Сердце львицы

      Северус сосредоточенно варил одно из ритуальных зелий, затребованных Лили, время от времени бросая быстрые взгляды в сторону Гарри, уютно устроившегося в кресле в углу лаборатории с «Историей Хогвартса» в руках. Несмотря на все уговоры, мальчик наотрез отказался оставаться с Блэком и Люпином, заявив, что «хочет посмотреть, как Северус будет варить зелья». Губы зельевара сами собой растянулись в ехидной усмешке при воспоминании о том, какое обескураженное лицо было у Блэка, когда он услышал эти слова.       Стоит отметить, что за это время зельевар искренне привязался к мальчику. Гарри был именно таким, каким бы Северус хотел видеть собственного сына: энергичный, любопытный, тянущийся к знаниям, но при этом тихий и послушный. Просто идеальный ребёнок. Жаль только, что эта «идеальность» была достигнута столь высокой ценой. До сих пор Снейп ощущал бессильную ярость от одной мысли о том, как эти мерзкие маглы обращались с мальчиком.       Постепенно мысли Северуса от Гарри перешли на его мать. В последнее время поведение Лили настораживало мужчину. Периодически он ловил на себе какие-то странные взгляды подруги, которым он никак не мог подобрать описания. Пожалуй, эпитеты «задумчивые» и «тяжёлые» подходили лучше всего, но были несколько не вполне точны. Эти взгляды напрягали зельевара, заставляли нервничать и искать причину.       Когда Лили этой ночью пришла к нему в спальню, Северус был удивлён. Мало того, что подруга выглядела так, будто вот-вот потеряет сознание, так она ещё посмотрела на него таким взглядом, что по спине зельевара пробежал неприятный холодок. Её взгляд буквально прожёг его насквозь, вызывая весьма определённую реакцию организма, которой ну никак не могло быть на семилетнего ребёнка! От мысли о том, что он желает в сексуальном плане ребёнка, Северусу становилось откровенно дурно. На его счету благодаря службе Тёмному Лорду скопилось много грехов. Но до этого времени педофилии в этом списке не было.       Северус зло клацнул зубами, добавляя в зелье очередной ингредиент. Он любил Лили практически всю свою сознательную жизнь: он влюбился в это яркое, доброе, светлое создание в тот самый момент, когда впервые увидел. Её огненные волосы переливались в лучах весеннего солнца, а яркие глаза-изумруды с вызовом смотрели на него. Им обоим тогда было по девять лет. И уже тогда Северус понимал, что ничем хорошим их дружба закончиться не может.       Они с Лили были слишком разные. Более того, они были полной противоположностью друг другу, как день и ночь, небо и земля. Красивая, светлая, чистая Лили и он, невзрачный, неказистый, вечно мрачный, саркастичный и озлобленный на весь мир. Но это не мешало им быть вместе. Лили словно не замечала его недостатков. Искренне смеялась над злыми, колючими словами, прощала обиды и оскорбления. Она всегда была Другом, причём с большой буквы. Только вот одной дружбы Северусу было мало. Он хотел обладать ей как женщиной, целовать её, заниматься любовью. Хотел, чтобы она принадлежала только ему, носила его фамилию, была матерью его детей. Но Лили выбрала Поттера. Он не мог её за это винить, Джеймс был мечтой любой волшебницы: красивый, богатый, талантливый. Если бы не Волдеморт, они прожили бы долгую и счастливую жизнь. Но Судьба распорядилась иначе.       Живя сейчас с Лили и маленьким Гарри под одной крышей, наслаждаясь домашним уютом, Северус был по-настоящему счастлив. Первое время ему казалось, что этого более чем достаточно. Однако тело предавало его. Глаза, глядя на семилетнюю Долорес, упорно видели Лили, такой, какой она была незадолго до смерти: взрослой, красивой и обаятельной женщиной. Руки сами тянулись прикоснуться к столь желанному телу, хотя бы просто провести по волосам, подержать за руку, обнять… Северус ненавидел сам себя за подобные желания, но ничего поделать с собой не мог. Он чувствовал, как нарастает напряжение между ним и Лили, того и гляди грянет буря. А этого он допустить никак не мог. И плевать, чего он там хочет. Он не позволит собственным желаниям испортить то, что у них сейчас есть. Он не потеряет ни Лили, ни Гарри. Они останутся с ним. Они — его семья. И он сделает всё мыслимое и немыслимое, чтобы они остались с ним. Даже если для этого придётся наступить на горло собственным чувствам.       — Северус, вас что-то беспокоит? — осторожно поинтересовался Гарри, отрываясь от чтения и поднимая на зельевара свои огромные зелёные глаза.       Мужчина тяжело вздохнул: похоже, это будет труднее, чем он думал.       — Да, — не стал он врать, раз уж скрыть своё состоянии от мальчишки был не в силах.       — Я могу чем-то помочь?       Северус горько усмехнулся и с нескрываемой теплотой посмотрел на мальчика.       — Веди себя хорошо и не подвергай себя опасности — этого будет вполне достаточно. А взрослые проблемы оставь взрослым.       Гарри слегка нахмурился, затем согласно кивнул и вернулся к чтению. В лаборатории вновь воцарилась уютная тишина, нарушаемая лишь негромким бульканьем зелья в котле да шорохом переворачиваемых страниц.       Спустя пару минут раздался негромкий хлопок, и в комнате в сопровождении Тинки появилась абсолютно вымотанная Лили.       — У вас всё в порядке? — устало спросила она, тяжело опускаясь на диван, куда тут же пересел и Гарри. — Никаких форс-мажоров?       — Сириус подрался с Северусом, — тут же пожаловался Поттер, подлезая матери под руку и укладывая свою лохматую макушку ей на плечо. — Но Северус его легко победил и связал. А потом они помирились.       — Радует, что помирились, — Лили с укором посмотрела на зельевара. — Надеюсь, больше они не будут ссориться?       — Не по адресу вопрос, — заметил Снейп, уменьшая огонь под котлом и поворачиваясь к Лили лицом. — Спроси лучше у Блэка. Это у него выдержки ни на кнат.       — Мерлин, когда же вы уже повзрослеете? — застонала Лили, которой ещё со школы надоели эти бесконечные выяснения отношений между Снейпом и мародёрами. — Ладно, проехали. Зелье для Люциуса скоро будет готово?       — Пять минут варки плюс полчаса настаивания, — сухо ответил мужчина. — Как прошёл твой визит в Азкабан?       — Долохов жив моими стараниями и готов к сотрудничеству. Беллатриса Лестрейндж в полном неадеквате. Рабастан типичный фанатик — от него толку никакого. А вот с Рудольфусом или Руквудом что-нибудь может выгореть. И ещё мне нужна твоя помощь.       — Я весь внимание.       Лили рассеяно перебирала пальцами волосы Гарри, пытаясь сформулировать суть своей просьбы так, чтобы Северус не закатил истерику по поводу её гриффиндорской глупости и склонности спасать всех подряд.       — Ты знаешь, что случилось с Беллатрисой? — пытливо взглянув в чёрные омуты, спросила она после недолгой паузы.       — Знаю, — не стал отнекиваться зельевар, скрестив руки на груди в защитном жесте.       — А о том, что после этого сделал с ней Волдеморт тебе тоже известно?       — В общих чертах.       Лили тяжело вздохнула.       — Я хочу ей помочь. Она не заслужила такой участи.       Теперь настала очередь Северуса вздыхать.       — Полагаю, пытаться спорить с тобой бессмысленно? — обречённо спросил он. — Ты ведь не отступишься?       Лицо Лили просияло, а губы непроизвольно растянулись в улыбке.       — Нет.       — Тогда тебе понадобятся зелья. Лучше всего, модифицированные под Беллу.       — Кровь? — Лили неплохо знала зельеварение и понимала, что для изменения зелья под конкретного человека нужны либо кровь, либо частичка плоти.       — Кровь, — подтвердил Снейп. — И результаты полной диагностики. Мы с тобой, конечно, далеко не профаны, но и не профессионалы. Так что стоит заручиться поддержкой опытного колдомедика.       — У тебя есть подходящая кандидатура на примете?       — Разумеется. Я ведь Мастер Зельеварения. Я знаю практически всех колдомедиков, артефактологов и аптекарей в Британии.       Лили коротко кивнула и уткнулась носом в макушку Гарри, нагло прислушивающегося к их разговору и даже не пытавшегося этого скрывать.       — Гарри, а почему ты не с Сириусом и Ремусом? — спросила она. — Тинки мне сказал, что они здесь.       — С Северусом интереснее, — пожал плечами Гарри. — А от Сириуса у меня голова болит.       Северус на это заявление лишь фыркнул, а Лили подняла на него недоумевающий взгляд.       — Я чего-то не знаю?       — У мистера Поттера обнаружился талант, который он от нас скрывал, — объяснил Снейп, коварно ухмыляясь. — Гарри, расскажи маме о чудесной способности, которую ты от нас утаил.       Лили перевела вопросительный взгляд на сына. Гарри обречённо вздохнул и поведал ей о своём таланте чувствовать чужие эмоции. Лили выслушала сына крайне внимательно, пристально разглядывая клубившиеся вокруг него линии магии.       — Гарри, а ты и Петунью, и Вернона одинаково хорошо считывал? — поинтересовалась она, сделав для себя определённые выводы.       — Нет. Я их вообще плохо чувствовал, но тётю, определённо, сильнее.       — Как ты тогда определил наличие у себя этой способности?       — Я очень точно чувствовал некоторых людей на улице. Но началось всё с моей учительницы и её сына. Они, правда, год назад переехали в другой город…       — А наши с Северусом эмоции ты чётко ощущаешь? — продолжала допытываться Лили.       — Да, — кивнул Гарри. — Правда, тебя намного сильнее.       — И Сириуса, наверно, тоже сильнее?       — Ага.       Лили удовлетворённо кивнула и улыбнулась.       — Северус, ради эксперимента, будь добр, зажги Люмос.       Снейп пожал плечами и покорно выполнил её просьбу.       — Гарри, ты что-нибудь чувствуешь? — поинтересовалась Лили, внимательно вглядываясь в лицо сына и пристально следя за движением линий магии в районе его головы.       Мальчик чуть подался вперёд и как заворожённый уставился на крохотный огонёк на кончике волшебной палочки Снейпа.       — Он тёплый, — заявил Гарри, кивая в сторону огонька. — Только тепло какое-то неравномерное… словно пульсирующее.       Лили вновь улыбнулась, переведя взгляд на пульсирующие оранжевые линии вокруг кончика палочка.       — Всё с тобой ясно, солнышко моё, — в голосе волшебницы слышалась откровенная гордость. — Могу тебя поздравить, ты унаследовал интересную вариацию моего собственного дара.       — Правда? — сказано со смесью надежды и восхищения. — Но ты ведь видишь Магию, а я нет.       — Зато ты её чувствуешь. Это даже намного лучше и полезнее — не придётся мучиться и учиться разделять обычное зрение и магическое.       — А причём здесь эмоции? — вклинился Северус.       — Северус, у волшебников магия напрямую связана с эмоциональной сферой. Я тоже могу по линиям магии определить те или иные эмоции, которые в данный момент испытывает маг. Правда, в отличие от эмпатии, мой дар не показывает нюансы эмоций, лишь их общую направленность. Например, я могу сказать, хорошо или плохо относится ко мне человек, но различить, например, ненависть, недовольство и пренебрежение я не в силах. Зато чётко вижу, когда человек обеспокоен: его магия как бы образует защитный кокон вокруг, не пропуская наружу излишки магии. Ты, друг мой, кстати, находишься в подобном состоянии практически перманентно. Во всяком случае, при посторонних.       — И я это ощущаю, — заключил Гарри, кивая своим мыслям. — Мне поэтому, наверное, нравится смотреть, как Северус варит зелья. Я их чувствую.       — Что именно ты чувствуешь? — Лили не терпелось всесторонне изучить данный феномен, чтобы предугадать, чем Гарри подобный дар может аукнуться в будущем.       — По-разному, — в изумрудных глазах вспыхнули задорные огоньки, и Лили мысленно застонала: точно такой же маниакальный блеск в глазах она часто видела у Северуса, когда тот варил очередное экспериментальное зелье. — Они все как живые. Все эти порошочки/корешочки. Некоторые тёплые, некоторые холодные. А когда Северус добавляет что-то в зелье, они пульсируют и даже искрятся.       — Искрятся?       — Ну, знаешь, мне иногда кажется, что я слышу звук как от бенгальского огня, — Гарри смущённо потупил глаза, а Лили зацепилась за слово «слышу».       — Ты слышишь взаимодействие их магии? — вот это было чем-то новеньким. Гарри утвердительно кивнул. — Ребёнок, ты полон сюрпризов. Мы с тобой на днях непременно должны что-нибудь сварить! Мне необходимо видеть это собственными глазами.       — Ты не сердишься? — осторожно спросил Гарри, с лёгкой опаской глядя на мать.       — Почему я должна сердиться? — искренне удивилась та.       — Ну, я опять выделился, — обречённо.       — Это же замечательно! — Лили ободряюще улыбнулась сыну и взлохматила волосы ему на макушке. — Все люди чем-то выделяются. У кого-то идеальный слух, кто-то обладает великолепным голосом. Это называется талантом. Северус гениальный зельевар и менталист. Я вижу магию. Люциус Малфой, наш с Северусом школьный друг, чувствует чужие эмоции. Это нормально, не быть похожим на других. Главное, чтобы твоя «непохожесть» не мешала тебе спокойно жить. А такое с дарами порой случается. Помню, я первое время чуть ли на стенку не лезла от головной боли и рези в глазах от всех этих цветных всполохов магии. Тебе, надеюсь, твой дар не мешает?       — Нет, — покачал головой Гарри, радостно улыбаясь тому, что мама не злится на него и не считает уродом. — Это даже забавно. Только с Сириусом мне некомфортно бывает иногда находиться.       — Почему?       — Иногда, особенно когда рядом находится Северус, от крёстного исходит странный холод, я такого раньше никогда не чувствовал. И это довольно неприятно. Мне хочется отойти от него подальше и закутаться во что-нибудь тёплое.       — А от меня ты такого никогда не чувствовал? — напрягшись, уточнила Лили.       — Нет, никогда.       Лили нахмурилась и нервно закусила губу.       — Лили? — Северус настороженно наблюдал за подругой. Волшебница вздрогнула и подняла на него вопросительный взгляд. — Ты знаешь, о чём он говорит?       — Догадываюсь, — уклончиво ответила та. — Но это только теория, требующая доказательств. Чем мы сегодня и займёмся. У нас будет день экспериментов! Гарри, ты ведь не против?       Восторженное выражение лица мальчика наглядно демонстрировало его полное согласие с предложением матери.       — Вот и отлично, — резюмировала Лили. — Тогда примерный план на сегодня таков: сначала я выпью пару флаконов восстанавливающего зелья — признаюсь честно, я с ног валюсь от усталости. Затем мы все перекусим и обсудим насущные вопросы — уверена, всем не терпится узнать подробности нападения Лорда на Долохова. После этого мы с тобой, Гарри, навестим Тома — нужно убедиться, что внезапная активизация Волдеморта никак на нём не отразилась. Оставшееся же время до вечера можно будет посвятить экспериментам с твоим даром: я уверена, Северус с Сириусом и Ремусом не откажутся нам в этом помочь.       — А ночью ты уйдёшь, — закончил заметно погрустневший Поттер. — Это обязательно? Нельзя к Малфоям сходить днём или вечером, а на ночь вернуться домой?       — Прости, мой хороший, но никак нельзя, — в голосе Лили слышалось искреннее сожаление. — Необходимо как можно скорее разобраться с Малфоями и закрыть этот вопрос. Поверь, если бы я могла, я бы не стала оставлять тебя одного, но…       — Я не один, — уверенно замотал головой Гарри. — У меня есть Северус.       Лили заметила, как губы Снейпа на мгновение тронула мягкая улыбка: ему явно было приятно услышать от Гарри такие слова. Правда, зельевар практически сразу же придал лицу отстранённое выражение, однако Лили этим было не провести. Она уже далеко не в первый раз видела, как магия Северуса тянется к Гарри, словно пытаясь защитить и оградить от всего мира, отражая отношение своего хозяина. Но, что самое интересное, магия самого Гарри отзывалась на прикосновение магии Северуса и тянулась к зельевару, переплетаясь с его магией и образуя восхитительные узоры. И это Лили несказанно радовало: значит, эти двое смогли не просто поладить, они считали друг друга семьёй — даже их личная магия признавала это. И даже когда Лили уйдёт — хотя этого ей хочется меньше всего, — Гарри и Северус не останутся одни.