Сердце львицы

      Оставлять крестраж в доме Малфоев Лили не стала, опасаясь, что Люциус может заметить его пропажу раньше, чем они с Северусом покинут поместье. В связи с этим перед тем, как лечь спать, волшебница вызвала Тинки и попросила перенести её в Азкабан — единственное место, где, по её мнению, крестраж будет в безопасности.       Тинки доставил герцогиню Певерелл прямиком в хозяйское крыло. Миновав богато обставленную гостиную, которую расторопный эльф привёл в надлежащее состояние, убрав всю грязь и пыль, скопившуюся за века, в надежде, что госпожа будет жить в родовом гнезде, Лили вошла в небольшой кабинет, некогда принадлежавший главе Рода. Обойдя письменный стол, она открыла специальную потайную нишу, в которой находился зачарованный сейф весьма специфической формы — в виде гигантского черепа. Всё-таки у Певереллов было весьма своеобразное чувство юмора…       Поместив крестраж в одну из глазниц черепа, которая тут же заросла, словно её и не было, Лили закрыла нишу и, после недолгих раздумий, решила заглянуть к Долохову. Всё-таки она довольно давно не навещала своего «гостя»… пора было убедиться, что Антонин не умер от скуки.       Долохов, несмотря на поздний час, не спал. Мужчина в лёгкой домашней мантии полулежал на диване, закинув ноги на кофейный столик, и читал какую-то книгу в тёмно-коричневом переплёте. Будучи боевым магом, Антонин обладал весьма чутким слухом, поэтому звук лёгких шагов по коридору прекрасно услышал. И, поскольку кроме эльфа и герцогини Певерелл в эту часть Азкабана никто больше пройти не мог, личность припозднившегося гостя была очевидна.       Лили бесшумно вошла в комнату. Увидев Долохова, она в нерешительности замерла в дверях: в конце концов, объективных причин заявляться к мужчине, да ещё и посреди ночи, у неё не было. В коне концов, каких-то шесть лет назад они были врагами, скорее всего, её появление только разозлит его или доставит дискомфорт.       — Доброй ночи, мистер Долохов, — поприветствовала Лили Антонина. — Можно войти?       — Доброй ночи, герцогиня, — мужчина оторвался от книги и окинул гостью внимательным, цепким взглядом, чем-то неуловимо напомнившим Лили взгляд Северуса. — Странные вопросы вы задаёте, учитывая тот факт, что являетесь хозяйкой этого дома.       — Зато владелец данных апартаментов — вы. И мне не хотелось бы досаждать вам своим присутствием.       По губам Антонина скользнула мимолётная улыбка. Закрыв книгу, мужчина отложил её в сторону, убрал ноги со стола и сделал приглашающий жест, указывая на диван рядом с собой. Лили благодарно улыбнулась и села.       — Нужна моя помощь как донора? — деловито осведомился Долохов. — Выглядите не вполне здоровой.       — Магия шалит, — пожала плечами та в ответ. — Но ваша помощь пока не нужна — сама восстановлюсь.       — Я так понимаю, что моя помощь потребуется только в критической ситуации? — дураком Долохов не был никогда и подтекст сказанного понял легко.       — Да.       Антонин кивнул и устремил взгляд на огонь, жарко полыхающий в камине.       — Зачем тогда вы пришли, герцогиня?       — У меня были дела. По пути решила заглянуть к вам, проверить, всё ли в порядке.       — Боялись, что я мог сбежать?       — Нет. Вы бы не смогли покинуть Азкабан — особняк бы вам не позволил этого.       — Тогда зачем?       — Не знаю, — Лили старалась никогда не врать, особенно если в этом не было необходимости. А сейчас её, определённо, не было. — Просто захотелось.       И вновь понимающий кивок. Раньше, до Азкабана, до всей этой кровавой резни, которую он сам и устроил, Долохов тоже делал лишь то, что хотел. Общался лишь с теми, кто ему нравился. Когда он променял свободу на рабство, а главное, зачем? Что ему дала служба Волдеморту? Ничего. У Антонина было достаточно времени, чтобы всё обдумать. И прийти к неутешительному выводу: он полный кретин. И что теперь делать с этим озарением — непонятно.       — У вас всё есть? — после довольно продолжительного молчания поинтересовалась Лили, так же, как и Антонин, неотрывно смотревшая в камин. — Что-нибудь нужно?       Долохов лишь презрительно фыркнул.       — У меня всё в норме. Домовик кормит исправно, и даже вот, книжки таскает. Так что вам не о чем волноваться, герцогиня.       — Мне всегда есть о чём волноваться, — каким-то бесцветным голосом возразила Лили. — И о ком. Теперь вы по воле Судьбы входите в короткий список причин моей тревоги. Так что привыкайте.       Больше говорить было не о чем. Во всяком случае, пока. Лили каждой клеточкой своего тела ощущала, что Долохову нужно сейчас побыть одному. Подумать. Оценить. Взвесить. Мужчине было невдомёк, что Азкабан — не простоё родовое поместье. У Певереллов вообще ничего и никогда не бывает просто. И Азкабан не был исключением. Он был всем, чем угодно, но только не заурядным зданием из камня. Не зря же из него в конечном счёте сделали тюрьму.       Замок был живым организмом. У него была душа и сознание. Он внимательно следил за своими «гостями»: о ком-то заботился, кого-то ненавидел. Но всем до единого пытался помочь в силу своих возможностей. Но помогал исключительно в одном: в обретении душевного покоя. Правда, эту задачу сильно осложняли дементоры, весьма негативно влияющие на психику нынешних жильцов замка. Однако некоторым заключённым это всё же не мешало достичь небольшого просветления. И в их число как раз и входил Долохов, который ну очень приглянулся Азкабану в силу энергичности и цельности своей натуры. Антонина особняк любил. А когда к мужчине с благосклонностью отнеслась Лили, эта любовь переросла в самое настоящее преклонение на грани фанатизма. И Лили, чувствовавшая Азкабан, как саму себя, прекрасно об этом была осведомлена. Поэтому и не навязывала Антонину своё общество, позволяя Азкабану залечить душевные раны бывшего Пожирателя. Да, именно бывшего. Почему-то в этом волшебница была абсолютно уверена.

***

      Выспаться бывшей миссис Поттер так и не удалось. Ей показалось, что она только-только легла на мягкую постель в отведённой ей спальне Малфой-мэнора и закрыла глаза, как из дремоты её выдернул громкий жалобный вскрик: «Мама!». И голос явно принадлежал Гарри.       Лили открыла глаза и мгновенно вскочила с постели, на ходу выхватывая из-под подушки ритуальный кинжал, с которым не расставалась даже во сне. В этот же момент она увидела, как вокруг неё взметнулись золотисто-красные волны магии, за которыми последовал рывок насильственной аппарации.       Она оказалась посреди леса, возле самой кромки воды какого-то непонятного болота, от которого за версту разило тиной и гнилью. И в последнюю секунду увидела чёрноволосую макушку, уходящую под воду.       Не раздумывая ни секунды, Лили, совершенно позабыв о магии, ринулась в воду. На то, чтобы добрать до Гарри, у неё ушло несколько томительный минут, которые показались перепуганной до смерти матери целой вечностью. Набрав в грудь побольше воздуха, Лили нырнула. В грязной воде ничего не возможно было разглядеть, но это волшебнице не мешало — линии ауры сына она видела даже сквозь мутную воду. А ещё видела слабое сероватое свечение существа, тянувшего её Гарри ко дну.       «Гриндилоу», — это свечение Лили было прекрасно известно ещё со школы.       Подплыв к сыну, она ударила гриндилоу кинжалом по его длинным тонким пальцам, сопроводив удар изрядной порцией магии. Тварь мгновенно разжала хватку, чем Лили и воспользовалась, подхватив сына под мышки и уже вместе с ним выплывая на поверхность.       Тяжело дыша, словно пробежав многокилометровый марафон, Лили вместе с Гарри кое-как выбралась на берег. Сердце волшебницы всё ещё бешено трепетало в грудной клетке от только что пережитого ужаса. Подумать только, она чуть не потеряла сына!       — Гарри, ты цел? — дрогнувшим голосом спросила Лили, старательно пытаясь подавить желание накричать на ребёнка за тот ужас, который ей пришлось пережить.       — Д-да, — голос у Гарри дрожал — мальчик был не на шутку напуган. — А что это было? Там, под водой.       — Гриндилоу, — ответила Лили, на ходу с помощью ритуального кинжала накладывая на сына диагностирующее заклинание. Результаты её немного успокоили: Гарри отделался лишь испугом и парой ссадин. — Это такие мерзкие существа, обитающие в болотах. У них хобби — топить маленьких детей.       Гарри содрогнулся всем телом. Только сейчас до него дошло, насколько глупо и безрассудно он поступил, направившись в одиночку в лес. Ведь, если бы не мама, он был бы уже мёртв!       Издав жалобный всхлип, Гарри обхватил мать за талию и уткнулся носом ей куда-то в шею, содрогаясь в глухих рыданиях. У Лили сердце жалось при виде так отчаянно рыдающего сына. Мягко обняв ребёнка в ответ, волшебница принялась успокаивающе гладить его по мокрой спине, покрывая нежными поцелуями влажные волосы, от которых неприятно пахло тиной.       — Тише, мой маленький, всё хорошо, всё уже закончилось, — негромко говорила она, трепетно прижимая сына к своей груди. — Я рядом и никому не позволю причинить тебе вред.       Гарри вздрогнул и поднял на Лили заплаканные глаза.       — Правда? — тихо, на грани слышимости спросил он.       — Правда, — уверенно, без тени сомнения, ответила Лили. — Ты — всё, что у меня есть. Весь мой мир. Никогда даже не сомневайся в этом.       Гарри размазал ладонями по щекам слёзы и с совершенно серьёзным видом кивнул. Лили мягко улыбнулась и нежно провела ладонью по волосам сына. Затем, слегка нахмурившись, наложила на сына невербальное очищающее и высушивающее. К себе ничего из вышеперечисленного применять не стала — побоялась, что магия снова выйдет из-под контроля. В конце концов, ничего с ней не станет, если она немного походит мокрая и грязная.       — Итак, мистер Поттер, надеюсь, вы можете объяснить, какого лешего вы забыли в столь ранний час в этом болоте? — придав лицу максимально строгое выражение, спросила Лили.       Гарри смутился и покраснел.       — Я, как всегда, рано проснулся. Крёстный и Ремус ещё спали, и я решил немного подышать воздухом во дворе. А потом услышал, как кто-то зовёт на помощь.       — И ты, естественно, решил пойти и помочь неизвестному страдальцу, — понимающе закончила за сына Лили и обречённо вздохнула. — Горе ты моё луковое. И, что самое обидное, даже злиться на тебя не могу — сама такая же. И меня хлебом не корми, дай пригреть сирых и убогих. Но, солнышко моё, неужели нельзя было пойти и разбудить Сириуса или Ремуса? Зачем одному-то было идти в лес? Ты ведь мог погибнуть! Малыш, ты даже не представляешь, сколько опасных созданий водятся в здешних лесах. И гриндилоу, на которого ты нарвался, ещё не самая опасная и страшная из местной живности!       — Прости, я не подумал.       — В следующий раз, пожалуйста, думай головой, прежде чем что-то сделать.       Лили поднялась с земли и протянула сыну руку, помогая и ему принять вертикальное положение.       — Кстати, ты нашёл того, кто звал на помощь?       — Не успел. Но звук, определённо, шёл откуда-то отсюда.       — Хорошо. Сейчас разберёмся с твоими слуховыми галлюцинациями. А когда вернёмся домой, я всыплю по пятое число горе-нянькам, которым даже на сутки тебя доверить нельзя.       Разумеется, это было глупо. Учитывая её проблемы с магией, не стоило лишний раз выкладываться магически, тем более неизвестно ради кого. Но Лили должна была показать Гарри, что он во всём может на неё положиться, чтобы в следующий раз, если что-то подобное произойдёт, сын в первую очень обратился за помощью к ней, а не искал неприятности на свою голову.       Взмахнув кинжалом, Лили запустила мини-смерч, призванный определить наличие в радиусе пяти метров живых существ. Естественно, в болоте обнаружилось с дюжину гриндилоу, а в траве ползали всякие мелкие гады, вроде червяков, жуков и прочей радости, которую Северус с удовольствием использует в зельях. Однако обнаружилось и кое-что интересное, причём в непосредственной близости.       — Гарри, держись позади меня и не отходи ни на шаг, — велела Лили, осторожно двигаясь в сторону своей находки.       Лили уверенно обошла болото и, раздвинув заросли какого-то незнакомого колючего растения, увидела огромную белоснежную змею, свернувшуюся кольцами, и нервно подёргивающую кончиком хвоста.       — Белая кобра, — резюмировала Лили, разглядывая находку. — Очень интересно…судя по всему, животное при смерти. Гарри, ты умеешь разговаривать со змеями?       — Да, — сказано было таким тоном, словно это было нечто само собой разумеющееся. — Я у Дурслей во дворе часто с ужиками и полозами разговаривал. А что?       — Да нет, ничего, — Лили неопределённо пожала плечами. О предвзятом отношении магического сообщества к змееустам она сыну расскажет позже. — Давай-ка заберём эту красавицу. Думаю, Северус сможет ей помочь.       Змея внезапно зашевелилась. Подняв треугольную голову, «зверюшка» раздула свой солидный капюшон и недобро сверкнула розоватыми глазками на незнакомцев. Лили тут же толкнула Гарри себе за спину. Так, на всякий случай.       — Уймись, мы не причиним тебе вреда, — перейдя на парселтанг, проговорила Лили, уверенно глядя в глаза змеи. — Ты звала на помощь? Мы готовы помочь.       — Говорящая, — змея опустила капюшон, показывая, что не собирается нападать. — Я умираю. Мой Хозяин мёртв, и я скоро отправлюсь за ним…       Лили понимающе кивнула. Дело в том, что она сталкивалась раньше с Белыми кобрами — это была особая разновидность магических змей, очень редкая. Они были прирождёнными фамильярами. Даже из яиц вылуплялись только под влиянием магии будущего хозяина. И, естественно, умирали вместе с ним.       — И чем мы можем тебе помочь? — поинтересовалась Лили, слабо понимавшая, чего хочет это умирающее пресмыкающееся.       Змея приподняла два своих кольца, и волшебница увидела кладку из пяти яиц.       — Мои дети, они слишком маленькие и слабые, они умрут без меня. Им нужен хозяин.       — Без проблем, — Лили, действительно, не видела в этом никакой сложности — всего лишь нужно было найти волшебника, согласного некоторое время подпитывать яйца своей магией, а впоследствии принять на себя полную ответственность за фамильяра. — Тинки!       Домовик появился с глухим хлопком и низко поклонился своей госпоже.       — Принеси небольшую корзинку и положи на дно какую-нибудь мягкую ткань.       — Мы заберём их себе? — с надеждой спросил Гарри.       — Почему бы и нет? — Лили улыбнулась. — Но Северусу будешь сам объяснять, почему его дом превратился в мини-серпентарий.       — Хорошо, — широко улыбнувшись, кивнул мальчик. — Но мы разве не вернёмся к Ремусу и Сириусу? Они, наверное, волнуются…       — Им полезно, — мрачно проговорила Лили, у которой просто руки чесались оторвать головы этим двум бестолочам, которые не смогли уберечь её сына от беды.       Вернувшийся Тинки протянул Лили маленькую корзинку, дно которой было выстлано алым бархатом. Благодарно кивнув эльфу, волшебница аккуратно переложила яйца в корзинку, а затем помогла перебраться в неё и самой змее, которая благодарно зашипела и осторожно опутала своих детёнышей многочисленными кольцами.       — Тинки, перемести нас домой.       Домовик на мгновение замялся и поднял на хозяйку испуганный взгляд.       — Госпожа, куда именно, домой?       — В Тупик Прядильщиков.