Сердце львицы

      Лили чувствовала себя абсолютно измотанной. Час беседы с тремя Пожирателями Смерти забрал у неё столько же сил, как и многочасовой ритуал по вызову души усопшего. Поэтому, вернув себе первоначальный облик и переодевшись, она сразу же пришла к Антонину и бесцеремонно забралась к нему на диван, положив голову мужчине на колени и прикрыв глаза.       — Ты очень быстро тратишь магию, — будничным тоном отметил Долохов, призывая с полки книгу, прекрасно понимая, что ближайший час ему предстоит провести в неподвижности на этом диване. — Это ненормально.       — Моё тело не приспособлено к тому объёму магии, который я использую, — пожала плечами Лили. — Магическое ядро не успевает восстанавливаться. Так что, прости, но тебе придётся терпеть моё частое присутствие в твоём личном пространстве.       — Я не жалуюсь.       Лили довольно быстро заснула под шелест страниц переворачиваемой книги. Долохов время от времени отрывался от чтения и задумчиво разглядывал её усталое лицо и чуть приоткрытый рот. Такой расслабленной и умиротворённой она совершенно не походила на властную герцогиню, а была той маленькой девочкой, чьё тело занимала. Такой она ещё сильнее напоминала его Лизу…       — У тебя есть дети? — вдруг спросила Лили, резко открыв глаза и встретившись взглядом с Антонином.       — Нет. С чего ты взяла?       — Каждый раз, когда ты смотришь на меня в теле ребёнка, у тебя на лице такое выражение… нежность вперемешку с тоской.       — Ты напоминаешь мне кое-кого.       — Кого?       — Сестру.       — У тебя есть сестра? — удивилась Лили.       — Была. Она умерла. Давно.       — Что с ней случилось?       Долохов напрягся и перевёл на Лили раздражённый взгляд.       — А чем тебя так зацепила Белла, что ты вылетела из её камеры, как ошпаренная?       Лили поджала губы. Разговор явно зашёл в тупик. Но, с другой стороны, лучшей возможности хоть немного пролить свет на прошлое Долохова может и не представиться. Только вот Антонин явно не хотел это обсуждать. Впрочем, возможно, откровенность с её стороны вызовет ответную откровенность…       — Мне её жаль, — тихо проговорила Лили, старательно отводя глаза. — Я понимаю, через что ей пришлось пройти. Только вот ей, в отличие от меня, не повезло.       На несколько минут воцарилась тишина. Долохов молча позволял Лили собраться с мыслями, а сама волшебница пыталась набраться смелости, чтобы рассказать о событиях, о которых до этого времени знали только трое человек, двое из которых уже давно мертвы, а третий — она сама.       — У нас с Джеймсом не было большой и светлой любви, — наконец, заговорила Лили, решившись. — Наши отношения больше напоминали братско-сестринские, впрочем, это объяснимо, ведь мы оба тогда были наследниками Певереллов.       Джеймс был влюблён в мужчину. Но ему был нужен наследник. После долгих препирательств и уговоров я согласилась выйти за него замуж и выносить наследника для Рода Поттер. Свадьбу мы сыграли в семьдесят девятом. Я специально всё рассчитала так, чтобы забеременеть после первой брачной ночи и не мучить вынужденными сексуальными контактами ни себя, ни Джеймса. Естественно, у меня всё получилось. Только вот моё материнство длилось всего пять недель.       Долохов видел, как подозрительно заблестели глаза Лили от навернувшихся слёз. Не говоря ни слова, он нежно приобнял волшебницу одной рукой, даря безмолвную поддержку.       — Колдомедики всегда предупреждают, что первый триместр беременности самый тяжёлый, что в этот период нужно особенно беречь себя, стараться не использовать магию, — продолжила Лили дрожащим голосом. Несмотря на то, что прошло целых семь лет, ей всё ещё было больно не то, что говорить, просто вспоминать события тех дней. — Но я ведь великий ритуалист! Мне законы не писаны. И я поплатилась за своё тщеславие и гордыню.       Тогда я совершенно не думала о ребёнке. Шла война, в которой самое непосредственное участие принимали дорогие мне люди, причём они находились по обе стороны баррикад. Я активно использовала магию: варила зелья и проводила сложные ритуалы. Возможно, всё ещё бы и обошлось, но во время очередной стычки с Пожирателями Джеймс применил родовое проклятье Поттеров. И от него пострадали Люциус Малфой и Северус Снейп — два моих самых близких друга ещё со школы. Естественно, я не смогла остаться в стороне и бросилась их спасать. Это стало последней каплей: мой организм не выдержал нагрузки и избавился от малыша.       По щеке Лили скатилась слеза, которую она тут же раздражённо стёрла тыльной стороной ладони.       — После этого для меня начался сущий Ад. То, что со мной происходило, не описать словами. Я буквально вымерзла изнутри. Я ничего не ела, ни с кем не разговаривала и даже не вставала с постели. Чувство потери были невыносимо. Это словно чёрная дыра внутри — она всё разрастается и разрастается, высасывая из тебя все силы, оставляя после себя лишь боль, острое чувство вины и полного бессилия что-либо изменить.       — Что же помогло тебе справиться? — участливо спросил Антонин, осторожно гладя Лили по волосам.       — Забота и поддержка близких. Их любовь. Ну, и куча лекарственных зелий, — Лили горько усмехнулась. — Помню, когда я четвёртый день подряд отказалась от еды, Регулус взялся кормить меня с ложечки, как маленькую. А когда не получилось, объявил голодовку со мной за компанию. Он отказывался есть до тех пор, пока я не сдалась и не впихнула в себя через силу первую тарелку бульона. Примерно также он поил меня зельями: Джеймс на него специально заклятие наложил, чтобы он мучился от чесотки, которая проходила только после приёма лекарств. Но пил их Рег только после того, как я принимала свои.       Долохов насторожился: каким боком к Лили относился Регулус Блэк? Или она говорила о каком-то другом Регулусе? Однако прерывать рассказ Антонин не стал, мысленно сделав заметку расспросить её при случае об этом более подробно.       Лили даже не обратила внимания, что невольно раскрыла секрет своего необычного брака. Тени из прошлого полностью захватили её, и она уже почти не отдавала себе отчёта в том, кому и что именно говорит.       — Забавно, что стоило только мне хоть немного прийти в себя, как Судьба приготовила мне новый удар. В первый же свой выход из дома я столкнулась с Нарциссой Малфой. И сразу же увидела и её беременность, и нависшую над её малышом опасность. Разумеется, я, не задумываясь, бросилась ей на помощь. Мне тогда казалось, если я спасу Нарси и её ребёнка, то тем самым хоть немного заглажу вину перед собственным малышом, которому из-за моей глупости и безалаберности было так и не суждено увидеть этот мир.       Долохов помрачнел. Он слышал эту историю от пьяного Люциуса. По его словам, если бы не Лили, он потерял бы и жену, и сына. Даже узнав о собственной беременности, миссис Поттер не бросила школьную подругу и продолжила ей помогать. И Тёмный Лорд воспользовался этим, заманив её в ловушку, из которой волшебнице удалось с таким изяществом вырваться.       — Зачем? — не удержался от вопроса Антонин. — Зачем ты продолжила помогать Нарциссе после того, как узнала о собственной беременности? Зачем снова рисковала своим ребёнком?       Лили вздрогнула, словно только сейчас вспомнила о том, что находится в комнате не одна, и подняла на мужчину полные слёз глаза.       — Я не могла иначе. Слишком свежо было в памяти, каково это, пережить утрату малыша. Я просто не смогла позволить Нарциссе пережить подобное.       «Ненормальная женщина, — с восхищением подумал Долохов, разглядывая заплаканное детское личико герцогини Певерелл. — Такая храбрая, самоотверженная и добрая. Но при этом сильная и беспощадная. Как в ней это всё сочетается?»       — И теперь ты собираешься спасать Беллу, — задумчиво проговорил Антонин. — Не так ли? И сделаешь это вне зависимости от того, согласится Рудольфус тебе помочь или нет.       — Вряд ли я смогу ей хоть чем-то помочь, — Лили приняла вертикальное положение и слегка отодвинулась от Антонина. — Её разум слишком сильно пострадал от воздействия Лорда. Максимум, что я могу сейчас сделать — подлатать бреши в ауре и восстановить полноценное течение магии. На большее у меня нет никакого права.       — Почему?       — Потому что я одной ногой в могиле, и поэтому должна тратить свои силы на помощь своим близким, а не растрачивать себя понапрасну на каждого встречного-поперечного!       Антонин тяжело вздохнул: время откровений закончилось, и Лили вновь скрылась за маской суровой герцогини Певерелл. А жаль! Иметь дело с Лили было намного приятней, чем с неприступной Хозяйкой Азкабана.       — Итак, Антонин, я ответила на твой вопрос? — прохладно уточнила Лили, переведя на Долохова испытующий взгляд. — Твоя очередь. Ты расскажешь мне, что случилось с твоей сестрой?       Обречённый вздох.       — Ты ведь от меня не отстанешь, не так ли?       — Нет. Я хочу знать правду. И я её узнаю.       — Любой ценой? — пытливо глядя в глаза Лили, уточнил Антонин.       — Любой приемлемой ценой, — поправила она его, прекрасно поняв намёк. — Я уже тебе говорила: я не Тёмный Лорд. И для меня существуют границы, переступать которые я не намерена.       — Приятно слышать.       Антонин поднялся с дивана и отошёл к камину. Говорить, не глядя на Лили, было намного проще.       — Мою сестру звали Елизавета. Лиза. Она была младше меня на десять лет — естественно, любимица родителей. Маленькая принцесса…       Как ты знаешь, Лили, я родом из далёкой России. Наше законодательство несколько отличается от Британского. В частности, за нарушение Статуса Секретности предусмотрено наказание в виде принудительного лишения магических способностей. Но это так, лирика.       Ты хотела знать, как погибла моя сестра? Она сгорела заживо вместе с матерью и отцом.       Дело в том, что в среде чистокровных магов России семья всегда превыше всего. Поэтому у нас никогда не избавлялись от сквиббов. Любой ребёнок, даже если он рождался с блокированными способностями, остаётся полноценным членом семьи и имеет те же привилегии, что и полноценный маг. Его не вышвыривают на улицу, как это зачастую делают здесь, в Британии.       Так вот, к чему я это? Род Долоховых — один из самых древних и знатных в России. Однако после Великой Чистки 1917–1918 годов, когда маглами была вырезана практически вся аристократия, нас осталось мало. У моего отца было семеро братьев: Великую Чистку пережил лишь один. У него родилось трое сыновей. Старший, к сожалению, оказался сквиббом. Двое младших погибли во время войны во Вьетнаме: Министерство Магии России полностью подчинено Правительству, и наши парни проходят обязательную военную службу в течение пяти лет.       В общем, волей Судеб мой отец стал Главой Рода. Мы жили в Родовом поместье за Уралом: отец, мать, я и моя младшая сестра. Мой единственный выживший двоюродный брат Сергей — как вы говорите, кузен, — жил по соседству. Парень он был толковый, амбициозный, занимал неплохой пост в Правительстве.       В 1968 я ушёл на военную службу — у нас совершеннолетие наступает в 18 лет. Меня командировали на Кавказ. А через два года я проснулся посреди ночи от того, что моя связь с Родом была разорвана. Три дня я пролежал в лихорадке. Когда мне стало лучше, я сразу же отправился домой. Я был в смятении: что я такого сделал, чтобы отец, с которым у меня всегда были прекрасные отношения, изгнал меня из Рода?       Аппарировав домой и увидев на месте поместья лишь груду развалин, я всё понял: отец не изгонял меня из Рода. Просто моего Рода больше не существует. Как я узнал позже, Родовой Камень взрывом был уничтожен вместе с домом. Никто из находившихся внутри не выжил — даже тел не осталось.       Антонин стиснул зубы и со всей силы ударил кулаком в стену, вымещая злость: даже через столько лет воспоминания доставляли неимоверную боль. Лили неподвижно сидела на диване, затаив дыхание, и терпеливо ожидала продолжение этой жуткой истории.       — Как позже выяснилось, эта паскуда Сергей решил завладеть фамильными сокровищами и придумал весьма остроумный план: натравил на мою семью маглов. Просто пустил слух среди Правительства, что мой отец — далеко не последний человек в Министерстве Магии, — собирает людей чтобы устроить переворот в стране и свергнуть действующее Правительство. Большинство здравомыслящих людей этому не поверило. Однако нашлись и охотники до чужого добра. Зная, что по закону никто не имеет права применить к ним магию, несколько «храбрецов», вооружённых до зубов банальными автоматами, ворвались в дом — не знаю уж, как им удалось обойти родовую защиту. Что произошло в доме неизвестно: соседи-маглы говорили, что они слышали выстрелы. А затем прогремел взрыв. Все, кто был внутри — погибли.       Лили поднялась с дивана, подошла к Долохову и осторожно положила руку на его сгорбленную спину: она как никто другой понимала, каково это, потерять разом всю семью. Такого и врагу не пожелаешь.       — Самое мерзкое, что к тому моменту, как я это узнал, гнида Сергей уже был мёртв, — зло проговорил Антонин, которого всего потряхивало от бессильной ярости. — Его ухлопали его же дружки их высших эшелонов власти. Правда, обвинили в этом меня и приговорили к смертной казни. А что, идеальный план! Родовой Камень уничтожен, все возможные наследники мертвы — делай с фамильным имуществом всё, что заблагорассудится! Только вот они не учли того, что я не собирался сдаваться просто так. Я вырезал всех, кто пришёл меня арестовывать и уехал из страны. Мне было плевать, куда идти. Пару лет я скитался в качестве наёмника, убивая людей за деньги. А потом познакомился с Волдемортом.       — И он предложил тебе месть, — понимающе закончила Лили.       — Да, — севшим голосом подтвердил Долохов. — Я ненавижу маглов, они алчные и трусливые. Ненавидящие всё, что не вписывается в их понятие нормы.       — Маги такие же, — заметила Лили. — Это не вопрос наличия или отсутствия магического ядра — это вопрос характера и убеждений. И среди маглов есть хорошие, добрые, понимающие люди. И среди магов есть трусы и подлецы. Зря ты равняешь всех под одну гребёнку.       — Осуждаешь?       — Нет. Сочувствую. Я тоже потеряла семью: твои коллеги убили моих родителей. А ведь они ни в чём не были виноваты и даже не могли оказать сопротивления. Но ведь я после этого, как видишь, не возненавидела всех Пожирателей Смерти и не стала устраивать геноцид.       Антонин развернулся и с подозрением уставился на Лили.       — К чему ты клонишь?       — К тому, что если уж тебе так хочется мести — чего я, конечно, не одобряю, но вполне понимаю, — то мстить надо именно тем, кто виновен в гибели твоей семьи и Рода, а не всем маглам подряд.       — Все, кто напрямую участвовали в уничтожении моей семьи, либо уже мертвы и без моего вмешательства, либо остались в тени и мне до них уже не добраться.       — А тебе хочется? — пытливо спросила Лили, глядя Долохову прямо в глаза. — Хочется отомстить им всем?       — Больше всего на свете. Но это невозможно.       — Антонин, ты сейчас говоришь с Главой Рода, издревле славящегося некромантами. Для Певереллов смерть — не оправдание. Если нужно, мы и с Того Света можем достать своих врагов.       — Ты сделаешь это? — в голосе Долохова послышалась надежда. — Достанешь их из-за Грани? Для меня?       — Раз тебе так уж нужна месть — да, я достану тебе всех виновных. Только вот учти, Антонин, месть не принесёт тебе облегчения, не заглушит душевной боли и не вернёт умерших близких.       — Плевать, — в глазах Долохова загорелся маниакальный блеск. — Я испытаю непередаваемое удовольствие от их мучений.       — Хорошо, — тяжело вздохнув, кивнула Лили. — Только делать мы это будем не сегодня, и даже не завтра. Сначала я решу все текущие вопросы и поднакоплю сил — некромагия дело серьёзное и энергозатратное. Так что ориентируйся на то, что осуществлять задуманное мы будем не раньше, чем недели через две.       — Я подожду. Оно, определённо, того стоит.