Сердце львицы

      Гарри открыл глаза и тяжело вздохнул. Ему во сне снова приснилась мама. Она была очень красивая: с длинными медными волосами и такими же, как у него, миндалевидными зелёными глазами. Она сказала, что они с папой любят его. И что она его никогда не оставит. А затем исчезла в ярко-зелёной вспышке под зловещий мужской хохот.       Над головой мальчика послышались лёгкие торопливые шаги: тётя Петунья уже проснулась и направлялась на кухню готовить завтрак. Гарри знал, что сейчас она подойдёт к двери его чулана и начнёт настойчиво стучать, призывая его проснуться и помочь ей на кухне. В последнюю пару лет это вошло у миссис Дурсль в привычку.       Не желая лишний раз злить тётушку, Гарри торопливо натянул на себя безразмерную выцветшую футболку, которую ещё не так давно носил его кузен Дадли, и мешковатые джинсы. Стоило миссис Дурсль пару раз ударить в дверь чулана, как Гарри сразу же вышел, демонстрируя полную готовность выполнять любые требования.       — Пожарь яичницу с беконом, — окинув племянника неодобрительным взглядом, сурово велела женщина. — А я пока схожу в пекарню за любимыми булочками Дадличка.       И никаких тебе «доброе утро, Гарри. Как тебе спалось, Гарри?». Поттер уже привык к тому, что на него либо кричат, либо игнорируют, поэтому просто коротко кивнул и покорно направился на кухню. Краем уха он услышал, как за тётей захлопнулась входная дверь.       Вскоре на кухне появился Вернон Дурсль, уже облачённый в строгий костюм светло-коричневого цвета, и даже при галстуке.       — Где Петунья? — нахмурив светлые брови, раздражённо спросил он у Гарри.       — Она ушла в пекарню за булочками для Дадли, — незамедлительно ответил тот, переворачивая бекон.       Мужчина кивнул и уселся на своё законное место во главе стола.       — Свари мне кофе, — велел Вернон, разворачивая свежий выпуск газеты, заботливо оставленный на столе супругой.       Гарри покорно достал из навесного шкафа джезву, насыпал в неё две ложки кофе, залил водой и поставил на плиту. На втором этаже послышался громкий топот, словно стадо бегемотов устроило дискотеку.       «Дадли проснулся, — сделал вывод Гарри, раскладывая по тарелкам аппетитные куски бекона и яичницу. — Если сейчас не успею уйти к себе, снова достанется…»       В замке раздался спасительный скрежет поворачиваемого ключа, а ещё спустя минуту на кухне появилась Петунья с бумажным пакетом в руках. Окинув племянника недовольным взглядом и нежно клюнув мужа в гладковыбритую щёку, она стала раскладывать ароматные булочки с малиновым джемом на тарелку. Гарри с траурным выражением лица помешивал кофе в джезве.       Дадли, несмотря на свои весьма солидные габариты, влетел на кухню, точно торнадо. Кухня в доме Дурслей довольно просторная, но не настольно, чтобы такая баржа как Дадли мог спокойно разойтись с щуплым кузеном, стоящим возле плиты. Столкновение было неизбежно.       Получив довольно сильный удар в бок, Гарри, потеряв равновесие, неловко взмахнул руками и зацепил стоявшую на плите джезву, которая с жутким грохотом упала на пол, разлив по идеально вычищенному полу и белоснежной плите своё содержимое. Гарри, на которого так же попало немного горячего кофе, взвыл от боли. В этот момент пламя всё ещё работавшей конфорки взвилось под самый потолок. Дадли закричал от ужаса, когда пламя зацепило его щеку. Гарри по инерции прикрыл лицо рукой, которую тут же пронзила резкая боль от запястья до локтя.       Петунья среагировала практически моментально. Схватив огнетушитель, стоявший в углу возле мойки, она быстро потушила пламя и выключила плиту.       — Вернон, Дадли надо срочно доставить в больницу! — визгливо крикнула она, с неподдельным ужасом разглядывая обожённую щёку сына. А затем, резко развернувшись, вцепилась Гарри в плечо и потащила к чулану. — Мерзкий поганец. Нужно было сдать тебя в приют! Такой же ненормальный, как и Лили…       Совершенно не обращая внимания на всхлипы Гарри, Петунья затолкала его в чулан и закрыла на замок. Тот факт, что племянник тоже пострадал от огня, её совершенно не волновал. Все её мысли вертелись вокруг её милого Дадличка и его ранения.       Гарри, оказавшись в привычной для него темноте чулана, опустился на свой матрац, прижимая к груди раненую руку, и залился горькими слезами. Руку нестерпимо жгло, точно она всё ещё находилась в огне. Боль была настолько сильной, что от неё хотелось буквально лезть на стену.       «За что они так со мной? — здоровой рукой вытирая с щёк солёные слёзы, думал Гарри. — Я ведь ничего не сделал! Почему они меня ненавидят? Чем я хуже Дадли? Я ведь делаю всё, что они говорят: готовлю, убираюсь, стригу газон. Я даже учусь лучше, чем Дадли! За что же они так со мной?»       В памяти всплыл недавний сон с колодцем, и волна отчаяния накрыла мальчишку с головой. Скуля, точно побитая дворняга, Гарри вцепился здоровой рукой в волосы и начинал мерно раскачиваться назад-вперёд, глотая злые слёзы.       — Мамочка, ты же обещала! — сквозь слёзы яростно закричал мальчик, глядя куда-то в темноту. — Ты обещала, что всегда будешь рядом! Где же ты? Забери меня отсюда! Пожалуйста…       Боль в руке была невыносима. И, казалось, с каждой секундой становилась всё сильнее и сильнее. Гарри продолжал плакать. Ему вдруг стало страшно: а вдруг Дурсли больше никогда его не выпустят из чулана? Просто оставят его здесь умирать от боли и голода. Учитывая, как тётя Петунья разозлилась на него, это было более чем вероятно. И она, и дядя Вернон часто говорили ему, что было бы лучше, если бы он погиб в аварии вместе с родителями. Или вообще не рождался на свет.       Внезапно Гарри услышал шаги в коридоре. Судя по всему, Дурсли вернулись. Продолжая прижимать к груди раненую руку, мальчик вжался в стену, морально приготовившись к самому худшему. Шаги приблизились к двери его чулана. Негромко щёлкнул замок. Дверь открылась. И Гарри тут же охватило непередаваемое чувство лёгкости и защищённости. Даже боль, казалось, отступила на второй план. Разлепив слипшиеся от слёз ресницы, он с изумлением уставился на фигуру маленькой темноволосой девочки, с широко открытыми от ужаса глазами смотревшую на него.       — Гарри Поттер… — услышал Гарри тихий мужской голос, донёсшийся откуда-то из-за спины девочки. — Вот ты и нашёлся.       Девочка громко вздохнула и сделала шаг вперёд, уверенно протягивая Гарри свою руку. Мальчик успел заметить, что у неё довольно красивые светло-зелёные глаза. Не такие большие и яркие, как у его мамы во сне, но всё же… Мягкая волна нежности, точно лёгкий бриз, окутала Гарри, и он вдруг понял.       — Мама… — всхлипнув, проговорил он, здоровой рукой хватаясь за протянутую ладонь, порывисто вставая со своего места и мгновенно оказываясь в надёжных объятиях.       Услышав это простое слово из уст сына, Лили вздрогнула и нервно сглотнула. Она и не надеялась когда-нибудь снова услышать его от Гарри. Всё-таки сейчас они с ним ровесники… Притянув к себе ребёнка, так отчаянно вцепившегося в её руку, Лили заключила его в осторожных объятиях и впервые за последнее время ощутила себя полностью удовлетворённой. Её мальчик с ней. Он жив и относительно здоров. Всё остальное не имеет значения.       — Всё хорошо, моё солнышко, — нежно гладя Гарри по торчащим в разные стороны волосам, успокаивающе проговорила она. — Я с тобой. Больше никто не посмеет тебя обидеть.       Продолжая прижимать Гарри к себе, Лили вывела его из чулана и направилась в гостиную. Мальчик при этом отчаянно крутил головой, словно силился что-то увидеть.       — Мне показалось, что с тобой есть кто-то ещё, — осторожно проговорил он, поймав вопросительный взгляд Лили. — Я слышал мужской голос.       — Со мной, действительно, кое-кто есть, — с улыбкой подтвердила та, усаживая сына на диван. — Это друзья. На них специальные чары невидимости, чтобы никто посторонний не узнал, что они здесь. А сейчас посиди немного смирно, я займусь твоим ожогом.       Аккуратно обхватив пальцами повреждённую руку Гарри чуть выше локтя, где не было этих жутких на вид пузырей с мутноватой жидкостью внутри, и слегка приподняв её, Лили взмахнула рукой и произнесла обезболивающее заклинание. Яркий бледно-розовый луч, сорвавшийся с её палочки, произвёл на Гарри сильное впечатление. Он даже не сразу понял, что боль, терзавшая его всё время, прошла.       — Ух ты! — восторженно воскликнул он, глядя на изуродованную руку. — Больше не болит!       — Разумеется. Это было обезболивающее заклинание. А сейчас мы с тобой попросим Северуса сходить за мазью от ожогов.       — Северуса?       Точно дожидаясь момента, когда о нём заговорят, Снейп снял с себя чары невидимости, появившись в двух шагах от сидевших на диване матери и сына. Гарри вздрогнул от его внезапного появления и интуитивно чуть ближе придвинулся к Лили в поисках защиты. Та лишь ободряюще улыбнулась ему и нежно взъерошила и без того растрёпанные волосы.       — Не бойся, это мой старый школьный друг, Северус Снейп, — представила она мужчину. — Он не причинит тебе вреда.       Гарри кивнул. Окинув мрачного мужчину с грязными тёмными волосами, длинным крючковатым носом и холодными чёрными глазами беглым взглядом, он решил, что, пожалуй, не станет делать выводы об этом человеке только из-за неприглядной внешности и поверит матери на слово.       В этот момент рядом с Северусом появился и Ремус, которому тоже захотелось познакомиться поближе с Гарри. Его появление уже не вызвало у мальчика страх, только любопытство. Лили про себя отметила, что, скорее всего, её сын, как и его отец, будет истинным гриффиндорцем: отважным и безбашенным.       — Это Ремус Люпин, — представила она новое действующее лицо сыну. — Твой отец дружил с ним в школе. Да и я тоже. Когда ты появился на свет, Ремус часто приходил к нам в гости и играл с тобой.       — Он друг семьи? — поинтересовался Гарри, с лёгкой опаской разглядывая потрёпанного Люпина, чьё лицо пересекали довольно жуткие шрамы.       — Да, он друг семьи, — подтвердила Лили. — А ещё чуть позже я познакомлю тебя с твоим крёстным. Он, к сожалению, не смог сюда прийти, но он тоже очень хочет тебя увидеть. Но, мы отвлеклись. Северус, будь добр, вернись домой и принести свой чудо-саквояж. В нём ведь наверняка найдётся мазь от ожогов?       — Мазь найдётся, — заверил её Северус, всё это время пристально разглядывающий Гарри. У него защемило сердце при виде таких знакомых изумрудных глаз, сейчас с лёгкой опаской взиравших на него с маленькой копии Джеймса Поттера. — Позволишь провести диагностику мальчика?       — Да, конечно. Думаю, это будет не лишним, — Лили заметила странный взгляд Снейпа, направленный на её сына, но не стала придавать ему значения. В конце концов, не станет же Северус обижать её ребёнка только по тому, что он похож на Джеймса!       Северус достал волшебную палочку и направил её на Гарри. Тот с нескрываемым интересом смотрел на столь необычный предмет, который, как он уже видел, способен творить чудеса.       — А что это такое? — кивнув на палочку Северуса, спросил Гарри у матери.       — Это волшебная палочка, — ответила та, продолжая нежно обнимать сына за плечи. — С помощью неё волшебники колдуют.       Гарри моментально сник.       — Волшебства не бывает, — проговорил он, опустив глаза в пол. — Дядя Вернон говорит, что в чудеса верят только дураки.       Лили поджала губы. Ничего другого она и не ожидала. Ненависть Петуньи и её мужа ко всему, что связано с Магическим миром, была ей прекрасно известна.       — Экспекто Патронум.       Лили взмахнула палочкой, и прямо перед Гарри возникла серебристая лань. Изумрудные глаза засияли восторгом при виде прекрасного животного, от которого исходило приятное сияние и даже некоторое тепло. Как заворожённый, Гарри протянул к лани свою руку, и та доверчиво уткнулась мордою ему в ладонь.       — Она как живая! — с изумлением воскликнул Гарри. — И очень тёплая.       Северус скептически изогнул бровь, но Лили бросила ему предостерегающий взгляд. Она прекрасно видела, как Магия клубилась вокруг Гарри, ластясь к нему, точно кот.       — Малыш, что именно ты чувствуешь? — мягко спросила Лили, разглядывая нити Магии, окружающие её сына.       — Тепло, — ответил Гарри, продолжая осторожно гладить Патронус матери. — Мне хорошо рядом с ней.       — Ты чувствуешь себя в безопасности? Защищённым?       — Да.       На лице Лили расцвела торжествующая улыбка.       — Гарри, это — Патронус. Он нематериален, — объяснила она, положив руку на плечо сына. — А ты, моё солнышко, судя по всему, унаследовал от меня не только глаза.       — Он чувствует Магию? — догадался Люпин, с восторгом наблюдавший за взаимодействием Гарри и Патронуса.       — Судя по всему, да, — подтвердила его предположение Лили. — Похоже, ему передался мой дар, пусть и в слегка видоизменённом варианте.       — Ты тоже так можешь? — Гарри поднял на Лили сияющие счастьем глаза.       — Не совсем так. Я не могу напрямую взаимодействовать с Магией, как это сейчас делаешь ты. Но я её вижу. И иногда чувствую.       Гарри нахмурился.       — Тётя Петунья говорит, что я ненормальный… что я урод.       — Вашей тёте, мистер Поттер, за подобные слова стоит промыть рот с мылом, — уверенно заявил Снейп, прекрасно помнивший, сколько боли ему самому причиняли подобные слова, сказанные пьяницей-отцом. — Вы не урод, а совершенно обыкновенный юный волшебник. Такой же нормальный, как ваш отец, мать или мы с Люпином. А сейчас, если вы не возражаете, молодой человек, я всё же проведу диагностику вашего состояния.       Лили укоризненно покачала головой, но не стала делать Северусу замечаний. В конце концов, он никогда не умел быть вежливым и обходительным с незнакомыми ему людьми. Как он говорил ещё в школе, вежливое обращение и уважение нужно сначала заслужить. Хотя для её ребёнка мог бы и сделать исключение…       Гарри с любопытством разглядывал разноцветные линии диагностирующего заклинания, опутавшие его со всех сторон. Ремус, Лили и Северус также внимательно изучали представшую перед их взором картину. Лили поджала губы: у Гарри было очевидное отставание в физическом развитии из-за недоедания, а также множественные синяки и ссадины.       — Ничего непоправимого нет, — спокойно констатировал Снейп, весьма разозлённый увиденным. Каким нужно быть монстром, чтобы довести до такого состояния семилетнего ребёнка! — У тебя, Лили, на момент появления в Малфой-мэноре дела обстояли намного хуже.       — Это ни в коей мере не умаляет вины этих горе-опекунов, — сквозь зубы процедила Лили. — И поверь мне, я не оставлю их безнаказанными.       — Даже не сомневаюсь. — Снейп убрал палочку в карман. — Какие наши дальнейшие действия?       — Ты сейчас вернёшься домой и принесёшь все необходимые для Гарри лекарства, — Лили была предельно собрана. Она уже успела составить в голове примерный план. — А мы с Ремусом и Гарри подождём возвращения Дурслей. У меня есть к ним несколько вопросов. Кстати, Гарри, ты не знаешь, где они?       — Повезли Дадли в больницу, — ответил мальчик, смутившись. — Ему лицо обожгло, когда плита взбесилась.       — Плита взбесилась? — удивился Ремус. — Ты не мог бы рассказать поподробней?       Гарри пожал плечами и в подробностях пересказал утреннее происшествие. Он заметил, как мама и Северус обменялись какими-то странными взглядами. И тут его осенило.       — Это из-за меня вспыхнул огонь?       — Да, мой хороший, — не стала скрывать от него правду Лили. — Твоя личная магия так откликнулась на боль. Это называется стихийным выбросом. Такое часто случается с маленькими волшебниками, и в этом нет ничего страшного. Тебе совершенно не в чем себя винить. Я, например, во время своего первого выброса уничтожила всю мебель в гостиной. Мама с папой были в ужасе!       Лили не смогла сдержать смеха, вспоминая ошарашенные лица родителей, когда они увидели совершенно пустую комнату с обугленными стенами, посреди которой она стояла.       — А после моего выброса пришлось менять все стёкла в доме, — поддержал её Ремус. — Так что не переживай, Гарри. Со временем ты научишься контролировать свою магию, и подобные маленькие недоразумения больше не произойдут.       — Но Дадли пострадал из-за меня! — продолжал упорствовать Гарри. В изумрудных глазах заблестели слёзы.       Лили тяжело вздохнула и притянула сына к себе, заключив в крепкие объятия.       — Нет, Гарри. Твоей вины в этом нет, — твёрдо проговорила она. — Виноват тот, кто додумался ребёнка двух довольно сильных волшебников отдать на воспитание маглам, которые априори не способны справиться с проявлениями его магии.       — А кто это был? И зачем меня отдали тёте, если ты жива? А папа тоже жив?       Лили горько улыбнулась и нежно потрепала Гарри по всклокоченным волосам. Похоже, любопытством и жаждой докопаться до истины он тоже пошёл в неё.       — Гарри, — мягко проговорила она, глядя в глаза сына. — Я отвечу на все твои вопросы и всё тебе объясню. Но чуть позже, хорошо? А сейчас давай сходим на кухню и устраним последствия твоего выброса. Заодно покормим тебя. Чего бы тебе хотелось?       — Блинов? — осторожно предположил Гарри, не до конца веривший, что ему, действительно, дадут то, что он хочет.       — С клубничным джемом?       — Ага.       Лили повернулась к Снейпу.       — Сев, захвати из дома оборотное зелье. Думаю, будет лучше, если я поговорю с сестрой в своём прежнем облике. И не говори пока ничего Сириусу. Хватит того, что я сама готова разорвать Дурслей на части. Его присутствие здесь будет лишним.       Северус коротко кивнул и направился к выходу из дома, предварительно вновь наложив на себя чары невидимости. Попасться на глаза кому-нибудь из соседей ему совершенно не хотелось.       Пройдя вместе с Гарри на кухню, Лили огляделась. На полу — живописное тёмно-коричневое пятно от кофе. Потолок, плита и часть стены почернели. Один взмах волшебной палочки, и кухня вновь засияла первозданной чистотой и порядком. Гарри, при виде того, с какой лёгкостью она справилась с последствиями пожара, восхищённо охнул и с благоговением посмотрел на мать. Лили в ответ лишь мягко улыбнулась и принялась изучать содержимое шкафчиков в поисках муки. Гарри, уже совершенно забывший про обожженную руку, вызвался ей помочь. Лили не стала возражать. Люпин, стоявший в дверном проёме, прислонившись плечом к косяку, с щемящей нежностью в сердце наблюдал за тем, как мать и сын, сейчас выглядевшие скорее как брат и сестра, вдвоём ловко готовят тесто для блинов. Ему было жаль потерянных шести лет, проведённых ими порознь. Он не имел ни малейшего представления о том, сколько им пришлось пережить. Вряд ли хоть один из этих двоих честно признается в том, сколько боли и страданий выпало ему. Но сейчас, стоя на пороге этой кухни, Ремус мысленно дал обещание этим двоим, а также своему погибшему другу Джеймсу, но, главное, самому себе: он не позволит больше никому причинить боль Гарри и Лили. Он уничтожит любого, кто посмеет попытаться разрушить эту семью. Он сделает всё, чтобы они были счастливы.       К моменту возвращения Снейпа на кухонном столе возвышалась солидная башня из румяных блинчиков. Гарри сидел на табурете с чашкой горячего шоколада в руках и смотрел на мать глазами, полными восхищения и обожания.       Северус поставил на свободный табурет свой саквояж, достал из кармана флакон с оборотным и протянул его Лили. Та кивнула в знак благодарности и спрятала зелье в кармане мантии.       — Садись, Сев, тоже поешь, — она указала на свободный стул. — Ты ведь не против, что я сама займусь ожогом Гарри?       — Не против, — заверил её зельевар, удобно устраиваясь за столом. — Надеюсь, у твоей сестры найдётся приличный кофе?       — Для тебя хоть звезду с неба, мой саркастичный друг, — рассмеялась Лили, наливая ему в чашку свежесваренный кофе. — Тебя, кстати, очень долго не было. Что-то случилось?       — Блэк случился, — недовольно пробурчал Снейп, делая глоток ароматного кофе из крохотной чашки. — Устроил допрос с пристрастием. Тоже мне, аврор недоделанный.       — Аврор? — переспросил Гарри, переводя взгляд со Снейпа на Лили.       — Авроры — это что-то в роде полицейских у маглов, — пояснила Лили. — А маглами волшебники называют тех, у кого нет магических способностей. Петунья, например, магл. И наши с ней родители тоже были маглы.       — А у папы?       — Джеймс был чистокровным волшебником. Причём его родители принадлежали к весьма древним и уважаемым Родам.       Лили извлекла из саквояжа Снейпа мазь от ожогов, открутила крышку и подошла к сыну. Гарри с готовностью протянул ей пострадавшую руку.       — Тётя Петунья говорила, что папа был алкоголик и бездельник, — смущённо покраснев, сообщил Гарри, наблюдая за тем, как мама осторожно втирает ему в руку прохладную мазь, пахнущую какими-то травами. — И что вы с ним разбились на машине.       У Лили от ярости даже в глазах потемнело. Да как Петунья посмела осквернять память Джеймса своей наглой ложью!       В окнах зазвенели стёкла, а посуда, стоящая на столе, заходила ходуном, как при землетрясении. Пару раз моргнула лампочка, которая до этого была выключена.       — Лили, — предостерегающе сказал Северус, с тревогой глядя в резко побледневшее лицо подруги.       — Мам, — Гарри ощутил, как воздух на кухне наэлектризовался. Мальчику показалось, что ещё чуть-чуть, и начнут сверкать молнии.       — Да, малыш, — Лили не без труда взяла себя в руки и даже смогла изобразить некое подобие улыбки. — Прости. Это тело слишком молодо и мне ещё не до конца удаётся справляться с его магией.       А насчёт того, что сказала Петунья. Она солгала. Джеймс, конечно, не был идеалом. Порой он был легкомысленен и заносчив, а в школьные годы так и вовсе невыносим. Но твой отец любил тебя, Гарри. Он был храбрым человеком и умер, защищая нас. А ещё он был верным и преданным другом — это тебе подтвердит и Ремус, и Сириус.       Лили ощутила, как на глаза навернулись слёзы. Поставив мазь на край стола, она отошла к окну. Она не могла позволить никому видеть свою слабость. Даже собственному сыну.       Гарри встал из-за стола, подошёл к матери и молча обнял её за плечи. Ему было жаль, что она расстроилась из-за его слов.       В этот момент послышался шум работающего мотора, а ещё спустя пару мгновений на подъездной дорожке к дому показался автомобиль Дурслей.       — Вот и родственнички вернулись, — в голосе Лили отчётливо слышались стальные нотки. — Шоу начинается.