— Давай ещё немного полежим, не двигайся, — сонно бурчит Юнги, уткнувшись носом в плечо уже проснувшегося Чимина, который, услышав голос альфы за спиной, тут же дёргается, но упасть ему не дают. — Так, это мы уже проходили. Я говорил тебе не двигаться.
— Ты чего тут делаешь? — испуганно верещит Пак.
— Здрасьте-приехали. То есть я ночь провёл с тобой в этой кровати, а ты мне выдаёшь такое?
Чимин разворачивается лицом к Юнги и краснеет, замечая, что тот совершенно голый, а что ещё хуже, так это то, что Пак такой же. Глаза пробегаются по шее, разукрашенной красными засосами. Мин замечает это и ухмыляется.
— Это ты ещё спину не видел. Вчера мёртвой хваткой держал, чтобы я никуда не слинял, а сегодня уже сам дёру даёшь. Только вот.. надолго ли?
Шёпот Юнги обжигает ушко Чимина, заставляя покрыться мурашками. В голову мгновенно начинают лезть события этой ночи, и всё внутри сжимается от приятных ощущений, которые оба ощутили, когда безрассудно
любили друг друга в желании насладиться без остатка, срастись в единое целое, стать единственным поводом, чтобы жить. Пак делает глубоких вдох, и пряный запах заполняет его лёгкие, растекаясь по всему телу, насыщая каждую клеточку тела. Кажется, что сейчас альфа слышит, как колотится сердце лиса, и нежно улыбается, целуя того в лоб. Голубые глаза видят в карих одобрение, и Юнги тягуче целует губы омеги, ощущая, как его лицо обхватывают маленькими ручонками, копошатся в растрёпанных волосах, сминая нижнюю губу, слушая напористое дыхание Мина, чья рука неторопливо поглаживала бедро Чимина, млеющего от этой близости. Он готов был отдать всё, лишь бы Юнги продолжал оставаться
таким. Омегу разворачивают на лопатки и нависают над ним, прижимая мощной грудью к кровати, заставляя тихо промычать в поцелуй. Его продолжают нежно целовать, облизывают опухшие красные от поцелуев губы, на которых скоро окажется засос, но это волновало их в последнюю очередь. Чимин настойчиво кусает губу альфы, слушая, как тот довольно урчит, прижимая свои уши к макушке, и начинает настойчивей целовать. Эта нежность плавно сгорает, и на смену ей приходит дикое желание, жажда забрать всё до последней капли.
— Чимин-а! — в прихожей слышится голос Тэхёна, и Юнги шумно разрывает поцелуй, что-то ворча себе под нос, встаёт с Чимина, который затуманенным взглядом смотрит на альфу, не понимая, почему тот оторвался от него.
Щёки лиса слегка розовеют, когда он видит обнажённого альфу, на спине которого не было и живого места. Он виновато поджимает губы, не думая, что всё так плохо: следы от ногтей оставили заметные синяки и царапины с запёкшейся кровью, и всё это было разбросано по всей спине и даже пояснице. Чимин даже подумать не мог, что способен на такое.
— Болит? — тихо интересуется лис, наблюдая, как Юнги одевается и выуживает из шкафа футболку, поворачиваясь к омеге с сияющей улыбкой.
Но ответить ему не дают.
— Чими-ин-а! — снова кричит Тэхён, заставляя Мина чертыхнуться.
Он кидает Чимину бежевую футболку и выходит из комнаты, встречая в прихожей раздевшегося Тэхёна. Запах земляники неприятно режет лёгкие, заставляя альфу напрячься.
— Чего тебе, олух?
— Ого, вот это тебя потрепали, — волк округляет глаза, смотря на шею, но Юнги игнорирует этот комментарий, продолжая недовольно прожигать взглядом Кима. — Я хочу посмотреть на Чимина, я беспокоюсь как-никак. Вдруг ты его съел, хотя, судя по твоему внешнему виду, беспокоиться надо было о тебе.
Янтарные глаза замечают за спиной появившегося Чимина, всего растрёпанного, красного от смущения и такой же разукрашеной шеей.
— Оу, — тяжело вздыхает Тэхён. — От вас так и пасёт бурным сексом, — он закрывает руками нос и поджимает уши, тем самым заставляя Пака ещё сильнее смутиться.
— Завидуешь? Гуку стоит поучиться, — усмехается Мин, всё ещё раздражаясь от присутствия другого омеги. — А вы оба тугие.
— Да если бы не течка Чимина, ты бы с пеной у рта бился в конвульсиях, но не подошёл к нему. И кто ещё тут тугой, — недовольно хмурится Тэхён, скрещивая руки на груди. — Мне дальше продолжать говорить о том, какой ты олух или дашь мне уже пройти?
Юнги неохотно уступает, давая проход к омеге. Тэ подходит к Чимину и крепко обнимает того.
— Я так испугался за тебя вчера. Если бы не этот пердун, оказавшийся рядом, я даже не знаю, что бы я смог сделать. Ты ведь даже трогать себя не давал. Я так пересрался, — без устали тараторил Ким, поглаживая спину своего друга. — С тобой точно всё нормально сейчас?
Чимин робко угукает, уткнувшись в плечо, ощущая напряжение, исходящее от альфы, который изо всех сил боролся сейчас со своим собственничеством внутри. К тому же его просто обнимает другой омега, по совместительству, лучший друг, пропитывает того ненужным земляничным феромоном, который хочется поскорее убрать с кожи лиса. Юнги уже становится страшно за свой будущий гон, потому что уже сейчас шарики за ролики уходят, благо разум ещё на месте и даёт отрезвляющую пощёчину. Тэхён же совсем игнорирует стоящего неподалёку альфу, жмётся крепче, довольно виляя хвостом, начиная тереться щекой о щёку Пака, обволакивая трепетной заботой.
— Так, а это лишнее уже, — зло ворчит Юнги и подходит к омегам.
— Он мне как родной уже, я могу себе позволить этот жест! — волк дует губы.
— Что за жест? — тихо интересуется Пак, вопросительно бегая глазами сначала на Юнги, затем на Тэхёна.
— Ну обычно мы так щеками трёмся с теми, кто нам очень дорог. Тем самым мы выражаем огромные эмоции к партнёру, родственнику или близкому другу, — одаривая квадратной улыбкой, произносит Ким, вновь соприкасаясь с щекой омеги.
— Да ты издеваешься.. — Мин тут же оттаскивает Тэ, но тот вжимается в футболку омеги, которая еле прикрывала всю наготу.
— Чё ты такой ревнивый, жадина? Я его ночь целую не видел, чтобы ты знал, я спать без него не могу.
— Хватит ныть, — бурчит Юнги.
— Не дёргай его так, Юнги-я.
— Какого чёрта он тогда липнет к тебе так, будто меня не существует? — альфа отпускает Тэхёна, который снова бежит обнимать Чимина.
Янтарные глаза смотрят на Мина, наблюдающего за действиями омеги, и начинает целовать щёки, выводя волка из себя.
— Тэ, он злится, — поспешно сообщает Пак, краснея от такого наплыва заботы, вздрагивая от каждого поцелуя друга.
— Ему полезно осознавать своё положение. Думает, что теперь ты только его, раз у тебя течка, — продолжает обиженно ворчать Ким, да так, чтобы Юнги слышал всё это.
— Замолкни, пока я шкуру с тебя не спустил, — чуть ли не рычит альфа, а Чимин слышит, как волк внутри него начинает истошно выть, не желая, чтобы течного омегу трогали.
— Пожалуйста, не ссорьтесь, — он неосознанно жмётся ближе к Тэхёну, тихо мыча.
Ким прижимает того к себе ближе, поглаживая растрёпанные рыжие локоны, затем ощущает зубы у себя на плече и вздрагивает, поднимая лицо Чимина.
— Эй, Чимин-а, давай без этого только, — омега смотрит в затуманенные глазки друга и тяжело вздыхает. — Что ж, видимо, придётся уступить, — Тэхён поворачивается к Юнги, прожигая жёлтыми глазами оборотня. — Если ты с ним что-то сделаешь, я увижу его слёзы — ты труп. И советую не воспринимать это в шутку.
— Да понял я уже. Будет он в порядке, — зло бубнит Мин, хватая Чимина на руки.
Лис тут же окольцовывает его шею, начиная мотать хвостом, стараясь сдержать скулёж в присутствии друга. Юнги аккуратно поглаживает спину, провожая поникшего Кима взглядом. Щёки Чимина пылают от стыда, когда он под янтарный взгляд начинает судорожно облизывать шею альфы, заставляя того поёжиться от наступающих мурашек.
— Тише, лисёнок, потерпи чуть-чуть.
— Ой, как же это приторно звучало, особенно из твоего рта, Мин, — язвит Ким, лучезарно улыбаясь. — Наслаждайтесь, голубки. Оревуар.
Стоит омеге скрыться за дверью, как лис тут же раскрывает рот, чтобы пометить альфу, но его прижимают к стенке, срывая громкий скулёж.
— Нет уж, не сейчас. Хотелось бы, чтобы ты это сделал на трезвую, — ухмыляется Юнги, задирая футболку, оголяя бёдра и впалый живот Пака.
— Но я так хочу, — стонет Чимин, закатывая глаза и ёрзая на руке от ожидания. — Пожалуйста, Юнги-я, — жалобно тянет тот, прижимая уши.
— Даже не смей меня так умолять, — тяжело дыша, рычит альфа, чуть ли не сдирая футболку.
Он жадно оглядывает белоснежную кожу с алыми украшениями, обсыпанные по всей груди. Он оглаживает свободной рукой своё творение, не сдерживая томного мычания от такой картины. Мин сильнее вжимает Чимина в стенку, наблюдая, как в его хватке
погибает от нетерпения лис. Он громче мычит, призывая к действиям, которые мучительно оттягивают, заставляя сходить с ума. Карие глаза умоляюще прожигают дыру, смотрят прямо в душу, сам же Пак тянется за поцелуем, но от него уворачиваются. Юнги тихо усмехается и приближается к уху:
— Ну же, скажи вслух, как сильно ты хочешь, чтобы я тебя поцеловал, лисёнок.
— П-прошу, поцелуй меня, Юнги, — Чимин раскрывает губы, слегка высовывая язык, разрушая остатки самообладания бомбой замедленного действия.
Мин тянется к губам, чтобы наконец дать желаемое, и как только сокращает расстояние до пары сантиметров, Пак головой упирается в стенку, не давая себя поцеловать. В его глазах пляшут черти, а на лице сверкает игривая улыбка. Но с Юнги такие вещи не прокатывают: Чимин оказывается на ближайшем диване под пылающим телом альфы, и он вздрагивает всем телом, ощущая крепкий пряный феромон.
— Дразнить меня пытаешься? Как бы не так, — он снимает с себя одежду, доставляющую дикий дискомфорт. — Сейчас я покажу, почему.
Подушечки мозолистых рук почти невесомо касаются груди, провоцируя покрыться гусиной кожей в ответ. Чимин прогибается, желая ощутить большее, но сделать этого ему не дают. Затвердевшие соски слегка задевают, и Пак протяжно стонет, вздрагивая. Мин не торопится: продолжает еле касаться, изучая изгибы, родинки при дневном свете, параллельно слушая недовольное мычание со стороны нетерпеливого омеги, что тянется к рукам Юнги, чтобы тот прекратил его мучить. Но у волка свои планы на этот счёт: ручонки перехватывают более сильные, фиксируя над головой Чимина, и теперь у того даже двигаться получалось с трудом.
— Юн-нги, п-пожалуйста, — взмаливает омега, ощущая, как внизу всё начинает жутко ныть, а смазка обильнее выступала наружу, пачкая диван.
— Ну уж нет, ты первый начал.
Мина жутко возбуждала эта ситуация: ему безумно нравилось видеть и слышать желание Чимина. Он наблюдает за каждым вздохом с ухмылкой, чувствуя, как агрессивно Пак начинал ёрзать. Он кусает губы и протяжно скулит, дрожа ещё сильнее, а из глаз выступают слёзы. Юнги заприметил эту вещь ещё с самого начала: глаза омеги слезились от пика возбуждения, пачкая красные щёки. Феромон Чимина становился всё концентрированнее, всё больше манил к себе, призывая наконец-то сдаться. На пухлых губах выступают капли крови, а сам Пак чуть ли не задыхается, сверля взглядом довольно урчащего альфу.
— Чёрт возьми, пожалуйста, я тебя умоляю, сделай хоть что-нибудь! Мне больно терпеть, Юнги, — начинает хныкать Чимин, слизывая кровь с губ. — Я тебя убью, если ты так и будешь смотреть и ничего не делать!
— Ох, маленький злится, — продолжает ухмыляться тот, спускаясь к груди Пака.
Уши альфы ловят громкое вскрикивание, когда его язык обволакивает коричневый сосок, зажимая губами, начиная плавно посасывать, крепче сжимая руки Чимина, который, похоже, и сам не ожидал от себя такой бурной реакции. Юнги продолжает играться с сосками, периодически меняясь, слушая эйфорические стоны вперемешку со всхлипами, от которых можно вот-вот потерять голову. Волк отстраняется и наклоняется к заплаканному личику Пака, который раскрывает губы, ожидая долгожданного поцелуя, но его снова оттягивают, поэтому тот тянет голову, желая поскорее заполучить то, в чём безумно нуждается.
— Маленький так хочет моих губ на своих? Боги, видел бы ты себя со стороны, это чертовски заводит, — шепчет Юнги.
Он наклоняется ближе, но не целует: лишь кончиком носа трётся о нос омеги, вдыхая пьянящий запах топлёного молока, а Чимин начинает судорожно целовать его щёки, слушая довольное мычание в ответ. И вот Юнги его целует. Жадно, проникая языком внутрь, сплетаясь с чиминовым. Кажется, что они сейчас оба не дышат, шумно целуясь, желая наверстать упущенное, времени на глоток воздуха совсем не было, ведь они
дышали друг другом. Мин страстно исцеловывает губы, ловит каждый томный вздох, покрываясь приятными мурашками по телу, вжимает Чимина в диван, чувствуя, как тот дрожит с головы до пят, сцеловывает слёзы с щёк и вздрагивает в ответ, когда Пак напористо двигается под ним, прося большего. Они обжигают друг друга огнём своих тел, но не получают ожогов, лишь следы страстного желания, или, быть может..
любви? Нет, Юнги не хочет этого признавать даже тогда, когда его тело мякнет над обнажённым лисом, который громко мычит в целуй, отдавая всего себя здесь и сейчас. Его внутренности переворачивались, когда он ловил себя на мысли, что он первый у Пака, и безумно хотелось остаться единственным. Мин с шумом разрывает поцелуй, пытаясь отдышаться, но как же тут отдышаться, когда под ним лежит рыжий комочек с опухшими губами и затуманенным карим взглядом, что продолжал смотреть на него, разглядывая то шрам на лице, то родинки на коже, то на свои ночные засосы, то на растрёпанные чёрные волосы. Сердце у омеги быстро колотится от трепета внутри, растекающегося по всему телу приятной дрожью.
— М-может прекратишь мучить себя и меня? Я уже.. не могу, — хныкает Чимин, пытаясь вырвать руки из сильной хватки, жмурясь от боли в посиневших запястьях.
Юнги молча слушает, уткнувшись носом в шею Пака, жадно поглощая феромон, сдерживая рыки, ощущая дрожащее тельце. Он отпускает руки Чимина, слыша облегчённый стон, и закидывает бледные ножки к себе на плечи. Юнги целует посиневшие запястья и шепотом извиняется через каждый поцелуй.
— Когда-нибудь я.. отыграюсь, — сквозь мычания шепчет Чимин, откидывая голову назад, ощущая внутри палец альфы.
Пак задыхается от приятных ощущений, прожигающих всё на своём пути. Ещё чуть-чуть и от него останется лишь пепел. Пальцы проталкиваются глубже под восхищённый вздох Мина, который аккуратно растягивал омегу под собой, чувствуя весь спектр его эмоций, все его мысли, от которых мурашки шли по коже. Чимин сжимает шею Юнги своими ногами от нетерпения.
— Ты меня задушить решил? — усмехается тот, добавляя третий палец.
— Пока нет, но скоро я это сделаю, если ты не.. — фраза прерывается громким протяжным стоном, и глаза альфы загораются.
— Что-что? Я не расслышал, — улыбается тот, продолжая стимулировать простату, слушая непрерывные стоны задыхающегося лиса, который пытался произнести то, что говорил до этого.
Из глаз ручьём текут слёзы, Чимин сжимает ноги сильнее, получая громкое мычание альфы, который старательно игнорирует трудности в дыхании, ускоряя движения. Пак затихает на какой-то момент, затем громко выдыхает и дрожит, пачкая спермой свой живот. Юнги спешит тут же целовать дрожащие бёдра у себя на плечах.
— Господи, что ты.. — начинает верещать Чимин, когда Юнги слизывает сперму с его живота. — П-прекрати..
Но его упрямо не слушают, продолжая вылизывать белёсую кожу на животе под писки омеги.
— Какой же ты вкусный, господи.. — чуть ли не урчит от удовольствия Мин, покусывая кожу, ощущая, как тот продолжает покрываться мурашками и стыдливо краснеть от комментариев и мыслей Юнги.
— Поверить не могу, что у.. тебя в голове такие... вещи.
— Говорит мне тот, у кого в голове сейчас: "Боже, я схожу с ума от него! ", "Какой у него огромный член, как он вообще там умещается?!", "Поскорее бы он уже меня тр..."
— Замолчи! — прерывает Пак озвучивание своих мыслей вслух голосом Юнги, который старался максимально приблизить его к омежьему.
— Ты сам затронул эту тему. Уж прости, лисёнок, но твои мысли ничуть не лучше моих, — головка члена упирается в мокрое отверстие.
А ведь он был и правда большой, и сейчас эти габариты были отлично видны при дневном освещении. Пак и думать не мог, что в него этой ночью смогло уместиться
вот это.. От этих мыслей становится неловко, и щёки ещё сильнее краснеют, а температура тела повышается, и, кажется, вот-вот прожгёт кожу альфы. Чимин издаёт томный вздох и закатывает глаза. Ногти впиваются в запястья Юнги, пытаясь сдержать всплеск эмоций, когда член входит глубже. В ноздри ударяет корица, заполняя всё до последней капли, и оборотни мычат в унисон, желая насладиться большим, врасти в кожу друг друга. Мин двигается медленно, наблюдая за блаженным личиком омеги, прикусывающим свои красные опухшие губы. Альфа готов их неустанно целовать, но вряд ли признается в этом даже самому себе, в то время, как Пак сдерживает поток признаний, что расцветают у него в сердце. Лис двигается навстречу, подстраиваясь под ритм, срывая новые стоны Юнги, который сходил с ума от притягательного феромона, которым пропиталась вся его кожа, вся его комната, весь его дом,
в то самое время, как сам Чимин поместился внутри Мина. Ногтями омега царапает кожу, заставляя Юнги рычать и остановиться. Он опускает ноги лиса с плеч и смотрит на запыханного Чимина.
— Маленький царапка.. Может мне тоже не оставить живого места на тебе?
— Я итак весь в твоих следах, не видишь? — скулит Пак, пытаясь сжать свои ноги, но тело и руки Юнги становятся преградой.
— Весь? — в ответ следует смешок. — Поверь, тут даже половины нет, ты даже не пропитан моим феромоном, потому что твой тяжело перекрыть. Меня это так раздражает, — альфа хмурится, раздвигает белоснежные ножки шире и входит по самое основание с томным вздохом. — Твой феромон заставляет меня идти на необдуманные поступки, лисёнок.. Особенно, когда ты так стонешь.
Следует очередной толчок, и Пак уже задыхается, не успевая хватать воздух лёгкими. Слова альфы пробирают до дрожи в коленях, сводят низ, приближая к разрядке, но кончить ему не дают.
— Нет уж, лисёнок, ты кончишь со мной, — рыкает Юнги, окольцовывая член омеги своими руками, ускоряя толчки.
У Чимина текут по щекам слёзы, которые поспешно вытирают горячие пальцы. Он не знает, куда деть себя от такого количества ласк, которые уже переполнили его настолько, что уже вытекали через нескончаемые стоны, что то и дело обрывались от нехватки воздуха, но Мину всё равно срывало крышу. Он хватает руку, оставляя на светлой коже дрожащего запястья следы поцелуев. Нос касается бархатной кожи, вдыхая аромат топлёного молока. Снова и снова, желая, чтобы он стал кислородом для него. По телу волка бегут мурашки, когда он слышит рваные вздохи — плоды его трудов, это заставляет его двигаться быстрее под громкий скулёж омеги, желающего поскорее кончить. Чимин судорожно умоляет, ёрзая с членом внутри, выгибается в пояснице и поджимает уши и губы, в которые его мгновенно целуют. Пак копошится ручонками в чёрных волосах, слегка сжимая их, требуя
большего. Клыки альфы начинают выпирать, желая пометить бледную кожу на шее. Он ругается под нос, отрываясь от сладких губ и делает пару глубоких толчков, во время которых Чимин изливается себе на живот и начинает содрогаться от последующих резких толчков.
— Чёрт.. — мычит альфа, вытаскивая член, кончая следом.
Они рвано дышат, смотря друг на друга, разговаривая взглядами. Мин вновь целует размякшего Чимина, затем укладывает его на свой живот, ложась в место него на диван.
~
Течка подходила к концу: об этом говорило состояние Чимина, у которого животная тяга не рвалась наружу при виде Юнги. Но это не значило, что ему
не срывало голову от альфы.
Сейчас он направляется в спальню, где спал альфа. Чимин наклоняется к нему и целует в щёку, развеивая сон. Бабочки в животе щекочут своими крыльями стенки, заставляя покрыться мурашками, когда карий взгляд встречает сонные голубые глаза. Подушечки пальцев проходятся по шраму на его лице.
— Я приготовил завтрак, просыпайся, — шепчет омега, ожидая, что его поцелуют хотя бы в знак благодарности.
Но Юнги молча встаёт с кровати и одевается, словно ничего и не было, направляясь на кухню.
— Сегодня за тобой зайдёт Тэхён. Тебе лучше? — сухо спрашивает Мин, пробивая в сердце омеги огромную дыру.
Чимин поджимает губы, сдерживая громкий рёв, и кивает, запихивая овсянку в рот, стараясь проглотить её вместе с горьким комком. Пак чувствует, как в его голову начинают лезть, но огромная стена встаёт перед носом альфы, от чего он заметно хмурит тёмные брови, продолжая есть кашу. Чимин чувствовал, что его специально отстраняют, боятся впустить внутрь, однако омега не знал, что он уже там был, застрял и пустил корни. Они едят в тишине, после чего Пак молча встаёт, моет за собой посуду и одевается. Юнги идёт следом.
— Я же сказал, что тебя заберёт Тэхён, что непонятного я сказал за завтраком?
Альфу встречает холодный взгляд Чимина, стянувшего футболку Юнги с себя. Кожа Пака вся усыпана следами желания и жгучей тяги. Только вот..
Любовь ли это?
— Нет необходимости, у меня есть ноги, и я знаю дорогу. Течка прошла, так что нет смысла оттягивать время прибытия здесь, не так ли? По-моему, ты этого хочешь, — он улыбается, обжигая Мина до саднящей боли в груди.
Волк рвётся наружу, чтобы остановить омегу, не дать выйти из этого дома, зажать в объятиях и не отпускать, но Юнги шёл против этого желания, позволяя боли и злости вырваться вперёд..
— Чимин, ты лис.. домашний лис. Я не люблю домашних, это была лишь помощь.
Его слова больно бьют в ответ, но Пак рекошетит боль своим молчанием, удерживая громкий от мучений вой.
~
— Я хотел зайти вечером, чтобы не тревожить ваши воркования, а ты..
— Я сам пришёл, как видишь, — сухо произносит Пак, замечая в глазах омеги беспокойство.
— Этот олух своими лапищами роет себе могилу. Славно, мне меньше делать придётся, — беспокойство в миг меняется на злость.
— Вы уже с порога начинаете кости перемывать, и меня не позвали? — появляется со спины Тэ Чонгук и улыбается лису. — По лицу вижу, как сильно ты ненавидишь и одновременно любишь моего брата. Во время гона сам к тебе прибежит. Ты первый омега, с кем он провёл течку целиком, обычно ему надоедает.
— Мне плевать. Пускай во время гона сует свой член куда угодно, мне такое не нужно, — Чимин хмурится, снимая верхнюю одежду, протягивая Чонгуку. — Верните это ему..
— Будет сделано, как раз навещу моего туповатого братца. Заодно дам почву для размышлений. Скоро он сломается и сам прибежит, даже гона ждать не надо, — улыбается Гук, выходя из дома.
— Мне хочется его убить, — рычит лис. — Всё было так хорошо, я буквально на седьмом небе был в эти пять дней, надо же так закозлиться под конец.
— Тише, Чимин-а, — бархатный шёпот Кима успокаивает пыл омеги.
Волк обнимает его, ведя в комнату переодеться, и затем заваривает горячего чаю. Омеги сидят в обнимку, смотря за пламенем в камине, попивая горячий напиток, ожидая Гука.
— Как прошли дни, пока меня не было?
— Тоскливо без тебя было, я так привык спать рядом с тобой, — волк укладывает свою кучерявую голову на плечо.
— Поэтому тут ночевал Чонгук? — смеётся омега, замечая раскрасневшийся щёки Тэ.
— Это было только на эту ночь.. в-в смысле, как ты узнал? — на Пака поднимаются округлённые жёлтые глаза.
— Ну, знаешь, у меня хорошее обоняние, а спальня пахнет Гуком, вот я и сложил пазл. Так что.. чем вы занимались? — на лицо лезет ехидная тэхёновская ухмылка.
~
— Доставка, доставка! — встречают Юнги слова Чона на пороге.
— Мухоморов объелся? — он замечает в руках альфы свои вещи, которые отчётливо помнил сегодня на Чимине. — Это чё ещё за хрень?
— Просил передать твой рыжий, а.. ошибочка.. уже не твой, — Чон протягивает одежду в руки Юнги. — Ох, мой нос, ты что, научился Чимином пахнуть? Ашалеть.. — альфа походит ближе и отодвигает голову Мина, смотря на шею. — Да тебя чуть не съели, ты поэтому решил отстраниться от лиса?
— А, так вот, к чему ты ведёшь, это предсказуемо, братец, — зло шипит Юнги, чуть ли не выходя из себя при виде тошнотворной улыбки альфы.
— Не так предсказуемо, как твой кретинизм. Он был единственным, с кем ты провёл течку и не ушёл, тебя тянет к нему, может уже начнёшь думать мозгами, а не памятью о том пожаре?
— Заткнись! — срывается на крик Мин.
— Нет, я буду продолжать говорить о том, какой ты олух. Хватит бежать от чувств, Юнги. Чимин не железный, у него тоже есть чувства, но, боюсь, когда ты наконец осмелишься, больно будет тебе. И поверь, я сделаю так, чтобы эту боль ты запомнил навечно, — улыбка с лица пропадает, как и сам альфа из поле зрения, оставляя Мина наедине со своими размышлениями.
Головой он понимал и даже соглашался со словами брата, однако воспоминания, таящиеся внутри всё время напоминали о том, что лисы на побегушках двуногих унесли часть его семьи и стаи. Он всю свою жизнь воспринимал эту информацию от папы, растил в себе месть, ненавидел этих домашних. И вот в лесу голубые глаза видят одного из них, такого невинного, чище белого листа, испуганного с головы до пят.. и
безумно притягательного. Тогда внутри столкнулись два чувства: месть и любовь. И второму скоро склонится первое. Мину придётся принять поражение, признать неправоту, склонить волка в ноги омеги.
Но пока что альфа слишком горделив, чтобы просто отдаться в руки Чимина. Альфа сложно вот так просто отпустить то, что он выращивал внутри себя, однако, чем больше он видит рядом эти миндальные глаза, тем больше месть гниёт, разлагаясь в глубине души, не оставляя и следа...
~
