд затронул тему в присутствии Йосано, они обсудят все перед Йосано. В открытую. Исключение только то, что Дазай не выглядит настолько встревоженным, каким должен быть человек, находящийся в такой ситуации. И когда его взгляд перемещается к девушке, намекая ей продолжить, она, кажется, забавляется, когда говорит: — Он был со мной. Фицджеральд меня до жути бесит, поэтому Дазай сыграл роль моего парня. Чуя остолбенел. Он в панике застыл. Это была игра ... а что теперь? — Извиняюсь, — бормочет Чуя, — но, блять, что? Брови Йосано нахмурились, она медленно поворачивается к Дазаю — первая адекватная реакция, которую Чуя увидел на ее лице. — Ты ему не сказал? Не сказал что? Что они ... играли парочку? Прокручивая в голове слова девушки, случившееся внезапно обретало смысл. Вот почему Дазай не осторожничал. Почему он был так зол, когда Чуя ушел. Почему он и Йосано выглядят так, будто они просто развлекаются, в то время как Чуя ... Он чувствует себя таким глупым. — Не было подходящего момента, — беспечно отвечает Дазай, и когда Чуя поворачивается к нему с убийственным взглядом, он продолжает: — Когда, Чуя, была возможность сказать тебе, что я притворяюсь, что состою в отношениях со своей лучшей подругой в течении восьми лет, скажешь? — Может быть, до того, как ты пытался трахнуть меня на той же вечеринке, где была твоя фальшивая девушка! — огрызается Чуя. — О, — говорит Йосано, окидывая парней взглядом, и кивает. — Видишь? — Она подмигивает Чуе. — Я же говорила тебе, что ты ему нравишься. — Он мне не нравится, — выпаливает Дазай. — Я ему не нравлюсь, — одновременно рычит Чуя, стреляя в него еще одним испепеляющим взглядом, — он просто хочет сделать из меня клоуна. — Ты и сам неплохо справляешься с этим. Чуя качает головой. — Я ненавижу тебя, черт возьми. Я ненавижу тебя с того момента, как впервые заговорил с тобой, и всегда буду ненавидеть тебя. — Мило. — Ничем не впечатленная Йосано берет виноград из корзины с фруктами на столе. — Зачем так было суетиться, если ты знал, что твой мальчик был с Тачихарой? Я так и не опробовала шоколадный фонтан. — Я не знал, где был Чуя. — Дазай пристально смотрит на него твердым взглядом. — Ты хоть понимаешь, насколько опасно в этом городе ночью? Здесь постоянно происходят ... — Я был не один, — фыркает Чуя. — Домой ты ехал один. — Откуда ты знаешь? — Одного телефонного звонка было достаточно, чтобы Тачихара рассказал обо всех подробностях, произошедших прошлой ночью. Ты ушел, пока он еще спал. Что-то в том, что Дазай знает о ночевке, заставляет его чувствовать себя одновременно разоблаченным и ... ну, не гордым, но немного самодовольным. Потому что да, Чуя трахнул Тачихару. И если бы Дазай не был таким тупым придурком, скрывающим столь важную информацию, на месте Тачихары мог быть он. Но не был. — Было пять утра, — отвечает Чуя, сопротивляясь устремленному взгляду. — Ничего не меняет. — Какого черта тебя это волнует? Вот я стою перед тобой. Что еще ты хочешь от меня услышать? — Я хочу, чтобы ты перестал думать задницей. — Серьезно? — Самоконтроль Чуи разбивается, как стекло, и он хватает Дазая за ворот рубашки. Он высокий, поэтому рыжему приходится поднять голову, чтобы встретиться с ним взглядами. — Я не позволю тебе свалить все на меня, если ты виноват в этом! — Я виноват в том, что ты делаешь поспешные выводы, будто это соревнование? — Выводы?! — Кулаки Чуи сжимаются сильнее. — Тачихара сказал мне, что вы вместе уже целую вечность! Это можно назвать поспешными выводами, ублюдок?! Ленивая улыбка, растягивающаяся на губах Дазая, приводит в ярость. Тем более, когда он без всяких усилий отрывает руки Чуи от воротника и отступает. — Может, тебе не стоило быть настолько глупым, чтобы поверить кому-то вроде Тачихары. Вы оба идиоты. Йосано отталкивается от стола, предлагая Дазаю стакан воды. — Если мне придется еще раз услышать слово « идиот », я сойду с ума, поэтому, пожалуйста, Осаму, выпей и заткнись ненадолго. Чуя вздыхает, потирая виски. — Я думал, вы все друзья, — говорит он Йосано. — Разве он не должен знать, что все это между вами не ... настоящее? Йосано пожимает плечами, в то время как Дазай, выпив воду, со стуком ставит стакан обратно на стол. — Мы иногда пересекаемся, но на самом деле он не является частью компании. Совсем. — Потому что он мелкий идиот, — добавляет Дазай, — который только и думает, что если он близок с Хигучи, значит и со всеми нами в придачу. — Откуда столько ненависти? — Йосано дразнит его, получая в ответ взгляд, который мог показаться забавным, но точно не сейчас. Чуя понятия не имеет как быть. Что думать. Или что делать. Дазай не блядь, и это хорошо, на самом деле, но из-за этого ненавидеть его становится намного сложнее. Или же Чуя больше не должен его ненавидеть ... но вернуться к точке начала этого беспорядка тоже не вариант. Прошлой ночью они были так близки к тому, чтобы переспать, а теперь, когда они оба трезвы и сидят дома, а не на вечеринке, это больше не кажется правильным. Или нет? Нет. Тогда это было бы ошибкой. Может быть, сама вселенная спасла Чую от глупого поступка. Йосано что-то бормочет, но внимание Чуи приковано к Дазаю, который раздраженно выдает « заебись », затем поворачивается к Чуе, засовывая руки в карманы своих брюк. — Давай согласимся, что это вина Ранпо. Чуя слабо хмурится. — Какого хера? — Он видел, как ты уходишь с Тачихарой, но сказал мне об этом только через двенадцать часов, так как спал. Бля. — Пусть так, — соглашается Чуя. После стольких откровений за несколько минут, он чувствует себя измученным и истощенным, да и недосып прошлой ночью напомнил о себе. Ему нужно вздремнуть. — Между прочим, — говорит Дазай. — Один из твоих номеров победил. — Чего? — Игры Фицджеральда. У тебя был номер сорок девять, не так ли? — Ну, типа. — Ну, если бы ты не был идиотом… — Удар ногой от Йосано заставляет Дазая перефразировать предложение. — … Если у тебя еще имеется наклейка, и ты не оставил ее у Тачихары, сможешь забрать приз. Лучше поторопиться, пока Фицджеральд не передумал. Итак, это ... это последнее, что Чуя ожидал услышать сегодня, но блин. Выигрыш — он и в Африке выигрыш. В конце концов, он даже подрался из-за чертовой наклейки. Из коридора доносится звук открывающейся двери, шуршанье пакетов и топот чьих-то ног. Скорее всего, Хаяши с детьми вернулись. Йосано выходит из кухни, встречая пришедших, и оставив голубоглазого с Дазем наедине. Напряженный момент. Чуя совершенно не знает, что ему говорить и нужно ли вообще. По-видимому, Дазай тоже об этом беспокоится, поэтому они оба неловко смотрят друг на друга, вскоре приняв молчаливое и обоюдное решение следовать за девушкой. Снимая пальто, Хаяши оживленно о чем-то разговаривает с Йосано. Её лицо расплывается в теплой улыбке, когда замечает подоспевших парней. — Чуя-кун, ты уже здесь! Насколько я понимаю, ты отлично провел время прошлой ночью. А я же тебе говорила идти! Ты, наверное, думаешь, что я старая, невежественная женщина, но я знаю, чего хочет молодежь! Вечеринка — это самое то для того, чтобы растопить лед! У Чуи не хватило духу сказать ей, что лед был не только растоплен, но и разбит. Не в хорошем смысле. — Было ... достаточно весело, — говорит он, сознательно избегая зрительного контакта с Йосано и Дазаем. Рю стоит возле Йосано, позволяя девушке взъерошить волосы, не жалуясь, затем тихо спрашивает: — Теперь можно уйти? — Конечно, дорогой, — отвечает Хаяши. — Но, пожалуйста, проверь все ли в порядке с Гин. Может она уже перестала дуться. Ребенок послушно уходит, а Чуя решается помочь с сумками. — А что случилось с Гин? — Ой, она закатила маленькую ... истерику в одном из магазинов. Постоянно торочит, что хочет стать балериной. — А что плохого в балете? — спрашивает Йосано. — Это же ... — сдерживая себя от эмоций, она продолжает: — Честно говоря ... потрясающе. Хаяши тяжело вздыхает. — Я год назад хотела записать ее на уроки балета, но в то время ей хотелось заниматься футболом. Этот ребенок меняет свое мнение каждые пять секунд. — В этом все дети. — Йосано следует за Хаяши на кухню. — Но послушайте, если хотите, я могу предложить вам отличную балетную школу. Мой старый друг работает там. — Друг, — саркастически повторяет Дазай. — Да, — твердо отвечает Ёсано, — друг. Тем не менее, почему-то насмешливый взгляд Дазая не останавливается на ней, а сосредотачивается на Чуе, который погрузился в свои мысли, когда было упомянуто слово « балет ». Чуя не объяснял Дазаю, о какой танцевальной травме шла речь, но его бледное выражение лица в этот момент, позволяет догадаться какими танцами он занимался. Балет. Почти одиннадцать лет Чуя жил балетом. До той проклятой травмы. Он тяжело выдыхает, тихо складывая продукты, купленные Хаяши. — Я могу завтра отвезти её, — говорит Дазай. — Правда? — Удивлению Хаяши не было предела. — О, Осаму. Большое тебе спасибо. — Чуя тоже может поехать с нами, — добавляет Дазай, — да? Чуя, не понимающий сути разговора, переспрашивает. — Прости, что? Ухмыляясь, Дазай все же повторяет: — Поедешь завтра в балетную школу, запишем Гин на занятия? Да и офис Фицджеральда по пути, а у тебя имеется выигрышный номерок, верно? — Именно так, — говорит Чуя. Еще бы.***
Вечером Чуя валяется в постели, думая о завтрашнем дне, как тут раздается входящий звонок телефона. Тачихара. Он опешил, но все равно взял трубку. — Алло? — Чувак, — доносится голос Тачихары. — Ты мог бы рассказать обо мне Дазаю? — Рассказать о чем? — Да не знаю я. Может быть, он безумно собственнически относится к своему помощнику? Я думал вы просто живете одном доме, но сегодня утром мне пришлось выдержать двадцатиминутный допрос от него. Чуя невольно фыркает. — Он просто был обеспокоен тем, что ему придется объяснять своей семье, куда я пропал. — Точно нет. Дазай, которого я знаю, ни о чем не беспокоится. Судя по всему, он плохо знает Дазая. Не то чтобы Чуя знает его лучше. Однако, Тачихара кажется слишком милым, потому вряд ли он заслужил напора со стороны Осаму. — Я компенсирую твои расшатанные нервы выпивкой, — отвечает Чуя. Смех на другом конце провода резко заканчивается. — Без обид, чувак, но я действительно не собираюсь злить Дазая еще больше. — Просто выпивка. Чем это может его разозлить? — Полагаю ... ты прав. Хмурое выражение лица Чуи сменяется довольной ухмылкой. — Отлично. Так когда ты свободен? Они договариваются о встрече на следующей неделе, и хотя Тачихара все еще сомневается, Чуя пускает в ход тяжелую артиллерию: просит несколько профессиональных советов тату-мастера, не забывая упомянуть о планах сделать тату. Видимо, путь к сердцу мужчины лежит через его страсть. Но Чуе не нужно сердце Тачихары. Он не настолько глуп, чтобы влюбиться в иностранца, страну которого он покинет меньше чем через год — или, на самом деле, просто влюбиться в кого-нибудь. Но он действительно желает, чтобы Тачихара остался в его жизни. Если не потому, что он показал себя достойным партнером в постели, то из-за того, что считает его своим другом. Да и к слову, прошло две недели, а Чуя — экстраверт, и проводить дни с двумя милыми, но не очень интересными детьми мучительно угнетающе. Вскоре он ложится спать, отчаянно пытаясь не думать о завтрашнем дне, опять-таки с, мать его, Дазаем, вставляя наушники и слушая свой любимый плейлист. Но мысли затуманивают голову.