Февраль' 2017
Антон на заднем сиденье залипает в телефон и хлебает «Рэдбулл». Спереди Дима снимает влог. – Это у тебя не нимб, это плешь, – троллит Арсений Стаса в своей излюбленной манере. – Так это ты их назвал? – Я слово «долбоёбы» заменил на «псы»... – Они талантливые люди, Арсений. Они старались для тебя. Ты их предал. – Если талантливый человек в танце или в рисунке делает меня геем, то он пёс. Внутри Шаста что-то трещит и разбивается на миллионы осколков. Он смотрит за окно, там Челябинск. На душе как будто бы тоже он. Больно, почему нахуй так больно?Август' 2021
Антон подскакивает на кровати, дыхание сбито, в груди будто камень. Арсений рядом, ворочается. – Ты чего, хороший мой? – Плохой сон... – Иди сюда, – Попов притягивает его к себе, назад, под тёплое одеяло. Он такой сонный и нежный, обнимает своего мальчика сзади и прикасается губами к его холке. – Что тебе приснилось? – язык заплетается, но хочет узнать и успокоить. – Февраль семнадцатого, как мы в Челябинске в автобусе... И ты говоришь, что... Да ну нахуй, не хочу... – Шаст аж ёжится в объятиях, перехватывая руки любимого и крепче обвивает вокруг себя. – Мне там стало так больно и пусто, что пиздец... – Четыре года прошло... Выброси это из себя... – Арсений уже стряхнул сон и говорит чётко. Он и сам помнит то тяжёлое для них обоих время. – Но там впереди ещё целый год моих мучений и неразберихи... – Всё, мой котёнок, эти времена позади. Ты со мной, ты мой, я тебя люблю... – Арс просовывает ногу между ног своего дурачка в поисках ещё большей близости. Дальше уже некуда, они сцеплены как слипшиеся в кастрюле пельмени. Многие пары не умеют так спать, а Антон вот уже три года не умеет иначе. Ему жизненно необходимо полностью переплестись конечностями с любимым мужчиной или уткнуться ему в подмышку. – Я тебя так люблю. Арс... Навсегда... – шепчет он. Ночные откровения всегда столь пронизывающие. А как иначе? Если только что у него отняли самое дорогое, пусть даже на минуту, пусть даже во сне. – Ты же никуда не денешься, когда я проснусь? – Ты совсем дурак, что ли? – улыбается, целует в висок, в колючую щёчку и в затылок. – У нас днём запись с Чебатковым, куда я денусь. Спи, через три часа уже подниматься. – Антош, ну ты чего кислый? Давай это... Улыбаемся, Женёк же едет, – пока ребята настраивают аппаратуру, Арс подходит к Шасту, слоняющемуся по пустому коридору. – Да нет, я норм. Этот сраный сон меня выбил немного просто, – Антон присаживается на подоконник кусочком задницы и берёт руку своего мужика в обе свои. – Ты так и не заспал это говно, которое тебе приснилось? – Да вроде заспал, но как вспомню... Ощущение той пустоты, паники и не знаю... Отчаянья, что ли, меня так накрыли там, во сне... Да отпустит, просто... – Что? – Арсений так хочет обнять его сейчас, но с минуты на минуту Стас позовёт их на проверку звука. – Я испугался, – честно отвечает Шаст. – Что последние четыре года тебе приснились и мы снова в той точке непоняток, вранья самим себе и прочей хуйни? – Да, примерно так... – Что ж ты у меня такой впечатлительный-то? – Попов улыбается и позволяет взять себя под щёку и притянуть к лицу. – Я колючий, не надо. Побреюсь вечером. – А я люблю... – Антон уже совсем потерял совесть и притирается своей гладкой щекой к его небритой. – Обожаю ощущение, что со мной не тёлка, а мой мужик. Мне сейчас это очень надо. – Какой же ты трогательный, Шаст, – Арсений смеётся, нежно перебирая пальцами по его шее. – Пошли уже, пока Стас нас хуями не затолкал. – Я тебя люблю... – кивая, шепчет тот. – Никогда от меня не уходи, понял? - фраза выходит какой-то по-детски наивной, оттого душераздирающей. – Я не планировал, котёнок. Расслабляйся уже, я твой, – перед дверью Арс оставляет на его запястье влажный и звучный поцелуй и смотрит в глаза совершенно открытым взглядом, в котором столько любви, что можно захлебнуться. Шаст понимает, что его действительно понемногу отпускает ночной страх. – Так, давайте делать ставки, что он там рисует, вайфай? – Как это сложно было! – Антон снимает наушники, глядя только на своего мужчину. За этим столом для него всегда существует один он. Зависает на целую вечность, как ему кажется. Только осознав, что уже Женя немного непонимающе переводит взгляд с одного на другого, он опоминается. – Как я обрадовался, когда я понял. Искренняя радость... Но гость уже явно словил больше, чем должен быть. Ну чего уж? Через несколько месяцев узнают все.