И в конце мы не утонем

Январь' 2018

Антону больше не нужно открывать сайт, кишащий их с Арсом сексом. У него теперь всё это в голове. Двадцать четыре на семь. Он лежит на своей новенькой кроватке в свежеснятой московской квартире. 2018 только начал свой отсчёт. У большинства граждан подходят к концу новогодние каникулы. А Шаст считает дни до «Песен» и надрачивает член. Перед его глазами Арсений, он на коленях и он сосёт. Антон не стесняется, вдалбливается глубже, сильнее, резче, жёстче... Он крепко держит коллегу за затылок, при этом успевая замечать, какие приятные на ощупь и густые у того волосы. Я люблю тебя, Арс, люблю, люблю, люблю, блять... С этими мыслями он кончает. Открывать глаза и смотреть на серый интерьер всегда больно. Опускает глаза на свои восемнадцать и в очередной раз задаётся вопросом, сколько же сантиметров у Попова. Мне бы хватило пятнадцати за глаза и за уши. Да ёбаный в рот, почему я вообще примеряю под себя его хуй? Надо с этим завязывать. Девушку, трахнуть девушку! Тиндер? Просто ближайший бар? Вызвать путану? Нет. Эта идея рассеивается за пять секунд. Просто потому, что Антон даже в мыслях больше не может себе представить, как ласкает грудь и входит во влажное мягкое отверстие. Вся его сущность жаждала одного: встать на колени перед своим коллегой, расстегнуть ему штаны и взять в рот твёрдый член. Сантиметров пятнадцати, не больше. Это начало входить в привычку. Шаст запасался пивом, изредка чем-то покрепче, включал воображение и... Коротал так нескончаемо длинные январские вечера и ночи. В своих фантазиях он знал коллегу на вкус, на запах, на ощупь, знал его стоны, когда тот кончает, знал, как сам кончает от его рук и рта. Единственная грань, которую он пока не перешёл – собственная жопа. Даже в мыслях это было до пизды страшно. Антон прикрывал глаза и видел, даже ощущал, их поцелуи. Мокрые, нескромные, с властными и жадными языками в чужих ртах, ненасытные из-за такого долгого страха признаться друг другу... Ему нравились красота и в какой-то мере женственность Арсения, но видя его немного небритым, Антон ловил самые мощные эрекции. Ну серьёзно, если тебе вдруг понравился мужик, он и должен быть мужиком, а не гладенькой девицей. Хотелось до одури почувствовать эту щетину на собственных щеках, под ладонями, под губами, на всём теле, чёрт возьми, чего мелочиться. Шаст. Просто. Его. Хотел. Всего. Себе. Это давило на мозг. Арс 15.11 Тох, ты помнишь про трансу? Ну, на всякий случай) Шаст 15.13 Конечно, обижаешь! Завтра в 18 как штык. Ты когда приедешь? Арс 15.20 Если ты про Москву, то уже. С Серёнькой тупим сидим. 15.23 Слышал, ты переехал наконец? Поздравляю. Шаст 15.24 Спасибо. До завтра. Антону грустно. Они в одном городе, но Арсений даже не предложил встретиться ни втроём, ни тем более вдвоём. А у него самого нет никаких беспалевных поводов это сделать. Завтра же и так по работе увидятся. Но то работа, тем более, прямой эфир. Там ни залипнуть, ни дотронуться лишний раз, необходимо держать возбуждённого и сошедшего с ума себя под жёстким контролем. На презентацию Попова привозит Серёжа. Сраные неразлучники! – Послоняюсь тут, набирай, когда закончишь, – салютует Шасту и скрывается в павильоне. – Матвиеныч ведёт себя как муж, бля, – Антон сильно нервничает и огрызается. – Ты это вслух сказал, ты в курсе? — садясь на грим, смеётся Арсений. Антон по соседству. Смотрят друг на друга через одно большое, во всю стену, зеркало. Молчат. – Чего ты переживаешь? – как-то заботливо узнаёт Арсений. – Ну а хули он везде таскается? Ты приехал в Москву, даже не сообщил, а мож я увидеться хотел? Ещё и сюда припёрся, будто мамка или супруг нахуй, – вываливает Шаст, насрав на девушек гримёров. – Я спросил о переживаниях по поводу трансы... – Попов меняется в лице. Это был поток чего, простите? Ревности?! Блять. Антон вскрылся. Ещё и так позорно. – Ну ответственно же, – начинает тараторить он, чтобы скорее перекрыть свой конфуз, сродни насравшему коту, который торопится закопать испражнения, пока не пришли хищники. – Стас с утра в сотый раз напомнил, что если чё – три шкуры с нас. Ничего не вырезать. Просмотров прогнозируют тысяч двести. Я немного ссу, что в этом удивительного? – В этом – ничего, – многозначительно отвечает Попов, продолжая наблюдать за парнем через зеркало. Тот явно смущён своей ошибкой, благо, что у него нет этой дебильной опции организма – краснеть. Иначе он бы сидел сейчас пунцовый полностью, включая уши. До запуска пять минут. В павильоне, где ждут парни, больше никого. Но впереди – непрерывный поток людей, необходимо быть аккумуляторными батарейками с неиссякаемым запасом дружелюбия, юмора, улыбок, владения темой и азарта. Антон теряется, он не знает, как это будет. И даже импровизация вряд ли поможет, так как сценария всё же придерживаться надо. Никаких крепких словечек, ничего из его арсенала, что помогало в их игре. – Тоха... – Арсений славливает его нервяк и кладёт руку тому чуть выше запястья. Немного сжимая и поглаживая. По-дружески, не более того. – Успокойся, ты профессионал, всё будет заебись. – Да какой я про... – Не спорь, – сжимает ещё твёрже и смотрит в глаза. Так близко стоит, что запах его парфюма ласкает нос. – Ты лучший. Просто будь собой. – Спасибо. Ты же вытащишь, если я лажану? – искренне спрашивает Шаст. – Я рядом. А ты верь в себя, как я в тебя верю... Повисает тишина. Внутри у Антона так тепло, горячо даже, хоть его рука уже и не в желанном плену. Но эти слова. Будто они даже больше, чем признание в любви. – И по поводу визита в Москву, – добавляет Арсений. – Я приехал вчера днём и сразу же написал тебе. Отсюда меня Серый повезёт на вокзал. Так что... – Почему так ненадолго? – Я же не знал, что ты хочешь меня увидеть, – Попов улыбается, будто желает слышать что-то большее, то, что осталось за кадром. – Дурак ты, – бросает Антон беззлобно, скорее даже палясь уже на сто один процент. Их уже зовут. Всё, несколько часов беспрерывного эфира и общения, которого хватит на год вперёд. Нужно выкинуть коллегу из своей тупорылой влюблённой башки и заняться делом. Их тандем – просто какая-то феерия. Лучшего партнёра Шасту было бы сложно представить. Они – как две половинки этих сопливых брелоков, которые девочки обожают дарить своим мальчикам на четырнадцатое февраля. У Антона была такая половинка, кто-то подарил ещё в школьные годы. Но он имел в виду чисто профессиональные половинки, конечно же. С Арсом легко, свободно, можно нести чушь и быть подхваченным. Можно запнуться и быть спасённым тут же. Как бы только проглотить горечь от его флирта с этими бесконечными девушками... Ему самому хочется флиртовать, касаться и смотреть заинтересованно и влюблённо. И он касается и смотрит. Да всё равно камера снимает гостей, почему нет. Они заканчивают к десяти вечера. Антон видит время и расстраивается. Он надеялся, что сможет до Сапсана позвать Арса хотя бы на бокал пива, хотя бы вместе с Серёгой. Но им бы успеть только домчаться до Ленинградского по вечерним пробкам. Впереди снова месяц пустоты, отчаяния, пустых фантазий и дрочки. – Поехал? – Шастун ненавидит банальные вопросы ради вопросов, но сейчас время побыть кэпом. – Да, Серый прогревается уже. Ехать час тридцать пять, прям впритык. – Спасибо, Арс, с тобой охуенно работать! – Антон грустит из-за разлуки, поэтому смелый. Обнимает слегка и хлопает по спине. – Ты большой молодец, я тебе был даже не нужен, сам бы справился, – Попов улыбается. – Ты мне очень нужен! Фраза пиздец. Фраза ва-банк. Антон понимал, как это звучит и произнёс её специально. Да, она имела оправдание. Ты мне был необходим на эфире, ты был моим партнёром и стеной. Но и чуть-чуть открыться уже, кажется, не мешало бы. Ну потому что... Как бы... Сколько же, блять, эти мучения могут продолжаться? На лице Арсения не дрогнул ни один нерв, он продолжает улыбаться и ждёт, когда собеседник отпустит его уже в родной Питер. – Ну что, до Новгорода? – Видимо, до Новгорода... – Шастун мнётся. Он не хочет, до охуения не хочет прощаться и отпускать. Хочет ехать с ними на вокзал, хочет просить менять билет и не ехать вовсе. Хочет схватить в охапку и везти к себе домой. Хочет обнять, прижаться, прижать и никогда не отпускать, никому не отдавать и даже не показывать. Хочет поцеловать. Прямо сейчас, прямо здесь, прямо в эти чётко очерченные красивые губы. – Шаст... – собственное имя возвращает его в реальность. Оказывается, он держал коллегу за край куртки, смотря при этом на губы. Пиздец, сегодня вечер намёков и откровений. Проходите, не стесняйтесь. – Извини, я чёт устал и подвисаю. Ты торопишься, конечно, прости, прости. Парень отступает на шаг и смотрит побитым щенком. Арсений же смотрит пристально. Изучающе. Оценивающе. Будто пытаясь пробуриться в мозг и выяснить причину странного поведения коллеги. И Антон в эту секунду до опизденения хочет, чтобы он пробурился и почувствовал это. Видимо, выглядит парень совсем неважно, потому что Арс снова обнимает его, рывком прижимая к себе, не так, как первый раз, не мимоходом. Они настолько вплотную, что Шаст ощущает биение чужого сердца и ему кажется, что не только его сейчас выскочит. У Попова оно тоже пробивает рёбра. – Я не знаю, что там варится в твоей башке, Антош... – тихо, почти шёпотом, почти на ухо произносит Арсений, не ослабляя объятий. – Но если захочешь поговорить – пиши. Я всегда рядом, хоть и за семьсот километров. У него звонит телефон. И Шаст проклинает это вторжение. Потому что волшебство момента похерено. – Серёга меня потерял. Я побегу, хорошо? Ты точно в порядке? Антон кивает быстро-быстро. Хоть и злится на всю ситуацию, но не хочет стать причиной опоздания. – Ты лучший, помни! – уже убегая, кричит Попов на прощание, махая грустному коллеге, оставшемуся в почти пустом полутёмном павильоне. – Ещё дольше никак было? – Матвиенко недоволен, но быстро заводит машину и выезжает с парковки. – Что за пиздец, друг? – В смысле? – устало откидываясь на сиденье, не понимает Арсений. – Я смотрел трансляцию. – И? – Да блять. Если кто-то где-то сохранил, ты увидишь. Этого не описать. – А ты попробуй, – Арсу уже интересно, что же такое было, что даже он, непосредственный участник, не заметил. – Он на тебя так смотрит. Просто будто бы выпадая из реальности. Вот щас в поезд сядешь – поищи. Я не смогу описать ЭТО словами... – фыркает Матвиенко, он явно недоволен тем, о чём говорит. И что ему вообще приходится это говорить. – Серёг, я уже не раз обманывался подобными взглядами. Но за ними ничего не стояло. К сожалению. Хотя сейчас я сам нихуя уже не понимаю... – Шаст, что это был за пиздец? – слышит Антон в трубке, когда едет домой в такси и, найдя одиннадцать непринятых от продюсера, перезванивает ему. – О чём ты? – он уставший и расстроенный, не хочет никаких выяснений и ссор сейчас. Хочет доехать до дома, пожрать, подрочить и уснуть. Желательно до двадцать восьмого февраля. – Ты его разве что не трахнул. Я же просил... – Чего, блять? Мы классно всё отработали! – Арсений – да. А ты глаз от него оторвать был вообще не в состоянии или как? Я не совсем понял. – Стас, я устал до жопы, иди нахрен со своей фантазией, – и Антон скидывает звонок. Домой, хочется только домой.