И в конце мы не утонем

Сентябрь' 2017

Отмечают окончание съёмок. В баре душно, шумно, вся компания уже заметно подвыпившая. Арсению с воронежцами всегда не особо комфортно, поэтому он старается отделиться от них Серёгой. Даже Тоха ему не нравится, когда он в своей среде обитания. Попову кажется, уже давно кажется, что тот морально перерос эту компашку. Но настолько не хочет ничего менять и боится двигаться дальше, не веря в себя как в самостоятельную единицу, что застрял там. Отрываясь от телефона, где он выложил сториз из данной локации, Арсений видит, что Шаст хочет выползти из-за длинного стола, видимо, курить. Но почему-то идёт не логичным путём – сдвинуть Матвиеныча, а просит выпустить его с противоположной стороны, где набилось пять человек. Что-то колет внутри. Неужели ему настолько неприятно даже вот просто проползти мимо. Да ну нет, в играх же они вполне раскованно друг друга трогают, иногда даже немного переходя границы. Но то игры. Видимо, Шастун неплохой актёр и скрывает свою гомофобию ради искусства. Причём довольно неплохо скрывает. Кажется, воронежцы отказались выпускать коллегу слева, поэтому Серёга уже двигается, чтобы дать ему пройти с их стороны. Но совсем со скамьи не встаёт, поэтому Антон, тихо матерясь, обтирается о двоих петербуржцев всем собой. И Арс готов поклясться, что у того небоскрёб в штанах. Но на кого, блять? Он сидит между Шеминовым и Матвиенко, а ему самому уже не шестнадцать, чтобы вставал даже на таких. Видимо, в мессенджерах у него горячая переписка, не зря же он почти не участвует в весёлой попойке. – Шаст, курить? Захвати меня, – Арсений ловит коллегу совсем бесстыдным жестом за локоть, когда тот, всё ещё скрючившись, выбирается до конца. И да, у него эрекция. Но Попов не подаёт вида, хотя его это осознание возбуждает до охуения. – Ну пошли. На улице приятная сентябрьская прохлада. После спёртости внутри бара – то, что нужно. Оба со стоном удовольствия вдыхают воздух. Попов весь в мурашках, услышав это. – Когда у тебя поезд? Антон щёлкает зажигалкой. – Через час уже буду такси вызывать. – Ясно. Значит до Ульяновска? Отдохни хорошо. Сорок пять концертов, блять. Почувствуй себя Филом или что это такое, вообще? – Да, не сдохнуть бы за этот тур... Шаст курит медленно. Значит ли это, что ему не отвратительна такая компания? В противном случае он же мог быстро затянуться, чтобы сбить охоту, и вернуться в помещение. Он пытается выдохнуть дым причудливыми узорами в сизое небо, но у него не выходит. Арсений залипает на его профиль, на острый носик, на пухлые губы, смыкающиеся на фильтре. Он похож на ёбаную звезду какого-то скандинавского сериала, только бы немного волосы отрастить... – На свидания сходишь, наберёшься сил. Видит бог, он не хотел этого говорить. – Да не хожу я на свидания, Позов хуйню сморозил. Один раз кофе выпили с девчонкой, больше я её не видел и видеть нет желания. Антон смотрит прямо в глаза, в последнее время это прям редкость, всё чаще отводит. Но сейчас будто хочет, чтобы собеседник поверил. Что ты творишь, Шастун? Я же сейчас делаю зрительные скрины, чтобы по приезде в Питер подрочить на тебя, такого нереального на фоне неба начала осени... – Но она же не единственная девушка в мире. И даже в Воронеже, – зачем-то дожимает эту тему Попов и отводит взгляд первый. Антон уже докурил, но они продолжают стоять. Где-то за километры отсюда – завод или вроде того. Огромные трубы и красивый белёсый дым на тёмно-сером фоне. – Тох... – М? У Арсения перед глазами то, как он оттягивает ворот шастовой футболки и нежно целует его хрупкие выпирающие ключички. Потом заставляет откинуть голову, чтобы вся длинная шея была в его распоряжении. Его и его языка. Потом ловит мочку уха губами и робко прикусывает. А потом, уже не в силах сдерживаться, накрывает эти невозможные, противозаконные губы и впервые пробует их на вкус. По спине волна предательских мурашек. – А я жду гастроли, – собрав все силы после фантазии, которая его размазала, произносит Арсений, поняв, что пауза затянулась и выглядит всё крайне подозрительно. – Хоть это и будет изнурительно и выматывающе, почти без передышки. Зато рядом с тобой, почти два месяца. Добавляет уже про себя. – Да я, признаться, тоже жду. Переезды убивают только. Нужно запастись подушкой под шею. – И цистерной кофе. Пошли уже внутрь. – Не хочу. Давай постоим ещё. – Эм... Ну давай. Раз тебе тут комфортно. – Мне – очень. Да что же ты творишь со мной, Антош? То даже боишься вылезти из-за стола с моей стороны. То я ощущаю твой стояк, который возник в кругу шестерых мужиков. То ты будто бы оправдываешься передо мной за то, что друг спалил твоё свидание с девицей. То хочешь просто постоять вместе, глядя в ночное осеннее небо. Как же хочется обнять тебя сейчас, прижать к себе спиной и прошептать куда-нибудь в загривок, насколько ты сводишь меня с ума. Арсению охота заламывать ноющие от невозможности это осуществить руки, но он ограничивается тем, что прокручивает кольцо. Прокручивает аж до тех пор, пока палец под ним не начинает саднить. Смотрит на руки Шастуна, который... Да, чёрт побери, он тоже стоит, глядя в небо на дым, и нервно теребит несколько своих колец. Что за пиздец между нами, Антон?