Сердце львицы

      Разговор с леди Вальбургой растянулся на несколько часов и больше напоминал диалог слепого с глухим. Лили как-то совершенно забыла, что никто, кроме ритуально посвящённых, не способен запомнить её истинную сущность, даже если она лично ему об этом рассказала. Так что не было ничего удивительного в том, что, очнувшись, леди Вальбурга весьма холодно поприветствовала незнакомую ей маленькую девочку и строго спросила, что та делает в её доме. Пришлось Лили показывать ей в Омуте Памяти воспоминания об их утренней встрече, а заодно вкратце пересказывать ночную эпопею «спасение хозяйки Блэк-хауса».       Кричер, во время разговора не отходивший от постели своей обожаемой Хозяйки, активно кивал головой в подтверждение слов Лили. Той оставалось только радоваться тому, что домовики, как и гоблины, пользовались магией иного рода, поэтому на них магия проведённого ею ритуала почему-то не действовала.       В конечном итоге Блэк-хаус Лили покинула уже с рассветом, предварительно оставив Кричеру небольшой кусок пергамента с адресом дома, чтобы он смог провести через чары Фиделиуса семейного колдомедика. Несмотря на их с Северусом вмешательство Лили всё же настояла на осмотре леди Вальбурги специалистом. Кроме того, колдомедик, наверняка, назначит ей определённые лекарственные зелья. И тогда Северус сможет посещать Блэк-хаус на законных основаниях, всё-таки он Мастер Зельеварения, и нет ничего удивительного, что богатая и знатная пожилая дама обратилась именно к нему за помощью.       Переместившись с помощью Тинки в Тупик Прядильщиков, Лили сразу же увидела встревоженное личико Гарри, сидевшего на диване с чашкой чая в руках. Услышав хлопок аппарации, мальчик тут же поставил чашку на стол, вскочил со своего места и кинулся в объятия матери.       — Гарри проснулся посреди ночи и испугался, что в доме никого нет, — мрачно сообщил Снейп. — Я дал ему умиротворяющий бальзам, но он всё равно сильно переживал, что ты так долго отсутствуешь.       — Прости, мой хороший, я совсем не хотела тебя пугать, — Лили нежно гладила сына по спине, осторожно окутывая своей магией, чувствуя, как хрупкое детское тельце постепенно расслабляется в её руках. — Просто случился небольшой форс-мажор, и мне пришлось срочно сорваться прямо посреди ночи, а затем и Сева выдернуть из постели.       — Ты расскажешь, куда ходила? — шмыгнув носом, уже спокойно спросил Гарри.       — Конечно. Только сначала немного отдохну. Мне пришлось много колдовать, и я слегка устала.       Лили выпустила сына из объятий и мягко провела рукой по его волосам. При этом во второй руке она всё ещё держала медальон Волдеморта, так и не решившись надеть его из опасений, что из-за большого оттока магии она может не совладать с Тёмной магией крестража, и он окажет на неё такое же влияние, что и на Вальбургу. В тот момент, когда Лили отбросила со лба сына чёлку и мимолётно коснулась пальцами его шрама в виде молнии, она ощутила, как всё её тело пронзила резкая волна магии, вступившей в резонанс с магией медальона. Вздрогнув, Лили отпустила свой дар, по-новому взглянув на разноцветную «корону» на голове сына. Как же она сразу этого не заметила! Впрочем, это было и не удивительно. Прежде ей не приходилось видеть крестражи Волдеморта, да и с его личной магией она была знакома лишь мельком. Поэтому и не смогла распознать, что её сын — крестраж Тёмного Лорда.       От осознания этой, ужасающей истины Лили почувствовала, как у неё подогнулись колени, и она медленно осела на пол, с ужасом глядя в лицо сына.       — Мама! — испуганно воскликнул мальчик, видя, как резко побледнела Лили. — Тебе плохо?       Та в ответ лишь покачала головой, пытаясь совладать с собственными эмоциями и не испугать ребёнка ещё больше. Северус, в мгновение ока оказавшийся возле Лили, подхватил её на руки и усадил на диван. Буквально силой вырвав из рук подруги медальон, он убрал опасный артефакт на каминную полку, а сам проворно наложил на Лили диагностирующие чары, которые, впрочем, не выявили ничего особенного, кроме магического истощения. Волшебница же не сводила с сына глаз, полных боли и отчаяния. В голове царила полная каша. Лили хотелось бегать по комнате, кричать и крушить мебель. Ей срочно нужно было успокоиться, взять себя в руки и обдумать новую информацию. Но сначала нужно было выпустить пар…       — Тинки! — позвала она домовика. И, стоило тому только появиться, решительно протянула ему руку. — Перенеси меня в Певерелл-мэнор.       Ни Северус, ни Гарри ничего не успели сказать, а Лили уже исчезла вместе с домовиком.       — Что это сейчас было? — растерянно спросил Гарри, с недоумением глядя на то место, где только что сидела его мать.       — Понятия не имею, — заверил его Снейп, нахмурившись. — Но, не сомневайся, как только она вернётся обратно, мы всё выясним. А сейчас пойдём завтракать. В родовом особняке твоей матери ничего не угрожает. Пусть даже этим особняком и является Азкабан.

***

      Едва только перед её глазами появились серые каменные стены одной из камер Азкабана, Лили, давая волю эмоциям, издала страшный крик, больше напоминавший вой смертельно раненного животного. Магия особняка, откликаясь на душевную боль Главы Рода, вихрем взметнулась, окружая Лили разноцветными спиралями, поддерживая, пытаясь успокоить. Стены Азкабана, уже отвыкшие от такого напора магии, задрожали, но Лили, казалось, этого даже не заметила. Измотанная нервным напряжением последних часов, волшебница медленно сползла вдоль стены, уткнувшись лбом в прохладный камень, от которого исходил слабый запах могильной сырости.       «Так, Лили, возьми себя в руки, — мысленно строго велела она самой себе. — Нужно срочно что-то решать: осколок души Волдеморта в Гарри, скорее всего, попал в ту ночь, когда я умерла. Похоже, Магия по какой-то причине засчитала мою смерть в качестве ритуального жертвоприношения. Значит, осколок в Гарри уже шесть лет… это плохо. Очень плохо. За это время они, с большой долей вероятности, успели слиться, а это значит, что разделить их сможет только сам Волдеморт. Или Смерть».       — Необычная у вас маскировка, миссис Поттер, — внезапно раздался сзади чуть хрипловатый мужской голос, заставивший Лили вздрогнуть от неожиданности.       Резко вскочив на ноги, волшебница на ходу выхватила из кармана ритуальный кинжал и обернулась. У противоположной стены, возле нар, прямо на полу сидел Антонин Долохов, прислонившись спиной к стене, и с явной насмешкой разглядывал свою «гостью».       «Вот зараза! — мысленно застонала Лили. Она никак не ожидала, что Тинки перенёс её в камеру к одному из заключённых. — Ну, получит у меня этот балбес лопоухий!..»       И тут Лили обмерла. Долохов назвал её настоящим именем! Более того, он узнал её в детском теле, хотя ни разу его не видел, и уж точно не входил в список посвящённых в её тайну. Возникал резонный вопрос: какого хрена?       — Как вы меня узнали? — стараясь скрыть напряжение в голосе, тихо спросила Лили, внимательно разглядывая цветные линии вокруг Антонина. Он, определённо, был очень сильным магом, причём боевым. Также она видела в нём спящий дар некроманта — скорее всего, родовой. И всё. Ничего сверхъестественного, что могло бы позволить ему обойти магию проведённого ею много лет назад ритуала.       — Только Глава Рода Певерелл может спокойно войти и выйти из Азкабана, — резонно заметил узник. — И на данный момент этим Главой являетесь вы, миссис Поттер.       — Резонно, — не могла не признать очевидное Лили. — Но почему вы меня помните?       — А почему я должен был вас забыть? — всё тем де насмешливым тоном поинтересовался Долохов. — Вы навещали меня совсем недавно. Да и для старческого маразма я ещё слишком молод.       Лили поджала губы. Ещё одна проблема на её голову. Неужели в защитной магии ритуала произошёл какой-то сбой? Может, тогда и Петунья запомнила, что именно она забрала Гарри? Хотя, нет, это маловероятно. Тогда Дамблдор, наверное, сказал бы об этом Северусу… или не сказал бы?       — Я не должен был вас запомнить, — заключил Долохов, моментально став серьёзным. — Полагаю, причина в неком ритуале, позволившем вам омолодиться на двадцать лет и выжить после смертельного проклятья Лорда?       — Считаете, я стану говорить об этом с Пожирателем Смерти? — теперь настала очередь Лили насмешничать. — Я не настолько глупа!       — А насколько вы глупы? — в тон ей ответил тот. — Вы вытащили из тюрьмы Сириуса Блэка, а ведь он, как я слышал, убил больше десятка маглов. Разве это не глупость?       — Тогда мне казалось, что это правильно, — с лёгкой грустью в голосе заметила Лили. — Сейчас я в этом уже не уверена.       Странно, но общение с Долоховым не доставляло ей никакого дискомфорта. Скорее, наоборот, действовало успокаивающе, заставляя хотя бы на пару мгновений забыть о свалившейся на неё «проблеме». Насторожившись столь необычной для себя реакции на совершенно незнакомого и крайне опасного человека, Лили с большей внимательностью стала разглядывать нити личной магии Долохова, пытаясь понять, что именно её так привлекает в этом маге.       — Что вы так пристально разглядываете? — повышенный интерес Лили не укрылся от глаз наблюдательного Долохова. — У меня внезапно выросла вторая голова?       — Нет, но у вас абсолютно разбалансированная магия, — Лили на мгновение прикрыла глаза, давая им возможность отдохнуть от разноцветных всполохов. — И дело тут не только в Метке… с вами что-то случилось, ведь так? Что-то по-настоящему страшное.       — Вас это не касается, миссис Поттер, — сурово одёрнул её мужчина, вмиг растеряв весь свой добродушный настрой.       — Разумеется, — согласилась Лили. — И не миссис Поттер. Лили Поттер умерла шесть лет назад. Для вас я герцогиня Певерелл.       Долохов на это заявление лишь презрительно фыркнул и отвернулся, всем своим видом демонстрируя, что беседа окончена. Но Лили отступать была не намерена. Разбалансированная магия Долохова должна была действовать на неё отталкивающе, вызывать бессознательное беспокойство и желание быть как можно дальше от этого человека. Однако Лили ничего подобного не чувствовала. Это было крайне необычно. И, пожалуй, даже пугающе.       Тряхнув головой, Лили решительно подошла к Долохову и схватила его за плечо, собираясь разглядеть «нижние» слои магии мужчины. Однако это ей не понадобилось. Едва она прикоснулась к Пожирателю, его личная магия всколыхнулась и буквально ринулась к Лили, словно преданный пёс, встречающий любимого хозяина после долгого отсутствия. От резкого притока магии у Лили даже закружилась голова, и она непременно бы упала, но Долохов успел подхватить её под локоть. Мужчина выглядел потрясённым.       — Что это? — растерянным голосом спросил он, прекрасно ощущая, как его магия сплетается с магией Лили. — Неужели, магическое партнёрство?       — Нет, всего лишь резонанс личной магии. — Лили осторожно высвободила свой локоть из крепкой хватки мужчины и отступила на пару шагов назад. — Явление довольно частое, к слову. На его основе строится принцип донорства магии.       — При обычном обмене магии такого не происходит, — заметил Долохов, уже приходя в себя после фееричного представления, устроенного герцогиней Певерелл. — Моя магия точно взбесилась. Она сама рвалась к вам!       — Закон сообщающихся сосудов, — пожала плечами Лили. — У меня было магическое истощение и ваш запас магии, естественно, превысил мой. Вы просто поделились со мной «излишком». По-братски, так сказать…       Лили задумалась. В её нынешнем положении, когда любое мало-мальски серьёзное колдовство приводит к магическому истощению, резонанс магии был просто даром небес. Да, Долохов был не самой привлекательной в плане донорства личностью. Он был опасен и абсолютно непредсказуем. Но, за отсутствием альтернативного выбора…       — Мистер Долохов, как вы смотрите на то, чтобы заключить взаимовыгодную сделку?       В глазах узника вспыхнул неподдельный интерес, а тонкие губы растянулись в широкую улыбку, которая, впрочем, больше походила на звериный оскал.       — Я весь внимание, герцогиня.       — Как вы уже заметили, на данный момент я являюсь «счастливой» обладательницей детского тела. Его Магическое ядро не предназначено для серьёзной магической нагрузки. А колдовать мне, к сожалению, приходится довольно много. Что закономерно приводит к магическому истощению. Так вот, я предлагаю вам стать моим донором. Я буду приходить к вам в любой момент, когда мне это понадобится, и вы будете восстанавливать мою магию. Я же в свою очередь улучшу вам условия пребывания в данной тюрьме.       — Всего лишь улучшите условия? — рассмеялся Долохов. — Почему же не выпустите на волю? Блэку вы оказали подобную любезность.       — Сириус Блэк — друг моего покойного супруга и крёстный моего сына. У него совершенно иной статус. И отношение к нему соответственное.       — И каким же должен быть статус, чтобы покинуть Азкабан? Быть может, клятвы Верности будет достаточно?       — Мне не нужны рабы, — сурово одёрнула его Лили. — Я не Волдеморт.       На некоторое время воцарилось тягостное молчание. Долохов тяжело пыхтел: ему не понравилось упоминание Лорда. Лили же думала о том, что в прошлой жизни ей бы даже в голову не пришло заключать сделку с Пожирателем Смерти. Регулус с Северусом были не в счёт.       — Пойдёмте со мной, мистер Долохов, — Лили направилась в сторону прохода в Хозяйское крыло. — Я покажу вам те улучшенные условия, которые я вам предлагаю в обмен на вашу помощь.       Долохов покорно поднялся с пола. Лили открыла проход и взяла мужчину за руку — без тактильного контакта или специального ритуала магия Рода просто не пропустила бы его внутрь.       Лили спустилась вниз на два этажа и открыла ещё один проход — он вёл в гостевые апартаменты, попав в которые, Антонин едва сдержал восхищённый возглас. Первой комнатой оказалась просторная гостиная, оформленная в голубых тонах. Пол устилал мягкий ковёр с длинным ворсом. В центре стоял невысокий овальный стол из тёмного дерева, рядом с ним — удобный диван и широкое кресло. Вдоль стены тянулся шкаф со стеклянными дверцами, все полки которого были заставлены древними фолиантами, к которым так и тянулись руки. Но больше всего поражало зачарованное окно, показывающее ясное безоблачное небо и какой-то сад с аккуратно подстриженными кустарниками и роскошными цветниками.       Все эти годы, проведённые в четырёх стенах тюрьмы, Долохов скучал только по двум вещам: водке и небу. И если с отсутствием алкоголя ещё как-то можно было смириться, то нехватка живой природы, хотя бы её бледного отголоска в виде нарисованного пейзажа, вызывало чувство острой тоски и безнадёжности. В первое время своего заключения Антонин часто видел сны о своей родине: заснеженные просторы Сибири, непроходимые таёжные леса, где весь воздух был пропитан ароматом хвои. И всегда — яркое солнце над головой на бескрайней небесной глади… Впрочем, дементоры довольно быстро высосали все светлые воспоминания, оставив после себя только виды разрушенных домов, залитой кровью земли и изуродованных тел.       Лили видела, как Долохов медленно приблизился к зачарованному окну и замер перед ним, точно статуя. На лице мужчины на мгновение отразилась горечь.       — Здесь есть ещё спальня и ванная, — сообщила ему Лили, решив прервать затянувшееся молчание. — Всё это будет вашим, если, конечно, вы примите моё предложение. Домовик позаботится обо всём необходимом: еда, напитки, книги, одежда. Любой ваш каприз, в пределах разумного.       — Хорошо, — ответил Антонин, не оборачиваясь. — Я согласен на ваши условия, герцогиня. Принести вам Непреложный Обет или составим договор?       — Нет. Достаточно вашего устного согласия. Просто учтите: стоит вам хотя бы раз отказать мне в подпитке магией, и вы тут же вернётесь в свою мрачную сырую камеру.       — Я вас понял, герцогиня.       — Лили. Можете называть меня по имени. Домовика зовут Тинки. Я сейчас отдам ему все необходимые распоряжения. А вы пока располагайтесь.       Долохов ничего на это не ответил. Всё его внимание было сосредоточенно на ветках кустов, качающихся из стороны в сторону под порывами ветра. Лили понимающе хмыкнула и бесшумно вышла из комнаты. Если ей удастся всё правильно обставить, Долохов станет одним из её самых преданных сторонников и помощников. Главное не спешить и найти правильный рычаг давления. Но на это у неё ещё будет время. А сейчас нужно было возвращаться домой к Гарри и Северусу, которые наверняка потребуют от неё объяснений. И как бы Лили ни хотелось сохранить всё в тайне, ей придётся рассказать им правду. Потому что от семьи секретов быть не должно.