Сердце львицы

      Вернувшись с кладбища, Лили застала Северуса, мирно спавшего в обнимку с Гарри. Мальчик удобно устроил свою макушку на груди мужчины, а суровый зельевар нежно обнимал его за плечи.       Улыбнувшись, Лили бесшумно подошла к кровати. И ей точно в шею упёрся кончик волшебной палочки.       — Какой тёплый приём, — насмешливо заметила волшебница, встретившись взглядом с чёрными глазами.       — Прости, — Северус тут же убрал палочку обратно в рукав пижамной куртки.       — Не за что. Напротив, спасибо, что так серьёзно относишься к безопасности моего сына.       — Просто я слишком хорошо представляю, какая опасность ему угрожает.       — Да, — кивнула Лили, скидывая мантию и оставаясь в лёгком хлопковом платье. — А ещё у тебя явная паранойя. Впрочем, как и у меня.       — Как прошёл твой поход на кладбище? — светским тоном осведомился Северус, стараясь не шевелиться, чтобы ненароком не разбудить Гарри.       — Весьма продуктивно, — Лили села на стул возле кровати. — Интуиция меня не подвела. Ты ни за что не отгадаешь, кого я встретила на кладбище!       — И кого же? — в голосе Северуса слышался неподдельный интерес. Впрочем, его можно было понять: мало кто имеет привычку гулять по кладбищу в три часа ночи. Ну, кроме Лили, конечно.       — Джеймса.       Северус изумлённо вскинул брови. На этот раз ради разнообразия обе.       — Живого? — дрогнувшим голосом спросил мужчина, у которого сердце предательски сжалось от мысли, что и Поттер-старший мог каким-то немыслимым образом пережить тот злополучный Хэллоуин и теперь собирается забрать Лили и Гарри.       — Нет, конечно! Это был его призрак. И у нас с ним состоялся серьёзный разговор.       — И о чём же вы говорили? — Северус немного расслабился, поняв, что внезапно оживший школьный враг не станет отнимать у него новообретённую семью.       — О многом. В большинстве своём это был ничего не значащий трёп двух людей, которые очень давно не виделись и сильно соскучились. Но было и кое-что интересное.       Во-первых, Джеймс просил передать тебе, что он ничуть не возражает против твоего активного участия в нашей с Гарри жизни. Более того, он даже признал, что из тебя выйдет хороший отец для его сына. И ещё он сказал, что если ты обидишь нас с Гарри, то тебе лучше не умирать, потому что, цитирую «он сможет устроить тебе «весёлую» вечность».       Во-вторых, Джеймс предупредил, что нам стоит быть осторожнее с Сириусом, поскольку его безумие каким-то образом может представлять для нас с тобой опасность.       Снейп нахмурился.       — И что, Поттер так прямо и сказал? — ему совершенно не верилось в то, что Джеймс вместо того, чтобы всеми правдами и неправдами защищать своего закадычного дружка, вдруг решил занять их сторону.       — Не смотри на меня с таким скепсисом, поверь, я и сама была сильно удивлена. Впрочем, для Джеймса семья всегда была на первом месте. Несмотря на всю свою безалаберность, приоритеты он всегда умел расставлять правильно.       Северус лишь неопределённо пожал плечами. Почувствовав движение своей «подушки», Гарри недовольно что-то пробурчал сквозь сон и ещё теснее прижался к зельевару, обхватив его рукой поперёк груди. Лили коротко рассмеялась, за что была награждена укоризненным взглядом Снейпа.       — Похоже, сегодня ты спишь здесь, — заметила волшебница. — Ты ведь не станешь будить Гарри?       — Не стану, — обречённо согласился Снейп. — А ты где спать будешь? Оккупируешь мою спальню?       Лили почувствовала, как сердце пропустило удар от одной только мысли об этом. Спать в постели, на которой совсем недавно лежал Северус, на подушках, которые хранят его запах…       «Мерлин, как отключить пошлую часть воображения?» — мысленно застонала Лили, чувствуя себя озабоченным подростком в пубертатный период. Притом, что телу ещё рано так себя вести, а сознанию — поздно.       — Предпочту остаться здесь, — старательно придав голосу безмятежность, сказала Лили. — Трансфигурируй мне кровать. Или эту расширь.       Снейп выбрал второй вариант и одним взмахом палочки превратил одноместную постель в двухместную. Лили подобный выбор тоже устроил и, честно говоря, несколько обнадёжил. Возможно, у неё всё же был шанс завладеть сердцем этого неприступного мужчины.       Переодевшись в ванной в ночную сорочку, Лили удобно устроилась в постели по другую сторону от Гарри.       — Люциус прислал сегодня Патронус, — как бы невзначай заметил Северус. — Его интересует, как ты.       — Заманивает в гости?       — Ты его заинтриговала. Не каждый день попадается семилетний ребёнок со столь впечатляющим магическим потенциалом.       — Значит, как всегда строит коварные планы, — хмыкнула Лили. — Надеюсь только что не матримониальные.       — Я тоже, — Северусу была неприятна даже мысль о том, что Лили снова станет чьей-то женой. Снейп был достаточно эгоистичен, чтобы надеяться, что она останется с ним. Пусть и всего лишь в качестве друга и подопечной. — Остаётся надеяться, что отсутствие чистокровности перевесит магическую мощь в глазах Люциуса.       — Пока рано об этом говорить, — резонно заметила Лили. — По своему опыту могу сказать, что проблемы лучше решать по мере их поступления. А у меня и без Люциуса тем для раздумий предостаточно.       Северус понимающе кивнул.       — Люциус считает, что у Вальбурги нет шансов получить опекунство над Гарри.       — Люциус ошибается, — спокойно возразила Лили, которая уже не раз обдумывала данную проблему. — Он не обладает достаточной информацией, чтобы сделать правильный прогноз в отношении данного дела.       — Я так понимаю, ты уверена в том, что леди Блэк получит опекунство?       — Естественно. Августа ведь получила опеку над Невиллом.       — Леди Лонгботтом родная бабушка Невилла, — напомнил Северус. — Это совершенно другое.       Лили вместо ответа лишь таинственно улыбнулась, глядя в потолок.       — Доверься мне, Северус, — тихо попросила она, не желая раскрывать даже перед ним все свои карты. — Я знаю, что делаю.       — Как будто у меня есть выбор, — недовольно пробурчал зельевар в ответ. — Что ты решила насчёт змей?       — Завтра нужно будет начать ритуал привязки.       — Ты уже решила, кому отдашь яйца?       — Да. Первое — Драко, второе — Гарри, третье — Сириусу, четвёртое — тебе.       — Мне? — Северус был искренне удивлён подобным решением. — Почему?       — Потому что я так хочу, — просто ответила Лили. — На самом деле, это не столько моя прихоть, сколько острая необходимость. Я должна быть уверена в безопасности дорогих мне людей. Драко такой фамильяр поможет стабилизировать магию. Сириусу немного прочистит сознание и замедлит прогрессирование его безумия. Тебе белая кобра послужит неисчерпаемым источником ингредиентов для твоих обожаемых зелий, а для Гарри будет неплохим другом. Кроме того, любому из вас фамильяры обеспечат неплохую защиту, что особенно важно в отношении детей. Но, самое главное, любая из змеек в критической ситуации сможет выйти на контакт со своими собратьями или матерью.       Северус согласно кивнул, признавая рациональность аргументов подруги.       — А пятая? — уточнил он, вспомнив, что в кладке было пять яиц.       — Насчёт пятого яйца я пока не вполне уверена. Есть у меня пара кандидатов, но окончательное решение я пока не приняла.       И вновь понимающий кивок. Северус достаточно хорошо знал Лили, чтобы не давить на неё. Он понимал, что когда она захочет, то расскажет всё сама, без давления и наводящих вопросов.       — Итак, какой у тебя план на завтра?       — О, у меня просто наполеоновские планы! — рассмеялась Лили, задорно сверкая глазами в темноте. — С утра нужно будет заняться яйцами для вас с Гарри. А ближе к обеду ты под каким-нибудь предлогом отправишь меня в Малфой-мэнор. Думаю, мне не составит труда уговорить Люциуса провести для Драко ритуал привязки к белой кобре. Если всё пройдёт так, как я планирую, вечером можно будет заняться вправлением мозгов Сириусу. Ну, и на закуску, ночью я наведаюсь в Азкабан и проведу ритуал над Саахеш.       — А тебе хватит сил? — обеспокоенно спросил Северус. — Быть может, мне стоит сварить какие-нибудь восстанавливающие зелья?       — Было бы неплохо, — признала Лили. — Кроме того, мне понадобится один непростой состав для ритуала с Саахеш. Рецепт я тебе утром предоставлю, так же как и ингредиенты.       — Хорошо. Ты ведь знаешь, я сделаю всё, что бы ты ни попросила.       — Знаю, Северус. И очень это ценю.

***

      Лили не успела закрыть глаза, как ощутила резкий ментальный толчок, от которого в мозгу словно взорвалась сверхновая. Азкабан призывал свою Хозяйку, буквально крича об опасности. Каждой клеточкой своего тела волшебница ощущала панику древнего особняка. И это было самое жуткое ощущение, которое ей приходилось испытывать за всю свою жизнь.       Совершенно не заботясь о том, что подумает Северус, Лили аппарировала прямо из постели, даже не потрудившись накинуть халат или мантию поверх ночной рубашки.       Азкабан слегка потряхивало, точно во время землетрясения. Лили ощущала, как дрожит каждый даже самый крохотный камешек в кладке. От вспыхивающих то там, то здесь волн магии у неё зарябило в глазах.       — Уймись! — строго велела она замку, решительно направляясь в сторону спальни Антонина, откуда исходило наибольшее возмущение. — Сейчас я во всём разберусь.       Долохов лежал абсолютно голый на широченной постели, извиваясь от боли. Метка на его руке вспухла, а вытатуированная змея полностью выползла из черепа и вытянулась в струнку, став похожей на стрелку своеобразного компаса. Лили видела, как от Метки распространяются спирально закрученные цветные линии магии, стягивающиеся от Магического ядра Антонина и впитывающиеся в голову змеи.       «Чёртов Волдеморт! — мысленно выругалась Лили, мгновенно сообразив, что именно происходит. — Ну почему именно сейчас?!»       Времени на раздумья не было. Выхватив ритуальный кинжал, с которым она в последнее время не расставалась даже во сне и ванной, Лили забралась на постель, оседлала бёдра Антонина и рукой вцепилась ему в подбородок, пытаясь перехватить зрительный контакт.       — Антонин, смотри на меня! — грозно приказала Лили, выводя над Меткой Долохова кончиком кинжала древние руны. — Ну же, я не смогу ничего сделать, если ты мне не поможешь!       Азкабан трясся, как в припадке, старательно помогая своей Хозяйке, щедро делясь с ней магией. От гула его эмоций Лили казалось, что у неё вот-вот взорвётся мозг. И, что самое обидное, она прекрасно понимала: пока Антонину хоть немного не полегчает, Азкабан не уймётся. И что только эта груда камней в нём нашла?       — Долохов, мать твою, живо очнись и помоги мне спасти твою пожирательскую задницу! — закричала Лили, чувствуя полное бессилие в сложившейся ситуации. Волдеморт через Метку выкачивал из Антонина магию. А для того, чтобы разорвать эту связь, Лили нужно было согласие самого Долохова. Хотя бы мысленное. — Пожалуйста, Антонин, Метка убивает тебя. Твой гребанный Лорд тебя убивает! Откажись от него. Я не справлюсь одна. Ты должен отречься от него. Отвергни Метку! Пожелай свободы…       В какой-то момент в затуманенных болью глазах Антонина проскользнула тень осознанной мысли. Сквозь стиснутые зубы он попытался процедить слова отречения, но у него, предсказуемо, ничего не вышло. Боль была слишком сильна, и, очевидно, он был даже не в состоянии хотя бы мысленно выстроить необходимую фразу. Перед Лили встал непростой выбор: позволить Долохову умереть, а Лорду возродиться за счёт его силы, либо сделать абсолютно всё для того, чтобы спасти Антонину жизнь. И, несмотря на все прошлые прегрешения мужчины и грозящую ей самой опасность, Лили остановилась на втором варианте.       Захватив кинжал зубами, Лили положила одну руку на Метку Долохова, а вторую на стену над спинкой кровати. Азкабан, словно почувствовав, что от него требуется, медленно стал наполнять её тело магией. Одновременно с этим волшебница произнесла заклинание на валлийском языке, призванное забрать боль у одного человека, и передать её другому.       Всё тело Лили пронзила острая боль, и она сдавленно застонала, со всей силы стискивая зубами лезвие кинжала. По поражённой проклятьем руке прошла судорога, а затем под кожей будто разгорелся огонь. Но даже сквозь боль Лили продолжала бормотать заклинание. И в какой-то момент спирали магии вокруг Метки ярко вспыхнули и натянулись. Моментально среагировав, Лили выхватила кинжал из своего рта и разрезала связь между Меткой и Волдемортом. Боль в последний раз захлестнула её с головой и затихла. Облегчённо застонав, Лили скатилась с Долохова на кровать, тяжело дыша, словно загнанная лошадь.       — Твою ж мать, — ёмко просипел Долохов сорванным голосом. — Что это было? Лили, всё ещё тяжело дышавшая после пережитого «удовольствия», скосила на мужчину недовольный взгляд.       — Привет от Тёмного Лорда, — мрачно пробурчала она. — Похоже, я недооценила таланты вашего Повелителя.       На несколько мгновений воцарилась гнетущая тишина. Лили, переживая остаточную боль, пульсирующую в забинтованной руке, чутко прислушивалась к эмоциям Азкабана. Теперь замок больше не трясло, как в припадке эпилепсии, но она всё равно явственно ощущала идущую от него тревогу. Но направлена она была на этот раз уже на неё.       Долохов, вытерев тыльной стороной ладони пот со лба, не без труда сел, привалившись спиной к резной спинке кровати, а затем, обхватив Лили за плечи, легко притянул её к себе, крепко прижав в груди. — И что это значит? — поинтересовалась волшебница, одарив Долохова недоумевающим взглядом. — Обеспечиваю восстановление вашей магии, герцогиня, — спокойно проговорил Антонин с таким видом, будто не произошло ничего необычного. — И, полагаю, я должен поблагодарить за спасение своей тушки.       — Засунь свою благодарность куда подальше, — мрачно процедила сквозь зубы Лили, устало прикрыв глаза. — Мне по твоей милости ещё со Снейпом объясняться, куда это я рванула посреди ночи чуть ли не голая. Кстати об этом… ты прикрыться не хочешь? Я, конечно, девочка взрослая и обнажённым мужским телом меня не удивишь, но нужно же иметь какие-то приличия!       Антонин заливисто рассмеялся и одним движением накинул себе на бёдра одеяло, скрывая от взгляда волшебницы свой весьма выдающийся генофонд.       — Я вас, герцогиня, в свою спальню не приглашал, — насмешливо заметил он, задорно сверкая медовыми глазами. — Впрочем, мне льстит, что моё обнажённое великолепие не осталось незамеченным.       — Паяц, — Лили не смогла сдержать улыбку. Всё-таки в Долохове было нечто такое… светлое, что ли. Рядом с ним было поразительно комфортно и тепло, и дело было даже не в резонансе их магии. Сам мужчина был таким. Солнечным. И это совершенно не вязалось с образом жестокого Пожирателя Смерти, который, не задумываясь, был способен вырезать целую магловскую деревню. — Как ты себя чувствуешь?        — Живым.       Лили понимающе кивнула.       — Спасибо, — после недолгой паузы добавил Долохов, каким-то странным взглядом смотря на лежавшую в его объятиях волшебницу. — Знаете, герцогиня, моя жизнь уже давно не представляет никакой ценности. Даже для меня самого. А вам она, судя по всему, нужна.       — Мне нужен ты, — поправила его Лили, внимательно всматриваясь в переполненные грустью и тоской глаза. — Антонин, ты ведь живой человек. Не машина для убийства, не кукла. Человек.       — Уже давно нет, — лицо Долохова исказила гримаса боли. — Я теперь перед вами в долгу, герцогиня.       — Лили, — поправила его волшебница. — Называй меня по имени.       — Лили, — покорно исправился Долохов, и по его губам вновь скользнула лёгкая улыбка. — Что ж, поскольку, как я понимаю, мои обязательства перед Лордом больше недействительны, я с готовностью отдаю трофей в виде своей жизни тебе. Распоряжайся.       — Да пошёл ты!       Несмотря на всё ещё пульсирующую боль в руке и слабость во всём теле, Лили резво вскочила с постели и, громко хлопнув дверью, покинула апартаменты Долохова. Злость придала сил добраться до ритуального зала, почти не придерживаясь за стены.       Разрезать ладонь. Окропить Камень Рода кровью. Всё. Теперь можно позволить себе тяжело привалиться боком к пульсирующему камню и закрыть глаза, прислушиваясь к постепенно угасающей ярости внутри.       Лили понимала, что Антонин, в сущности, не виноват в том, что не ценит собственную жизнь. Интуиция подсказывала ей, что Долохов не просто так подался в Пожиратели, став добровольным домашним эльфом Волдеморта. Нет, за всем этим явно что-то скрывается. Какая-то история. И Лили её непременно узнает. Потому что ей нравился этот мужчина. И она не позволит ему больше быть ничьим рабом.