И в конце мы не утонем

Осенний тур 2017

Ульяновск, Самара, Новгород, Иваново, Арзамас, Владимир, Ярославль, Смоленск, Брянск, Воронеж... Антон считает города в сториз, он постоянно на недосыпе, даже кровати в гостиницах кажутся ему постелью богов, в отличие от коек в поездах. В Белгороде выдаётся возможность немного отдохнуть: их приглашают в Виар клуб. – И вы хотели, чтобы я в это, блять, поиграл? Весело. Антон бесконечно благодарен Арсению, принявшему эстафету в «Chair in a room». – Ещё пива? – интересуется Шаст, подсаживаясь к нему на подоконник. – Да, щас отдышусь только, – видно, что Попову это было тоже не так просто. – Я принесу. Надо же как-то отблагодарить, – смущённо отзывается Антон, надеясь, что это звучит не чересчур. – Брось. – Серьёзно, я так пересрал, у меня с ладоней можно набрать пару литров жидкости сейчас, – он смеётся. – Я сбегаю. – Какой ты чудесный друг, – особо выделяя последнее слово, произносит Матвиенко, сидящий недалеко от подоконника на мешке. Эта фраза предназначалась Арсению, но убегающий за пивом Шаст словил её отголоски. Они веселятся и расслабляются дальше, Антон постоянно трётся рядом, спрашивая, не хочет ли чего Попов. – Ты прекратишь, нет? – в очередной раз услышав предложение повторить пиво, срывается Арс грубее, чем планировал. – Я схожу сам. Шастун кивает и молча отходит, его перехватывает Серёжа с вопросом про какого-то футболиста. Он начинает рьяно рассказывать, стараясь разогнать незаслуженную обиду. Многие вышли курить, они с Матвиенко стоят в какой-то нише, закрывающей их от общего зала. Ощутив на плечах чужие руки, Антон вздрагивает. Его берут в кольцо объятий. – Ты обиделся, что ли? – голос коллеги заставляет вздрогнуть второй раз. – Нет, я правда был чересчур навязчив, – Шастуна парализует от этих объятий. Матвиенко замолкает и смотрит на этих двоих подозрительным прищуром. – Меня бесит и всегда будет бесить, когда люди, которые мне дороги, воспринимают мои поступки в их адрес как что-то... За что придётся платить. Ясно? – Арсений говорит жёстко, но слова его такие мягкие. Как это, блять, возможно совместить? – Если я что-то сделал для тех, кого люблю и ценю, большое ли, мелкое, неважно. То это не значит, что надо потом мне это назад возвращать. Уяснил? Дурачина! Пока он это объясняет, Шаст по-прежнему зажат в кольце объятий. Хорошо хоть не за пояс, а довольно гетеросексуальных, за плечи. – Я понял. И я не обижался, – Антону вдруг становится так хорошо-хорошо, что он не хочет из этих рук никуда. Но объятия разжимаются, его хлопают по плечу и удаляются. – Так, на чём я остановился? – парень пытается вернуться к разговору с Серёгой, но суть потеряна напрочь, ими обоими. Казань, Чебоксары, Мурманск, Архангельск, Чита, Тверь, Ангарск. Шаст еле живой каждое утро, уже проклинает этот тур, но к обеду стабильно приходит в себя, а к концерту, с помощью Димана, Серёги и особенно Арса, вообще максимально заряжен. – А ты правильно лицо закрыл. Я то, может, и затекла, но удар-то я нанесу. – Тааак, у нас тут драка с гардеробщицей намечается? Они с Позом в «Куклах» в Иркутске. Девчонки точно не шипперы, да и вряд ли их с Димой вымышленная пара была бы способна переплюнуть Артон. А вот их Стас в «Куклы» давно не ставит. – Вы же понимаете, что весь этот фарс он лишь для того, чтобы вы меня проводили домой. В «Озвучке» Серый и Арсений. Попов валяется по сцене, как обычно, весь отдаваясь роли. Шастун не отрывает взгляда от его крепкой спины, рук и задницы, чего уж врать самому себе. – Я одного убил уже. – Так, между двумя биениями сердца. Плавненько, как на лепесток розы... – Пииииииу! Матвиеныча выносит так, что у того текут слюни. – Дай мне вторую попытку, козлина. Арсений ржёт, но из роли не выпадает. Антон думает о том, что такой вечно брезгливый, педантичный сноб Арс совершенно спокоен к таким вещам от родных ему людей. Серёга и даже Диман постоянно стебут самого Шаста за потеющие ладошки, а Попов всегда съезжает с этой темы, никогда не раздувая до размеров: «Несите ведёрко, тут у Тоши руки взмокли». Буллинг по поводу внешности и каких-то физических особенностей ему чужд. Это настолько удивляет. Красивый мужик, самый красивый в их команде, который мог бы позволить себе стёб над каждым, ни разу до этого не опустился. Интересно, думает Шастун, это умение сдерживать себя, какой-то внутренний стержень, отпечаток многолетней жизни в интеллигентном Питере или он сам, может, в детстве или юности подвергался подобным нападкам? В мыслях и концерт подходит к завершению. Завтра с утра отъезд в Братск. Антон не разделяет желания Стаса, Крапа и Димки выпить, присоединяется к Серёже, Оксане и Арсу, которые заебались и выбрали подольше поспать. Но спать у него не получается. Мысли о коллеге прожигают сознание, перед глазами его тело, такое крепкое и плавное, вечно маячащий оголённый кусок поясницы из-за его дурацких опасных выделываний, изящные лодыжки, голубые глаза, сильные жилистые руки, которые первыми приковывали внимание... Антон быстро заходит на знакомый сайт, делает выборку и открывает первое, что попадается. Нет, не то. Школа, универ, психолог, хоррор, фентези, школа, школа, школа... Снова не то. Не то, не то, не то... Вот что-то интересное. Он начинает читать, испытывая смешанные эмоции от того, что видит своё имя. Своё имя, которое произносит Арсений вместе с фразой «я тебя люблю». Его рука уже обхватывает ствол и все мысли о том, что так неправильно и дико, отходят на второй план. Глаза прыгают по тексту через строчку, там, в фантазии одной из поклонниц, он трахает Арса в задницу. Доходит до момента, когда его персонаж берёт член своего любовника в руку. Почему его описывают слишком большим, двадцать плюс? Откуда пошла эта мода наделять Попова огромным елдаком? Антона царапает эта мысль, он даже не понимает, почему. Ему какая нахуй разница, если он никогда не увидит и не узнает этого всё равно? За пару минут до оргазма, поняв, что ни презика, ни полотенца под рукой нет, парень срывается в душевую. – Ааааарс... – шепчет он, выстреливая в голубую плитку на стене. Включает воду и утыкается лбом в стену. Это. Какой-то. Ёбаный. Пиздец. После этого он ещё минут десять тупо стоит под обжигающей струёй воды, долбящей прямо в спину. Я влюблён в Арсения. Сперва это складывается в голове. Далее Шаст решает произнести это вслух, но голос срывается. После десятого раза становится проще. Он говорит это уже чётко и уверенно. Да, он влюблён в Арсения. В Арсения Попова. В своего коллегу. В ортодоксального гетеросексуала, которого аж трясёт от намёков, что он гей. В этого непонятного, ни на кого не похожего, ёбнутого вкрай, самого неожиданного, такого сексуального, красивого и далёкого натурала Арсения. Это ебучий тупик. В аэропорту все уже изнывают, хотят скорее перехватить немного сна в самолёте, а потом вырубиться в тюменской гостинице. Серёжа положил на колени Арсу скомканную толстовку, а на неё – свою голову. Скрючился на соседнем стуле и закрыл глаза. Попов шутливо гладит его по голове и перехватывает взгляд Антона. Не то чтобы завистливый... – Устал? – спрашивает очевидное. Шаст просто кивает и смотрит на его руки, которые лежат на черепушке Матвиеныча. – Я бы предложил, но уже занято, а я не такой большой для двоих, – Арс негромко смеётся. По позвоночнику Антона бежит волна мурашек. Серёжа, не открывая глаз, показывает фак. – Эй, пидоры, кто хочет на радио в Ёбурге? – плюхается рядом Шеминов. – Оксана вас сопроводит. Димка отказался. – Я могу, – подрывается Антон, хотя он всегда был последним в списке желающих на интервью такого рода. – Пойдёшь со мной? – обращается к Попову. – Кааанеш! – тот показывается большой палец. Видно, что устал, но бодрится и держится ради поддержки тех, кто устал сильнее. Синячищи под глазами. Бреется только к концертам, те несчастные один-два дня между ходит с щетиной. Которая, как Шаст выяснил в последние дни, до охуения его возбуждает. – Только я ещё город посмотреть хочу, надеюсь, это не взаимоисключающее? – Нет-нет, посмотрим. Замётано – Арс и Шаст на радио, отлично, – Стас отходит обратно к воронежским. В Тюмени перед концертом их тоже выстраивают на интервью. Какая-то местная утренняя передача. – Так-так, парни, выпуск выйдет за пару дней до нового года, так что создайте праздничное настроение в кадре, – просит корреспондентка. Она нервничает и, смотря на Попова, каждый раз закусывает губу и одёргивает мегакороткую кожаную юбку. – Итак, всё, пишем! – Мне кажется, нам прям не хватает Аль Пачино, – отвечает Арсений на вопрос про голливудских звёзд. Антон смеётся и вбрасывает свой вариант с Милой Йовович. – Для меня нет лучшего, для меня есть самый неожиданный. Это Арсений Попов. Он действительно очень неожиданный. Даже вот он стоит за моей спиной, неизвестно, что может произойти в любую секунду. Антон несобран и расконцентрирован. В самолёте поспать не вышло от слова совсем. Весь полёт он залипал на макушку коллеги, сидящего через два ряда от них с Позом. А три часа отдыха в гостинице сделали только хуже, он очухался в ещё более зомбированном состоянии, чем ложился. Но тем не менее, он с тёплой улыбкой смотрит на всех ребят, особенно на одного, в белой футболке. – Новый год... Э... М... Всем чтобы в новый год... Всё было лучше, чем в тот год, который был до нового года... – Умничка, – хвалит его Попов. Интервью сворачивают, слава богу, можно идти поразминаться в рэпе. – У тебя не встал на эту нимфу в бежевой коже? – поднимаясь на сцену, слышит Шаст слишком громкий шёпот Матвиенко. – Я так устал, что у меня щас ни на кого не встанет, – отмахивается Арсений. – Так я тебе и поверил, – подозрительно косится Серёжа на друга и на Шастуна, который уже наверху. – Ты совсем вялый, братан, пошли энергетик ёбнем. Я тоже падаю, – нагнав его, Попов хлопает, а потом приобнимает чутка за спину. Но этого хватает, чтобы нехилый такой разряд тока пронзил от макушки до пальцев ног. Они на радио. Шаст с утра голодный, поэтому хомячит конфеты и на расслабоне, зная, что Попов всё равно ответит за двоих. Он человек надёжный. Фоткаяся с Грутом, Арсений берёт телефон Антона, а по нему ползёт волна мурашек. Почему это так нахуй интимно, будто они пара с одним на двоих аккаунтом во всех соцсетях? – Юр, а как мы договоримся, например, вопрос нам не очень нравится, что делать? – Я не буду задавать вам такие вопросы. – Ну там про личную жизнь я вот больше. У меня нет вот таких историй про вторую половинку. Всё остальное вообще ничего не смущает. Пусть хоть про педиков спрашивают. А вот это больно было, Арс... – Лучик солнца. Как вы относитесь к фанатам, которые гоняют на ваши концерты из других городов? – Юр, ты меня можешь называть Арсений, не обязательно Лучик солнца. – «Импровизация» должна хайпануть за счёт Дапкунайте. – Будет кайф, чистый кайф. – У нас в городе так нельзя говорить. – Будет услада. – Будет много импровизации и буду я. Антон все последние дни прислушивался к своему нутру. Ему очень хотелось найти в себе опровержения той фразы, точнее, того чувства, которое накрыло его осознанием в Иркутске. Пока это никуда не ушло и ни на грамм не потеряло вес. Парень смирился, перестал психовать и дёргаться, он принял это как факт. Но пока искал подтверждений. Или опровержений. Мне с ним пиздец комфортно, выходя с екатеринбургского радио, отмечает Шастун. В копилку плюсов. А в колонке минусов был всего один пункт, но категорически перекрывающий все плюсы: Арсений, мать его нахуй, был на-ту-ра-лом! Тверь, Киров, Ижевск, Ростов, Краснодар, Саранск, Тольятти, Уфа, Питер, Новгород... Антон продолжает вести отчёт, который потихоньку подходит, наконец, к завершению. Все выдохлись. Шаст падает на кровать очередного отеля в Кемерово. Арсений, Диман и Стас уехали на экскурсию, а он хочет лежать. Сон снова не идёт, блядский блядь! Парень уже жалеет, что не поехал с ребятами. Он берёт телефон и задаёт запрос: известные геи в российском шоу-бизнесе. Лазарев, Галкин, Цискаридзе, Сухоруков, Билан, Зверев, Фомин, Греф... Он читает, читает, читает, листает, листает, листает, но понимает, что всё это – лишь догадки. В России никто о таком открыто не говорит. Все прикрыты жёнами, детьми и работой. Пиздец. Шаст закрывает браузер и заходит в общий чат. Шаст 12.57 Парни, вы где? Не спится, возьму такси и присоединюсь к вам. Не отправляет. Открывает диалог с Поповым. Шаст 13.00 Арс, пришли геолокацию, я хочу к вам. Арс 13.02 Умничка! Мы на Притомском проспекте, если будешь в течение 10 мин, я тебя у церкви дождусь. Шаст 13.03 Заказываю такси. 13.06 Почему у церкви, мы венчаться идём? Арс 13.08 Если хочешь)) Шаст 13.10 Шесть минут по навигатору, дождись, плиз. Арс 13.11 Куда я денусь? В копилку: даже обычные разговоры с ним заставляют сердце выскакивать из груди. – Шахтёр гей! – кричат из зала роль для Димы. – Серёг, ты шахтёр гей. Он возмущён, ведь выбирали Позу. – Откуда я могу знать, кто такие шахтёры?! – Женская версия Арсения! – А чем она отличается? Просто с сиськами? Попов танцует в ожидании, пока раздадут персонажей. На моторах Шаст любил пялиться на него в эти моменты, насколько он погружён в музыку, честен и беспристрастен. На самом деле, он хорошо читал по губам и при желании мог бы читерить на этом. Только никогда не пользовался такой привилегией. В итоге они три шахтёра: гей, гомофоб и толерант. Декабрь добивают Сибирью. В Омске обязательный ужин в семье Поповых. Антону так тепло у них дома, мама кормит, прямо как его родная. Половину вечера они беседуют с Сергеем Александровичем обо всём на свете. Как приятно, что выпало сидеть рядом. Мужчины в роду Поповых Шасту однозначно нравились. – Пап, ты совсем Антошку загрузил, – Арсений неожиданно оказывается сзади, приобимает обоих и кивает на Матвиеныча напротив. Тот их фоткает. Арс улыбается и кладёт подбородок на плечо Антону. Пиздец. Внутри так хорошо и правильно. Но ведь это НЕ-правильно. Новосибирск, Барнаул, Томск и Красноярск. Они отстрелялись. – Мы провели сорок пять концертов в сорока трёх городах. Это значит, что время устроить вечеринку! – снимает Арсений в рестике в последнем городе их тура. Завтра съёмки и без того сдвинутого из-за их плотного графика новогоднего «Камеди», а потом разлука. Снова по разным городам до февраля или даже марта. Шаст грустит. Вся усталость, весь недосып, этот чёртов раздрай в душе не шли ни в какое сравнение с тем, что почти два месяца они были рядом постоянно. Самолёты, поезда, автобусы, такси, залы ожидания, ДК, радийные студии, гримёрки, курилки, рестораны, прогулки, репетиции, празднования... А как... А что... Он снова ощущал пустоту, как в прошлом году, когда после первого сезона они разъехались впервые так надолго. – Чё кислый? Выдохся? – тычет его Стас локтем. – Да, немного. А чё там, до весеннего пула ничего интересненького не светит? – на дурачка спрашивает Шаст, делая минимально заинтересованное ебало. – Светит. Позже расскажу, – загадочно улыбается Шеминов. Сердечко ёкает. Вчетвером же? Не только для меня? Ну скажи, Стасян, что Попов будет там! Но продюсер очень увлечён общением с Позовым и Оксаной. Ладно, сам расскажет. – Подышать не хочешь? – Антон подходит со спины и говорит прямо в ухо. Арсений вздрагивает от неожиданности. – Конечно, пойдём, – другого ответа от него и не ожидалось. Ну а почему всегда он первый зовёт покурить? Можно хоть иногда проявить инициативу и не быть наказанным? – Ты понимаешь? – Попов выходит в шапке, но на плечи накинул только толстовку. Это у них общая черта – выскакивать полуголыми. Но у него горят глаза от азарта, что они сделали это. И немного от алкоголя. – Мы смогли, – заканчивает за него Шаст, затягиваясь. – Это охуенно! Я в середине пятнадцатого года был уверен, что это всё чушь, нам скоро надоест биться в стену и мы все разъедемся и разбредёмся по старым проектам... – Как хорошо, что этого не произошло! – искренне пугается Антон от одной мысли, что действительно шанс на такое развитие был и был очень большой. – Ты огромный молодец! – внезапно Арсений обнимает его, крепко и как-то честно, что ли. – Ну не я... Мы все... – от неожиданности Шаст теряется, также смыкая руки на пояснице коллеги. – Серёге и Димке я это тоже скажу, не переживай. Но тебе хотел первому. Мне с тобой играется просто нереально легко, будто мы дружим лет пятнадцать, – и всё это Попов говорит, всё ещё обнимая. Куда-то в воротник пуховика. – Ну так больше четырёх лет уже... дружим... – повторяет Антон слово, которое его очень резануло. Он стряхивает на снег пепел, в который превращается его тлеющая в пальцах сигарета, в опасной близости от задницы Попова. Потому что они стоят так уже неприличные секунд двадцать. – Извини, я грелся, – как-то слегка сконфуженно отстраняется Арсений. В крови Шаста плещется виски, он смелый, поэтому берёт губами то, что осталось от сигареты, и просто смотрит на коллегу искрящимися глазами. Блять. Я тебя люблю. Как разряд головной боли пронзает башку мысль. Антон трёт лоб, потому что это осознание ебануло его не только метафорически, но и физически. – Ты пиздец уставший, – констатирует Арс. – В самолёте сядешь со мной. Позов снова тебя загрузит какой-нибудь футбольной чухнёй, а тебе надо поспать. И я намерен вырубиться, хотя бы на эти несчастные пять часов. – Ты не оставляешь мне выбора, – тепло улыбается Шастун. – Да я не против, я бы с радостью вырубился прям щас и здесь. – Ещё четыре часа потерпеть и поспишь. Я буду охранять твой сон. Попов такой милый и родной, что хочется орать. От того, что не его. Блять, что за хуйня?! – Парни, а я вас ищу, – Шеминов перехватывает ребят, когда они возвращаются к общему столу. Подозрительно смотрит на счастливую улыбку Шаста, но не придаёт значения. – Да, Стас, что такое? – Первого февраля вы будете вести прямую трансляцию с презентации «Песен». Это пиздец как ответственно, я за вас жопой отвечаю. Если подведёте – распну! – тычет пальцем в Арсения. – Тебя в первую очередь, потому что ты назначен главным. – Почему я? – А кто у нас ведущий? – Серёга, Диман... – Будете вы двое, болван! У Антона замирает сердце. – А. Да? – Попов тоже немного сбит с толку. – Всё будет хорошо, Стас. Твоей жопе ничего не грозит. Он смеётся, жмёт руку продюсеру и отходит к ребятам. Антон так и зависает, смотря куда-то вглубь себя и думая над тем, хорошая только что пришла новость или не очень.