Сердце Горы: Взгляд Шалка

Путь наверх непрост, узка лестница, ступени истёрты. Ворин идёт по ней, иногда сталкивая конкурентов локтем, подставляя подножку — идёт, поднимается, твёрдо веря, что ещё покажет себя, своротит горы и весь Дом поднимет на невиданную высоту, какая не снилась самым благородным предкам. Но так видится в удачные моменты, а рутина иная. Обязанности второго после Консула давят на плечи. Ворин безупречен снаружи и каждый день леденеет внутри, что — оступится, сделает не так, слетит со своего поста и голову потеряет… пройдёт и по его костям кто-то… Он поднимается ступень за ступенью, идёт, теряя друзей, да не потому, что сам подл или плох, а потому что косит их кого зависть, кого леность или клевета… чем дальше, тем меньше есть, кому довериться. Братья — не друзья ему, но те как раз остаются на месте; отец — чародей, совершивший в расчётах ошибку, — смотрит всё ещё как на полезное недоразумение. Ворин хорош в заведении новых знакомств, он жив, боек, нравится мужчинам и женщинам как политик, приятель, собутыльник, любовник… но те, с кем он вырос, не стираются из памяти, хоть железом жги, и новые лица никак не заполняют свербящих душу пустот. Он молод и голоден, но временами кажется себе рано постаревшим; он не хочет знать, что стало с сыновьями вельмож, с которыми он когда-то бегал наперегонки и учился чарам, а потом встречался больными глазами на внутриклановом суде — но иногда задаёт вопросы — и убеждается, что Дом Дагот жесток, но справедлив. Меньше всего он хочет знать, куда пропал ученик объездчика никс-волов, которого когда-то он заманил в храм Мефалы… жрецам было всё равно; не знатный — ну, считай, немногим лучше норда, так что даже за первый ритуал едва ли зачтётся. Ворин постоянно окружён кем-то — охраной в походе, слугами и важными лицами — дома, но чем их больше, чем сильнее они начинают уважать его, тем более он одинок — никто не желает говорить с ним на равных, все лишь пытаются угадать верные слова… Потому когда Ворин Дагот, вице-Консул, велит караванщику-проводнику остановиться у приглянувшихся руин, а в ответ получает отповедь — что-то про свою тощую знатную рожу да про чародеев, которых вот так норды и режут из-за праздного любопытства, — Ворин Дагот не сжигает наглеца на месте, а спешивается, чтобы заглянуть нахалу в глаза и посмотреть на руки. Глаза и руки у него чёрные — как бренди, которым Ворин вечером поит его в своём шатре. Караванщик никого и ничего не стесняется, и Ворину кажется, что он снова жив и наконец дышит на свой возраст. Он ещё не знает, что спустя пять веков умрёт с новым знакомцем почти что в один день.