Кто такая Касуми Окадзаки?

      Нет, она не готова. Не готова всё выложить и раскрыть свою душу. Конечно, Годжо был мил и внушал доверие, но это было сложно…       Касуми вытерла слёзы рукавом толстовки.       — Когда-нибудь я обязательно тебе расскажу, но сейчас я не готова поделиться этим… — девушка выключила телевизор, совсем не хотелось его смотреть.       Годжо взглянул на тёмный экран, будто поняв что-то незримое, и коротко кивнул в знак согласия.       — Хорошо, Касуми, — он утешительно приобнял её за плечи, и девушка, уткнувшись в его грудь, вздохнула и расслабилась.       Сатору не был бы сам собой, если бы не попробовал приподнять ей настроение.       — Знаешь, даже хорошо, что ты отказалась поступать в нашу школу. Было бы ещё больше проблем. Да и ученики подвергаются опасности… — заговорил совсем будничным тоном, словно не было страстного поцелуя и горьких слёз.       — А почему это ваши ученики бывают в опасности? Что это за школа такая? Прям как Хогвартс… Трехголовых псов у вас там нет, случайно? — улыбнулась Окадзаки и шмыгнула носом.       Годжо заливисто засмеялся и отстранил девушку от себя, чтобы посмотреть на её лицо.       — Пять баллов Гриффиндору за хорошую шутку! Ну, вот недавно один наш первокурсник влип в передрягу вместе с Итадори, где они, собственно, и познакомились… — он вытер оставшиеся дорожки слёз с румяных щёк девушки и достал из кармана свой телефон. — Вот ему тогда досталось, смотри.       Он показал кучу почти одинаковых фоток парня со смешной причёской, у него была рассечена губа, а на лбу виднелась приличная ссадина.       — Какой кошмар… А что случилось?       — Очередная встреча с Проклятьем, — Годжо убрал телефон. — Иногда такие случаи могут закончиться плачевно. Но Юдзи тогда помог ему, и всё закончилось хорошо.       — Ужасно…       — Так и проходят будни магов, — пожал плечами парень и участливо спросил, — как ты, Касуми?       — Вроде нормально… Только устала…       — Ни слова больше! — Годжо сладко потянулся и поднял с пола упавшего мишку. — Тогда я пойду, а ты отдыхай. Завтра вечером у меня встреча с директором Ягой, увидимся после? Можем глянуть какой-нибудь фильм…       — Да, я не против, только выбери что-то интересное и давай посидим дома, и не пойдём в кино?       — Как скажешь, красавица.       Красавица. Так он её ещё не называл. У Касуми затеплилось на сердце от ласкового взгляда Годжо, который он поспешил закрыть за тёмными очками и взял бумажный пакет с всякими предметами, которые Окадзаки тактильно изучала.       — Тогда, жди меня завтра, — он улыбнулся и ткнул плюшевого медведя в чёрный нос, — а ты охраняй сон этой принцессы, никому в обиду не давай.       Касуми засмеялась. Ей нравился Годжо всё больше и больше. Его внимание и чуткость, чувство юмора и даже отсутствие такта придавали ему некий шарм, который окутывал девушку с ног до головы.       Она проводила его до двери.       — До завтра, Касуми, — без предупреждения Годжо наклонился и снова коснулся мягких губ Окадзаки лёгким, почти невесомым прощальным поцелуем и тут же отстранился.       — Пока, Годжо… — раскраснелась она.       Через десять минут Касуми лежала в кровати под одеялом в обнимку с подаренным мишкой и думала о своём прошлом. То, что случилось полтора года назад, изменило её, превратив в работящую, никому не доверяющую особу. А появление этого белобрысого дылды перевернуло её жизнь с ног на голову.       Не выдержав, она достала телефон и написала мучающий её вопрос:       «Почему ты поцеловал меня?»       Меньше, чем через минуту телефон завибрировал от входящего сообщения.       «Я же уже говорил — потому что ты мне нравишься, Касуми. Я думал, что ты давно это заметила»       Окадзаки почувствовала, как раскраснелась и закусила губу. Внезапно пришло ещё одно сообщение.       «Я давно хотел тебя поцеловать. Сегодня не удержался»       Как же было приятно знать, что она нравится красавчику с обложки журнала, Девушка не смогла сдержать улыбку и, преодолевая смущение, написала:       «Ты тоже мне нравишься, Сатору Годжо…»

***

      Четверг.       Как бы Касуми не утверждала, что у неё есть дела, но настроение и душа хотели перемен. Поэтому она решила никуда не идти и, позвонив директору кафе «Белая Сакура», сказала, что заболела и не придёт на работу до следующей пятницы. Ей хотелось задышать, задышать именно изменениями её монотонных дней. Всё-таки Годжо привнёс некоторые коррективы и разнообразил её жизнь.       Целый день она посвятила только себе. Занималась йогой, медитировала, приняла ванну с пеной и огурцами на глазах. Проще говоря, отдохнула телом и душой.       Зная, что у Годжо были свои дела, она не стала ему сообщать о том, что бездельничает и отправилась прогуляться по парку — наблюдать за людьми, птицами и даже облаками, не давая себе возможности провалиться в тёмные мысли.       Вечером пришло сообщение от Годжо.       «Касуми, прости, я немного задержусь»       Не страшно. Будет больше времени подготовиться.       Все эти дни Годжо радовал её мелочами, а на этот раз она решила порадовать его сама. Окадзаки накупила в магазине вкусняшек для просмотра фильма и нашла то вкусное вино. К приходу парня, она всё это поставила на журнальный столик и зашторила большое окно.       Блин, очень похоже на романтичную обстановку, но да ладно. Пусть будет так. Она пожала плечами в ответ своим мыслям, и тут раздался стук в дверь.       — Касумииии… — Сатору, как всегда, навеселе прошёл в квартиру. — Прости, что опоздал, возникли некоторые обстоятельства.       — Ничего страшного, — она мило улыбнулась и принюхалась. — Странно, от тебя пахнет гарью…       — Оййй… Всё дело в этих обстоятельствах, — он посмеялся и понюхал рукав своей кофты. — Действительно, вся форма провоняла. Так торопился к тебе, что решил не переодеваться.       — Форма?       — Ну да, специальная форма нашей школы. На каждого студента сшита своя. Я и себе заказал, — Годжо снял повязку с глаз и слегка серьёзно посмотрел на девушку, что было ему не свойственно. — Я столкнулся с неизвестным для нас Проклятьем. Он обладает огромным запасом энергии… — парень уселся на диван и задумчиво потёр подбородок. — Ещё и говорить умеет… Но да ладно! Сейчас это не важно.       Он посмотрел на журнальный столик.       — Да ты подготовилась, Касуми! — улыбнулся и достал из кармана диск с фильмом. — И я подготовился! Фильм этот, конечно, долгий, но в нём много экшена, как ты любишь.       Окадзаки смотрела на него и думала. Почему он тратит столько времени на неё? Приятно и… Трепетно…       Она скользнула взглядом по телевизору и помотала головой.       — Не очень хочется смотреть, если честно… — вдруг сказала она и её щёки запылали.       — Почему? А что тогда хочешь?.. — Годжо чуть не зажевал последние слова, откровенно поразившись тому, что девушка мягко опустилась на его колени. — Касуми…       — Тебя… — она посмотрела на притягательные губы Годжо и поцеловала его.       Касуми не понимала, не знала, откуда в ней столько решимости и похоти. Но она этого хотела и не стала выжидать и сомневаться.       Сатору тоже не стал медлить, тут же отвечая на поцелуй и, прекрасно понимая, чего добивается Окадзаки, прижал её к себе.       Она тут же начала таять от танца сладкого нарастающего поцелуя, и даже лёгкий запах гари ничуть не сбивал её решительный настрой.       Но внезапно Годжо отстранился, и посмотрел на неё горящими глазами.       — Касуми… Ты… — он будто искал нужные слова. — Уверена?       — Да, — она смело и мягко коснулась его губ, словно подтверждая свои слова, и улыбнулась. — Мы же взрослые люди. Я хочу тебя, Сатору Годжо…       Он будто ждал этих слов и, с лёгкостью подняв Касуми на руки, отнёс в комнату и повалил на кровать.       — Значит, просмотр фильма отменяется, — он улыбнулся от уха до уха. Даже в такой момент не мог быть более серьёзен. — Так даже лучше!       Он стянул через голову тёмную кофту и, бросив её на пол, наклонился к девушке.       Касуми от такого вида закусила губу. Разве можно быть таким красивым? Его внешность в сумме с рельефным торсом, плечами и руками выглядела просто невероятно. Даже слюнки пускать можно…       Словно прочитав мысли девушки, Годжо усмехнулся и приник к её губам.       Он целовал её так, будто они тысячу раз делали это прежде, словно этот момент рано или поздно должен был случиться, разжигая большой огонь между ними. А Касуми позволила этому пламени захватить себя и добраться до самых глубин. Всё её тело настаивало, требовало ласк, на которые Годжо ни капли не скупился, поглаживая и сжимая её везде, куда дотягивались руки.       Не разрывая поцелуй, он начал расстёгивать пуговицы на блузке Окадзаки и не смог справиться с последней, и ему всё-таки пришлось отстраниться от неё.       Касуми хихикнула:       — Сильнейший маг не может справиться с простой пуговкой?       — Нет, она не может быть сильнее меня, — Годжо взглянул в глаза девушки и она начала тонуть в море этих голубых глаз.       Щёлк.       Пуговица поддалась.       Сатору недовольно шикнул на потраченное время и, сняв с Касуми блузку, ловко расстегнул её лиф, обнажая грудь.       Довольное и сладостное шипение сорвалось с его губ.       — Какая же ты красивая, Касуми… — снова прильнул к её губам.       Он не медлил. Стягивал с неё одежду, говорил ласковые слова, сопровождая каждое из них горячими поцелуями по всему телу, наслаждаясь её прерывистым дыханием и тихими волнующими стонами.       Наконец, когда они оба лишились одежды, Годжо остановился и посмотрел в глаза Касуми.       — Не передумала? — снова озорная и чертовски привлекательная улыбка.       — Нет, пожалуйста, не останавливайся…       Не отводя от Касуми бездонные глаза, Годжо медленно вошёл в неё. Тихий стон удовольствия вырвался из его груди совместно с её более громким.       На секунду в её голове промелькнула мысль «что же я творю?», но она растаяла где-то в закромах сознания, уступая место невероятному блаженству.       Теперь они — одно целое.       Наблюдая за её реакцией, Годжо сделал первое медленное движение. Потом ещё. И ещё.       Касуми забыла, как дышать, забыла своё имя, кто она и какой сейчас год. Она будто находилась на краю вселенной. Их было двое — только Касуми и Годжо. Словно он воспользовался техникой расширения территории, о которой рассказывал когда-то.       Все движения были чувственными, их разгорячённые тела поддавались наслаждению и страсти, вознося ввысь и приближая сладкие нотки оргазма для них обоих.