«Давным давно, в великом океане Ничто́, жила прото-богиня и звали её Вселе́на. Ослепительной красоты была богиня. Больше всего Вселе́на любила смотреться в темные воды Ничто́. А чтобы ничего не мешало ей любоваться своим отражением, из одежды на Вселе́не была только бесконечная нитка жемчуга. Только непростой это жемчуг был, а дарующий жизнь. Вот и получалось, что смотрела на свое отражение Вселе́на, пела песни, да жемчуг перебирала, и под дивными пальцами богини в жемчужинах зарождались новые миры.
Однажды мимо проплывал Великий Хаос. Услыхал он прекраснейший голос, да и направился на божественное пение. Как увидел Хаос прото-богиню, так и влюбился в неё без памяти. Ничего больше не нужно стало Хаосу, только, чтобы Вселе́на пела ему, а он слушал восхитительный голос да ласкал бархатную кожу богини, что белела между нитками жемчуга.
Долго и счастливо жили Вселе́на и Хаос. Но однажды в уголок их личного рая случайно забрел юный Взрывус. Дерзок был прекрасный Взрывус, строптив, страстен фигурой, а как глянет черными глазами на Хаоса, так словно душу у того вынет. Стал Великий Хаос засматриваться на парня, что притягивал его взор, будоражил фантазию и туманил мысли желанием.
Однажды Вселе́на вернулась домой и не нашла Хаоса на привычном месте. Бросилась прото-богиня искать возлюбленного. В дальние уголки заглядывала, в темные воды Ничто́ всматривалась — нет нигде любимого Хаоса. Пропал.
Совсем отчаялась Вселе́на и решила пойти на то место, где впервые ей повстречался Хаос, чтобы на заветном месте женского счастья обрести равновесие и подумать, как ей дальше быть. Что делать.
Поднялась прото-богиня к их месту заветному и узрела: её любимый Хаос бестыже сплетался в страстных объятиях со Взрывусом. И тогда, словно свет погас в душе Вселе́ны от увиденного. На месте сердца жуткая черная дыра образовалась. Закричала Вселе́на от боли, в руках её клинок огненный появился и метнулась богиня на разлучника, чтобы уничтожить Взрывуса раз и навсегда за то, что разрушил он личное счастье её.
Да только Хаос полюбил Взрывуса всем сердцем, как до этого любил Вселе́ну. Не мог он допустить, чтобы его любимые уничтожили друг друга. Ведь и Вселе́ну Хаос тоже любить продолжал. Хоть и другой любовью.
Бросился он навстречу Вселе́не, закрыл собой Взрывуса, а прото-богиня растворилась перед ним, да сзади проявилась, Хаос только и смог, что в кулак захватить нити жемчуга.
Набросилась Вселе́на на Взрывуса. Крик, вспышки, искры во все стороны полетели: где упадут — там солнышки вспыхивают маленькие.
Натянулась нитка жемчуга. Затрещала. Хаос сильнее ухватился за нить, что сдерживала Вселе́ну и не давала ей окончательно убить Взрывуса. Натянулась… Да и порвалась.
Рухнули ничем более не скованные Взрывус и Вселе́на в темные воды Ничто́, да в бездну таким воюющим клубком ненависти и начали падать. Бросился Хаос спасать любимых, но не успевал он. Как не пытался Хаос их нагнать, как не пытался схватить любимых, ускользали от него Взрывус и Вселе́на.
Обезумел Хаос от отчаяния и горя, стал метаться по темным водам Ничто́, стал расшвыривать в стороны жемчужины, что рассыпались с порванной нити Вселе́ны. Только теперь осознал Хаос, что потерял обоих возлюбленных. Стал Хаос звать Вселе́ну и Взрывуса. Обещал любить их одинаково. Да поздно уже было, канула его любовь в непроглядной бездне вечного Ничто́».
Космогонический Эртинейский миф «О сотворении мира». Ахадский эпос Аквантиды.
ГЛАВА 5
Центральный сектор КАС-Салах. Дом Закона и Порядка — Наджия, третья планета-столица системы Иншор. Восточное полушарие. Центральный госпиталь Наджии. Он слышал разные голоса, но ничего не понимал из сказанного. Некоторые голоса ему нравились по звучанию. Некоторые вызывали отторжение. Но чаще всего голоса просто звучали в разной тональности. Для него они ничего не значили. Потом, словно накатывала волна, приходила невыносимая боль, и голоса удалялись, затихали. «Марин…» — капризный голос, подобно хрустальному перезвону, несся над болью. И тогда что-то дергалось в его душе при звучании, начинало болезненно пульсировать. Но голос скользил дальше, не задерживаясь, словно пугаясь чужой боли, его боли. И тогда, среди жуткой, ломающей сознание боли, пробивался другой голос. Он, подобно путеводной звезде, манил его. Звал. Невероятно красивый. Завораживающий голос. Иногда голос трансформировался в теплый и родной. Тогда ощущения солнечного счастья заполняло его измученную душу, на время разгоняя ледяную тьму. Он силился, но не мог вспомнить обладателя этого голоса. Он тянулся к нему всей сущностью, словно зная, что тот поможет. Прогонит боль. Укроет от всех бед. «Мари-и-ин…» — теплый голос, словно невесомо прикоснулось солнышко. Ласково погладила морская волна, омывая сознание, обещая исцеление. И он нырнул. Погрузился в водоворот, что утягивал его на дно. Туда, где голос-счастье звал… Кого? Наверное его. Значит он Марин? Он не помнил. Только знал, что это важно вспомнить. Очень важно.***
— Марин, как можно было так поранить хвост?! В небольшой бежевой комнате с резными стенами, вдоль которых в свете синглетных кристаллов переливались изумрудным цветом, подобно живым шторам, мерно колыхалась филлоспадия. На небольшом витиеватом стуле сидела русалка и накладывала целебную повязку на русалёныша. Тот пыхтел и пытался уплыть, но его постоянно дергали обратно, на губчатую софу, где оказывали первую медицинскую помощь. От постоянных колыханий воды ламинарийные бинты поднимались и дрейфовали в сторону. Русалке приходилось их перехватывать и возвращать на место. В это время маленький русал пытался удрать, но мать успевала его перехватить и насильно усадить обратно. — Посиди смирно! — строго сказала русалка. — Дай мне забинтовать хвост, пока в рану не попала инфекция. — Ну, мама, — насупился русалик, вынужденный терпеть заботу родительницы. — Папа говорит, что шрамы украшают настоящего русала. А я уже взрослый. — Конечно, взрослый, — согласилась русалка, закрепляя край повязки. — Поэтому будешь плавать аккуратно. И больше не поплывешь на коралловые рифы. Это додуматься надо… заплывать на скорость с препятствиями, — расстроенно покачала головой русалка. — Взрослые, Марин, не ведутся на глупые подначки! Они не устраивают опасные соревнования. — А я не вёлся. Я правду доказывал, — засопел русаленыш и насупленно посмотрел на мать из-под длинной зеленовато-черной челки. — Доказал? — горестно вздохнула мать, поправляя непослушную прядь волос, что всегда выбивалась у сына из прически. — Аллар сказал, что я не настоящий дагон (1), раз ты дагонмерм (2). А я настоящий! Вот станет мне тринадцать лет, я как обернусь боевым русалом, я им всем докажу! — Марин, — печально улыбнулась русалка, — ты всё равно будешь для них недостаточно хорош. Всё равно найдутся те, кто будет тебя дразнить и обзывать. Научись не показывать свои слабости. Скрывай обиду и настоящие эмоции. Иначе ты становишься уязвим. Понимаешь? Русальчик только зубами скрипнул, отвернулся и буркнул: — Понимаю. Русалка видела печаль сына из-за проигранного соревнования. Она понимала причины ершистости сына, которого ранило заносчивое отношение к нему окружающих. Но изменить обстоятельства не могла. Она погладила сына по голове, обняла его и тихо произнесла: — Непоседа ты моя, любимая. Марин, пойми, Аллар тебя специально провоцирует, а ты поддаешься. Нужно быть умнее и хитрее. Чтобы быть первым, не обязательно быть самым быстрым и выносливым. Порой ум гораздо сильнее любых мускулов. — Но ма-а-ама, — протянул русалёныш обняв русалку за шею, — Аллар и его дружки тебя обзывают. Гадости про тебя говорят. Я не могу такое терпеть! — Ну и что? — тепло улыбнулась русалка. — Ты считаешь, что они правду говорят? — Нет! — возмутился русалёныш отстраняясь от матери. — Тогда не обращай внимания на глупых, в своей злости, русалов. — Но они говорят неправду! Так нельзя! — Марин, ты можешь что-то изменить сейчас? Можешь сделать так, чтобы они не говорили ложь? — Нет, — насупился русалёныш, покачав головой. — Но я могу их побить. — Всех не побьёшь. Одни окажутся сильнее тебя. Вторые родовитые, и тронуть их ты не сможешь. А третьи накинутся стаей и разорвут. Марин, не всегда сила всё решает. — Я не трус! И они должны прекратить обзываться! — Если ты не будешь подавать вида, что тебя это задевает, злопыхатели прекратят тебя донимать. Им станет просто скучно. — Но мама… Договорить русальчик не успел. Отодвинув штору из ракушек и жемчуга, в покои вплыла служанка. Почтительно поклонилась и произнесла: — Госпожа, к вам повелитель. Русалик вскочил и вытянулся по-струнке, а русалка поднялась и грациозно склонила голову, когда в покои величественно вплыл здоровый, распространяющий ауру власти, мускулистый русал с черно-зелеными волосами, что подобно водорослям-спиралькам расплывались сзади. На красивом породистом лице с широкими скулами и бирюзовыми глазами играла полуулыбка. Грудь и торс русала украшала броня из тонких пластин глубоководной черепахи, инкрустированная перламутром и жемчугом. Под стать экипировке, чешуя на хвосте переливалась жемчужно-зеленым перламутром. — Повелитель, — почтительно, в унисон, произнесли мать и сын. Русал обвёл властным взглядом склонённых в поклоне русалов, заметил замотанный хвост Марина, нахмурился, и произнёс: — Что приключилось с хвостом? — Я его поранил на коралловых рифах, повелитель, — не поднимая склоненной головы, произнес русалик. — Позволь узнать, что ты там делал? Это не лучшее место для игр, — сложив руки на груди, русал подплыл к Марину. — Мы с Алларом устроили соревнования, — еще ниже опустив голову, ответил Марин. Повелитель только хмыкнул. Он обплыл вокруг Марина, внимательно рассматривая поежившегося под тяжелым взглядом русалёнка, и наконец, произнес: — Вот что, Марин. Твои выходки все больше и больше становятся безрассудными. Думаю тебе пора отправляться на военное обучение. Я распоряжусь. — Повелитель, — сдавленно вскрикнула молчавшая в поклоне русалка, — Марин еще маленький для военной службы. Он может погибнуть. Русал резко обернулся на голос русалки, и та, под его недовольным взглядом, склонилась еще ниже. Русал-повелитель поджал губы, распрямил плечи, отчего стал еще мощнее и произнес: — Марин, иди собери необходимые вещи. Уже вечером тебя определят в военные казармы при дворце. — Да повелитель. Русалёнок поклонился и прошмыгнул в круглый проем первой из пяти дверей. По зигзагу обогнул вторую, а за третьей тихонько притаился, намереваясь подслушать разговор. Голоса звучали приглушенно, не всегда все можно было расслышать, но Марин старался, напрягал слух. — Арон, зачем ты его отправляешь на военную службу? Он ещё маленький! Ему всего семь! — голос разбегался по комнате, словно стайка испуганных рыб: Марин понял, что мама мечется по покоям. — Яфит, прекрати истерику, — строгий голос повелителя. — Марину уже почти восемь. Он мужчина! Будущий воин, а ты его балуешь, как девочку. Весь Жемчужный двор судачит, что ты растишь сына не по традициям догонов. — Да?! А что еще твои соглядатаи доложили тебе? Что?! — голос взвился до высоких нот. — Где в традициях написано, что мальчики не нуждаются в любви и ласке? Ответь мне Арон, где? — Там нет такого. Но все знают, что настоящий мужчина вырастет только в суровых условиях, — раздался колючий голос повелителя. — Серьёзно?! А объясни мне тогда, мой повелитель, почему среди твоих сыновей такая высокая смертность? В традициях уничтожать мальков? Что? Погибшие принцы не дотягивали до настоящих мужчин? Да им всего три или четыре года было! Объясни, почему из очередного похода не возвращаются десятилетние воины? Почему погибают пятнадцатилетние принцы? — Глупости не говори, тут нет заговора. Просто в армии выживают сильнейшие… — Глупости?! Марин мой сын! Понимаешь?! Мой любимый сын! — отчаянно выкрикнула русалка. — А ты его на растерзание к своим армейским акулам отправляешь. Для чего? Чтобы они его там убили? Как ты можешь?.. — Может потому, что он и мой сын тоже?! — пророкотал голос вибрациями, всколыхнувшими воду: во дворце стало тише. Наступила пауза, а следом раздались всхлипы русалки. Марин дернулся, словно его ударил электрический скат, захотелось рвануть в покои и утешить маму. Он никогда не мог выносить её слёзы, а сейчас она рыдала так горестно. — Ну… Прекрати плакать, Яфита, — ласково произнес повелитель, но всхлипы, наоборот, только усилились. — Нет ничего страшного в том, чтобы пойти служить в семь лет. Я в его возрасте уже служил. И, как видишь, остался жив, здоров. — Ты был кронпринцем, а Марин всего лишь… В отдалении послышалось веселое щебетание русалочек. Марин втиснулся в стенку, что была в переходах между дверьми, сливаясь с ней. Когда стайка галдящих девиц уплыла, Марин опять вернулся к подслушиванию, но разговор уже свернул с интересной для него темы. — Ну, хорошо, я приставлю к Марину наблюдателей. И Аллара возьму на контроль, — ласково говорил повелитель, а всхлипы русалки становились все тише. — Иди ко мне. Я соскучился, — следом раздались звуки поцелуев. Марин скривился и рванул, что было мочи прочь в свои комнаты собирать вещи. Он не понимал, зачем взрослым нужно целоваться, ведь это жутко противное действие. И не понимал, почему мама так расстроилась, что он пойдет на службу. Ведь это же здорово! Он станет настоящим воином. Сильным и уважаемым! И тогда он всем задаст. Особенно этому дылде Аллару, и не посмотрит, что тот наследный принц. Подумаешь, «десятый в очереди на престол», пародируя пафосную речь церемониймейстера, сымитировал Марин. Надрать Аллару хвост нужно! И это будет справедливо.***
Уже шесть месяцев, как Марин находился в казармах. Воображаемые победы, где он видел себя великим воином, не состоялись, а приподнятое настроение давно улетучилось из-за учебных нагрузок. Начальную романтику вытеснила усталость, изнурительные тренировки, боль во всем теле и особенно в хвосте. Реальность оказалась суровой. Тяжелые упражнения: заплывы на время и на скорость, бой с трезубцем, как и многое другое, забирали все силы. Первые месяцы военного обучения для Марина прошли, как во сне. Он приплывал после занятий в огромное помещение саркофитоновых (3) казарм, внутри которых по обе стороны от основного прохода, в полых стенах, располагались ярусы индивидуальных ниш, с обустроенными там спальными местами. Вымотанный, уставший Марин, падал на кровать в своей нише и моментально засыпал, порой даже не поужинав и толком не раздевшись. Одно хорошо, его единокровный старший брат, что пошел служить вместе с ним, а на самом деле был приставлен для охраны, всегда заботился о нем. Вот и сейчас Марин проснулся от запаха еды. У изголовья стоял ящик из ракушек, так ароматно пахнущий, что в животе у Марина предательски заурчало. Оглядевшись, и убедившись, что все русалы спят, Марин вытащил из «посылки» первый конвертик из водорослей и икры, быстро запихнул в рот и с наслаждением разжевал солоновато-пряную вкуснятину. От удовольствия он закрыл глаза. Понятно, что не из кадетской столовой этот деликатес. Значит Ратин еду на царской кухне выклянчил, а может мама передала? При воспоминании о матери у Марина защемило сердце, а на глаза навернулись слёзы. Он очень скучал вдали от мамы. Марину не хватало маминых рук, объятий и ласкового голоса. Утерев кулаком слезы, Марин аккуратно выплыл из своей ниши и, стараясь не баламутить воду, тихо поплыл на выход вдоль ниш со спящими русалами. Он плыл к маме. Самому дорогому и любимому в этом мире существу. Из помещения казарм Марин выбрался быстро, даже не попался патрульному отряду. Осторожно, прячась в полумраке коралловых зарослей царского парка, Марин, никем не замеченный, пробрался ко дворцу с черного хода. На самом входе ещё стояли часовые, и Марину пришлось недолго отсидеться, прячась за пурпурными веерами горгонарий, что обильно украшали искусственные рифы парка. Вокруг поблескивали плавающие стайки мелкой рыбешки. Сквозь коралловое кружево Марин следил за грозной охраной, что отделяла его от мамы. Вход во дворец и стоящих стражников освещали скудные лучи Айри, что серебряным шлейфом подсвечивала спящее Коралловое царство. Время словно замерло. Вот из-за угла показались сменщики караульных, и Марин приготовился. У него будет только две минуты, чтобы прошмыгнуть во дворец. Когда новая охрана подплыла к будке пропускного пункта достаточно близко, стоящие на страже русалы снялись с места и поплыли навстречу вновь прибывшим. Именно этого момента и дожидался Марин. Словно молниеносный ваху, он метнулся в дверной проём. Мгновение, и Марина поглощает тьма коридора. Поворот. Дорогу Марину освещает тусклое свечение сингелетовых кристаллов. Ещё поворот. Всё! Он проскочил. Преследования постовых можно не бояться. Главное теперь на попасться на глаза прислуге, а то доложат о его самоволке и будет он стены казармы до посинения драить. Бррр! Не… Ему такое не надо. Прислушиваясь к каждому звуку, Марин плыл вдоль резных стен, прижимаясь к нишам обрамленных водорослями. Он быстро переплывал от колонны к колонне, что подпирали потолок дворца: прятался за ними, осторожно выглядывал, убеждался, что все спокойно, и стремглав мчался к следующей колонне. Марин был готов в любой момент скрыться в потаенных углах дворца, изученных им еще в младенчестве. Голоса Марин услышал задолго до того, как повернул в очередной коридор и увидел приближающийся свет. Он быстро шмыгнул в нишу, надежно прикрытую водорослями, и замер, стараясь никак себя не выдать. Скоро голоса стали четкими, Марин смог услышать разговор приближающихся русалок. — Не, ну ты представляешь себе такое, Тэс? И не боится ведь гнева повелителя! — Дурында ты, Арзу. Что ей сделается? Ундина-то, вторая законная жена повелителя. Её слово закон! Как сказала, так и делать все будут! А ты, Арзу, знай себе помалкивай, да выполняй, что госпожа приказывает-то. — Ай, сама ты дура! Не слышишь, что я тебе говорю? Ундина приказала спрятать подарок, что повелитель заказал на празднование Ксин-ра-Шана (4) для Яфит. — Ну и что? Ундина — жена, а Яфит всего лишь наложница. Она никто, дурья-то твоя башка. — Ай, не понимаешь ты ничего, Тэс. Яфит не просто любимая наложница, она айше — свет души повелителя. — Марин различил в голосе русалки восторженное восхищение. — Вот когда последний раз у правителя Кораллового царства была айше? Поговаривают, что только прадед нашего повелителя еще имел айше. А потом все… Тэс, может ты про это слышала? Может говорили про это другие старшие русалки? Расскажи. — Вот прицепилась-то! Да не знаю я ничего! Мне не до романтических историй. И вообще, наша задача маленькая: тину убирать, да обрастание со стен соскабливать. Мне некогда романтику всякую править-то! И тебе бы, Арзу, за ум взяться-то. Ишь, ты. Любовь ей надо. Дурында. Судя по голосам, русалки остановились напротив ниши, где прятался Марин. Он очень аккуратно, чтобы ничем себя не выдать, отодвинул полог из водорослей и выглянул наружу. Немного в стороне замерли две служанки. Одна длинновязая молодая русалочка с большими выпуклыми глазами и светлыми волосами, заплетенными в тощую косу. Вторая русалка — противоположность первой. Небольшого роста пухленькая русалка с черными волосами, была намного старше молодой напарницы, что отражалось во взгляде женщины, познавшей боль и отчаяние. — Просто ты уже старая стала, Тэс. Тебе никто не нужен. А я хочу любви! — сложила руки и мечтательно закатила глаза та, кого называли Арзу. — Хочу встретить честного, мужественного и обязательно красивого русала. Чтобы мы с ним построили домик на краю Айладана. Нарожали кучу детишек. Ну, а что, хорошее ведь желание?! Молодая русалка крутанулась вокруг своей оси, сделав па, словно в брачном танце на свадьбе, и, с горящими от восторга глазами, уставилась на старшую русалку-напарницу. — Ахх, Тэс… — томно вздохнула молодая русалочка. — Как же я хочу, чтобы моя мечта исполнилась. Обязательно загадаю это желание на празднование Ксин-ра-Шана. Говорят, если загадать под звуки тритонового горна, оно обязательно исполнится. — Дурында ты романтичная, — махнула на напарницу Тэс. — Вон, за тобой командир западных врат увивается. С бородой-то какой пышной, — всплеснула руками старшая русалка, мечтательно улыбаясь. — Статный весь такой мужчина. Могу-у-учий! Красавец одним словом! Подарки дарит. Бери в оборот, да строй свою мечту с домиком и мальками. Кто мешает-то? — Фуу… — протянула Арзу, скорчив брезгливую гримасу. — Тэс, он же старый. Да чё ты нашла там красивое? Волосатый весь такой! Огромный! Он меня пугает. — Ничего ты не понимаешь, дурочка, — печально улыбнулась Тэс, а потом строго добавила: — Всё! Хватит лясы точить. Пора за работу-то браться. Скоро дворец проснётся. Поплыли. Русалки двинулись дальше по коридору и вскоре пропали из виду. — Тэс, — услышал Марин, когда уже хотел вылезти из своего укрытия. — А ты какие новые украшения оденешь на Ксин-ра-Шана? — Еще не думала. — Как так?! — удивленный вскрик. — Ты чё, так нельзя! Как встретишь Ксин-ра-Шана, так весь следующий год и проведешь. Всегда нужно встречать в новом украшении. Ох, несчастная Яфит! — резко переключилась Арзу и запричитала. — Как же она без украшения теперь будет?! Горе-то какое… — Ты о себе-то дурында думай, а не царских наложницах. Правители сами разберутся между собой. Не наше это дело. А вот если мы не поспешим, нам такого… Что устроят прислуге, Марин уже не услышал. Русалки удалились и разобрать речь стало невозможно. Да Марин особо и не старался. Главное он услышал. Младшая жена повелителя, Ундина, ненавидела его маму. Он много раз видел, как мама и вторая жена ругались. Мама потом часто плакала, когда думала, что он не видит. И вот теперь эта гадина пошла на подлость. Немыслимо. Она забрала украшения его мамы. Что же делать? В отдалении зазвучали новые голоса. С царской кухни в коридор стал просачиваться аромат готовящейся еды. По воде прокатились звуки тяжелой тары, что водружали на вулканические плиты курительниц. Из проемов появлялись новые русалки: прислуга расплывалась по делам. Дворец просыпался. Марин понял, что уже не успеет увидеть маму. Он незаметно выбрался из укрытия и вместе с группой поварят выбрался из дворца. Оказавшись снаружи, он, что есть мочи рванул через царский парк обратно в казармы, но все равно не успел. Когда он подплывал к своему этажу, то услышал гомон восклицания и удивления. Марин тихо подплыл и заглянул внутрь. По центру зала над всеми возвышался Аллар, а вокруг него собрались кадеты разных возрастов и с восхищением рассматривали какую-то вещицу. Марин не видел, что держал Аллар, он подплыл ближе, прислушался к разговору. На ладони Аллара красовался радужный рапан. Такого Марин не ожидал. Он, как и его сослуживцы, открыл от удивления рот и с восторгом уставился на бесценную находку. — Я принц, поэтому организовал отряд в Поющее ущелье, — выпятив гордо грудь, надменно вещал Аллар. — Там мы и нашли это сокровище. Я же истинный дагон. Не то, что некоторые, — бросил Аллар презрительный взгляд на находящегося позади всех Марина. — Теперь моя дама сердца будет самой бесподобной на праздновании Ксин-ра-Шана. И это правильно. У настоящих принцев, должно быть всё самое лучшее! — последние слова Аллар произнёс, глядя в упор на Марина. Едкая подколка вмиг убрала глупый восторг. Марин напустил на себя безразличный вид. Он отвернулся и поплыл к своей нише, где с нарочитым вниманием начал наводить порядок. — Марин, где ты пропадал? — тихо спросил подплывший сбоку Ратин. — Я хотел повидаться с мамой, — не поворачиваясь к собеседнику и, продолжая наводить порядок, как можно естественнее, ответил Марин. — Ты совсем с ума сошёл? — зашипел подобно мурене Ратин. — Ратин, я был очень осторожен. — Дело не в этом! — Ратин развернул лицом к себе Марина и, понизив голос, произнес: — Ты хочешь дать командирам повод тебя наказать? Да Аллар чудом не понял, что ты отсутствуешь в казарме. Думаешь, госпожа Яфит будет счастлива, что тебя накажут? При упоминании о маме, которую Марин не смог увидеть, на глазах навернулись предательские слезы. Вырвавшись из захвата Ратина, Марин отвернулся и с яростью стал поправлять матрац из водорослей. — Марин, я просто за тебя беспокоюсь, — произнес Ратин, видя эмоции младшего брата. Сзади раздался хохот и восклицания. Марин резко обернулся. Аллар, понизив голос, что-то рассказывал окружившим его русалам, иногда бросая насмешливые взгляды в его сторону. — Я вам говорю! Только настоящему русалу под силу плавать в Поющее ущелье. Всяким выродкам не под силу, — шептал Аллар, но его слышала вся казарма. — Вот мне, как истинному русалу, это легко далось! — Ну, конечно. У тебя же уже есть боевая форма, — завистливо произнес маленький русалёнок с заднего ряда. — Поэтому ты со всем справился, — восторженно подхватили передние ряды маленьких русалят. — С боевой формой легко, — вздохнули некоторые русалы постарше. — Дело не в боевой форме, а в смелости, — заметил Аллар. — Среди русалов много трусов неспособных на подвиги! В основном этот планктон среди неистинных русалов. Русалы загалдели, заспорили, выясняя кто лучше. Тут и там раздавались выкрики: «Как понять, что мы настоящие? Мы же еще на оборачиваемся!», возмущались самые маленькие по возрасту русалы. «Так боевая форма с тринадцати лет проявляется. Вы не доросли ещё», вторили в ответ более взрослые русалы. Споры усиливались. По внешней стороне самообразовавшегося круга, там, где плотность почитателей Аллара поменьше, некоторые темпераментные русалы правоту соседу уже доказывали кулаками. Правда у русалов всегда за сильнейшим… Аллар, сложив на груди руки, с зажатой в них ракушкой радужного рапана, наблюдал за спором с легкой улыбкой превосходства. Марин только скрипнул зубами со злостью. Зыркнул на все разрастающийся беспредел, да выскользнул за дверь. Находиться в казарменном помещении было невозможно, если там присутствовал Аллар, вечно стремящийся унизить или подколоть Марина. И если вначале Марин велся на подначки и затевал драки, — за что всегда получал наказание в виде нарядов то в столовую, то на уборку казармы, — в дальнейшем Марин стал действовать хитрее и начал притворяться глухим. Но притворяться последнее время становилось все сложнее и сложнее. Ещё этот подслушанный разговор служанок. Гнев за несправедливое отношение к его маме поднимался волной в душе Марина. — Марин, куда ты так мчишься? От голоса Ратина, что, как оказалось, всё это время плыл рядом, Марин вздрогнул и остановился. Воровато оглядевшись, Марин зашептал. — Я знаю, как спасти маме праздник Ксин-ра-Шана. Как сделать её самой красивой на празднике. — Ты о чём? — нахмурился ничего не понимающий Ратин. — Давай уплывем отсюда и я тебе всё расскажу. Через пятнадцать минут Ратин не знал, как отговорить этого чокнутого русала от безумной затеи. Он метался, распугивая рыбешек по небольшой поляне рифового котлована, укрытого от посторонних глаз со всех сторон коралловым лесом капнеллы, и придумывал все новые и новые доводы, чтобы достучаться до разума Марина. — Марин, да пойми же ты наконец! Это опасно! — в голосе Ратина скользило отчаяние. — Но Аллар же плавал? И ничего, — насупился Марин. — Аллару уже пятнадцать, а тебе только восемь исполнилось. Вы в разных весовых категориях. Вдобавок, Аллар спит и видит, как от тебя избавиться. Да не только он! — Зачем это ему? — Марин, ты принц! И ты угроза для наследников. Запомни это! Марин только губы поджал и отвернулся в сторону. Ратин проплыл круг. Остановился возле брата. Вздохнул и принялся объяснять, как ему казалось, простые вещи. — Аллар на престол десятый, но ты сын повелителя от айше. Уже несколько столетий у повелителей Кораллового царства не было Света Души. И тут такая новость! У повелителя появилась айше. Но вот скандал — она оказалась дагонмермом. Да на твою маму было столько покушений, что и не упомнить всех. А когда ты родился, так повелитель вообще забрал вас в свои покои жить. Он справедливо опасался за твою жизнь. Пойми, если повелитель посчитает тебя более достойным, то ты из своего двадцатого места станешь первым на жемчужный престол Кораллового царства. А эта свора вся останется не у дел. Марин, когда ты научишься просчитывать ситуацию на несколько бросков вперед? Когда поймешь, что всё не просто? Марин скрипнул зубами, поджал губы, понимая правоту брата, но из упрямства продолжал молчать. Только голову опустил, чтобы не встречаться взглядом с Ратином. — И что теперь? Все его усилия напрасны? Ты, как глупая рифовая муака (5), собрался добровольно самоубиться, — продолжал наседать на Марина Ратин. Марин исподлобья хмуро посмотрел на Ратина. — Я не отступлю! — проговорил он сквозь зубы. Ратин только руками всплеснул. Сделал стремительный обплыв котлована, подплыл к Марину, с надеждой заглянул тому в глаза, но не увидел, чего хотел. Ратин схватился за голову, заметался перед Марином. Потом опять предпринял попытку достучаться до упертого русала: — Пойми, Марин, — увещевал Ратин собеседника. — Путь к воцарению на жемчужный престол очень долог и кровав. Тебе нельзя никому верить. Это опасно! — Даже тебе? — с вызовом спросил Марин. — Даже доверяя мне, ты должен проверять! Марин нахмурился и отвернулся с упрямством во взгляде. Ратин, видя все это, только головой покачал. — Марин, ещё год назад ты был в очереди на престол двадцать шестым. Ты не задумывался, как именно двигается очередь? Неужели ты не видишь постоянные перетасовки наследников? Неизменны только первые пять кронпринцев. И ты. Благодаря повелителю ты еще жив. Все русалы-наследники для пятерки принцев угроза. Даже Аллар на своём десятом месте на престол угроза для них. Мальков проще во младенчестве уничтожить. Иначе вы вырастете и станете серьезной угрозой. — Но почему? Я же не хочу править, — скривившись, тихо признался Марин, ещё ниже опуская голову. — Мама говорит, что от власти одна боль. Власть не даёт счастья. — Марин, — строго произнес Ратин, — ты никогда не должен так говорить. Никому. Даже при мне больше так не говори. Русалы не терпят слабых. Твои слова — это слабость. Даже если тебе не нужен жемчужный трон, ты не смеешь об этом говорить вслух. Ты должен излучать силу и уверенность. Это для твоей же безопасности. — Но ведь ты мой брат? — растерялся Марин от энергичной тирады Ратина. — Почему я не могу тебе признаться? Ты же на престол точно не метишь. — Не мечу… Потому что не признан повелителем принцем-наследником, — горестно ответил Ратин. — Моя функция охранять и защищать младшего принца, чтобы он смог выжить среди взрослых конкурентов. Именно поэтому я и прошу не произносить больше эти крамольные речи. И у рыб есть уши. Не стоит так явственно показывать слабости, Марин. Ратин помолчал, а потом деловито спросил: — Как ты собираешься обойти заставы и посты? — Есть одна лазейка. Я подслушал месяц назад разговор, — Марин шмыгнул носом и посмотрел в сторону. — Аллар и другие русалы обсуждали, как удрать из Айладана. Там надежно. Страже не попадёшься. А на рифах есть тайный проход. Прямо к Поющему ущелью. Думаю, именно так Аллар прокрался и нашёл сокровище. — Допустим, — кивнул Ратин, зависнув со сложенными на груди руками напротив Марина. — Поющее ущелье серьезно охраняется. Из этой впадины приходят аэрсы (6). Именно оттуда на город нападают селахи (7). — Ратин, ну когда последний раз видели живого аэрса? В прошлом веке! А последнее нападение селахов было еще до твоего рождения. Это все страшилка, чтобы пугать мальков. Я не боюсь! — выпятил грудь Марин. — Я поплыву в ущелье и найду для мамы радужного рапана. И мама с этой жемчужиной станет самой прекрасной на празднике Ксин-ра-Шана. — Тебя не отговорить, — горестно вздохнул Ратин. — Вот что. Я плыву с тобой! В конце концов, ты не только принц. Ты мой младший брат и я обязан защищать тебя. Марин резко вскинул на Ратина голову, уставившись большими глазами. Одно дело рисковать собой, и другое — втянуть в авантюру брата. Марин только снаружи хорохорился, что он ничего не боится, но на самом деле внутри у него все сжималось от ужаса при одной только мысли, что нужно добровольно приблизиться к Поющему ущелью. — Ратин, — начал осторожно Марин, — тебе не обязательно плыть со мной. Один я быстрее обернусь. — Нет уж. Мне повелитель наказал за тобой следить и оберегать. Случись что с тобой, не сносить мне головы. — Ну что со мной может случиться? Быстро сгоняю туда и обратно. И всё! — Если бы эта история не была завязана на Алларе, я бы не беспокоился. Но раз тут торчит его хвост, то ожидать можно что угодно. Решено. Мы плывем вместе!***
Лазурную толщу воды прошивали светящиеся солнечные лучи Ияр. Разноцветные рыбешки, блестя чешуёй, шустро сновали на пределе вытянутой руки, спеша скрыться в водорослях, подальше от опасных хищников. Сияющий, неприступный, бурлящий жизнью, Айладан давно скрылся за спинами двух русалов. Остались позади и заставы с защит-постами. Впереди вырисовывались красивые и такие же опасные скалы Поющего ущелья. Начало ущелья завораживало нереальной красотой. Порфиры и капнелла красовались цветами на скальных выступах. Лучи Ияр прошивали светящимися струнами водную толщу. Камни бликовали под ярким светом, переливались, иллюзорно меняя форму и цвет. Невероятные звуки ласкали слух. Умиротворяющая музыка воды нашептывала успокоение, словно погружая в транс. Безмятежность и счастье. Спокойствие. Ратин тряхнул головой, сбрасывая наваждение и быстро огляделся. Тихо. Даже слишком. Не может быть всё так хорошо. Он перевел взгляд на Марина. Тот с мечтательной улыбкой и затуманенными глазами беспечно плыл вдоль края начинающейся впадины. — Марин, — окликнул Ратин. Брат его не услышал, пришлось подплыть и потрясти за плечо. — Марин! Очнись! — А?! — обернулся Марин. — Не расслабляйся. Мы не на прогулке. Понимание отразилась в глазах Марина. Он покосился в ужасе на черную впадину и шустро рванул поближе к камням. Сквозь гипнотическую музыку Ратин улавливал слабые редкие всплески, заставлявшие чешуйки на хвосте вставать дыбом. Осторожно, чтобы не напугать Марина, он перетек в боевую форму, покрывая тело хитиновой броней. Активировал трезубец, что у воинов всегда висел на поясе, и стал внимательно вслушиваться в водное пространство. Следя за краем впадины, Ратин медленно отплывал в глубь ущелья, пятясь спиной. — Марин, быстрее ищи эти чёртовы рапаны! Нужно убираться отсюда, — произнес Ратин, напряженно озираясь по сторонам. — Я ищу… ищу… — истерично ответил Марин. Он тоже ощутил неладное за кажущейся безмятежностью Поющего ущелья. Марин метался среди камней. Заглядывал в разные выемки. Царапая руки, обшаривал под нагромождением кораллов. Но радужного рапана нигде не было. Ратин видел, как Марина все больше и больше захлестывает отчаяние. Но помочь брату с поиском не мог. По воде уже явственно раскатывалась вибрация. Давление нарастало, заставляя сердце сжиматься от усиливающегося ужаса. Сомнений больше не осталось. Они влипли. Ратин отчетливо слышал плывущих к ним хищников и понимал, уйти они не успеют. Бросив обеспокоенный взгляд на мечущегося брата, Ратин скомандовал. — Марин, тут ничего нет. Уходим в глубь ущелья. Быстро! — Хорошо, — бросил впопыхах Марин, рванув вперед. Ратин отплывал вглубь ущелья все ближе и ближе к скалам, ища подходящее место для боя. Наконец он нашел выступ, где можно надёжно укрыться и дать достойный отпор противнику. Он спрятался за внушительными валунами и замер, напряженно всматриваясь в сторону чернеющей впадины. Секунды текли, словно лава — медленно, но неумолимо. Иногда Ратин бросал взгляды на удаляющегося Марина, с облегчением отмечая, что тот отплыл уже далеко. «Главное спасти его», словно пойманная рыба, билась в голове Ратина мысль. Шум нарастал. Водные потоки отчетливо вибрировали, перекрывая звуки музыки. Ожидание неумолимого конца больно скреблись в душе Ратина. Липкий страх пробирался под чешую. Но легкая надежда, что они выберутся из смертельной передряги, маленькой искрой горела глубоко внутри. Селахи появились внезапно. Они выскочили из впадины и ринулись косяком к легкой добыче. Ратин прижался к скале, уперев древко оружия в камень, выставил вперед заискрившийся трезубец. Ратин привычно глянул назад и увидел онемевшего от ужаса Марина. — Прячься! Быстро! — рявкнул Ратин, генерируя силу для удара. Первый хищник добрался до него, раскрыл для захвата огромную пасть в три ряда сабельных зубов. Бросок. Ответная контратака. Укол в чувствительный нос и, оглушенного электрическим разрядом, селаха откинуло назад. На смену собрату уже рвались два новых хищника. Разворот. Мышцы напряглись, пальцы побелели на трезубце. Замах, удар. Крутящихся от удара тварей, инерцией отбросило в сторону ущелья. Новое нападение. «Не успею! Их слишком много», стучалась лихорадочная мысль в голове Ратина, ожесточенно отбивающего все новые и новые атаки. Толчок. Ратина отбросило на скалы. Сбоку клацнули жуткие челюсти. По пластинам брони царапнули клыки. Резкая боль. В воде заструились нити крови. Вскрикнув, Ратин схватился за поврежденную руку, а хищники рванули к нему с новым напором. Перехватив поудобнее оружие, Ратин начал остервенело отмахиваться от обезумевших от крови тварей. Удары. Толчки. Контратаки. Ратин крутился волчком, отбиваясь от селахов. Глаза застилала пелена, нестерпимая боль заглушала остаток разума, оставляя только инстинкты. Руки слабели, с трудом удерживая единственное оружие. Хруст. Трезубец раскололся пополам. Левая рука скрылась в пасти селаха, прорвавшегося сквозь оборону русала. Не сразу, но тело пронзила нестерпимая боль. Сзади раздался полный ужаса вопль Марина. Ратин еще попытался повернуться, чтобы посмотреть на брата. Рывок. Все завертелось перед глазами… Новый треск рвущейся плоти. В меркнущем сознании Ратина мелькнула мысль: «Крови так много…». Темнота. Марин не видел, как на Ратина напали селахи. В тот момент он заметил на дальнем рифе, среди камней, радужный блеск и, что есть мочи рванул в ту сторону, не смея поверить в удачу. Когда Марин подплыл к узкой расщелине маленькой пещерки, то на её выходе, среди зарослей октокораллов и рифовых камней, действительно, лежала, переливаясь под лучами Ияр, большая раковина радужного рапана. Не веря в такую удачу, Марин схватил находку, развернулся, чтобы сообщить Ратину новость, и обомлел. На маленького, даже в боевой форме Ратина, неслась стая огромных селахов. От увиденной картины Марин оцепенел. Он и близко не представлял насколько эти монстры огромные и страшные. Из шока Марина выдернул приказ Ратина — прятаться. Но Марин, находясь в ступоре, не мог даже плавником пошевелить. Он неподвижно наблюдал, как его брат отбивал первую атаку чудовищ. Следующий момент, что зафиксировало сознание Марина, это несущийся уже на него монстр с распахнутой жуткой пастью полной огромных саблевидных зубов. Сильная судорога выгнуло тело Марина. Превозмогая боль, он начал спешно пятиться, отступая к узкому проему маленькой пещеры, рядом с которой нашёл рапана. Марин почти спрятался, когда, ломая возле пещеры заросли октокораллов, на каменный барьер налетел селах. Зубы клацнули, но поймали пустоту. Марин успел выдернуть руку из пасти монстра. Селах попытался достать Марина из укрытия. Без успеха. Разворотив около пещеры камни и поломав остальные октокораллы, обманутый в надежде на легкую наживу, хищник рванул к прежней, доступной жертве — русалу, что не спрятался. Селах направился к собратьям, что нападали на Ратина. Обдирая бока и руки, Марин с трудом высунулся из укрытия, чтобы увидеть чудовищную картину. Селахи рвали Ратина на части. Заглатывали оторванную плоть, за которой тянулись ленты крови, делая воду мутной. Собственный дикий вопль Марин не узнал. Он кричал, и кричал… Привлекал криком к себе хищников. Не имея возможности отвести глаза от жуткого зрелища. Не в состоянии остановиться. Сознание смутно фиксировало, что на Марина мчится стая озверевших селахов. Инстинкт самосохранения, запущенный адреналином, вопил, что нужно спасаться. Оцепеневший от ужаса Марин не мог сдвинуться с места. С замиранием сердца он смотрел на несущуюся на него смерть. От первого нападения Марина спасло нагромождение валунов, что прикрывали вход в пещерку. Один камень от столкновения с селахом срикошетил прямо в Марина, больно стукнул в бок. Удар вывел его из шока, и этим спас от второго нападения. Пришедший в себя Марин, разодрав плечо, резко нырнул в спасительное нутро пещеры, обнял себя дрожащими руками и прижался к колючей стенке. Плечо саднило, ныло. Из царапины, растворяясь в воде, потекла кровь. Снаружи хищники расшвыривали друг друга, рвались в пещеру. Камни сотрясались от ударов мощных тел. Маленькие камешки, и побольше, откалывались от арки входа и опадали к ногам Марина. В узком проеме пещеры мелькали пасти селахов с кошмарным частоколом зубов. Страх парализовал Марина, он почти перестал дышать, таращась на чудовищ. Но перед глазами вновь и вновь прокручивалась сцена, как монстры разрывают Ратина. Картина все повторялась и повторялась… Погружённый в себя, Марин уже не обращал внимания, что селахи не рвутся к нему в пещеру. Он не слышал боевой горн русалов из сторожевого отряда, что прибыли в ущелье для сражения со стаей селахов. Время для Марина остановилось. Он, словно слепой, смотрел на пустоту снаружи. И ничего не видел. Перед его взором проносилась и проносилась картина гибели брата. В ушах звучал кошмарный треск рвущейся плоти и клацанье мощных челюстей.***
Спустя, наверное, вечность, Марина нашёл поисковый отряд заставы. Сколько прошло времени, он не знал. В один миг пустота лопнула и мир заполнился звуками, светом и запахами. Молчали только чувства. Они, чувства, словно онемели, будто их поцеловала медуза. Наступила резкая темнота: вход в пещеру кто-то загородил. В проеме появилось лицо и быстро исчезло. Следом раздался громкий возглас, а следом просунулась рука и попыталась вытащить Марина наружу. — Повелитель! Мы нашли его! Марин только сильнее вжался в стенку, следя за тем, чтобы к нему не притронулись. Свет опять наполнил пещеру, высвечивая горку камней у входа. Голоса снаружи спорили. Была предпринята еще одна безуспешная попытка вытащить Марина из укрытия. Другая рука слепо шарила в пещере в надежде дотянуться до Марина. Но он, затаив дыхание, еще больше вжался в скалу, даже живот втянул, не давая до себя дотронуться. — Мы не можем его достать, повелитель. Он в плохом состоянии. Ни на что не реагирует. Прозвучал короткий приказ. Свет в пещере на время вновь пропал, а следом раздался властный голос, заставивший дрогнуть внутренний барьер отрешенности, что выстроил вокруг себя Марин. — Марин ан’Диенс! Твой повелитель призывает тебя! Пространство завибрировало, вызывая древнее чувство долга, что было веками закреплено в генах любого русала. Тело Марина непроизвольно вздрогнуло, против его воли оторвалось от стены пещеры, и само поплыло на зов. Не ощущая остроту скал. Обдирая кожу на руках и плечах, Марин выбрался из пещеры и поплыл к повелителю. Тот медленно отплывал спиной назад, уводя Марина от пещеры, поближе к равнине, где расположилась армия русалов. Стоило выбраться наружу, глаза, привыкшие к полумраку, резанул яркий свет Ияра, заставив Марина часто моргать. Словно хрусталь, осыпалась стена отчуждения, что возвел вокруг себя Марин. Очнувшись, он непонимающе заозирался. Вокруг длинными рядами застыли воины с пограничных застав и дворцовая стража. На лицах русалов отражались разные эмоции, начиная от недоумения и потрясения, до благоговейного шока. Воины перешептывались и до Марина долетали обрывки речи. «Невероятно!» «Боевая трансформация!..» «В таком мальковом возрасте? Не может быть!» «А что у принца с волосами?..» «А что у него в руках?» «Да это же…» «Это что?! Радужный рапан?» «Радужный рапан такой большой формы?!» Перешептывания усилились, превратились в монотонный гул. Марин диковато оглядывался, силясь понять, что происходит. Он пытался прислушиваться к тому о чем говорят воины, озадаченно разглядывающие юного русала. — Марин, — мягко позвал требовательный голос. Когда Марин обернулся к повелителю, тот посмотрел на ракушку радужного рапана, что прижимал к груди Марин, и спросил: — Что произошло? И почему мы не можем найти твоего компаньона, Ратина Диенса? От упоминания имени брата, Марин дернулся, как от пощечины. Перевел взгляд в сторону и увидел маму Ратина. Русалка с большими глазами, на дне которых плескалась черная бездна горя, парила за повелителем среди сопровождающей свиты. В глазах Марина навернулись слезы. Он попытался произнести слова, но из горла вырвалось лишь сипение и рой мелких пузырьков. Новая попытка проговорить вслух слова закончилась приступом тяжелого кашля. — Лекаря! — пронесся по ущелью требовательный приказ повелителя. Ряды русалов расступились и впереди появился седовласый русал. За ним следовал русал-помощник, державший чемодан-ракушку. Лекарь подплыл к Марину и стал его осматривать. Марин пристально смотрел на маму Ратина и пытался передать слова взглядом. Он силился сказать: «Что он не хотел, чтобы так получилось… Что не смог помочь… Что ему очень стыдно за свою трусость… Что нужно было… Но он испугался. Ему так жаль… Что он никогда себя не простит за случившееся…» В какой-то момент русалка вздернула подбородок, расправила мелко подрагивающие плечи, развернулась и поплыла в сторону города. Марин попробовал крикнуть ей вслед слова сожаления, но из горла вырвались лишь пузырьки воздуха. — Повелитель, у принца сорван полностью голос. Такое сильное повреждение будет очень долго лечиться. Есть несколько глубоких порезов. Имеются гематомы разных размеров и степени тяжести. Про многочисленные царапины я молчу. — Что скажете про раннюю трансформацию? — заложив руки за спину спросил повелитель. — Пока ничего, повелитель, — склонил голову лекарь, выражая сожаление. — Это прецедент. История медицины не знает к чему может привести трансформация в боевую форму в столь мальковом возрасте. Нужно наблюдать. — Хорошо, — кивнул повелитель, соглашаясь с доводами лекаря. — Что скажете про седые волосы? — Судя по тому, что принц весь седой и находится в шоковом состоянии… А воины заставы сражались с огромной стаей селахов. Тут все логично. Принц испугался напавших на него хищников. Возможно даже… Договорить лекарь не смог. Словно тайфун, с воплем на Марина налетела его мама. Она причитала, обнимала сына, заливая его слезами. Гладила по поседевшим волосам и от этого начинала плакать еще сильнее. Воины-русалы смотрели на демонстрацию чувств и осуждающе качали головой, но делали это так, чтобы не заметил повелитель. На задних рядах пробежал тихий шепот: «…много вольности позволяет повелитель своей айше». Не по традициям русалов публичное проявление чувств. Нехорошо это. В это время Марин прижимался к надежному боку матери и смотрел вслед уплывающей вдаль русалке, потерявшей сына, и чьи плечи уже сотрясались в рыданиях, но кроме него, Марина, эти слезы никто не видел.***
Его разбудили голоса. Один голос нежный, переливчатый, как ручеёк звенит. Он любил его слушать. От его звучания на душе становилось тепло. Второй голос его настораживал. Он чувствовал, что обладатель этого голоса опасен. Что он него лучше держаться подальше. Но почему-то именно этот голос чаще всего звучал рядом с ним. Вот голоса ушли, и тишина начала обволакивать, парализуя спокойствием. Усыпляя. Он парил в некой полудреме, медленно погружаясь в вязкий океан воспоминаний. Сознание уплывало, лениво проваливаясь в прошлое. Но на смену привычным приходили чуждые образы. Интуитивно он понимал, что это важно. Мгновение, и он нырнул на самое дно видений. На этот раз он завис невесомой каплей над рифовым выступом, вокруг которого растянулся тонкий пузырь с зеркальной поверхностью. Если бы не рябь, что пробегала по поверхности, так сразу и не заметишь. Ему, маленькой капле великого океана, стало интересно, что скрывается внутри, и подгоняемый волной, он устремился к барьеру, а потом и за него, капля просочилась через пленку.***
На возвышении, среди зарослей синулярии, укрытые пологом невидимости, застыли два молодых русала. Один в дорогих одеждах, со злорадной ухмылкой, лениво дирижировал светящейся правой рукой, словно по клавишам, перебирая пальцами. Второй русал-слуга, одетый как охранник, нервно теребил длинную черную косу, унизанную иглами морского ежа и, напряженно осматривал пространство, изредка озабоченно бросая хмурые взгляды на бойню внизу. — Прекрасно, — ехидно вымолвил русал, направляя светящуюся ладонь в сторону впадины. — Сейчас это чудо зачистит все концы. И на нас уже точно ничего не будет указывать. Просто прекрасно! Из темной впадины уверенно выплыл огромный матёрый мегаселах и быстро направился к стае мелких, на его фоне, селахов. Наклонив голову вбок и прищурив полные ненависти глаза, первый русал философски заметил: — Правильно мама говорит: «Хороший соперник — мёртвый соперник!» Второго русала пробила дрожь, когда он увидел монстра, приплывшего на пир. Слуга сглотнул и обеспокоенно глянул на первого русала. — Не дергайся, — пренебрежительно бросил магичащий первый русал. — Я контролирую хищников. И этого тоже держу на привязи. Я сильный маг! — Аллар… Мой принц, зачем так рисковать? — почтительно склонился второй русал-охранник, соединив в молитвенном жесте подрагивающие ладони. — Ведь Айладан рядом. О прорыве быстро станет известно стражам. А среди воинов есть немало сильных магов, они легко смогут заглянуть под полог…. А тут вы. Да еще призвали этих монстров. — Вот и замечательно, — оскалился маг-русал. — Простите своего слугу, мой принц. Но я не понимаю… — Тебе и не нужно. Твоя роль — прислуживать мне. Пока ты мне полезен, ты жив. — Мой принц. Вам все равно нужно быть очень осторожным. Ваш дар… Узнай кто, что вы управляете селахами, сочтут вас последователем Хаоса. Решат, что вы из культа аэрсов. — Как кто-то сможет узнать? Я осторожен. Про мой дар только ты знаешь. Или ты решил меня предать? Маг-русал обернулся и взглянул на склоненного в поклоне охранника-слугу. — Нет, мой принц! Я не посмею. Я всего лишь волнуюсь о последствиях вашего поступка. Я предан вам до последнего вздоха. Просто… — второй русал склонился еще ниже, весь напрягся, словно ожидая удара, и тихо продолжил: — Конечно, Ратин не наследный принц, хотя и отпрыск царя. Его не жалко. Одним мальком больше, одним меньше… Но вот Марин. Хоть его позиция в престолонаследовании слаба, все же он наследный принц. Конечно, касты не поддержат его, даже взойди он на жемчужный трон по приказу нашего правителя. Просто… — пытаясь унять бешено колотящееся сердце, русал глубоко вздохнул и сжал в кулаки предательски дрожащие руки. — Да, Арон ан’Диенс признал Марина, но он сын от наложницы, хоть и айше. Мой принц! Ваше положение гораздо выше! Не понимаю, зачем вам так риск… Договорить русал не успел. Пальцы мага полыхнули светом, метнулись к шее русала-слуги и туго сжали жаберные пластины на горле. Русал захрипел, вцепившись в стальную руку, что неумолимо сжимала горло, миллиметр за миллиметром. Русал-маг вплотную приблизил искаженное в гневе лицо с горящим яростью взглядом. — Не смей меня сравнивать с этим ублюдком, — прошипел маг, а по его волосам забегали искрящиеся всполохи. — Моя мать больше не наложница! Она стала законной женой царя. Пока младшей. И я истинный принц жемчужного престола! Когда мать станет первой женой, то я стану единственным, достойным трона, наследником. Русал-маг оскалился, обнажая заостренный частокол зубов. Кривясь, он продолжил с ненавистью, выплевывая слова в багровеющее лицо русала-слуги. — Эта тварь, Марин, недостоин быть принцем. Ублюдок вообще не должен жить! Какой ему трон?! Убить выродка — первоочередная задача. Слуга-русал хрипел и бился в конвульсиях, безуспешно пытался отодрать намертво державшую его руку. Русал багровел лицом и с мольбой взирал на своего принца. Маг гадливо отшвырнул от себя русала, рухнувшего на камни у его хвоста. Отвернулся и больше не смотрел на хрипящего, кашляющего и жадно дышащего русала. Заложив руки за спину, маг-русал наблюдал, как огромный мегаселах пожирает остатки мелких собратьев. В отдалении раздался надрывный зов боевого горна. Взглянув еще раз на монстра, русал-маг уплотнил кокон невидимости и аккуратно смотал ментальный поводок управления. Освободившийся от управления мегаселах дернулся и резко рванул в сторону русалов-подростков. На полпути он заприметил множественные боевые отряды, что выдвинулись в его сторону, развернулся и направился на многочисленную добычу. — Нам нужно уплывать. Мы уже всё сделали, — проговорил русал-маг, следящий, как туша мегаселаха несется на пограничный отряд заставы. Некоторое время стояла тишина, в которой слышалась тихая музыка Поющего ущелья. Молчание затягивалось, наконец, не оборачиваясь, маг-русал добавил твердым голосом. — В следующий раз, Акир, я тебя убью. — Да… Мой принц, — прошептал одними губами слуга-русал, низко склоняя голову перед своим могущественным принцем и внутренне содрогаясь от ужаса. Не снимая полога невидимости, маг и его слуга стали медленно спускаться вдоль рифа, стараясь укрыться от воинов-русалов зарослями раскидистой синулярии.***
Он, маленькая капля великого океана, остался висеть над опустевшей рифовой поляной. Понимание случившегося накрыло, словно волна цунами, мелькая в сознании образами-картинками. Дворцовые интриги…. Праздник… Казармы…. Демонстрация радужного рапана… Самоуверенная вылазка в Поющее ущелье… Прозрение причинило его душе почти физическую боль. Причина той жуткой трагедии — его давнишний враг. А значит… А значит и последнее нападение может быть дело рук ненавистного… Он не успел осознать увиденное. Незаметный ранее гул, который он, маленькая капля океана, воспринимал как пение, приблизился отчетливым рокотом. Жуткая боль пронзила всё его тело, обездвиживая, и его сознание рухнуло в темноту. Обозначения: 1) Дагоны — Раса русалов, имеющая три истинных формы: 1 — человеческую; 2 — русалочью; 3 — боевую трансформацию. 2) Дагонмермы — русалки, что в процессе эволюции потеряли свою третью, боевую форму. Русалки обладали невероятной физической красотой, но в русалочьем сообществе считались второсортными существами. По этой причине крайне редко выходили замуж/женились на полноценных русалах. Частый удел наложницы или наложника в гаремах кастовой элиты. 3) Саркофитоновые казармы — коралл-саркофитон, колония коралловых полипов вида Sacrophyton Glaucum. Внешне очень похожа на гриб. В мире Аквантиды маги-русалы посредством магии выращивали такие «живые» дома, внутри которых можно комфортно жить. Внутренние кораллы полые, разделены на большие сектора — похожи на наши современные квартиры-студии, только очень большие. 4) Празднование Ксин-ра-Шана — дословный перевод: новый-солнца-год. Аналог нашего Нового года. 5) Муака — вид цихлид, из рода Myak, семейство лучеперых рыб. В местном наречии название рыбки звучит как Antar Dhan — «глупая рыба». Такое нелестное имя рыбка получила из-за короткой памяти. Хотя эти существа невероятно сообразительные. 6) Аэрсы — рыболюди. Культ поклоняющийся Хаосу: (доктрина — истинная чистота только в Хаосе. Нужно свергнуть мир в пучину, чтобы очистить его от скверны). Живут на глубине океана. Их еще называют погонщиками. Они могут управлять селахами — глубинными акулами, грозой океанов на Эртине — планете русалов. Аэрсы отпочковались от дагонов когда появились первые дагонмермы. 7) Селахи — глубоководные большие акулы. Представляют собой средний гибрид мегалодона и белой акулы.