И в конце мы не утонем

Январь-февраль' 2022

– Ребята, как вы видите, у нас сегодня пилот новой серии фильмов. Самой сложной серии, на которую у нас очень много запросов, но... Согласилась пока всего лишь одна пара. Возможно, глядя на вас, парни, подтянутся и другие наши известные ЛГБТ-люди. Вы даже не предполагаете, сколько их. Но, увы, согласились побеседовать пока только вы. Итак, у нас сегодня в гостях Арсений и Антон, пацаны с федерального канала, которых вы наверняка знаете, как юмористов, актёров и ведущих. – Привет всем. – Добрый день, Карен, зрители. – Итак, пацаны, когда и почему вы решили сделать каминг-аут? – Расскажешь? Просто инициатором был Антон. – Да, конечно. Полтора года назад произошло крушение самолёта Новосибирск-Москва, в котором летел Арс. Мы тогда были в ссоре несколько месяцев, и он летел поговорить со мной, чтобы... Ну, понять, есть ли у нас будущее, наверное, так. Я стоял в зоне прилёта и вдруг получаю сообщение, что они падают... – Ну это пиздец. – Полнейший. Ты знаешь, я никогда не запоминал цифры, но в стрессовой ситуации мозг сработал, видимо, противоположным образом. Я помню, что это сообщение пришло в 15.16. А в 15.33 он позвонил и сказал, что нос самолёта сумел приземлиться... – Я помню ту историю. Ведь вы же как раз и бились за её огласку? – Да, я как непосредственный участник дал тогда сотню интервью, чтобы не дать это замять. – Респект. На таких людях земля и держится. Продолжай, Антон. – И вот те семнадцать минут стали самыми ужасными в моей жизни. Я будто не жил тогда. И моё сознание это повернуло на сто восемьдесят градусов. Мы до этого скрывались, врали, мне даже приходилось играть пару с девушкой. Я боялся реакции коллег, мамы, зрителей, старых друзей из Воронежа... – Ссорились по этому поводу? – Не совсем по этому, но это крайне негативно отражалось, конечно. – И там, в Шереметьево, я понимаю, что всё это – пшик. У тебя же будут субтитры? Напишите слово «ВСЁ» капсом. – Хех, хорошо. – Потому что это был реальный пиздец. Настолько чётко я никогда не видел и не понимал раньше. Да и не увидел бы, возможно, не случись такое... На одной чаше весов – Арсений, человек, ради которого я вообще дышу и существую, а на другой – ничто. Ну вот так я и понял, что хочу рассказать и перестать скрываться и лгать. – Но официально вы всего месяц назад же признались? – Совсем в лоб – да. Но кроме того, чтобы сосаться на концерте, есть же ещё более тонкие и красивые способы рассказать, правильно? И мы это делали почти полтора года до этого. – А кто-то понимал такие намёки? – Конечно. Есть одно место, где нас выкупили почти сразу. Если даже не раньше, чем мы начали встречаться. – А как вышло, что информация оттуда не утекла в СМИ? – Может, потому что они нас любят? – Да Арс шутит. На самом деле, в нашей стране у подавляющего большинства настолько гетеросексуальный склад ума, что они заведомо отвергают любые догадки о нетрадиционности. Нам даже не надо было скрываться особо. Как мы поняли, когда начали выдавать понемногу секретов. Большая часть людей всё равно визжала до крови из ушей, что мы коллеги и друзья, а те, кто видят большее – больные. Нам это было сначала смешно, а потом даже обидно как-то. – Да, вы не первые, кто о таком говорит. А сколько вы вместе? – На сегодняшний день – четыре года без одного месяца. – Срок. – Да... – Да... – А влюбились сразу, как познакомились? – Это самый сложный для нас вопрос в плане восприятия сейчас. – Поясни? — Ну, тогда, в тринадцатом году, мы восприняли друг друга, как интересных персонажей, из чуждого для нас мира, но с которыми хочется общаться и узнавать больше. Именно потому что мы были капец разные, из противоположных миров. Скажу только за себя. Я чётко понял, что люблю Антона, только в пятнадцатом году. Но позже, анализируя первые годы, я понял, что началось это почти сразу. Но я сперва не придавал значения, потом прикрывал чем-то другим, потом просто засунул подальше, потому что был уверен, что из проекта ничего не выгорит и я всё равно потеряю этого парня из вида... – Антош, а ты? – А я сразу... Тоже понадобилось несколько лет, чтобы признаться даже себе... Я это вообще сделал только в конце семнадцатого года. Но меня тянуло к нему с самого тринадцатого. – Чудесно. Официально оформить отношения мыслей не было? – Да нет, зачем? – Неа, нас связывает любовь, а не какая-то печать. Она никогда никого ни от чего не спасала. Только чувства. И они у нас есть. – А дети? – У меня такой потребности нет. Лет в двадцать казалось, что есть. Но потом я понял, что это навязано извне. Типа вопросов маминых подруг: «А когда Антося уже женится? Не пора бы внучат нянчить?» и тому подобное. Вот из-за таких вопросов у нас полстраны детей – нежеланные и недолюбленные. – Арсений загрустил. Близко? – Да, увы. – У тебя же есть дочь? – Да, есть. Бывшая жена и дочь. – Общаетесь? – Нет. Алёна так решила, уходя. Я не навязываюсь. Если им когда-то понадобится помощь – я помогу, без вопросов. Но общаться, когда меня не зовут и даже наоборот, не стану. Надеюсь, у них всё сложилось прекрасно. – А финансово?.. – Да, у дочери есть счёт, который пополняется мною до её восемнадцати. И по достижении этого возраста либо она, либо её мама, им смогут воспользоваться. – Может, завести кота? Или график не позволит? – Хотим, очень хотим. Но действительно, нужно понять, с кем оставлять, когда у нас тур. – И не только, не ври. – Ну да, Тоха прав. Мы пока не договорились, кого. Мне ближе кошки, а он хочет собаку. Хотя любит спать до часу дня и уже даже меня немного в сову превращает. Кто будет писать пса в семь утра? – Да иди ты... – Парни, берите обоих, не думая. Это пока нет собаки, вам кажется, что тащиться каждое утро, в любую погоду – это проблема. Но когда это не просто какая-то собака из фантазий, а вот он, живой и любимый зверь, всё становится проще. – Да это просто вопрос времени, конечно мы возьмём. И пёселя, и кошечку. – Честно? – Честно, любимый. – Это пишется, Арсений. – Я не обещаю того, что не исполню. – Это так, Антон? – Абсолютно... – А расскажите что-то из своих будней, ребят. – Да они ничем не отличаются от будней всех остальных, на самом-то деле. Мы так же ходим на работу, так же ворчим, когда надо рано подниматься, так же злимся, когда что-то потеряли в квартире, так же порой заказываем доставку пиццы на ужин, если Арс устал или я не хочу его напрягать с готовкой... – А ты не готовишь? — Если мы хотим действительно пожрать и чтобы это было прям вкусно, то лучше Арсений. Я не отравлю, конечно, но будет такое себе... – А есть что-то, что ненавидишь ты, поэтому это делает Тоха? – Уборка. Я прям... Меня трясёт от всего этого – пыль вытирать, пылесосить диван, всё вот это. – А я рэпчик в наушниках включаю, пускаю робота и сам добиваю то, куда ему не попасть. – Шастун сам пылесосит – никто бы не поверил. – Мы слишком щепетильно относимся к своему гнезду и я бы точно, не знаю, как Антоша, не смог пускать незнакомого человека для уборки. – Абсолютно так же. Тем более, два мужика – это же всё равно и разбросанные треники, и не отнесённые вовремя в стиралку джинсы... Срач всегда присутствует. Хотя Арс и пытается бороться с ним. Но и сам порой добавляет его. – Ссор не бывает по бытовухе? – Господи, нет, конечно. – Я вам больше скажу, у нас с того дня... Когда Арсений мог умереть, ссор нет вообще. И я надеюсь, что продолжится в том же духе. – Расскажите, что вы друг другу дарите? – Ха, это сложный вопрос. Потому что мы живём как семья, стёрлась грань между подарком и просто «смени уже эти шорты на вот эти джинсы, я хочу любоваться твоей жопой в них». Дарим шмотки или просто покупаем и оба ими пользуемся – уже стало непонятно. – У вас общие вещи? – Ну да, почти всегда так было. Кроме безразмерок Шаста, в которых тонет он сам, что уж про меня говорить. Цепи на шею, браслеты – тоже. Разве что к кольцам своим он меня не подпускает. Да я и не претендую. Люблю их на его руках. – Я так понимаю, руки – это твоя любимая часть тела Антона? – Одна из. Нос его обожаю, глаза, шею. – А твоя, Тош? – Глаза, руки, волосы, лодыжки. Да не знаю, он весь идеален для меня. – А в других мужчинах ты отмечаешь что-то во внешности, что тебе нравится? – НЕЕЕТ! Всегда говорил, что мужики уроды, даже не знаю, за что бы мог зацепиться. — То есть Арс – единственный парень, который тебя привлекает? – Сто проц. Только это немного звучит так, будто я натурал, но он – моё такое своеобразное отступление. Нет, женщины меня вообще перестали привлекать несколько лет назад. – Я понял. Кроме друг друга для вас никого не существует? – Точно. – Абсолютно. – И это прекрасно. Что с секом? – А что с ним? Мы не жалуемся. – Антон, я не хотел смущать. – Да я не... – Я имел в виду, вы четыре года вместе, насколько интенсивная у вас сексуальная жизнь? Спад происходит через какое время? – Мы ещё это не выяснили. Он пока не происходит. – Да вы гоните? – Нет, совершенно точно не гоним. Я хочу Антона постоянно, вот даже сейчас, если быть откровенным. Иногда не могу дождаться конца мотора или ещё хуже на концерте, когда по игре ему необходимо меня приобнять или потрогать. У меня после этого мозг генерирует только идеи о том, как сбежать и трахнуть его, а не как доиграть. – Каждый день секс? – Иногда по несколько раз. – Парни, респект! С ролями были проблемы? – Нет. – Меняетесь? – Почти нет, нас всё устраивает. – А у тебя брата нет? – Карен, бля, это я до поры воспитанный и интеллигентный петербуржец... – Шучу, шучу, Арс. Я не лезу в пары, где у обоих так горят глаза друг по другу. Я смотрю на вас и сердце радуется. – Так лучше. – Расслабься. – Да он актёр. Знает же, что никого для меня не существует, кроме него. – Что по поводу ревности? – Я не даю поводов. Вот прям от слова совсем. Да у меня ни на кого и не встаёт даже, кроме Арса. И он прекрасно это знает, с первых же лет наших совместных игр. – Да, есть такое. – У тебя реально стоит только на единственного человека? – Видимо, да. Оберег от измен. А вот он... Флиртолог хуев! – Это профессиональные нюансы. Для всех нужно быть хорошим, всем улыбаться. Нас в театральном учили. Но Антон всё знает. Кроме него для меня никого не существует. – Знаешь? – Знаю, но иногда всё равно злюсь. – Он дуется. А меня просто учили, что иногда достаточно одной улыбки, чтобы получить желаемое. Если я кому-то улыбнусь – это ничего не значит. Мы выйдем за дверь и я забуду, как зовут и даже как выглядит эта женщина. Или мужчина. – Антон твоё всё? – Абсолютно. – Арс твоё всё? – Сто проц. – Пацаны, честно скажу, я впервые, беседуя с парой, понимаю, что вопрос про измены задавать бессмысленно. – Конечно. – Двести проц. – С родителями как отношения? Как признавались? – Мне не пришлось переживать никакие сложные разговоры. Из серии «мам, пап, мне нужно вам сообщить кое-что, что вам не понравится, но прошу понять меня, этого не исправить». И слава богу, я не знаю, как бы подступился к этому. – А как они узнали? – Да мы в Омске во время гастролей всегда гостили у них. Как-то поняли. По взглядам, по моему особому отношению к Антону. Да моим родителям нужно вообще памятник ставить, они даже то, что поняли, афишировать и вызывать меня на разговоры, которые доставили бы дискомфорт, не стали. Отец просто подошёл после ужина со всеми ребятами из Импровизации, похлопал по плечу и сказал: «Он и правда замечательный». – Антон. Ты не знал этого? Такая реакция. – Блять... Нет... Мы не обсуждали это. Дядя Серёжа офигенный. – А твоя мама? – А я как раз прошёл через самый сложный в жизни разговор... Даже была мысль, что тем самым я потеряю маму... – Настолько в штыки? – Не сам выбор. А ложь. Её задело, что она узнала в числе последних. – Сейчас как? – Да прекрасно, шепчутся вечно с Арсом, когда мы приезжаем. Меня обсуждают, вредничают, ничего не рассказывают. Мама видит, что я счастлив до усрачки. Чего ей ещё хотеть? Она счастлива за меня, за нас. И любит того, кто делает меня счастливым. Это правильно, я считаю. – Теперь к серьёзному, пацаны. Что было после вашего поцелуя? Угрозы, оскорбления, травля? – Каренчик, этот вопрос немного рано ты задаёшь. Поцелуй был в зале вместимостью 2700 мест. Наши фанаты постарались как можно меньше вынести это в народ, так скажем. Всё-таки когда я говорил об их любви чуть раньше, я не шутил. — То есть ещё пока не так широко это известно? – Вообще не широко. Вот твоя программа выйдет, ещё немного больше узнают. Мы по шажочку приближаемся к желаемому. – Но я уверен, что даже спустя несколько таких шагов, всё равно останется довольно большой пласт людей, который смотрит нас только по телику. И каждый раз будет говорить: «ой, жонихи какие, и чегой-то не женаты?» – Так вам и не нужно таких оповещать и переубеждать. – Ну это да... – Так вот, про травлю... Антону в личку в первые дни прилетела фура дерьма. Пришлось закрыть. Я свою перекрыл заранее. Комментарии чистим, но они и до этого иногда были хуёвые. – А что пишут? Конкретно. – Да ничего, обычно высеры из серии «пидоры, пидоры, а я знал давно». – «Не за такую молодёжь наши деды воевали» – самое мерзкое, что меня прям до ора доводит. – У меня таких тоже полно на канале. – Лучше бы они свою энергию направили на оскорбления или даже наказание, например, живодёров. Но наш народ всегда триггерился больше с темы, кто с кем ебётся. – Мы перед тем, как к тебе прийти, посмотрели пару видео, Арса больше всего зацепила история с семьёй из «Вкусвилла». Расскажи. – Да, эта юная девочка, которая пожертвовала костный мозг незнакомому человеку, испытывая несколько часов боль, когда её собственная жизнь была под угрозой... Но плохая всё равно она и её семья, потому что спят они, блять, не с теми, не по канону. А те сраные гетеро, которые слали им угрозы расправы, этой чудесной семье, сами хотя бы каплю крови пожертвовали для спасения чужого человека? Руку даю на отсечение, что нет. Даже говна бы своего не отдали. От этого мерзко и тошно. Но мы живём по законам и принципам, которые у нас внутри. И по возможности, по общечеловеческим. Чего и от других просим в ответ. – Есть силы пережить вторую волну хейта, когда это выйдет? – Да есть, конечно, куда нам деться? У нас обоих есть больные точки, не без этого. А дерьмокомментаторов с их бессмысленным гневом мы точно переживём. – Твой триггер – про дедов, память которых омрачена такими, как мы? Дедушка воевал? – Да, в нашей семье все воспитывались в уважении к ветеранам. Меня прям бомбит от подобных комментов. А Арса – когда людей буллят за ориентацию, а они при этом благороднее в миллион раз этой погани, которая рот открывает. – Мы знаем девочек-лесбиянок, которые в Питере своими силами организовали приют и спасают животных. Мы знаем тех, кто ездит по детским домам и занимается благотворительностью. А эти уебаны сидят на диване, жрут, срут, никогда не помогут бездомной собаке у подъезда, скорее пнут её. Зато желать смерти нам – всегда пожалуйста. – Арсений, не заводись. Знаю, что это тяжело принять. Но такие люди были, есть и будут. Нужно просто жить, делать то, что нравится, идти вперёд и смотреть только на своего партнёра. – Так и делаем, Карен, так и делаем. – И вишенка на радужный торт. Антон, пять причин, почему Арсений, а не девчонки? Быстро, это блиц. – Аааам... Чёрт, ненавижу на время! Нет пмс. Не засоряется сток длинными гадкими волосами. С утра целует меня, а не кривится и не отсылает чистить зубы. Схожу с ума от щетины, когда трусь о его скулы. У него охуенный член. Всё, пять? – Всё, справился. Ребята, спасибо, что поделились. Выпуск выйдет примерно дней через восемь-десять, я предварительно оповещу вас, чтобы не был внезапным поток хейта. Но я вам прям от всего сердца желаю, чтобы его было как можно меньше. И держитесь друг за друга, это главное.