***
Как и ожидалось, мужчина откинулся в кресле с разочарованным вздохом. Дазай засунул руки в карманы своего пальто, подавляя смешки. — Ну не я же столкнул госпожу Уэду с лестницы. — Это не смешно, — холодно говорит его отец. — Это важные отношения, о которых мы заботились целую вечность, а ты топчешься по ним. — Шатен молча слушает, не кидая ни слова. — Но еще не все потеряно. Может быть, если Йосано увидит, что ты наконец-то начал заботиться о своем будущем, она подумает о еще одном шансе для тебя. Очень маловероятно, учитывая, что она снова положила глаз на Коё. Но Осаму до сих пор молчит. — Вот, — отец протягивает ему документ, указывая на пустое место среди напечатанного текста, — сюда подпись. Трудовой договор, лежащий на темной древесине стола, — это необходимая жертва и за пентхаус, и за свободу, которую он скоро обретет. Пусть и небольшая. Пусть его никогда не интересовала игра в бизнесмена, это не значит, что он не умеет вести дела исключительно хорошо. Катая ручку между пальцами, парень ставит подпись. Когда документ был подписан, отец бросает на него взгляд. — Это первая умная вещь, сделанная тобой за последние годы. Это он типа говорит, что гордится им? — А теперь убирайся отсюда. И не смей позорить меня сегодня перед гостями. — И не собирался, — отвечает Осаму, поднимаясь со стула на ноги. Ну только, если Чуя сможет вести себя тихо. (Конечно, он может.) Остаток дня меркнет на фоне его начала. Когда Дазай открывает входную дверь своего дома, он достаточно взволнован — по крайней мере, настолько, насколько это вообще возможно. Ранее он отправил Чуе фотографии нескольких офисных столов, между которыми лежит его выбор, но, как обычно ничего не понявший рыжий ответил ему вопросительными знаками, а затем еще и поиздевался над его плохой грамматикой, так что Дазай до сих пор в замешательстве насчет стола. К счастью, парень застал Накахару в гостиной, возящегося с подушками на диване. — Веселишься? — спрашивает шатен. — Каждый день своей жизни, — пробормотал занятый делом парень, а затем нахмурился. — Зачем столы скинул? Осаму, проверив нет ли кого-нибудь поблизости, отвечает: — Я хотел услышать твое мнение, поскольку именно ты будешь на один из них опираться. — Вот как. — Чуя, подумав, кивнул. — Тогда черный. Определенно черный. Умный выбор. На черном он будет выглядеть потрясающе. По пути в свою спальню шатен аккуратно обходит Диабло и Рюноскэ, возвращающихся с заднего двора, заметив, как Чуя делает то же самое, прежде чем отправиться к себе. Родственники приехали с опозданием, потому после того, как Дазай надел свою серую рубашку на пуговицах, которую Хаяши подарила ему на прошлый день рождения, он решил, что пора бы провести время с Чуей внизу — Чуей, который великолепен не только в черном, но и в любом другом цвете. На этот раз прекрасная рубашка рубинового оттенка, отчего его карие глаза сверкают от восхищения. В то время как все присутствующие приветствуют друг друга властным гомоном, Чуя отстаивается в стороне, посему Осаму решает немного ему все растолковать. — Накагава и Ацуко Цусима, — пробормотал он, стоя рядом с ним. — Мой дядя и его жена. Они владеют несколькими казино на другом конце города. Рыжеволосый смотрит на него. — Они со стороны твоего отца? — Да. И вообще все, кто будет здесь сегодня. — Почему только с его? — Семья моей матери не показывалась на глаза с тех пор, как она покончила с собой, — говорит Дазай. — Думаю, они не могут справиться со стыдом. Ресницы Чуи слегка дрогнули, а его любопытное выражение лица рассыпалось. Но это не жалость. По крайней мере, так показалось Дазаю. — Мне жаль. Шатен пожимает плечами. — Не стоит сожалеть. — А что насчет Хаяши? — Ее родители умерли несколько лет назад. Братьев и сестер нет. — Ох... — Голубоглазый кивает на другую пару. — Кто они? — Тандзи и Хагивара Горо. Сводная сестра моего отца и ее муж... Тандзи — его любимица, просто потому что она не засыпает парня вопросами. Между тем, Ацуко, как и каждый год, задает ему один и тот же вопрос: — Ты уже сделал ей предложение, а? — Дазаю кое-как подавляет радостный смех, сообщая ей, что они с Акико расстались. Помимо этого, в очередь лезут и неизменные вопросы — как успеваемость? Каковы планы на будущее? Видел ли он сообщение на Facebook о помолвке чьей-то дочери? — Кареглазый в отступает в сторону, а тем временем его родственники копаются в Чуе. Парень держится уверенно; даже его иногда вульгарный характер, кажется, восхищает окружающих. Учитывая, что Дазая самого тянуло к нему с самого момента их знакомства, он их прекрасно понимает. Убийственная комбинация в виде французского акцента и заразительного смеха. Обеденный стол пустует, когда несколько человек выходят на улицу покурить, потому Дазай использует эту возможность. Он подымается на ноги, нежно коснувшись плеча Чуи, прежде чем войти в кухню. Конечно, тот следует за ним с раскрасневшимися щеками и блестящими от красного вина губами. — Снова здравствуй, — с капелькой застенчивости говорит Чуя, присоединяясь к парню, стоящему у раковины. — Твои родственники... — Сумасшедшие? — Громкие и до жути разговорчивые, но милые. — И похоже, ты им нравишься, — говорит Дазай и вытирает руки полотенцем, бросая его рыжему. — Я же говорил. Чуя ловит тряпье, нахмурившись. — Не говорил. Это не мило. — Переживу ли я то, что ты всем так зашел? — Заткнись. — И когда Дазай делает шаг вперед, он поднимает угрожающе палец. — Не дразнись. Сегодня слишком много людей в доме. — Пьяных людей, — указывает Дазай невинно пожимая плечами, — но да, их много. Чрезмерно рискованно, — добавляет Чуя, словно пытаясь убедить самого себя. — И тебя это заводит. — Мне не... ладно, ну... — Чуя открывает рот в попытке что-то сказать, но затем останавливается, скрещивая руки. — Если спросят где мы? — Ты укладываешь детей спать. А я всегда рано ухожу с ужинов. — ...куда? Дазай не может удержаться от ухмылки, когда кивает головой в сторону ближайшей ванной комнаты, в коридоре, недалеко от места, где проводится ужин. — Ты безнадежен. — Хм, — начинает шатен с недвусмысленной ухмылкой и берет клубнику с остатков праздничного торта, деликатно откусывая, затем предлагает оставшееся Чуе, — определенно не то слово, которым я бы описал себя. Тем не менее, Чуя остается непоколебимым, несмотря на все провокации парня. Его безграничный отказ прогнуться, уступить Дазаю хоть на дюйм, даже когда часть его самого хочет этого, интригует. Шатен встречал много людей, которые с удовольствием пошли бы за ним, и еще больше, которые готовы изгибаться, чтобы получить от него не только улыбку, но Чуя — непредсказуемое сочетание того и другого, постоянно отталкивает его, но это только подогревает интерес Дазая. — Я могу быть милым, — мягко говорит он, — не так ли? — Только когда это выгодно тебе, — слегка замявшись отвечает Чуя. Меньший ошалел, когда рука Осаму приблизилась к нему. На лице застыл безмолвный вопрос. Самодовольно ухмыльнувшись, Дазай большим пальцем стирает остатки крема, расплескавшиеся на губе. Большая часть его родственников в столовой. Несколько человек курят на улице. Кухня блаженно пуста. Парень подносит палец ко рту Чуи, а тот смыкает губы, танцуя вокруг него языком. Дазай останавливает его, прежде чем этот маленький спектакль перерастет в нечто, из-за чего их могут поймать. Как бы весело ни было ходить по тонкому льду, он хочет обеспечить рыжему безопасность, а не повод отправить его обратно во Францию, ибо кто-то их застукал. — Ванная комната, — говорит он. — Пять минут. Чуя кивает, суетливо поправляя воротник рубашки, и уходит. Дазай, уже наполовину возбужденный, садится на край ванной. Ничего удивительного. Он давно понял, что Чуя жадный, ненасытный сексуальный монстр, но каждый раз поражается, как первый. Будь то в шесть утра, когда он, спотыкаясь, идет по коридору, или на вечеринке, Чуя великолепен. У него отличная задница. Тело в тонусе, сухие мышцы — вероятно, благодаря балету. И руки, и рот у него преступно искусные. Но больше всего Осаму убивает то, как сильно парень наслаждается собой, не напоказ, даже не для самого Дазая, а просто потому, что наслаждается, не стыдясь своих желаний. Это самое горячее, что ему приходилось когда-либо видеть, и заметьте, он всегда был с уверенными в себе людьми — даже девственность и многое другое впервые он потерял с Акико. В дверь тихонько постучали. Он позволяет Накахаре проскользнуть внутрь. Защелкивая замок двери, Дазай прижимает его, яростно целуя, в то время как одной рукой справляется с его брюками. Время здесь, в конце концов, имеет первостепенное значение. Чуя, как обычно, требователен и нуждается в большем, с жаром гоняясь за его губами, неровно дыша. Прежде чем снять штаны, Дазай толкает парня к раковине, хватает смазку, которую оставил в шкафу, и после проделанных подготовок стягивает с рыжего вещи. Пальцы Чуи вцепились в мрамор раковины, а голову он низко нагнул, дабы не смотреть в зеркало. И в скором времени шатен это изменит. Их положение и стук сердец, отдающийся в ушах — заманчивые причины поторопить весь процесс подготовки, но Дазай намеренно замедляется, погружая первый палец в Чую. Он давно научился контролировать свои потребности и эмоции, и не намерен останавливаться сейчас. Все тело рыжего заметно напрягается, затем расслабляясь, он тут же подается бедрами назад. На этот раз шатен не дразнит, нацелившись на простату Чуи, и не останавливается, когда находит ее, а добавляет второй палец, убедившись, что тот достаточно расслаблен — Дазай, в общем-то, чувствует, как он беззвучно сучит бедрами, ибо весь процесс проходит молча. Говорить, особенно со всеми ругательствами, задыханиями и угрозами, которыми любит торжествоваться Чуя, было бы очень опасно. Дазай вводит уже третий палец, прижимаясь к спине меньшего. Он хватает его челюсть и, нежно подымая голову, заставляет парня посмотреть в зеркало. — Посмотри на себя, — шепчет он, — тебя трахают, пока вся моя родня в соседней комнате. — Чуя открывает рот в беззвучном стоне, слегка вздрагивая, когда Дазай толкается пальцами в его простату. — И тебе это нравится. — Чуя пытается покачать головой, упираясь в грудь Дазая, попытка оказалась жалкой, такая сладкая слабость. — Думаю, у меня даже есть основания полагать, что сейчас ты получаешь больше удовольствия, чем обычно. С другой стороны двери ванной раздается звук, и Осаму немного замирает, заставив Чую выругаться от досады. Шарканье и тяжелый стук ботинок по полу потихоньку стихает. Пальцы, впивающиеся в руку шатена, дают ему понять, что он пренебрег своей задачей. Дазай извиняется и целует горячую шею голубоглазого, по которой стекает струйка пота. Несмотря на то, что Чуя напряжен от злости, он испускает тихий вздох, немного расслабляясь. Он готов, впрочем, как и Дазай. Но шатен не хочет продолжать это маленькое дело возле раковины, нет. Вместо этого он раздвигает пальцы, вырывая из Чуи злостное шипение сквозь зубы, а затем убирает их, усаживаясь на край ванны. Накахара, заметив, что происходит, поворачивает к нему шею, прожигая взглядом. — Ты действительно такой ленивый? — шепчет он. — Не ленивый. — Осаму спускает штаны и поглаживает истекающий орган пальцами, покрытыми смазкой, а другой рукой обхватывает бедра Чуи, прижимая его к себе. — Мне просто нравится, когда ты извиваешься от желания. — Я не... — Не дав парню договорить, шатен притянул его назад и, обхватив руками за талию, направил на свой член. Мышцы спины рыжего напрягаются, когда он чувствует каждый дюйм, утопая в невероятном жаре. Грудь Чуи вздымается с тихой дрожью, пробегающей по его телу. — Прекрасно, — шепчет Дазай ему на ухо, — теперь позаботься о себе. Беззвучно. Ты ведь любишь это делать, не так ли?. Прерывистый звук, вырвавшийся из голубоглазого — самый прекрасный звук, который он когда-либо слышал. Отчаянный. Злой. Желающий. Он откидывает назад голову, слегка приподнимая бедра и возвращая обратно вниз, отчего шлепок об голую кожу эхом разносится по маленькой ванной. Парни резко застыли. — Позволь мне помочь, — шепчет шатен и наклоняется, стягивая штаны Чуи, затем свои, опуская к самому полу. — Совсем немного. — Одной рукой он оглаживает бедро парня, другой кожу на животе, предоставляя тому более глубокий угол проникновения. Рыжеволосый изо всех сил старается бесшумно подпрыгивать на его коленях, но в итоге переходит на крошечные качающиеся движения. Единственное, в чем ему помогает Дазай, — это время от времени дает соскальзывать, избегая лишнего шума. Однако, кареглазый немного увлекся, играя с Чуей, балуясь с его сосками и избегая его члена, так как это было бы слишком просто, а никто же не ищет легких путей, верно? Он решает положить конец игре, только когда за дверью раздается звук шагов. Да, Дазай любит ходить по тонкой грани, но нить становится немного тонковатой, чтобы выдержать их обоих. Последние три сильных толчка позволяют схлынуть удовольствию Чуи. Накахара любит получать удовольствие, но, в частности, он командный игрок, посему он продолжает свой ритм, даже когда начинает дрожать от чрезмерной чувствительности. Затем, смилостивившись, Осаму поднимает его к раковине, и заканчивает, наблюдая, как Чуя прикусывает руку, заглушая свои прекрасные стоны. Они не использовали презерватив — впервые на прошлой неделе после прохождения теста, потому необходима тщательная уборка. И, собственно, когда Дазай вытирает бедра меньшего, он не может не обратить внимания на слегка дрожащие ноги парня. — Эй, — пробормотал он, хватая того за руку. — Что-то не так? Чуя не одаривает его взглядом, натягивая штаны и отдуваясь: — Все в порядке. — Чуя. — Дазай. — Ты дрожишь. — Такое иногда случается, — шепчет Чуя и легонько пинает его по ноге. — Может, теперь ты заткнешься? Говорю же, в порядке все. Но Накахара вел себя тихо. Тише, чем обычно. И Дазай чувствует, как в его груди расцветает что-то похожее на ужас — очень чужое, странное чувство. — Я сделал тебе больно? — Что-то случилось с ногой? Он всегда старается не тянуть ее слишком сильно, даже когда юноша говорит, что все хорошо. Но что, если на этот раз Дазай зашел слишком далеко? Что если он... — Да блять, нет. — Легкое раздражение Чуи переросло в режущий взгляд. — Я в порядке. Осаму всегда умел читать людей, их язык тела, интонацию голоса. Но сейчас его мозг и, собственно, Чуя посылают ему смешанные сигналы. — Скажи мне, — говорит Дазай, — если я когда-нибудь... — Что? Сделаешь больно? Господи, Дазай, я занимался этим достаточно раз, чтобы знать, что мне нравится, а что нет. А теперь убирайся и убедись, что никто не увидит, что я все еще здесь. Шатен взял за привычку целовать плечо Чуи после того, как они закончат — что-то в этом есть такое, такое прекрасное — но ему, вероятно, откусят голову, если он сделает так же сейчас, поэтому, убедившись, что он не выглядит так, будто только что потрахался в ванной, Дазай осторожно открывает дверь и выходит наружу, когда никого вокруг нет. Доставая бутылку воды из холодильника, он озадаченно хмурится. Чуя скрывает много вещей под своей милой внешностью маленького помощника — вот почему Дазая так тянет к нему, и шатен пытается разобрать их с первого дня, кусочек за кусочком, пока не остается только голая, уродливая правда. Но, похоже, ему придется копать еще глубже. К счастью, у него есть клешни вместо рук.***
Чуя сопровождает Гин на занятия балетом уже почти два месяца. Обычно он старается уйти оттуда как можно быстрее, проводя время ожидания в машине или гуляя по окрестностям и слушая музыку. Сегодня все по-другому. Может быть, звезды вверху как-то сошлись, а может быть, дело в регулярно трахающей его судьбе. Сегодня, в то время как Гин побежала переодеваться, юноша решился остаться и посмотреть. На мгновение. Прошло чуть больше десяти минут, маленькие танцоры танцевали ронд-жамб, а Коё подошла и встала рядом с ним. — Ты танцуешь. — Что? — удивленно спросил парень. — Твое выражение лица говорит за тебя. Будто ты нигде больше не хотел бы быть, кроме танцевального паркета. Блин. — Я... — Чуя мог бы соврать, придумать какую-нибудь ерундовую отговорку. Было бы проще. Но танцы так долго были неотъемлемой частью его жизни, что отрицать это кажется неправильным. — Да, — в конце концов отвечает он. — Но уже нет. Глаза Коё медленно путешествуют по его телу, ища какой-нибудь изъян. Чуя избавляет ее от этой проблемы. — Задний голеностопный сустав. Я неудачно упал и вывихнул его. А затем продолжил танцевать, не обращая внимания на боль. Девушка вздыхает, и один только вздох выражает более чем достаточно. — Тебе пришлось бросить? — Да, — Чуя тупится в стену, прокручивая в памяти себя, пытающегося и терпящего неудачу снова и снова, — я больше не мог танцевать на пуантах. — Из-за одной оплошности он стал бесполезен как танцор. — Мне жаль. — Все в порядке. — Чуя надеялся всячески избежать прогулок по дорожке воспоминаний, но даже если так, он не может позволить себе портить день каждый раз, когда ему об этом напоминают, верно? Жизнь продолжается. — Я уже привык к этому. — Можешь остаться и посмотреть, — предлагает ему Коё с, казалось, редкой улыбкой. — Может быть, ты никогда не вернешь то, что потерял, но балет все еще может присутствовать в твоей жизни. Тебе не нужно полностью отказываться от него. Как бы прекрасно это ни звучало, смотреть, но не иметь возможности танцевать самому — жестоко. По крайней мере, для него. — Так вообще допустимо? Ну, мое пребывание здесь? Озаки легко усмехается. — Эта школа принадлежит моей матери. Если я разрешаю, значит — можно. В этот момент телефон парня уведомляет о сообщении, потому он достает его из кармана, хмуро читая текст. Д: Ты можешь спросить, что Коё делает после уроков? Учитывая, что предыдущее сообщение Чуи, адресованное Дазаю, было довольно развратным, резкая смена темы... дезориентирует. В особенности, потому, что речь идет о девушке, стоящей напротив. — Я тут хотел спросить, — говорит он. — Что ты делаешь после занятий? Озаки нахмуривает брови. — У меня обеденный перерыв. А что? — Круто, — отвечает рыжий, пожимая плечами, с надеждой, что его слова не звучат, будто он пристает. — Просто спрашиваю. Ч: перерыв на обед Ч: почему спрашиваешь? Д: Причины, Чиби. Причины. Этими причинами оказываются Дазай, вальсирующий в комнату, как только заканчивается урок, и Йосано, идущая за ним по пятам. Даже зная их историю, Чуя не может не видеть в них властную пару в одинаковых черных пальто. Они выглядят чертовски сексуально. (И какая-то часть Чуи гордится тем, что именно он разделяет постель с Осаму. Только он.) — Что ты здесь делаешь? — спрашивает рыжеволосый, как только ребята оказываются на достаточно близком расстоянии, скрестив руки на груди. — У меня есть водитель. — Я отправил его домой, — говорит Дазай. — Вы едете с нами на обед. Это вовсе не уважительное "вы", касающееся только Чуи, потому он решает проследить за взглядом Йосано. Коё занята разговором с маленьким мальчиком, но когда тот, наконец, убегает в направлении раздевалки, она замечает прибывших и заметно замирает. Вскоре удивление сменяется яростным взглядом. Акико подмигивает голубоглазому, проходя мимо него, а Дазай в это время кладет руку ему на спину, мягко направляя их к выходу из комнаты. — Не хочешь рассказать мне, что это было? — Мы были неподалеку. Очевидно, что это ложь, и, возможно, Чуя немного раздражен тем, что не получил правдивого ответа, но его желудок уже урчит от предвкушения еды, так что... — Тогда храни дальше свои секреты. Гин с любопытством оглядывает всех четверых, и ее присутствие, кажется, рассеивает тихую атомную войну, идущую между Коё и Йосано. Забавно. Ни разу Накахара не видел, чтобы учительница танцев была настолько неспокойна. Даже когда твои ученики — легко отвлекаемые, крикливые дошкольники, которые беспорядочно делают кувырки, вместо того чтобы слушать твои указания, Озаки собрана и ни одна мышца ее лица не дрогнет. Но Йосано достаточно лишь ухмыльнуться, чтобы Коё выглядела как кровожадная убийца. Тем не менее, к машине она идет. Казалось, к Чуе стала немного доходить суть происходящего. Они садятся в "Лексус" Дазая. Девушки на заднем, Гин между ними, а Чуя едет на переднем сиденье, слегка ерзая, когда шатен плавно хватается за спинку его сиденья, разворачивая машину. В этом нет ничего сексуального, но его дыхание все равно немного сбивается. Чуя с усилием выдохнул. Не сейчас. — Итак, — подает голос сидящий за рулем, — какие-нибудь предпочтения по поводу обеда, Коё-сан? — Макдональдс! — восклицает Гин. — Ты ела Макдональдс два дня назад, — говорит Чуя. Аргумент провальный, так как Гин в момент вспыхивает. — Ладно, мне че-то наггетсов захотелось... — От слишком большого количества фастфуда можно заболеть, — вклинивается Озаки с нежной улыбкой на лице. — Я хотела перекусить салатом, пока вы меня не перехватили. Йосано насмехается. — Дорогая, если бы ты не хотела, не поехала бы с нами. — Я согласилась только из-за вашего шантажа... — Ты так драматизируешь, Озаки. — Не называй меня так! — Ты предпочитаешь "дорогая"? — Ладно, дамы, — перебил спор Дазай, — в "Каспиане" отличные салаты. Поедем туда. — Отличная идея. — Чуя кивает, борясь с неловким смехом. — Салаты в "Каспиане"... вау. Он никогда не был в "Каспиане". Коё разочарованно вздыхает. — Хорошо, но не переходи границы. — Я понятия не имею, о чем ты, — невинно отвечает Йосано. — Пожалуйста, перестань мелочиться! И в отличие от вас двоих, я действительно серьезно отношусь к своей работе. Я не в восторге от вашего появления каждую неделю. — Уверяю тебя, я очень серьезно отношусь к учебе на хирурга. — Поэтому ты тусуешься каждые выходные? — Ты приставила кого-то следить за мной? Остаток поездки проходит практически в том же духе. Они препираются так, будто от этого зависит их жизнь, хотя, судя по ухмылке на губах Йосано, ей это даже приносит удовольствие. Ресторан уютный и уединенный, а со столика, за который их усадили, открывается прекрасный вид на Cosmo World — парк развлечений в Йокогаме. И Дазай не соврал, когда сказал, что салаты здесь вкусные. Так оно и есть. Чтобы компенсировать отсутствие МакДональдса, Гин просит заказать картофельные дольки. Все всем довольны. Даже Озаки — ну, по крайней мере, пока Акико не спросила о ее планах на Новый год. — Зачем интересуешься? — спрашивает Коё, настороженно нахмурившись. Но улыбка Йосано нисколечки не дрогнула. — Разве нельзя? Или у тебя имеются тайные планы, о которых ты не хочешь говорить? — Нет. — Отлично. Как раз Дазай устраивает уютный вечер в своей новой квартире. Ты должна прийти. — Считай это маленькой вечеринкой по случаю новоселья, — пробурчал Дазай, лениво делая глоток воды, — на которую ты только что была приглашена. — Я же не раз говорила, что мне не интересны твои вечеринки, — говорит Коё, уткнувшись взглядом в свою тарелку. — Да чего ты, будет весело, — подал голос Чуя. — Эти двое не так плохи, какими кажутся. Йосано легонько толкает девушку локтем. — Видишь? Телефон рыжего зажужжал в кармане. Сообщение от Дазая. Д: Не так плохи, да? Чуя бросает на него озадаченный взгляд, но тот его игнорирует. Паршивец! Ч: Не заставляй меня жалеть о том, что я это сказал. Ч: напомни мне еще раз, почему мы переписываемся, сидя рядом? Д: Потому что мы должны дать двум катастрофам напротив нас поговорить, не мешая им. Ч: а Ч: В чем дело вообще? Д: долгая история, Чиби. Чуя еще сильнее хмурится, подавляя желание наброситься на этого ублюдка. Меньшее, что тот может сделать, это рассказать ему об их, очевидно, общем прошлом. Ч: разве сейчас мало времени для рассказа ????? Хоть Чуя не смотрит, он чувствует, как Дазая это забавляет, потому слегка прижимается к нему бедром, согревая. — Эй, — голос Йосано прорывается сквозь его мысли. — Не могли бы вы, с вежливости, не смотреть в свои телефоны, обедая с друзьями? Осаму поднимает руку в останавливающем жесте. — Тут по работе. Акико закатывает глаза, соглашаясь без споров, и ее обвиняющий взгляд переходит на Чую. — Ну? — Мои родители, — рыжий врунишка. — Всегда хотят знать, чем я занимаюсь. Такие любопытные. Ну, понимаешь, бывает. — Ну да, ну да... — Если ты хочешь иметь дело с двумя чрезмерно заботливыми отцами, которые думают, что ты умер где-нибудь в канаве, как только ты забываешь писать смс каждый час, то пожалуйста, но поскольку я предполагаю, что ты в таком не заинтересована, позволь мне отправить им несколько чертовых фотографий, пока ты, — он указывает пальцем на темноволосую, — и ты, — затем на ее спутницу, — ведете эту очень важную дискуссию. Акико в ступоре умолкла. Дазай, в свою очередь, сильнее прижимается бедром к нему. Д: Мило. Ч: Заткнись Ч: итак, я слушаю Д: Коё училась с нами в одном классе, и эти двое постоянно соперничали между собой. Ч: О боже, они были школьными соперницами. Д: Я так и сказал. Чуя закатывает глаза. Дазай часто пользуется фразочками "яжеговорил" и "ятакисказал". Ч: Однажды я посажу тебя за стол и расскажу тебе обо всех важных вещах, которые ты упустил в детстве. Ч: но продолжим... Ч: Вся эта драма только из-за школьной херни? Д: Семейная политика тоже сыграла свою роль. Д: И несколько инцидентов, но не мне об этом рассказывать. Ч: ладно Ч: Так к чему такой резкий поворот? Д: Чуя. Д: На что это похоже? А-а. В тот вечер, в клубе, Йосано сказала ему, что они расторгли свою договоренность, ибо она чего-то хотела. Подняв голову вверх, Чуя понял, что, на самом деле, это кто-то. Что ж. Зачем лгать самому себе; иногда до него туго доходит информация. Какой бы инцидент ни произошел тогда между Йосано и Озаки, и, возможно, это причина их нескончаемой словесной перепалки, однако это не помешало Коё все равно согласиться пойти на вечеринку. Новый год с каждым днем кажется все более многообещающим. И в глубине души Чуя надеется, что он будет лучше предыдущего.