За несколько дней до:
— А г-где пирог? — сонно шепчет Чимин сидящему за столиком Тэхёну. Омега улыбается лису, который весь иззевался по дороге, потирая слезящиеся красные глаза. Проснулся он только в обед из-за того, что не спал полночи, изрыдав всё плечо оборотня. А вот второй был бодрячком и на ногах был уже с раннего утра, пока Пак спал. Он улыбается Чимину, сверкая жёлтыми глазами. — Я съел. Я же говорил, что будет вкусно, я не смог остановиться. Ты ведь приготовишь ещё? — волк строит щенячьи глазки в сторону омеги, и тот кивает. — Отлично! Тогда я на патруль, вечером буду голодный. Тэ соскакивает со стула и крепко обнимает Чимина, чмокая в щёку в на прощание. — Чуть позже ещё тебя навестит Чонгук, я с ним договорился, поэтому не заскучаешь тут без меня, — информирует оборотень, снова чмокая Пака, но на этот раз в другую щёку. Чимин остаётся в тишине через несколько минут, и в голову почти тут же начинает лезть воспоминания о сегодняшней ночи, от которой неприятно всё внутри сжимается и не даёт дышать. «Ты всегда будешь им. Ты родился в семье у людей. Это у тебя в крови.» — повторяется голосом Юнги в голове снова и снова. Пак делает глубокий вдох, стараясь не концентрироваться на этих словах, ведь Мин — единственный, кто так думает. Или же другие молчат? Эти мысли продолжают преследовать Чимина даже во время готовки, отчего валилось всё, что находилось в руках оборотня: вилки, ножи, и даже разбилось пару яиц. Омега вновь списывал это на свою неаккуратность и рассеянность, пока не пришёл Чон: — Выглядишь так, будто в помёт вляпался, — любезно замечает альфа, проходя на кухню: на ней царился хаос, который не скрывается от глаз Чона. Альфа тяжко вздыхает, замечая мокрые следы на коврике возле стола, поверхность которого была вся в муке. Чонгук кажется тихо скулит и вздыхает, видя столь плачевную картину перед собой. Пак тоже видит этот взгляд и опускает виновато уши, хватая с раковины тряпочку, чтобы убрать хотя бы малую часть этого бардака и не позориться перед Гуком. — Давай помогу, всё нормально, — альфа перехватывает тряпочку и начинает убирать муку со стола. — Ты готовь-готовь, не отвлекайся. Чимин ещё некоторое время мнётся на месте, его глаза бегают из стороны в сторону, а сам лис не понимает, с чего нужно начать сейчас. Его неожиданно обволакивает приятный запах орехов, который слегка успокаивает омегу. Чон чувствовал переживание Чимина и, кажется, даже знал причину: как минимум ему уже сказал обо всём Тэхён. Радовало то, что Чон до сих пор ничего не сказал насчёт этого, продолжал молчать и просто морально поддерживать. Он помог убраться на столе и вымыл часть посуды, и теперь сидит напротив, наблюдая, как Чимин месит тесто. Рука альфы тянется в сторону лиса и отщипывает кусочек теста, который мгновенно летит в рот. — Эй! Так от теста ничего не останется! — восклицает Пак и тихонько хихикает, продолжая разминать тесто. — Я чуть-чуть, — невинно произносит тот. — Это «чуть-чуть» я слышу уже четвёртый раз, — продолжает хихикать омега, выкладывая на противень тесто. — А, да? — Гук вскидывает брови, делая невинный взгляд, а затем широко улыбается, снова отщипывая сладкого теста, за что получает по руке от лиса. — Ауч, — тихо шипит в ответ Чон, наигранно начиная дуть на место «ушиба». — Я предупреждал. — Вреднючка. — Нетерпеливый обжора. — Терпеливый я. Что за клевета? — Тогда нужно потерпеть, пока я всё не сделаю.~
С Чоном день пролетает быстро, и Пак забывается в компании с ним, переживания уходят на второй план, а к позднему вечеру сил совсем не остаётся на мысли. Чонгук, увидев уснувшего в кресле Чимина, берёт аккуратно хилое тельце омеги на руки и несёт в спальню, и сам занимает место в кресле, дожидаясь Кима с патруля. Буквально сегодня утром омега заскочил и поднял его с кровати с воплями о том, какой у него отбитый брат. Это было не новостью, но когда Ким прояснил ситуацию, Гук снова убедился в том, что его брат когда-то потерял мозги в лесу. Иначе объяснить его поведение никак нельзя. И естественно Чонгук был руками и ногами за, чтобы проучить братца и поставить на место его эго. Тэхён влетает в дом чуть позже полуночи. — Он спит? — шёпотом интересуется первым делом Тэ, получая кивок от альфы. — Этот пердун уже зашёл домой, тащи пирог, — продолжает тараторить он. — И тебе привет, Тэхён, — улыбается Чон, напоминая о своём присутствии. — Да-да, привет. Давай скорее, хочу быстрее проучить этого кобеля. — Меня воодушевляет твоя настойчивость, — тихо усмехается Чонгук, протягивая тому в руки пару кусков пирога с ежевичным джемом. — А меня поражает твоя прожорливость, — игриво улыбается омега, зная, куда делось всё остальное. — Хотя бы мне оставил немного. — Ты меня недооценил, детка. На столе тебя ждёт еда и горячий чай. Нужно как-то отблагодарить кормилица, не так ли? — Обязательно отмечу этот день в календаре и буду праздновать. Этого достаточно для благодарности? — волк хлопает ресницами и ухмыляется, подходя ближе. — Я могу по наглеть и попросить большего? — оборотень вздыхает, стоит Тэхену подойти почти вплотную. Ручки шатена ползут по груди альфы, и серые глаза того неотрывно смотрят на длинные руки омеги. — Много хочешь, — продолжает игриво говорить Тэ, не отходя от Чона. Он скалит зубы на омегу и хватает его за талию, прижимая к себе почти рывком. Их лица в паре сантиметров друг от друга; альфа громко выдыхает в губы Тэхёну, а тот продолжает улыбаться. — Может хватит уже это всё? — Чонгук переходит на шёпот, а его феромон крепчает до такой степени, что у Кима, кажется, вот-вот подкосятся ноги. — Не можешь нормально омегу охмурить, поэтому феромоны пускаешь? — снова язвит оборотень в ответ, широко улыбаясь, пока внутри начинает творится вакханалия: ещё чуть-чуть и Ким поплывёт и сдастся. — Пресвятые мухоморы, какого же омегу я себе выбрал! — тяжело вздыхает тот, отпуская Тэхёна. — Иди уже к этому пердуну, потом расскажешь, что да как, а я присмотрю за Чимином. Гук заботливо чмокает оборотня в кучерявую макушку и смотрит вслед уходящему из дома Тэхёну…~
— Я конечно всё понимаю, Тэхён, но ты видел вообще время? На улице поздняя ночь! Какого чёрта?! — ворчит полусонный Юнги, встречая на пороге своего дома широко улыбающегося Кима, который протягивает ему пакет с пирогом и бесцеремонно проходит в дом. — У тебя вторая жизнь в кармане нашлась? — У меня нет карманов, олух. Сходи к Хо, а то у тебя со зрением плохо стало, — бросает в ответ омега и идёт на кухню, кладя на стол пакет, выуживая пирог оттуда. — Чиху просила передать, а то она тебя всё никак поймать не может, занятого нашего. Чтобы всё съел, а то я ей расскажу, и тогда скажешь «до свидания» своим патрулям: будешь сидеть у неё и есть, пока не станешь шариком. Юнги молчит: такое однажды было, и повторять такого не хотелось, поэтому с Чиху спорить не хотелось, ведь эта волчица всё равно добивается своего. Если бы она не была омегой, а альфой, она была бы идеальным кандидатом на роль вожака. У неё все бы ходили как шёлковые. и сытые. Альфа проходит на кухню и садится за стол. Увидев кусочки пирога, в животе предательски заурчало, что не скрылось от ушей Кима, который усмехнулся, мысленно празднуя победу: он точно съест пирог Чимина…~
— Чимин-а, приготовишь ещё что-нибудь вкусненькое? Я уже жить не могу без твоей стряпни, — Тэ строит щенячьи глазки — своё секретное оружие против отказов Чимина, и естественно получает от того кроткий кивок. Гук наблюдает за этой картиной и тихо смеётся: то ли от того, что он тоже не может отказать этой моське также, как и Чимин, то ли от того, что его братец реально влип в помёт по самое горло. Он впервые видел эту чёрту Кима и поражался тому, каким целеустремлённым бывает этот ленивый волк, когда дело касается близких. Гук и сам бы помог Чимину расправится с Юнги, потому что лис правда не заслуживал такого обращения. Малому и так было несладко в семье Ли: Хо как-то рассказывал о том, что видел, когда посещал их дом. Это было мерзко. Они вели себя хуже животных. Сейчас очень радовало то, что лис расцвёл, набрал вес и начал немного открываться, больше разговаривать со стаей, но последняя выходка Юнги знатно тормознула процесс. Также Хосок снова упоминал про течку омеги и просил быть с ним аккуратнее и не подвергать его лишнему стрессу. Мин же всё мимо ушей пропускал, игнорируя каждый совет лекаря, на что Ким как-то раз притащил к Юнги охапку пустырника и ромашки, сказав, чтобы тот попил это и «наконец засунул в задницу свою агрессивность». Альфу тогда аж перекосило от злости всего, и Чон готов был встрять в эту перепалку, чтобы волки не подрались ненароком и не сломали друг другу кости. Зная Кима, он бы точно не оставил Юнги без травмы. Хосок бы " спасибо» не сказал: все устали от их перепалок, а с появлением Чимина в стае особенно. Причём против лиса не имеют ничего, неодобрительные взгляды они пускают на Мина, который вёл себя как волчонок, не желая даже прикасаться к Паку. Когда Тэхён предложил проучить брата, у него не было ни единого сомнения, чтобы не согласиться на эту авантюру. Вот уже третий день они таскают еду Чимина к нему домой, ложно выставляя стряпню Пака за стряпню Чиху, и Мин ел это всё за обе щеки, не раздумывая, да ещё и нахваливал, что еда стала ещё шикарнее. Тэ потом приходилось откачивать от смеха и поднимать с полу, объясняя Чимину, что это нормальное состояние Тэхёна, когда он в очень хорошем настроении.~
Сегодня Мин не идёт на патруль и остаётся на вечерний ужин со стаей. А это значит, что сегодня кое-кто облопошится на весь лес. Чимин, не торопясь, чапает по снегу к дому Чиху, кутаясь в Тэхёном шубу с носом. Мороз приятно щекочет щёки и ушки лиса. Часть оборотней потихоньку приносят дрова к костру и ставят лавочки, готовят тёплые пледы и громко смеются, что-то обсуждая. Пара детишек умудряются сбить лиса с ног и заобнимать чуть ли не досмерти, пока их не оттаскивают, отводя бегать в другом месте и не мешаться под ногами. Пак улыбается им вслед; ему хорошо здесь, и он ни о чём не жалеет. — Проходи, сынок, попей чайку с мёдом, замёрз весь, — с порога начинает покрывать заботой Чиху, и Пак не сопротивляется: с ней лучше не спорить, иначе себе сделаешь хуже. Он с радостью выпивает горячий напиток, помогает вымыть посуду, а затем присоединяется к готовке. В четыре руки они быстро управляются к моменту, когда все уже собрались возле разожжёного костра. В дом врываются пару альф и омег, вызываясь помочь донести еду, и проходят на кухню, хватая тарелки и подносы. Чимин тоже укутывается теплее, надевает тёплые валенки на шерстяные носки и выбегает с ними, помогая уложить еду на столики. — Как вкусно пахнет, — возле уха слышится голос Тэ, который после сразу же заключает омегу в долгие тёплые объятия. Чимин улыбается в ответ и тоже крепко обнимает друга, желая насладиться его теплом и запахом земляники. Они стоят так ещё где-то минут пять, а после бегут помогать с оставшимися делами. Вскоре все усаживаются, желая друг другу приятного аппетита, и начинают что-то обсуждать. Лес наполняется волчьими беседами, и лис не сдерживает улыбки, сидя с тарелкой кролика в руках и наблюдая за оборотнями: все такие дружные, сплочёные, радостные и родные. Пак окидывает всех взглядом и встречается с голубыми глазами Юнги, который садится возле Гука на лавку, продолжая смотреть на Чимина, который мигом отводит глаза, лишь бы не видеть альфу. С его приходом появилось сильное желание поскорее уйти, сказав, например, что у тебя прихватил живот или заболела голова, чтобы Тэ не строил вымаливающие глазки и мигом бы отправил его в кровать. Мин выглядит как обычно хмурым на фоне жизнерадостного Чона, который впихивает в его руки тарелку с мясом. — Я вроде как не инвалид, могу и сам, — ворчит альфа, но Чонгук уже по привычке не слушает это ворчание, продолжая наваливать ему еду. — За собой бы так следил. — Молчи и ешь уже скорее, я уже жду, когда ты замолчишь, — встревает в разговор Тэхён. — На том свете дождёшься, — их взгляды с встречаются, передавая друг другу кучу нецензурных пожеланий, на что Гук закатывает глаза и тяжело вздыхает. — Как кошка с собакой, хуже волчат, — вступает в их перепалку вожак, и оборотни тотчас замолкают, уткнувшись в свои тарелки. — Да у тебя зверский аппетит, братец. Или ты просто зол, поэтому сметаешь всё на ходу? — тихо смеётся Гук, хватая со столика пару кусочков шарлотки. — Возьми, Чиху очень старалась сегодня. Юнги неодобрительно посмотрел на выпечку, затем на серые глаза волка, который как обычно слащаво улыбался. Эта улыбка сражала наповал любую омегу в стае и бесила Мина. Но отказываться он не хотел, поэтому молча принял кусок и запихал его мигом в рот. От наполняющей его злости хотелось съесть весь стол. Юнги сжал руки в кулак, прожёвывая пищу, пока до его ушей не доносятся слова Чона: — А Юнги хавает стряпню домашнего за обе щеки. Юнги распахивает глаза, смотрит на не менее ошеломлевшего Чимина и давится шарлоткой. — Чонгук, какого чёрта ты дал мне эту дрянь? — шипит в сторону альфы Мин, а тот лишь смеётся. — Дрянь? А до этого ты эту дрянь ел, причмокивая, а теперь что? — добавляет в ответ Тэхён, в это время как его одергивает раскрасневшийся от злости Чимин. — Что вы натворили? — грубым шёпотом спрашивает омега, нахмуривая рыжие брови. — Мы? — Ким невинно поднимает брови. — Просто хотели проучить этого пердуна. Смотри, как его лицо скорчилось, — тихо хихикнул омега, смотря на смеющегося рядом с хмурым Юнги Чона. — По делом ему! — То есть вы ему носили мою еду? — Да. Ты отменно готовишь, и он сам это сказал! Просто ему это стыдно признать. Омеги поворачиваются, замечая, как Юнги покидает костёр, проходя мимо них. — Я разберусь, — бросает проходящий рядом Гук, улыбаясь оборотням. Он нагоняет разъярённого Мина, хватая того за плечо, но волк рывком убирает руку. — Эй, полегче. — Вы. вы мухоморов обожрались?! Какого чёрта?! Чё за хренов спектакль?! — А может это ты устраиваешь спектакль по унижению Чимина? Что он тебе сделал? — Чонгук по-прежнему сохраняет спокойствие, в то время как Мин скоро взорвётся. — Тебе какое дело? Он домашний, от него несёт за мили и есть его еду. Это… — Ты запал на него, братец. Конкретно запал. Просто тебе стыдно за эти чувства. — Да пошёл ты к чёрту со своими доводами, Чон! — глаза альфы засверкали. — Тебе следует успокоиться. Мин не слушает. Ушки Пака дёргаются от внезапного рыка. Тэхён поворачивается и смотрит на Чимина. — Ты тоже это слышал? — интересуется Тэхён и получает кивок от Чимина. — Пошли. Он хватает Пака за руку и ведёт к дому Юнги. Чимин не отстаёт и идёт следом, заглушая тревогу внутри. Они подбегают к месту, откуда доносились рычания. Омеги замечают двух дерущихся волков: Чонгук и Юнги. Мина прижимают к земле, а его зубы впиваются в лапу Чонгука. — Прекратите уже вы оба! Но альфы не слушали: Гук впивается в шею Юнги сильнее, а тот громче рычит, отталкивая его лапами. Пак поджимает губы. Это всё из-за него.. Мин берёт верх над Чонгуком, кусая волка за холку, получая низкое шипение в ответ. Тэ пытается докричаться до них, но всё бессмысленно.. Лис подрывается с места, хватая Юнги за шею, а тот валит омегу на землю и рычит, обжигая Чимина своим дыханием. Альфа ощущает как Пак дрожит. — П-прекрати, прошу.. Юнги прошибает будто током: на карих глазах выступают слёзы, и внутри всё болезненно сжимается. Он правда не заслужил такого.. Горячий язык волка слизывает слёзы с щёк Пака, и тот слегка дёргается от таких внезапных действий, но тревога быстро исчезает от успокаивающего запаха корицы. Тэхён собирался было вмешаться, но на дорогу встаёт Чонгук и толкает его назад своим мокрым носом. Они остаются в стороне, наблюдая, если вдруг Юнги снова сотворит оплошность. Пока что беды не намечалось: волк уставился своими голубыми глазами на успокоившегося омегу, а после принял облик человека, хватая на руки тихо ойкнувшего Чимина. У лиса краснеют щёки, когда голое тело альфы прижимают его к себе, направляясь в сторону дома альфы. Он бросает строгий взгляд в сторону Тэ и Чона, прося остаться их на месте. Мин закрывает дверь за собой, отряхивая ноги от снега, а Чимин всё ещё молчит, боясь произнести хоть какой-то звук и посмотреть на альфу. — Можешь стоять? — спрашивает он низким голосом, и Пак не сразу находит в себе силы кивнуть. Получив долгожданный кивок, он опускает его на пол и вновь вытирает мокрые щёки омеги. "Это просто жалость", — твердит Юнги самому себе, замечая как дрожит Пак. — Ты замёрз, может.. — Прошу, оденься, — бубнит под нос Чимин, опустив голову и уши. Он мнётся, разглядывая ковёр у себя под ногами, теребит замершие на морозе пальцы. Слава богам, Мин не подходит и направляется в комнату, возвращаясь уже одетым. Но смотреть всё равно Пак не мог: силуэт обнажённого альфы до сих пор мелькал перед глазами. — Давай я налью чаю, ты весь продрог. — Зачем всё это? — тихо спрашивает Пак, продолжая лицезреть свои шерстяные серые носочки и пол. Юнги подходит ближе, а его горячие руки поднимают лицо омеги, заставляя встретиться взглядами вновь. По телу бегут мурашки от прикосновения, и всё добивается низким голосом Мина: — Давай скажу сразу: мне очень жаль. Я не знаю, что на меня находит, когда дело касается тебя. Я определённо не хочу видеть твои слёзы, — он делает паузу, но Чимин не отвечает ничего, поэтому он вздыхает снова, пытаясь собраться с мыслями. — И готовишь ты отлично. — Я домашний, забыл? Это у меня в крови, а это значит, что я всегда буду тебе противен. Не знаю, чем тебе так они угодили, но я не могу ничего сделать. Да, я домашний, и из-за твоей ненависти, я жалею об.. Юнги теряет контроль, он смотрит на пухлые губы лиса, вдыхая аромат топлёного молока так глубоко, как только можно, и тянет лицо Чимина на себя, целуя его красные губы..~