Пора взросления

      Сириус Блэк лежал на любимом диване в гостиной Гриффиндора, растянувшись во все свои шесть футов красоты и обаяния. Он закинул ногу на спинку и листал магловский журнал с многообещающей картинкой мотоцикла на обложке. Время было позднее, и свет давали лишь пара настольных ламп да камин, который не затухал ни зимой, ни летом. Гриффиндорцы разошлись спать, даже неугомонные младшекурсники. После того, как прониклись тяжёлым взглядом Блэка и его невежливым понуканием: «Свалить в спальню, и быстро».       Сириус щурился и крутил журнал так и сяк. На магловских фотографиях, которыми пестрели странички, бравые мужчины в кожаных комбинезонах стояли рядом с мощными хромированными монстрами. Они не шевелились, к чему Сириус уже привык. В чём-то маглы безнадёжно отстали, но в чём-то (в создании чудес из железа, например) они далеко обогнали магов.       — Какой ты красивый, — восхищённо зашептал Сириус. Он даже поднялся с дивана и подошёл ближе к камину, чтобы во всех подробностях рассмотреть «Ямаху».       «Ямаха»… Голубая мечта идиота, который смог накопить всеми правдами и неправдами лишь на простенький «Триумф». И не самый новый. Продавец слукавил: двигатель мотоцикла, когда Сириус пытался завести его, выдавал лишь жалкие кашляющие хрипы. А ведь Блэк не пожалел времени и сил, чтобы смазать каждую деталь, купил канистру лучшего бензина. Он потратил всё время своего рождественского заключения, чтобы изучить устройство мотоцикла от винтика до винтика. Оставалось лишь надеяться, что на этих каникулах, когда Сириус вернётся домой и вытащит мотоцикл из дома, он заработает, как надо.       Сириус почесал затылок и скатал журнал в трубку. За свои вещи он не переживал. Спальня прочно заперта, а мать не рискнёт отправить туда домовиков. Да и сама не зайдёт, побрезгует. С постерами на стенах она смирилась (после того, как не смогла их сорвать), а вульгарную магловскую музыку глушили заклинания.       «У меня есть моя берлога, — мрачно думал Сириус. Приподнятое настроение испарилось, стоило ему только подумать о доме и о, похоже, неизбежном возвращении туда. — У меня есть моя берлога, и горе тому, кто попробует отнять моё».       Новоиспечённый медведь сунул журнал под мышку и уже было хотел подняться наверх, в спальню шестого курса, но его опередили. Точнее — по лестнице с весёлым гиком полускатился-полусбежал Джеймс и тут же повис на плече у друга. На душе у Блэка сразу потеплело.       «Собственная жизнь не такая уж никчёмная, когда у тебя охренительный друг», — подумал Сириус.       И не один. Следом за Джеймсом спустились Римус и Питер.       Сколько лет прошло с тех пор, как они узнали тайну своего друга? Да уже почти четыре года. Римус открылся им и не ожидал поддержки. Или понимания. Но носить такую тайну в одиночку маленький мальчик долго не мог. Один укус и удар когтистой лапы перевернули, изорвали и скомкали его жизнь, как нерадивый ученик сминает черновой пергамент — до состояния полного неузнавания. Римус знал, что он — навсегда такой. Оторванный ломоть, песчинка, попавшая в жернова, и путь его предрешён. Но он не сдался и открылся друзьям. И победил. Возможно, впервые в жизни, поставив на кон всё. Что может быть ценнее дружбы для двенадцатилетнего паренька? Только семья, но это не то. Это люди, которых ты не выбирал.       Так рассуждал Сириус, который привносил слишком много от себя. Римус никогда не заговаривал с ними о том, насколько ему важна их дружба. Это было понятно по его улыбке и тому, что он, тихий заучка, всегда был за них. Даже когда пытался отговорить друзей от опасных выходок.       Питер Петтигрю первым же делом начал жаловаться, что уже слишком поздно, а у него болит живот и вообще одну ночь можно и пропустить. Он исполнял свой привычный концерт, который Джеймс с Сириусом пропускали мимо ушей. Питер всегда ныл. Он был трусливым, хотя стоило признать — пока что толстячок их не подводил.       — Итак. — Поттер сунул Блэку пластинку жвачки. — Не будем тянуть тестрала за тестикулы.       Римус со вздохом поднял свой дорожный саквояж, в который, как обычно, сложил всего ничего: немного вещей и парочку книг. Последние он брал с собой постоянно, каждый месяц, но так ни разу к ним и не прикоснулся. Ночью он был настолько не в себе, что даже бы не понял, что делать с этими кусками бумаги, а днём он отлёживался в самой тёмной комнате, ел то, что ему оставлял хогвартский домовик, и ждал нового приступа. Порой он держался почти до полуночи. Иногда обращение заставало его ещё до заката солнца. Этот месяц должен был пройти спокойно. Если такое слово вообще уместно прикладывать к его состоянию. Он будет метаться из угла в угол, рвать обои, точить когти о мебель, выть и биться о стены. Иногда даже присутствие друзей не приносило облегчения. Римус какими-то остатками разума понимал, что чёрный кобелина, олень и мелкая крыса — это вовсе не то, что кажется, что это люди, его друзья. Но оборотню было на это плевать. К счастью. Все трое были, по его мнению, несъедобными, но с ними было веселее. Не так паршиво. Особенно когда они покидали Воющую хижину и бродили кругом. Обычно это было в последнюю ночь цикла, когда оборотень, растерявший силы, становился почти спокойным. Почти предсказуемым. Почти Римусом.       — Пожалуйста, подождите хотя бы час, — попросил Люпин, обращаясь, конечно же, к Сириусу и Джеймсу. — В прошлый раз мадам Помфри не успела в замок за…       — Лунатик, не капай на мозги. — Сириус приобнял друга за плечо, заодно прихватил и Питера.       — Нам нужно успеть до часу ночи, — промямлил Питер. — Филч выйдет на площадку перед замком ровно в час.       — Да, да, Мерлин, сто раз это делали. — Сириус потрепал Петтигрю за вихры. — Хвост, ты гриффиндорец, но боишься, как ссыкло со Слизерина.       Питер притих, только шмыгнул носом.       — Питер совершенно прав, — возразил Римус, занимая сторону Петтигрю по старой привычке.       Джеймс незаметно закатил глаза, машинально потянулся растрепать себе волосы, но остановился. Избавиться от этой привычки оказалось не так уж легко.       — Хвост, ты не забыл бутерброды?       Питер наморщил лоб.       — Нет, они в спальне. Я сбегаю.       — Я положил их в сумку, — Римус похлопал по ней.       — Бродяга, карта?       — Обижаешь.       — Тогда как обычно. Не начинай без нас, Лунатик. — Джеймс ослепительно улыбнулся и втянул друга в круг объятий. — Вместе, какая бы херня ни случилась.       Через несколько минут Римус был уже у подножия Главной лестницы. Мадам Помфри ждала его с небольшим фонарём, которым она собиралась освещать дорогу, к досаде Римуса. Значит, палочку она не хотела использовать, оставила свободной на всякий случай. Хоть и понимал он, что не ждут от него неприятностей за день до полнолуния, а принять не мог. Мадам Помфри улыбнулась ему ободряюще и протянула склянку с зельем.       — Спрячь её подальше, дорогой. — Она относилась к нему так же приветливо, как ко всем своим подопечным, с той только разницей, что ни одна её микстура не могла его излечить. — Это мой племянник сварил.       — Что это? — Люпин из вежливости взял зелье и покрутил его в руках. Тёмная субстанция не вызывала никаких ассоциаций.       — Это… — странно было видеть это, но мадам Помфри замялась. — Не знаю, как назвать его, зелье экспериментальное, но вреда тебе от него не будет, обещаю. Оно должно помочь умерить агрессивность.       — Да? — Римус нахмурился, услышав звон доспехов и смех Пивза, но зелье забрал. Ему не первый раз давали попробовать всякие отвары, которые должны были «помочь». Толку от них не было никакого, но он принимал всё предложенное. Быть может, одно из них поможет в итоге. Сотворит чудо. Волшебники они или кто, в конце концов?!       — Пойдём, — медсестра мягко взяла его за плечо. Римус ещё раз оглянулся на лестницу и вышел следом за медсестрой.

***

      Кора никогда не бывала в коридорах Хогвартса ночью. Никогда не нарушала заведённый для студентов распорядок. Отбой в девять? Значит, самое позднее, без десяти она была в башне. У неё не было причин задерживаться; библиотека закрывалась в восемь, ночными приступами голода когтевранка не страдала, а дела амурные… Интересно, всем так везло? Не вернуться в одиннадцать, а уйти? В маленькую авантюру пришлось посвятить Гвен. Кора не стала вдаваться в детали, это было бы слишком долго и сложно, но Гвен хватило заверения, что ничего опасного они делать не будут. И что Кора вернётся к часу ночи.       Если повезёт.       Ночной Хогвартс не обладал и десятой долей того неряшливого обаяния старинного замка, какое было днём; бесконечные коридоры освещали солнечный свет и факелы, сейчас же можно было запросто свернуть шею, просто запнувшись о ковёр, а горящие факелы попадались так редко и горели так скудно, что скорее подчёркивали тьму, чем разгоняли её. Днём кругом были другие ученики, которые болтали, смеялись, ссорились и спорили. Ночью стояла такая тишина, что было слышно собственное дыхание. Говорливые жители картин спали или вовсе покинули свои привычные места.       С Северусом они условились встретиться на шестом этаже, и Коре предстояло пройти одной всего пару лестниц и коридор. Не самая долгая прогулка, но Кора побоялась пользоваться палочкой и шла наощупь, выставив руки вперёд.       Северус двигался бесшумно. Она не услышала ни шелеста его мантии, ни шагов. Ничего. И когда он протянул к ней руку и неуверенно позвал по имени, Кора едва не заорала от неожиданности. Только усилием воли она подавила первую вспышку страха и сжала его ладонь. Чужие тёплые пальцы приободрили и вернули чувство уверенности.       — Ты можешь отказаться. Ещё не поздно, — прошептал он и осторожно коснулся её макушки кончиками пальцев, будто ещё не верил, что это точно она.       — Нет уж, пошли, — чуть громче прошептала Кора, и Северус повел её вниз. Общее дело придало сил. И, что скрывать, не дало ей засмущаться оттого, что она один на один ночью с человеком, который ей нравится. В темноте Северус ориентировался хорошо, полагаясь на чутьё и очертания знакомых предметов. Они избегали освещённых коридоров: Северус не понаслышке знал, что смотритель Филч оставляет такие «островки света» нарочно, чтобы ловить припозднившихся учеников. Особенно он лютовал против парочек. Они были для него как бельмо на глазу: мерзкие, слюнявые подростки, которые так и норовили присосаться друг к другу вместо того, чтобы тихо и спокойно учиться.       Спускались вниз они не по Главной лестнице, и Кора с удивлением обнаружила, что замок знаком ей не так хорошо, как она думала. Северус провел её сквозь потайные двери, замаскированные под простой шкаф, приткнувшийся в углу узкого коридора, потом он открыл малюсенькую каморку, где пряталось начало винтовой лестницы. По ней они спустились в коридор третьего этажа. Оттуда — по узкой галерее, всегда закрытой (но не от банального заклинания первого курса), до потайного хода за картиной, мимо которой когтевранка проходила сотни раз. Добравшись до первого этажа, Кора почти расслабилась, как тут её очень невежливо пихнули за гобелен.       — Филч, — успел шепнуть Северус прежде, чем Кора тоже услышала шаркающие шаги школьного смотрителя.       Места было чертовски, до нелепого мало, но Кора умудрилась ещё немного отступить назад и вплотную прижалась спиной к стене. Северус держал её за руку так крепко, что стало даже чуточку больно. Она не видела, но чувствовала, что он напряжен.       Из-за угла появился тот, кого видеть хотелось меньше всего — сам Филч, собственной персоной. Он держал в руках фонарь, и… И это всё, что Кора успела заметить, прежде чем Северус прижался к ней всем телом, прячась за ветхим куском материи.       Эта темнота была не пугающей. Она была тёплой, она двигалась и дышала. И немного потопталась на её ботинках.       Сердце трепыхалось в груди, и во рту пересохло. Девушка задержала дыхание, услышав голос смотрителя всего в каком-то полуметре от них.       — Мисс Смит, кис-кис, — произнёс Филч с неожиданно жалобной интонацией. — Милая моя, папочка припас для тебя твою любимую рыбку. Мисс Смит, где же ты?       Голос его становился всё тише. Филч ушёл, и Северус отстранился.       Кора тоже сделала пару шагов вперёд, чувствуя огромное облегчение.       — Филч кошку потерял? — вслух удивилась она.       — Похоже на то. Замок большой, загуляла, — пробормотал в ответ Северус. Мысли его были далеко. — Остался последний рывок. Спускаемся и выходим.       — Так просто?       — Я всё правильно рассчитал. Двери замка сегодня закроют позже обычного.       Они на крейсерской скорости преодолели коридор, стремглав пронеслись по площадке Главной лестницы и спустились вниз, к замковым дверям. По большому счёту, Коре уже ничего не нужно было. Никаких доказательств, никакого «своими глазами видела». Она хотела назад, в башню Когтеврана, в спальню, под своё тёплое одеяло из гагачьего пуха.       «Когда ты стала такой трусихой?» — иронично вопросил её внутренний голос, который в качестве издёвки, не иначе, снова выбрал интонации старшего брата.       «Я не трусиха!» — возразила сама себе она.       — Кора! — громкий шёпот Северуса привёл её в чувство. Он приоткрыл тяжёлую створку двери совсем немного. — Сюда, быстро!       Выхода не было. Нет, физически он существовал. И Кора протиснулась через него прямёхонько в тёмную ночь шотландских предгорий. Но метафорически, конечно же, эта кроличья нора только что радостно поприветствовала её и Северуса.       Жаль, только чаю не предложила.

***

      Получасом позже и этажом выше.       — Мисс Смит, ты обиделась на папочку? — Филч сюсюкал, умолял и всячески лебезил перед спрятавшейся кошкой. Она ушла после обеда по своим важным кошачьим делам и на вечернюю кормёжку так и не явилась. Филч посчитал это дурным знаком (мисс Смит отличалась отменным аппетитом и округлялась на глазах) и отправился на поиски загулявшей компаньонки. Он забыл про свои прямые обязанности этим вечером и не патрулировал замок; если не считать его хаотичное блуждание по коридорам.       Джеймс, присев на корточки, выглядывал из-за угла. Филч ещё немного потоптался на месте и ушёл наверх проверять остальные излюбленные места своей питомицы.       — Этот придурок потащился на третий этаж, — шёпотом сообщил Джеймс Сириусу и Питеру.       — Даже чокнутая кошка обходит его стороной.       — Ладно, пошли. Хвост, ты первый.       Питер, укутанный в мантию-невидимку, тихонько отозвался, и нечто эфемерное прошелестело мимо Джеймса, и дуновение воздуха коснулось его руки. Все вместе они давно уже не помещались под ней, так что под мантией гуляли либо поодиночке, либо её носил кто-то один. И этот «один» в девяноста процентах случаев был Хвост.       Они без происшествий добрались до Главных дверей и вышли наружу, в бодряще-холодную весеннюю ночь. Мадам Помфри ещё не вернулась, но друзья не стали слушаться Римуса. Не хотелось тратить лишние полчаса, когда можно было просто спрятаться от медсестры; она подозрительностью не отличалась и каждый куст по дороге не проверяла.       Быстрыми перебежками друзья пересекли площадку перед замком и спустились по пологому холму к самым теплицам. Гремучая ива была дальше, на отшибе около Запретного леса, и подойти к ней незаметно было сложно. Мешали открытое пространство вокруг и ясная погода. Луна ярко освещала всё вокруг зловещим мертвенно-белым светом, добавляя каждой тени особой, практически мистической таинственности.       — Ну? — Джеймс прислонился к деревянной перегородке теплицы и пристально вглядывался вперёд. Мадам Помфри, похоже, ещё была у ивы, либо же отправилась вместе с Римусом, чтобы обновить заклинания в Визжащей хижине.       — Что? — Сириус сделал вид, что не понимает намёк друга.       — Доставай Карту.       Блэк ухмыльнулся. Чем старше они становились, тем меньше в ней нуждались. Филч был до скучного предсказуемым, преподаватели тоже редко меняли свои маршруты. Даже профессор Чедвик не радовал разнообразием. Хотя стоило признать, что ему не было нужды заглядывать за каждый угол, когда в арсенале двадцатилетний мракоборческий опыт. Но провидение берегло Мародёров, и траектории их с профессором не пересекались.       — Хах! Правильно. Зря, что ли, мы её делали?       Сириус вытащил Карту, и друзья присели на корточки.       — Бродяга на связи, — шепнул Сириус, и Карта послушно расцвела чернильными линиями. Слабого Люмоса хватало, чтобы осматривать Карту лишь частично, кусочками, но друзьям всё видеть было необязательно.       Вот чёткие чёрные линии замковых стен. Потом пунктирная линия — намёки на склон холма, чёрные квадратики теплиц и пятно из трёх точек, слившихся в одну, — местонахождение Мародёров. Джеймс провёл палочкой по пергаменту до самой Гремучей ивы. Мадам Помфри рядом с ней не было, а Визжащую хижину Карта уже не отображала.       — Постой, — неожиданно Сириус дёрнул Джеймса за запястье и заставил передвинуть палочку назад. — Ах ты, сукин сын…       Совсем неподалёку от Гремучей ивы, в подлеске Запретного леса, две чёрные точки отобразили парочку учеников. И одним из них был тот, кого не хотелось видеть. Вообще. Ни здесь, ни где-либо ещё.       — Тварь! — Сириус по-настоящему вышел из себя и почти кричал. Он вскочил на ноги и развернулся лицом к Запретному лесу. — Чёртов урод!       — Тихо, Бродяга!       Крепкие руки ловца обхватили плечи Сириуса и сжали их. Он поморщился от боли. Джеймс и правда был сильным, хотя внешне мало чем отличался от среднестатистического семнадцатилетнего парня.       — Тихо?! Думаешь, это просто совпадение?! Эта сволочь слизеринская специально её потащил сюда. Сегодня! Этой ночью! Он знает, что Луни там, он специально!       Сириус не кричал, но шёпот его был вполне себе патетичным и с огоньком.       — Увидел, что Луни сдружился с Мун, — Сириус не заметил ухмылки Джеймса. — И решил показать ей, кто он! Нюниус всё сделает, чтобы нам поднасрать, Сохатый!       Джеймс вгляделся в кромку леса. Ему показалось, или сверкнул огонёк?       — Когда в прошлом году ты отправил его к Лунатику, я…       — Он и сам уже догадался. Умная скотина.       — Не перебивай меня, Бродяга, — Джеймс заговорил с теми повелительными, командными интонациями, перед которыми пасовал даже бунтарский характер Сириуса. Питер же вообще молчал, не очень понимая причину волнения друзей.       — Я вытащил Снейпа, — продолжил Джеймс. — Луни успел трансформироваться и был готов напасть, но я вытащил Нюниуса. Он поклялся мне молчать.       — Вот чего стоит его клятва. — Сириус нервическими движениями сложил Карту.       — Ему же хуже. — Джеймс обернулся. — Мадам Помфри скоро пойдёт назад. В час ночи Филч закроет Главные двери. А эти двое не будут сидеть в лесу до утра. Когда они пойдут назад, обездвижим их и поговорим. Только поговорим, Бродяга.       — Я и не предлагал.       — Ты очень громко об этом думал, — усмехнулся Джеймс. — Хвост, старина, на тебя будет возложена почётная миссия.       — Хорошо, — Питер поёжился под мантией, но отказать друзьям не мог. Да и не хотел. Планы Джеймса, как правило, срабатывали на ура.

***

      Узкий подлесок, казалось, состоял из одних сломанных веток. А ещё грязи. Размокшая после дождя земля с удовольствием засасывала ботинки в своё мелкодисперсное чрево и отдавать просто так не спешила. Кора и Северус в едином порыве упражнялись в подборе приличных, но всё-таки ругательств. Северус злился ещё и на то, что всё пошло не так гладко, как он хотел. Наконец они нашли ствол поваленного дерева, где можно было присесть. Заодно и вид на Гремучую иву открывался прекрасный. Она стояла одна-одинёшенька, опустив длинные тонкие ветви к самой земле. Кора любила ивы, но к этой бы не рискнула подойти слишком близко. Её посадили в тот год, как она поступила в Хогвартс, и сколько учеников пострадали тогда от её размашистых хлёстких ударов! Семикурсники даже устраивали соревнования, кто успеет коснуться дерева, прежде чем ему прилетит. Маркусу ива рассекла плечо, кто-то чуть не лишился глаза, и директор Дамблдор настрого запретил подходить к иве. Его запрет худо-бедно работал, ну а потом все просто потеряли интерес.       И вот она стоит. Освещённая луной, чёрная, с виду такая спокойная, даже красивая. Ей бы любоваться на закате, в тепле, переплетя руки с…       Северус чихнул.       — Будь здоров, — машинально отозвалась Кора.       Ночь, темнота и холод. И ни черта не романтично.       — Уже скоро, — уверенно сказал Северус. Он обхватил рукой тонкий ствол молодого деревца и вглядывался в замок. Всего пара огоньков отмечали окна тех, кто ещё не спал. Остальные полуночники, похоже, притаились сейчас здесь, на краю Запретного леса.       Кора промолчала. Её не отпускала мысль о том, что Северус всё это просто придумал. Сейчас никто не придёт, и он начнет уверять её, что это ошибка и они попробуют ещё раз. Через месяц. Впрочем, он ещё ни разу не врал ей. Недоговаривал — это да, но откровенно не врал.       Кора поплотнее запахнула мантию и перемотала шарф. Где-то ухнула сова, послышался треск; какое-то животное решило пройти совсем рядом. Девушка вытащила палочку, хотела зажечь свет, но вовремя одумалась. Опыт Чёрного леса подсказывал, что по-настоящему опасного зверя Люмосом не остановить, а другие боятся людей и сами не полезут.       — Смотри, — Северус отвлёк её от размышлений, кто и как быстро мог бы поужинать ими.       По холму спускались двое. Один из них нёс фонарь. Кора привстала и внимательно вгляделась в тёмные фигурки. Вскоре она различила белую мантию медсестры. А потом фонарь осветил лицо Люпина. Он нёс с собой небольшой саквояж, годный для того, чтобы туда можно было уложить одежду на несколько дней. Когда до Гремучей ивы оставалось всего ничего, медсестра взмахнула палочкой. Ничего не произошло, но ива осталась спокойна, даже когда Люпин и Помфри подошли к ней вплотную.       А потом они пропали.       — Там проход в Визжащую хижину. Как я и говорил. — Северус не скрывал своего ликования. Его слова нашли подтверждение, самое что ни на есть наглядное.       И это нельзя было оспорить. Кора могла бы не согласиться, приди они к воротам: мало ли почему именно Помфри провожала ученика и именно ночью.       Но здесь.       Сейчас.       — Люпин оборотень, — медленно произнесла Кора. — Если только его родители не лукотрусы.       Слизеринец фыркнул, а потом мягко взял её за плечи и обнял. Подобные действия давались Северусу всё легче. И это был больше знак поддержки, чем романтики.       Но Коре как раз это и нужно было. Она вздохнула и уткнулась щекой в прохладную ткань мантии.       Жизнь не перевернулась. Не встала вверх тормашками, не потеряла ориентиры. Просто раскрылся факт, что человек, с виду простой и приятный, хранил страшную тайну.       — Нам нужно вернуться, пока Помфри не пошла назад. — Северус не хотел отпускать Кору, но он нёс ответственность за неё и хотел доставить свою девушку в башню Когтеврана в целости и без простуды.       — Да, пора бы. — Кора нехотя отступила назад.       Возвращались они тем же путём. Даже казалось, что Северус наступает на те же ветки и точно так же ругается. И не замечает, как притихла его подруга.